Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

Таким образом, производство определяется оборотом. Экономическая деятельность имеет ввиду потребление, аотношениепроизводствак потреблению установляется обменом произведений, то есть оборотом.

От оборота зависит и распределение выгод производства между различными деятелями. Усвоенные человеком силы природы, капитал и труд, участвуя в производстве, участвуют и в проистекающих из него барышах. Но чем определяется доля каждого? Предприниматель выплачиваетэтиразличныедолииздоходовпредприятия;присвободепромышленностиэтоделается по взаимному соглашению. Но для того чтобы определить, что он может и должен дать каждому, надобно прежде всего знать, что он может сам получить, а это зависит от условий рынка. Таким образом,законамиоборотаокончательноопределяютсявсеэкономическиеотношения.Исследование их составляет краеугольный камень экономической науки.

Глава III. Оборот

Человек производит не только для себя, но и для других. Усвоение сил природы и приложение труда единственно для удовлетворения собственных потребностей оставили бы его совершенно беспомощным. Только работая для других и получая от них взамен то, что ему нужно, он может улучшить свой быт. таким образом, экономическое производство развивается в силу взаимности. Таково основание разделения труда.

Вследствие этой взаимности, произведения становятся предметом оборота. Вещи, нужные другим,обмениваютсянате,которыенужныпроизводителям.Черезэтоониполучаютсравнительное достоинство, или ценность. Чем же определяется этот процесс?

Очевидно, он представляет известное отношение. Здесь есть две стороны, находящиеся во взаимодействии, а потому необходимо существует двоякая точка зрения, того, кто дает, и того, кто получает, производителя и потребителя. Оборот представляет, следовательно, отношение производства к потреблению.

Причина, заставляющая потребителя приобрести известную вещь состоит в том, что она ему нужна. Это составляет цель самого производства, которое совершается ввиду того, что произведения нужны другим. Следовательно, полезность лежит в основании всякой ценности. Утверждать, как делает Карл Маркс, что для определения ценности необходимо отрешиться от всякой полезности и принять во внимание только количество положенного в произведение труда, значит отрешаться не только от того, что действительно происходит в мире, но и от всякой логики. В таком случае совершенно бесполезная вещь, на которую положен труд, имеет одинакую ценность с самою необходимою. Это опять одна из тех нелепостей, на которых социалисты, за недостатком разумных начал, принуждены строить свои фантастические здания, которыми они соблазняют невежественные массы.

Но полезность подлежащих обмену вещей качественно различна; каким же образом можно произвести сравнение? Для всякого сравнения требуется прежде всего общее мерило. Для сравнения различных полезностей нужен предмет, имеющий общую полезность, то есть такой, который одинаково нужен всем. Такой предмет становится орудием мены. Само это назначение сообщает ему известную полезность, ибо его всегда можно выменять на всякие другие предметы. Производитель, уступающий свое произведение потребителю, может не найти у последнего того, что ему нужно; но получив взамен своего произведения орудие мены, он может купить у других то, что он ищет. Такова роль денег в экономическом обороте: они служат мерилом ценности, или сравнительного менового достоинства произведений.

Для того, чтобы орудие мены могло играть такую роль, требуются известные свойства: нужно, чтобы оно само имело довольно верную и притом мало колеблющуюся ценность, чтобы оно не подвергалось порче и было легко переносимо. Всего более этим свойствам отвечают драгоценные металлы, которые поэтому, с самой глубокой древности, составляли орудие мены у сколько-нибудь

Система ГАРАНТ348

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

образованныхнародов.Этонекакое-либо временноеисторическоеявление, аначало присущеевсему экономическому развитию человечества, стех пор как оно возвысилось над состоянием первобытной дикости. Деньги, а не рабочий день, составляют мерило ценности. Определяемое ими сравнительное достоинство вещей, или их ценность, становится ценою.

Но чем же определяется сравнение самих произведений с этим орудием? Почему потребитель за один предмет дает больше, а за другой меньше денег?

