5 курс / Психиатрия детская (доп.) / Нейропсихология / Govard_Gardner_Struktura_Razuma

интеллекты — это, вероятно, главные составляющие шахматных способностей, и их важность для каждого человека различна. Однако знания о шахматистах напоминают нам, что одни лишь развитые пространственные способности не сделают из человека гроссмейстера, главное — это умение соотносить увиденную модель с теми, что хранятся в памяти, и строить на основе сложившегося на доске положения целостный план партии. Именно это можно назвать настоящим шахматным талантом.

ВИЗУАЛЬНО-ПРОСТРАНСТВЕННЫЕ ИСКУССТВА

положение, которое он занимает в изобразительном искусстве, не вызывает сомнений. Для занятия живописью и скульптурой необходима тонкая чувствительность к визуальному и пространственному миру, а также способность воссоздавать его в произведении искусства. Определенное значение имеют и некоторые другие виды интеллекта, например умение контролировать тонкую моторику, но обязательным условием графического мастерства является именно совершенство пространственных способностей.

Неудивительно, что художники постоянно говорят о свойствах видимого мира и о том, как их лучше всего передавать на холсте. В письмах к брату Тео Винсент Ван Гог не раз возвращается к своим попыткам овладеть этими свойствами. Например, говоря о цвете, Ван Гог утверждает следующее.

рисовал влажную землю в лесу, покрытую увядшими и сухими березовыми листьями. Ты даже не можешь себе представить более красивого ковра, чем этот коричневато-красный покров, переливающийся в свете заходящего осеннего солнца под сенью деревьев. Вопрос, показавшийся мне очень сложным, заключался в следующем: как передать глубину цвета, огромную силу и твердость этой земли? И рисуя, я впервые осознал, как много было света в той темноте, как нужно передать его и в то же время сохранить сияние

иглубину насыщенного цвета.

Водном из своих писем он говорит и о более общих задачах, стоящих перед художником.

Существуют законы пропорции, светотени, перспективы, которые необходимо знать, чтобы уметь хорошо рисовать. Без этих знаний рисование будет всего лишь бесплодной борьбой и ни к чему не приведет. Следующей зимой я постараюсь освоить основы анатомии, этого больше нельзя откладывать, иначе время будет просто потеряно зря.

Архитектор и живописец XX века Ле Корбюзье говорит о трудностях, с которыми сталкивается художник, пытаясь передать объект.

Наше понимание объекта основывается на знании его, на знании, полученном благодаря органам чувств, ощущениям, знании его материала, объема, строения и всех свойств. И обычный вид в перспективе является лишь применением на практике воспоминаний об этих знаниях.

Как правило, художники начинают с изучения техник, которые были разработаны их предшественниками. Если же такая техника пока недоступна, они постараются создать ее самостоятельно. Альбрехт Дюрер и его современники в эпоху Возрождения стремились изучить перспективу, которая не давалась предыдущим поколениям. На одной известной гравюре на дереве Дюрер предложил любопытное решение. Художник изобразил квадратную решетку

на окне и похожую решетку на поверхности рисунка, благодаря чему квадрат за квадратом передает образ в перспективе, как будто увиденный через окно.

Кроме того, художники не должны забывать и о мире людей. Историк живописи эпохи Возрождения Джорджо Вазари так писал о да Винчи: "Леонардо всякий раз так радовался, когда замечал у кого-

и старался в точности его запомнить, чтобы, вернувшись домой, можно было нарисовать его так, как будто этот человек находится рядом".

Унего была невероятно хорошая память, он мог

запомнить произведения других и воспользоваться ими, увидев эти работы всего лишь один раз. В своих работах он никогда не повторялся, потому что помнил все, что когда-либо создал... В юности его друзья устроили состязание: они пытались по памяти воссоздать рисунки на стенах городских домов, которые делают некоторые невежи. Он помнил, что видел один из таких грубых рисунков на стене, и нарисовал его так, словно тот находился у него перед глазами. Так он превзошел всех остальных художников, что было очень сложно, учитывая его тогдашние познания в рисовании.

Возможно, Микеланджело от рождения обладал точной зрительной памятью и поэтому мог без усилий создавать или воссоздавать все виденные им раньше образы. Но художник Уильям Хогарт предоставляет нам свидетельства того, что способность к восприятию и запоминанию можно в себе развить.

Поэтому я решился приучать себя к тренировке технической памяти и, мысленно повторяя детали, из которых состоят объекты, научился комбинировать их

и изображать с помощью карандаша... Таким образом я приобрел привычку сохранять любой объект в уме, а не копировать его на месте.

И сам Леонардо советовал своим ученикам запоминать трещины на старой стене, чтобы увидеть, какие формы можно создать на их основе.

