530 |
Часть 2. Пространства rермаискоrо мира |
Здесь показательны не только предельно точные определения феминоидного типа, но и откровенное признание дьявола в том, что он «не знает, что такое женщина». Женщина есть такая же загадка, как существование мира, смерти и времени. Мужчина ведет с ней беспощадную войну, в которой выигрывает всякий
раз, когда уходит, и проигрывает, когда возвращается. Но уходя,
он уносит в себе нечто спасительное и возвышающее, а возвра щаясь, снова погружается в кошмар. Женщина, таким образом, есть сознательно избранное страдание, которое имеет смысл только как таковое, и те, кто ищет чего-то другого, жестоко за это расплачиваются. От этого страдания недостойно уклониться, его надо прожить и, главное, осознать. В этом Стриндберг видит противоречивый и полный парадоксов путь, ведущий к Орде ну, вступлением в который завершается пьеса. Капитул Ордена представляет собой для Стриндберга вневременную парадигму средиземноморской культуры. Он так описывает это символиче ское строение.
Неизвестный. Это большое здание?
Исповедник. Бесконечное; со времен Карла Великого оно бес препятственно возрастало стараниями верных, не тронутое ду ховными течениями и изменениями различных времен; оно стоит на своей скале, как монумент, над образованием западных стран, которое есть христианская вера со знанием Эллады и Рима1 •
Все творчество Стриндберга несет в себе дионисийские чер ты; оно строится на двойственности, противоречиях, парадоксах, страдании, битвах, разрывах и новых связях, пульсируя между темным отчаянием и возвращением к горизонтам христианской веры в ее мистическом измерении. Ни одно явление жизни не имеет строгой и однозначной характеристики, ни один порок не открывает своей искупительной стороны в покаянии и муках со вести, ни одна добродетель не свободна от лицемерия и гордыни. Поэтому выход из запутанных лабиринтов «перевернутого мира»
не может быть простым и гарантированным; он интуитивно оты
скивается через страдания, через боль, через погружение в ад, чтобы когда-нибудь выйти за его пределы. При этом внутрен нее напряжение текстов Стриндберга возрастает по мере того, как он сражается со стихией раскрепощенной женственности, в которой нетрудно узнать черты Великой Матери, Кибелы. Она