Приобретая вещь, он руководствуется двоякою точкой зрения: 1) потребностью в предмете; 2) возможностью приобрести его другим путем. Если нужная вещь есть произведение природы, находящееся в неограниченном количестве и доступное всем, то, очевидно, он за нее ничего не даст, ибо всегда может получить ее даром. Но если вещь находится в ограниченном количестве и усвоена или произведена человеком, то возможность ее приобрести зависит от количества, предлагаемого к обмену. Чем это количество больше, тем легче получить вещь, а потому, тем меньше приходится за нее платить.

Со своей стороны, производитель работает ввиду получения выгоды. Всякое предприятие сопряжено с издержками. Предприниматель должен удовлетворить всех участников в производстве: землевладельцев, капиталистов, рабочих. Кроме того, он сам должен получить барыш, окупающий труд предприятия и сопряженный с ним риск. Иначе его работа пропала даром. Если цена произведения не окупает издержек производства, то предприниматель разоряется: предприятие, при таких условиях, не может существовать. Вследствие этого, производство сокращается. Наоборот, оно увеличивается, когда оно оплачивается хорошо: высокая цена произведений побуждает к новой предприимчивости. Стремясь к удовлетворению потребностей, производство определяется отношением к этим потребностям.

Таким образом, мы приходим к основному началу всего экономического оборота: к отношению предложения и требования. Этим началом управляется весь экономический быт, ибо вся деятельность человека в этой области состоит в производстве, имеющем целью удовлетворение потребностей, следовательно, определяются отношением одного к другому. Это и выражается в цене произведений, которая есть ничто иное как денежное определение самого этого отношения. Так как это отношение количественное, то оно может быть выражено математически. Обозначив требование, предложение и ценность начальными буквами, мы получим формулу Т/П=Ц Из этой формулы ясно, что если требование увеличивается сравнительно с предложением, то увеличивается и ценность; наоборот, если предложение увеличивается сравнительно с требованием, то ценность уменьшается. Если предложение безгранично или само требование прекращается, то ценность равняется нулю. Таков чисто математический закон, который вытекает из самой природы экономических отношений и которым поэтому управляется вся экономическая деятельность человека.

Этот закон до такой степени достоверен, что те, которые ищут других начал для определения ценности произведений, в конце концов, принуждены косвенно его признать. Карл Маркс, который исходит от того положения, что для определения ценности произведений необходимо отвлечься от всякой полезности и иметь ввиду единственно положенную в них работу, окончательно приходит к заключению, что не всякая работа определяет ценность произведений, а только та, которая общественно необходима, то есть та, которая определяется требованием произведений. Таким образом, в этом удивительном учении, к бессмыслице в основании присоединяется противоречие в выводах, но противоречие, которое, в свою очередь, лишено всякого смысла, ибо что такая общественно необходимая работа и как ее определить? Составляет ли, например, производство в Индии опиума, требующегося китайцами, или добывание в Бразилии и Южной Африке алмазов, покупаемых европейскими богачами, общественно необходимую работу? Что это за общество, которое требует работу: все ли человечество или отдельное государство, целые ли массы или небольшие группы? Наконец, как отличить ту работу, которая общественно необходима, и ту, которая не имеет этого свойства? Никто никогда не определял и никто не в состоянии определить этих различий. В действительности, потребность работы определяется потребностью в произведениях, а не наоборот; поэтому и ценность первой зависит от цены последних. Самое количество полагаемой