Как бы там ни было, подобные свидетельства говорят о том, что пластическое искусство

слишком много абстрактных идей остаются за пределами мира личных впечатлений. Более того, в живописи очень большое место занимает то, что выходит за рамки простого воссоздания реальности. Пикассо утверждает: "Живопись — это поэзия, она никогда не передается прозой, а всегда записывается стихами с помощью пластичных ритмов... Пластичные ритмы — это формы, которые рифмуются друг с другом или вызывают ассонанс либо с другими формами, либо с пространством вокруг". Рудольф Арнхейм, изучающий деятельность художника, говорил, что как реалист, так и абстракционист стремятся передать образы, исполненные для них смысла.

Точно так же, как химик "отделяет" вещество от примесей, которые не позволяют ему изучить его природу и свойства, произведение искусства очищает значимый образ. В нем представлены абстрактные темы

всамом общем, но отнюдь не схематичном виде.

Разнообразие отдельных переживаний отражено в крайне сложных формах.

Бен Шан, один из ведущих американских художников XX века, говорит о борьбе между идеей и образом: "Идея возникает на основе образа...

Вспомните о Тернере68, ведь этот великий новатор

68 Тернер, Уильям (1775-1851) — английский живописец и

действительно владел цветом и управлял формой так, что с их помощью создавал свет". А Герберт Рид описывает усилия, которые необходимо приложить, чтобы увидеть в фигуре, например стуле, который является результатом работы приземленного разума, не физический объект, а

чувствительностью к композиции. Возможно, как только человек почувствовал непреодолимый интерес к живописи, для него очень важными становятся проблемы построения, цвета, формы, при этом предмет сам по себе является лишь отправным пунктом для размышлений. Подтверждая эту мысль, Пабло Пикассо говорит о значении формального элемента для всех видов графического искусства: "Рисунок, дизайн и цвет в кубизме понимаются точно так же, как и во всех других направлениях искусства". В занятии искусством имеется своя четкая логика, отличная от подражания природе, и благодаря ей этот вид деятельности приближается к другим способам скрупулезного исследования. Два века назад английский художник Джон Констебль провозгласил: "Живопись — это наука, и ею следует заниматься так же, как и изучением законов природы. Почему же в таком случае не счесть пейзаж разновидностью философии природы, для которой картины являются не чем иным, как экспериментами?" Несколько лет спустя Поль

график. Представитель романтизма. Смелые по колористичности и свето-воздушным исканиям пейзажи отличаются пристрастием к необычным эффектам, красочной фантасмагорией (напр., "Дождь, пар и скорость", 1844). — Примеч. ред.

Сезанн заметил: "Я продолжаю свои исследования". А Клайв Белл высказал следующее предположение.

Вирджиния [Вульф] и Пикассо были необычными людьми: они значительно отличались от всех остальных и мыслили совершенно иначе, чем мы... У них были и свои собственные стандарты. Спонтанно мы стремились

в основе творчества выдающегося композитора или танцора. Немного ближе к нашему миру находится деятельность знатока искусства, того человека, который смотрит и наслаждается произведениями, который может дать тонкое объяснение, узнать стиль и высказать свое суждение. В ходе собственных исследований я выяснил, что такое умение могут развить в себе даже маленькие дети, которые учатся забывать о самом предмете и обращать внимание на те свойства мазков кисти и структуру холста, которые зачастую и определяют стиль мастера.

Однако было бы непростительной ошибкой предполагать, что понимание искусства развивается автоматически или что для него не требуются особые навыки. Пикассо язвительно заметил следующее.

Люди говорят: "У меня нет музыкального слуха", но никогда не скажут: "У меня нет понимания искусства"... Людей нужно заставлять смотреть на живопись, забывая о природе. Мы всегда верим тому, что видим, правильно? Но это не так. Мы всегда смотрим сквозь очки. Людям не нравится живопись. Все, что их интересует, — это какие картины будут считаться хорошими лет через сто.

Но некоторым все же удается стать настоящими знатоками искусства, и, к счастью для нас, английский историк искусства Кеннет Кларк выделил некоторые основные качества, необходимые для этого. Уже в детстве его особенно привлекало искусство. Бот что он говорит, вспоминая о посещении картинной галереи.

Я сразу же перенесся в другую реальность. С одной стороны были холсты с изображенными на них цветами такой невероятной красоты, что я не только онемел от восторга, но и подумал, что попал в другой мир. Благодаря этим формам и цвету я осознал иной порядок, существующий на самом деле.

Но на самом деле он был прав — эти картины были представлены на выставке в Нью-Йорке в 1910 году, поэтому он вспомнил свои впечатления.

