Original

католическим Differenz, главной линией внимания схоластической мысли, не просто объясняющей сущее, но всегда деятельно преобра­ зующейсущее в gолжное.

А,ля Экхарта прямой опыт вечности радикально меняет повест­ ку. Вечность для обычного католика представляет собой недостижи­ мый горизонт, открывающийся в исключительных обстоятельствах, когда Град Небесный сумеет одержать решающую победу над Гра­

дом Земным. Поэтому он желаем, но не может быть чем-то дейст­ вительным и действенным. Лишь стремления к нему уже довольно.

Майстер Экхарт видит все в иной перспективе: для него единствен­

но значимым Differenz, различием является бездна между данно­ стью - причем любой, как земной, так и небесной(!) - и глубиной

Божества, превышающей катафатические аспекты самого Бога. По­ этому земное и небесное, данное и должное уравниваются для него в том смысле, что и то и другое находятся по эту сторону от желае­

мого и чаемого глубиной его духа, его «искрой». Косвенный эффект

от этого, мало интересующий самого Экхарта, состоит в том, что

разница межgу gанным и gолжным вообще стирается. Трудности христианской морали и аскетические подвиги оказываются в зоне привычного и повседневного, а природное и бытовое, спонтанное приобретает характер символических метафор, аллегорий и симво­

лов. Евангелие переживается в самой ткани мира, который сам ста­ новится Евангелием, священным текстом, нуждающимся в апофа­ тическом толковании.

Между языческим и христианским для Экхарта нет пропасти, хотя есть иерархия - он видит в христианстве пик явленной исти­ ны, вершину всей сферы сознания и бытия. Но настоящая пропасть лежит для него между символом (явленным, явным, сказанным, ви­ димым) и тем, на что он указывает (неявленным, молчанием, «ни­ что»). И эта пропасть не абстракция, а содержание опыта, опыта безgны - в которой равно возможны и резкое падение и стреми­ тельный взлет.

Гипертеизм

Если неоплатонизм является имплицитным остовом философии

Часть 1. Лоrос Германии

полярные противоположности,

g

и

Антропология как частный случай христологии

и

к

и

факта Боговоплощения. Здесь аIПропология не объясняет христоло­ гию, ее диафизитскую диалектику, но выводится из нее. Вочелове­ чивание Бога Слова не просто низводит Бога кенотически в тварь,

но благодатно «заново творит ее» («се ново вся творю» - говорит­ ся в Апокалипсисе), что и выражается в «новом человеке», которым

стремится стать в полной мере монах и аскет, как высший горизонт человека - возможный и даже необходимый.

Кульминацией этого становится обожение, по словам Афанасия Великого, «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом». В орто­ доксальном богословском контексте обожение мыслится как про­ цесс и как реализация благодати, дара Божьего, а не гараIПирован­

ное свойство самой природы человеческой души. В этом отличие христианской антропологии дара и нехристианского платонизма, основанного на утверждении прямой божественной природы души.

Однако в действенном созерцательном опыте аскета, когда его душа

возвышается над тварью и касается горизонта нетварного и вечно­ го, понятие времени, до и после, утрачивается - остается только hic et nunc, «здесь и сейчас» преображающего мгновения, в котором пе­ реживается вечность. В ортодоксальном христианстве такой опыт вечности не корректирует богословие дара, но, напротив, подтверж­ дает его, становится его основой.

Мистическое богословие и тевтонский захват

Следует заметить, что эта принадлежность к линии восточного мистического богословия еще раз - как и в случае с неоплатониз­ мом - подчеркивает прямую связь Майстера Экхарта как предста­ вителя германского Логоса в его средневековом выражении с эллин­ ским миром. Германский дух существенно отличается от латинского контекста и одновременно от кельта-галльской его версии (после латинизации кельтских народов). Он тяготеет к иной - параллель­ ной - линии преемственности, хотя обретает ее не прямо, как не­ прерывную традицию, а особым способом - несколько по-герман­ ски. Так Карл Великий не просто возглавляет Империю, но пытается перетянуть ее на себя, воспроизвоgит ее. В этом можно распознать специфически германский волюнтаризм, опору на героический дух, нечто отдаленно созвучное арианству.

Германское обращение к Греции, к эллинскому платонизму так же радикально и резко. В Экхарте мы видим предельную уверен­ ность в безусловной достоверности своего опыта, подтверждаемого самим фактом резко трансцендентной ориеIПации, мощью герман­ Для. тевтона чрезвычайно внятной должна быть еван-

силой,

моrущество

германского гения

основе европейской идентичности. Германцы в полной мере вошли в соприкосновение с этим греческим Логосом в Средневековье, а это значит, что они столкнулись с ним в его византийском христи­ анском издании. И ответ германского духа на вызов Византии су­ щественно отличался от латинско-католического, вернее, составлял в общем контексте Западной Европы, как зарождающегося имен­ но в Средневековье самостоятельного цивилизационного явления, особое - в целом отличное от магистрального - направление. Это

направление можно определить как концептуализацию эллинства, захват греческого духа, возведение его в обостренный рельефный контекст. В этом и есть суть рейнской мистики, воплощенной в Эк­ харте и тех, кто следовал за ним вплоть до немецких философов Нового времени - Шеллинга, Гегеля и даже Ницше и Хайдеггера.

Диалог германского с греческим, и в первую очереgь, в сфере высшей метафизики и алоллонического платонического Логоса, составля­ ет матрицу всего германского историала.

ная с Экхарта, мы видим, напротив, резкий рывок к онтологии, при

отгалкивании именно от эллинского метафизического контекста. Конечно, и остальная схоластика, и в частности, доминирующий

томизм (кстати, Фома Аквинский так же, как и рейнские мистики, был доминиканцем) многое, если не основное, черпали в греческой традиции (в частности, отсюда берет начало культ Аристотеля), но доминирующей тенденцией стал подход западных отцов, и в частно­

сти, определенный онтологический gуализм бл. Авrустина, а не нео­ платонический синтез и апофатика, преобладавшие в мистическом богословии восточных отцов. Германский Логос был обращен к по­ следнему, и это в значительной мере предопределило историческую судьбу немцев и их роль в европейской истории.

Генрих Сузо: тихий мрак солярной души «служителя»

Основные сюжеты Майстера Экхарта развивает вслед за ним целая плеяда великих германских мистиков, тематизируя те или иные стороны его учения. Одной из таких ярких фигур в этом на-

1 (

2•

основе

Юноша Истина:

Истина:

3 •

1 Сузо Генрих. Exemplar. М.: Наука; Ладомир, 2014.

2 Сузо Генрих. Книжица Истины; Майстер Экхарт. Речи наставления. Книга Божественного уrешения. О человеке высокого рода. Об отрешенности. Проповеди.

с. 224.

3 Там же.

«оставить себя».