Система ГАРАНТ349

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

их свободу. Это и делает закон, карающий насилие и обман. Государство берет на себя и опеку неполноправных лиц; оно для всех устанавливает полицейские правила, при которых допускается производство. Но все это не стесняет свободы состязания. Всякий сохраняет право производить лучше и дешевле других. Это не есть посягательство на чужую свободу, а неотъемлемо принадлежащее человеку право проявлять свои способности в полной мере на всех открытых ему поприщах жизни. Стеснять деятельность способных, потому что неспособные не могут с ними соперничать, есть посягательство не только на свободу и достоинство человека, но и на самый источник человеческого развития, на то, что двигает общество вперед. Бедственное положение остающихся позади конкурентов не может служить оправданием стеснения. Плохой учитель или бездарный художник могут остаться без средств, потому что более способные соперники отбивают у них хлеб; но это не дает им права требовать ограничения деятельности последних. Тут рождается вопрос не права, а благотворительности. Общество и государство могут приходить на помощь нуждающимся, насколько у них есть на то средства; но наложить узду на деятельность сильнейших для ограждения слабейших было бы чистым безумием.

Столь же мало имеет значения довод социализирующих экономистов, что экономические отношениярождаютвзаимнуюзависимостьинтересовилиц,апотомутребуютобщейрегламентации во имя общественной пользы. Вытекающая из свободного взаимодействия обоюдная зависимость интересов не влечет за собою принудительных отношений. Интересы свободных лиц, действующих на общем поприще, переплетаются тысячами разнообразных способов; но исходя из свободы, они остаются свободными. Они управляются частным правом, а не публичным, соглашениями заинтересованных лиц, а не государственною регламентацией. В этом состоит существенное отличие гражданского общества и государства, отличие, которое вполне выяснено выше и которое находит полное приложение именно в экономической области.

Вмешательство государства может быть теоретически оправдано только там, где интерес действительностановитсяобщим,тоестьтам,гдеонкасаетсясовокупностилиц.Всилуэтогоначала, оно в праве оградить свой внутренний рынок и стеснить в большей или меньшей степени соперничество иностранцев. Выражая собою народное единство, оно руководится исключительно интересами того союза, которым оно управляет. До иностранных производителей ему нет дела; оно оберегает своих. Но и это оно может делать только в ущерб потребителям, которые лишаются возможности приобретать произведения более дешевые и лучшего качества, а принуждены покупать дороже и хуже. Поэтому и на протекционную политику можно смотреть только как на временную меру, которая во всяком случае ставит промышленность в ненормальные условия. Это - опека, учреждаемая над малолетнею промышленностью, с целью дать ей возможность стать на свои ноги. Но часто она идет именно против этой цели. Стесняя иностранное соперничество, она повергает искусственно огражденную промышленность в состояние усыпления и застоя. Чем меньше в стране промышленных сил, которые могут соперничать друг с другом, тем эта опасность больше. В надежде на покровительство, промышленность лишается главной движущей пружины развития - личной инициативы. Нередко вызываются совершенно искусственные предприятия, которые потом приходится поддерживать, чтобы не дать им погибнуть. Всего хуже, когда покровительство распределяется неравномерно, а это бывает неизбежно, ибо государство властно только над своим внутренним рынком, а не над внешним. Как скоро цены зависят от потребностей международного рынка, так сила вещей берет свое, и государственные стеснения перестают быть действительными. Русский помещик может разоряться оттого, что в Аргентинской республике хлеб производится дешевле и обильнее, нежели в России; против этого он бессилен. Взаимная зависимость экономических отношений не рождает для него права требовать стеснения чужой деятельности. Не может утешить его и то, что терпя убыток на собственном производстве, он принужден сверх того уплачивать из своего кармана лишние деньги на добывание железа в Урале и на производство хлопка вБухаре.Самогосударствоотэтогоничегоневыигрывает.Обираяудрученныепроизводствавпользу процветающих, он дает только совершенно искусственное направление туземной промышленности, а это ведет не к обогащению, а к обеднению страны.

