Original

Часть 2. Пространства германского мира

Метерлинк публикует ряд философских эссе, посвященных жизни растений и насекомых, представляющих собой пример эк­ зистенциальной эмпатии человека, обращенной к иным видам - «Жизнь пчел», «Жизнь муравьев» и выдающийся текст «Разум цветов». В «Разуме цветов» Метерлинк проводит фундаменталь­ ную мысль о соотношении вида и особи. Д,ЛЯ цветов и животных существует органическое единство, воплощенное в экзистенции виgа. Особь черпает из вида все свое содержание: модели поведе­ ния, цели, системность жизни, проекты трудовой солидарности (как в обществе муравьев). Разум цветов состоит в том, что он является не индивидуальным, а целостным. Это разум вида как особого тон­ кого духовного существа, душа цветка, являющаяся для каждого из них в полном смысле слова мировой.

Только человек отпадает от своего вида, от Большого Человека настолько далеко, что начинает строить индивидуальный мир, хотя

и пользуется для этого (чаще всего без малейшей благодарности) заимствованным могуществом вида. Метерлинк был, как и англий­ ский теоретик чистой эстетики Джон Рёскин, сторонником «готи­ ческого социализма». Этот проект предполагал воссоздание челове­ ческим обществом духовного единства - мировой души человека, его эйдоса. Но при этом целью такого социализма должно было стать не материальное благополучие, но эстетический горизонт духовно­ го созерцания, фундаментальный эсхатологический жест, который Метерлинк интерпретирует в духе диалектики Шеллинга и Гегеля, но с поэтической спецификой. Не сытость, а красота и изящество должны, по Метерлинку, спасти мир.

Гвидо Гезелле: момент розы

Первым поэтом, который писал на нидерландском языке (на его западной версии - фламандском наречии) и добился при этом широ­ кого признания, был Гвидо Гезелле() (1830-1899). Хотя в литературе Бельгии и Нидерландов были крупные поэты, писавшие на родном языке и обращавшиеся к сюжетам из голландской истории и мифо­ логии - Хендрик Консьянс (1812-1883), Альбрехт Роденбах (18561880) и Карел ван де Вустейе (1878-1929),- они оставались извест­ ными только в кругу тех, для кого фламандский был родным. Гвидо Гезелле удалось выйти за эти рамки и показать поэтические возмож­ ности родной речи для других европейских культур.

1Гезелле ГеЕсли сердце слышит: Стихи, проза. СПб.: Филологический факуль­

тет СПбГУ, 2006.

мандский историал для него представлялся в особом свете: древняя история и народные традиции служили источником вдохновения,

тогда как протестантский кальвинистский дух и захваченность ка­ питалистическим предпринимательством и морскими колониальны­

ми авантюрами, также составляющие существенную особенность нидерландской идентичности и играющие важную роль в нидер­

ландском историале, большого энтузиазма не вызывали.

Поэзия Гвидо Гезелле была для его эпохи авангардной, так как от­ вергала традиционные размеры и правила стихосложения и строи­ лась на принципе достижения максимальной выразительности лю­ быми пугями - в том числе и через разрушение классических форм стиха. Гезелле стал интеллектуальным вождем таких творческих течений, как голландское «De Nieuwe Gids» («Новые Тенденции») и фламандское «Van en Straks» («Сейчас и Потом»), ставивших своей целью возрождение национальной культуры, науки и языка. Прямым последователем и учеником Гезелле был известный фла­ мандский поэт Гуго Веррист (

Одним из самых знаменитых стихотворений Гвидо Гезелле яв­ ляется «Ночь и роза», по которому можно судить об изысканности, парадоксальности и плотной визионерской мистике его творчест­ ва.

Йохан Хейзинrа: историал и игра

Голландский историк и теоретик культуры Йохан Хейзинга (1872-1945), специализировавшийся на истории Средневековья' '( личности Эразма Роттердамского'( и философии игры как опреде­ ляющего фактора культуры( ') основные свои исследования посвятил всестороннему изучению того, что мы вслед за А Корбеном называ­ ем «историалом». Хейзинга отказывается от позитивистского и уни­ версалистского толкования культуры, как набора событий и фактов, подчиняющихся универсальной логике и однозначной интерпре­ тации, и, напротив, полагает, что история приобретает смысл толь­ ко в контексте вполне определенного стиля, когда мы обращаемся к своему прошлому для самопостижения и тем самым для нового утверждения своей идентичности. Поэтому по-настоящему исто­ рия конкретного народа, общества, культуры внятны и постижимы только для этого народа, общества и культуры, так как относятся, в первую очередь, к его Dasein'y. Через осмысление своей истории народ осмысляет свое бытие и, далее, бытие как таковое. История есть прочтение исторического текста, состоящего из мифов, хро­ ник, цепочек событий, нравов, произведений искусства, философии