К. Кларк отмечает, что с самого раннего детства его до глубины души трогали картины, и он был совершенно уверен в своих суждениях: "Мне никогда не приходило в голову, что кто-либо еще, с более развитым вкусом, может думать иначе". И все же, чтобы хорошо узнать художников и интуитивно улавливать различия между ними, ему

пришлось много учиться. Пристально рассматривать подлинные рисунки Микеланджело или Рафаэля, самостоятельно определять, какие из них кому принадлежат, было

самой лучшей тренировкой для глаза, которую только может пройти молодой человек. Ты со всей смиренностью ощущаешь, что проникаешь в разум художника и понимаешь подоплеку его малейшего жеста... При этом можно ухватить и самое неуловимое из всех свойств произведения искусства — чувство формы.

К. Кларк так определяет задачу знатока.

Чтобы утверждать, принадлежит ли картина кисти Беллини69 или Боттичелли, необходимо обладать памятью, способностью к анализу и чувствительностью как зрения, так и разума. Больше всего это напоминает критику литературного произведения, что считалось вершиной классического образования... У знатока искусства память на факты и документы заменяется зрительной памятью на элементы пространства и композиции, оттенок и цвет... Это требовательная дисциплина. Здесь необходимо также понимание, неуловимое чувство того, как линия рождает форму, а также каким таинственным образом соотносятся цвет и оттенок. Для вынесения надежного суждения о подлинности картины необходимо задействовать все умения человека.

Это тоже одно из применений пространственного интеллекта, которое вызывает

69 Беллини — семья итальянских живописцев венецианской школы: 1) Якопо (ок. 1400-1470), архитектурным рисункам которого свойственна готическая условность; 2) Джентиле (ок. 1429-1507), запечатлевший в портрете и многофигурных повествовательных композициях жизнь Венеции ("Процессия на площади Сан-Марко"); 3) Джованни (ок. 1430-1516), создавший классически ясные картины на религиозные и мифологические темы, отличающиеся гармонией колорита, поэтичностью пейзажных мотивов ("Мадонна дельи Альберетти", 1487; "Дож Лоредан", ок. 1502). — Примеч. ред.

не меньшее благоговение, чем работа ученого, архитектора, скульптора или художника.

ПРОСТРАНСТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ В КУЛЬТУРНОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ

интеллект легко обнаруживается во всех известных культурах на планете. Несомненно, некоторые открытия, например геометрия или физика, кинетическая скульптура или импрессионистская живопись, присущи ограниченному кругу сообществ. Но способность находить путь в сложных условиях, заниматься разнообразными видами искусства и ремесел и играть в различные игры, ценить многочисленные виды спорта можно обнаружить повсеместно.

В данном случае особый интерес вызывает тот факт, что существуют типы пространственного интеллекта, которые развиваются в культурах, не похожих на нашу. Способность замечать мелкие детали достигла своего апогея у бушменов народности гикве в пустыне Калахари, которые по следу антилопы могут установить ее размер, пол, комплекцию и настроение. На площади в несколько сотен квадратных миль, по которой путешествуют эти люди, они знают "каждый куст и камень, каждый выступ на земле. Они дали название каждому участку, на котором можно найти ту или иную пищу, даже если это место имеет всего несколько ярдов в диаметре или если на нем растет всего один куст или дерево". Совершенная зрительная память не менее ценится и в племени кикую в Кении. В детстве Джомо Кениатта научился узнавать каждое животное в стаде, принадлежавшем его семье, по особым приметам, размеру и особенностям рогов. После этого мальчик прошел

проверку: "Смешались два или три стада, и он должен был отобрать животных, которые принадлежали его семье. Или же нескольких животных прятали, и мальчик должен был осмотреть стадо и выяснить, каких не хватает".

Многие игры, распространенные в мире, развивают не только логико-математический, но и пространственный интеллект. Танзанийские дети играют в игру, которая во многом основывается

треугольник. Бобы пронумерованы по порядку. Когда игрок не смотрит, другие участники время от времени убирают один из бобов, двигаясь от основания к вершине и попеременно убирая бобы из каждого ряда. Игрок должен назвать номер каждого убранного боба, но промолчать, если этот боб был первым в ряду. Таким образом, он находится в том же положении, что и шахматист, играющий вслепую, который должен представлять воображаемую доску. Члены племени шонго в Конго играют в игру, в которой на песке рисуют сложные узоры, а игрок должен повторить это изображение одним движением, не отрывая пальца от песка и не меняя ни одного элемента рисунка. Как и в некоторых играх западной культуры, здесь решающей оказывается способность использовать образы, чтобы спланировать изменяющийся порядок действий, — вполне возможно, что при этом объединяются пространственный и логико- математический интеллекты, как это происходит в шахматной партии.

Удивительно также применение пространственных способностей и с более прагматичными целями. Как я уже отмечал, эскимосы добились определенного совершенства своих пространственных умений, возможно, потому,