Система ГАРАНТ352

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

Впоследствии мы возвратимся к экономической политике, которая требует более подробного рассмотрения. Здесь нужно было только доказать, что стеснение свободного соперничества само по себе есть зло. Оно всегда происходит на счет потребителя, который лишается возможности покупать дешевле и лучше. Его заставляют платить дань не в пользу государства, а в пользу частных лиц, которые обогащаются искусственным возвышением цен. Оно происходит и в ущерб тем производителям, которые при стеснении международных сношений, лишаются сбыта на внешних рынках. Оно вредно действует и на совокупное производство, которое, вместо естественного направления, указанного всегда прозорливым личным интересом, вводится в искусственное русло, устроенное слишком часто близорукой и рутинной государственною регламентацией. Можно признать покровительственную систему, в умеренных размерах, временною потребностью промышленности, не умеющей стоять на своих ногах или подвергающейся внезапным изменениям условий, ккоторымонаещенеуспелаприспособиться;ноконечноюцельюпромышленногоразвития все-таки остается свобода, которая составляет самую душу экономической деятельности. Только на почве свободы возможно высшее развитие человеческих сил на каких бы то ни было поприщах.

Свобода, наконец, тесно связана с тем гражданским строем, к которому окончательно приходят всеобразованныенароды.Родовойпорядок,как мывидели,держитсярабством.Сословный порядок основан на крепостном праве и на государственной регламентации. В общегражданском порядке, где все признаются равно свободными и одинаково подчиненными общему для всех закону, свобода составляет основное начало, от которого нельзяотступить, неразрушив самого зиждущегося на ней общественного строя. А так как общегражданский порядок представляется идеальною нормою гражданских отношений, то и связанная с ним промышленная свобода составляет неотъемлемую принадлежность всех человеческих обществ, достигших высшего развития.

Этот порядок не исключает, однако, естественно образующейся свободной организации промышленных сил. Напротив, он неудержимо к ней ведет, ибо к этому побуждает движущее начало свободного соперничества - личный интерес. Человек очень хорошо видит, что в одиночестве он бессилен и подвержен всяким случайностям. Только соединяясь с другими, он может достигнуть значительных результатов и отстоять себя в упорной борьбе. Мы видели, что самое накопление капиталов ведет к преобладанию крупных предприятий, которые на широком поприще имеют огромные преимущества перед мелкими. А крупные предприятия требуют соединения сил. Отсюда громадное развитие акционерных компаний в новейшее время. Они более и более завоевывают себе промышленные рынки. Временно такое состязание выгодно для потребителей, которые получают товар нередко по ценам даже не окупающим издержек производства; но для конкурентов оно разорительно. Сама громадность средств делает вред обоюдным. При таких условиях, личный интерес, побуждающий к соперничеству, показывает, что гораздо выгоднее прийти к соглашению, нежели резать друг друга. Вследствие этого, образуются стачки предпринимателей, за которые, в концеконцов,должнырасплачиватьсяпотребители.Ценыподдерживаютсянаискусственнойвысоте; иногда намеренно сокращается производство. И на этом не останавливается движение. Добровольные соглашения переходят в более или менее тесное слияние предприятий. Возникают промышленные синдикаты, которые нетолько управляют множеством соединенных предприятий, но иногда держат в своих руках целые обширные отрасли производства в известной стране. Таким образом, свободное соперничество как бы само себя отрицает. Естественною игрой свободных сил оно превращается в монополию.

Таково явление, которое обнаруживается в современном промышленном мире. Особенно широкие размеры оно приняло в Северной Америке, где, при полной внутренней свободе экономическихсил,промышленноесоперничестводостигаеткрайнегоожесточения.Изэтогомногие выводят, что песня индивидуализма спета, что свободное соперничество неудержимо идет к самоотрицанию; утверждают, что силою вещей промышленность стремится к монополии и окончательно должна сосредоточиться в руках государства, которое, имея ввиду общее благо, а не частные выгоды, одно в состоянии оградить потребителей от произвольного обирания со стороны владык промышленного мира.

Система ГАРАНТ353

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

Такое заключение, однако, слишком поспешно. Нет более обманчивой логики, как та, которая из развития известного направления выводит окончательное его торжество. Полное торжество может наступить лишь тогда, когда нет других противодействующих сил, а здесь они находятся в изобилии. Они кроются в том самом начале, из которого истекают все эти явления. Личный интерес, побуждающий людей соединять свои силы и образовать монополии, стремится их разрушить.