итехнических изобретений. Но ключ к этому прочтению берется из самой истории, подсказывается ее внимательным созерцанием

ивыделением семантических цепочек и закономерностей, которые

неразличимы для постороннего или поверхностного взгляда, сводя­ щего это богатое и разноплановое разнообразие к редуцированным показателям, упускающим из виду главное. История мыслится Хей­ зингой как «историал» и всегда является делом самого народа, кото­ рый, пока существует, не может не мыслить о своей истории, так как она не только его прошлое, но и смысловой ключ к его настояще­ му и намеченный вектор его будущего. Будущее культуры определя­ ется совместно его настоящим и его прошльrм в ходе интенсивного и живого диалога между ними.

Хейзинга в своем поиске «историала» останавливается на двух

периодах, игравших принципиальную роль для становления нидер­ ландской идентичности - на конце Средневековья, которое он раз­ бирает в знаменитой работе, ставшей классикой современной куль-

1Хейзинга Й. Осень Средневековья. СПб.: Издательство Ивана ЛИмбаха, 2011.

2Хейзинга Й. Культура Нидерландов в XVII веке. Эразм. Избранные письма.

СПб.: Издательство Ивана ЛИмбаха, 2009.

3Хейзинга Й. Homo Judens. Человек играющий. СПб.: Издательство Ивана ЛИм­

баха, 2011.

Часть 2. Пространства германского мира

турологии, «Осень Средневековья» ! , и на XVII веке2, на который приходится эпоха, обычно называемая «нидерландским расцветом».

В описании европейского Средневековья Хейзинга показывает, насколько несостоятельны позитивистские редукции этого слож­ нейшего периода, видящие в Средних веках «темное время невеже­ ства и тирании», а в лучшем ·случае - подготовку к просвещенной

ипрогрессивной эпохе капитализма и Нового времени. Причем именно такой подход преобладает как в либеральной, так и в марк­ систской историографии, различающихся между собой лишь в мо­ ральной оценке капитализма, но не в принципиальном отношении к Средневековью. Хейзинга показывает, что культура средневеко­ вой Европы была чрезвычайно разнообразна, многомерна, парадок­ сальна и совершенно несводима к упрощенным оценкам. Чтобы по­ нять Средневековье, надо сравнивать его с глубинно осмысленным периодом, ему предшествовавшим, где римская традиция и идео­ логия сочеталась с христианством и с языческими культурами гер­ манцев и кельтов, а также с тем, что пришло ему на смену в форме Возрождения и Нового времени. Между этими тремя моментами европейского историала существуют связи и разрывы. Культура обогащается в одних сегментах и упрощается или беднеет в других. Тем не менее, без этоса Средневековья, рыцарской традиции, кур­ туазной поэзии, феодальных отношений совершенно непонятны ев­ ропейцы и, в частности, голландцы Нового времени, отчасти сфор­ мированные прямой оппозицией к духу Средневековья, но отчасти

ипродолжающие и развивающие некоторые сложившиеся в ту эпо­ ху черты - в частности, ценности героической личности и культуру куртуазной любви. Кроме того, положение крестьянства в Средние века, подчас рассматриваемое как рабство (серфы), было далеко не так однозначно, и крестьянские общины в некоторых случаях обла­ дали и существенной автономией, и юридической защитой, и даже политическими правами участия в определенных структурах - как «Генеральные Штаты», аналогом чего является русское земство.

Столь же многообразен и полон парадоксов, по Хейзинге, XVII век - эпоха нидерландского расцвета. С одной стороны, в нем проявились общеевропейские черты перехода к Модерну с решаю­ щим влиянием протестантизма, но, с другой стороны, в этот период

проявилась и собственная голландская самобытность, которая при­ дала нидерландскому Модерну - начиная с Эразма - своеобразие и уникальность, включающие в себя подчас противоречащие эле-

1 Хейзинга ХаHomo ludens. Человек играющий.

1•

со­ циологическим выбором. межgу ро­ gами,

еgинства.

снимаемое противоре­

чие и соревновательный gиалог.

кончается игра и начинается война,

человека играющего человека воюющего.

От восстания титанов к витрине Постмодерна

культуру евро­

пейского фронтира,

1 Дутuн А.Г. Этносоциология.

gвойственный

ского пространства,

ниgерланgский rуманизм

переgача

талассократической эстафеты

перестают быть мировой gержавой

второстепенно­

го Госуgарства европейского Севера,