Во-первых, как указано выше, далеко не везде выгодно крупное производство. Во всех отраслях, где требуется внимательный хозяйский глаз, наблюдающий за подробностями, где обстоятельства беспрерывно изменяются, где нужно приспособляться к разнообразному вкусу потребителей, в особенности, где требуется художественная отделка, мелкое производство остается и всегда останется преобладающим. А это составляет большую половину промышленного производства. Крупные предприятия, выдвигаясь на первый план, заслоняют собою работающий во тьме мелкий люд; но численное превосходство пока не на их стороне. Земледелие в особенности остается почти нетронутым.

Во-вторых, крупные предприятия имеют и крупные невыгоды. С расширением оборота эти невыгоды выступают особенно ярко. Чем больше сил соединяются для известного дела, тем меньше они в состоянии им управлять. Поэтому акционерные компании обыкновенно попадают в руки немногих дельцов, нередко даже одного человека, который ведет все предприятие. Масса же пайщиков играет чисто страдательную роль. Самые существенные их интересы подвергаются риску, а их собирают только для формы. Такова обычная повесть акционерных компаний. Если стоящие во главе лица честны и деловиты, предприятие может иметь громадный успех и принести колоссальные барыши; но и самый гениальный предприниматель может промахнуться. В руках одного и того же лица прорытие Суэцкого канала увенчалось блистательным успехом, а прорытие Панамского перешейка повело к разорению пайщиков. Когда же крупное предприятие находится в руках посредственных лиц, каковы большинство людей, или, что еще хуже, когда оно попадает в руки прожектеров и спекулянтов, которые ищут только воспользоваться случаем для личной наживы, то опасность становится еще больше. Отсюда, естественно, зарождающееся недоверие в массе пайщиков, ничего не ведающих в деле и опасающихся за свои капиталы. Они требуют строгого контроля, а правление не всегда может раскрыть свои карты, ибо малейшие признаки шаткости предприятиягрозят емукрушением.Возгораетсявнутренняя,глухаяборьба,гибельнаядлядела.Еще хуже, когда к этому присоединяются соперничество и раздоры среди самих правящих лиц, а в человеческих делах этого избегнуть почти невозможно. Поэтому, всякое крупное предприятие, основанное на соединении многих сил, в себе самом носит семена своего разложения. Условий долговечности оно не имеет.

В-третьих, монополизировать известную отрасль производства можно только тогда, когда самый материал, на который она обращена, находится в ограниченном количестве и в известных местностях. К этому разряду принадлежат, например, угольные копи и нефтяные источники. Не говорю о железных дорогах, которые, будучи предназначены для общего пользования, составляют естественную монополию государства и только при слишком слабом развитии государственных начал предоставляются свободному соперничеству. Большинство же промышленных производств таково, что они могут умножаться безгранично, а потому превратить их в монополию чрезвычайно трудно. Если, с одной стороны, личный интерес побуждает людей соединять свои силы для совокупного действия, то с другой стороны, именно самые способные и предприимчивые люди не охотно соглашаются играть страдательную роль и делаться колесами машины, управляемой чужими руками. Они предпочитают действовать на свой собственный страх и риск, а с ними бороться не легко. Поэтому нет почти примеров, чтобы синдикат охватывал все без исключения предприятия, принадлежащие к известной отрасли; всегда остается поле для личной деятельности. Конкуренция проявляется тем сильнее, чем выгоднее предприятие. В преуспевающей стране ежегодно делаются громадные сбережения; являются новые капиталы, которые ищут помещения, новые предприниматели, которые ищут приложения своей деятельности. Те и другие устремляются туда, где представляется наибольший барыш. С ними надобно считаться; устранить их нет возможности, а

Система ГАРАНТ354

/

828

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Тома I-III. - Москва, типография товарищества И. Н. Куш...

принять их значит умножить производство, что ведет к падению цен и к уменьшению выгод. Только в странах, где иссякла всякая предприимчивость, монополии могут держаться, не боясь конкуренции; но в таких странах немыслимо само образование синдикатов, ведение которых требует тем более выдающихся промышленных способностей, чем обширнее предприятие.

В-четвертых, если бы даже удалось монополистам захватить в свои руки туземный рынок, то приходится выдерживать иностраннуюконкуренцию.Тут уже стачка несравненно труднее, а слияние предприятий совершенно невозможно. Даже при самых благоприятных условиях, когда производство, по существу своему монопольное, ограничивается двумя странами, например добывание нефти в Северной Америке и в России, соглашение ввиду разделения мирового рынка встречает почти непреодолимые трудности. Когда же производство неограниченно, и в нем участвуют разные страны, то об общей стачке предпринимателей нечего и думать. Поэтому, стремящиеся к монополии синдикаты всегда стараются приютиться под крылом покровительственной системы. В Северной Америке они всеми дозволенными и недозволенными средствами действуют на законодательство с целью устранить иностранных соперников. И если государство так слабо и близоруко или так плохо устроено, что оно отдает себя в руки частным интересам, то торжество монополистов может быть полное. Но оно достигается не свободным развитием промышленных сил, а стеснением свободы путем государственной регламентации. Понимающее свои задачи государство всегда имеет в своих руках надежное оружие против всяких монополий. Это оружие состоит в свободе торговли, которая составляет самую драгоценную гарантию для потребителей и самое могучее средство дать перевес общему интересу над частным. Мы видим громадное процветание промышленных синдикатов при высоких таможенных пошлинах. Желательно было бы посмотреть, как бы они процветали, если б эти пошлины были отменены и иностранная конкуренция заменила недостающую внутреннюю.

Государство имеет в руках и другое могучее оружие против монополий. Оно заключается в тех юридических началах, которыми управляются акционерные общества. Простое соглашение предпринимателей всегда непрочно, если оно не облечено в юридическую форму. Каждый из участников может по своему произволу от него уклониться, и против него нет никаких средств. Юридическую силу договору дает только законодательство, а оно всегда может отказать в поддержке такому соглашению, которое направлено во вред другим. Еще большую силу имеет закон в случае слияния предприятий, когда из них образуется юридическое лицо. Мы видели, что установление юридического лица всегда зависит от воли государства. Это не естественное проявление принадлежащей человеку личной свободы, а искусственное устройство ввиду известной цели. Государство поддерживает его, когда цель полезна, и отказывает ему в признании, когда цель направлена чужой свободы. Следовательно, существование синдикатов как юридически организованныхсоюзоввсецелозависитотволигосударства;существованиежепростых соглашений никогда не в состоянии уничтожить свободного соперничества, ибо тут личная воля имеет полный простор.

Из этого ясно, что современное развитие промышленных синдикатов вовсе не оправдывает предположения, что окончательно все предприятия должны слиться в руках государства. Между самою обширною частною монополией и правительственным управлением есть неизмеримый скачок. Всякое частное предприятие держится свободным соединением личных сил и разрушается, как скоро эти силы идут врозь. В основании его лежит личное начало , которое продолжает действовать, проявляясь в постоянно возобновляющемся соединении и разделении сил, составляющем самую жизнь промышленного мира. Государство же есть юридическое лицо, возвышение над этими стремлениями и колебаниями личных воль. Оно имеет ввиду не временные и изменяющиеся интересы отдельных лиц, а совокупные интересы, связывающие следующие друг за другом поколения и образующие из них единое духовное целое.

В экономической области задача его состоит не в том, чтобы заменить собою свободнуюигру промышленных сил, а в том, чтобы сдерживать их в пределах, согласных с правами и других и с общею пользой. Конечная цель государства, также как и и всей экономической деятельности, есть

Система ГАРАНТ355

/

828