1. Гном

            Рисунок Гартмана изображал елочную игрушку: щипцы для колки орехов в виде маленького гнома. У Мусоргского эта пьеса производит впечатление чего-то более зловещего, чем просто елочная игрушка: аналогия с нибелунгами (порода карликов, живущих глубоко в горных пещерах -  персонажи «Кольца нибелунга» Р. Вагнера) не кажется такой уж нелепой.^[4] Во всяком случае, гном Мусоргского ожесточеннее гномов Листа^[5]  или Грига.^[6] В музыке - резкие контрасты: fortissimo [итал. – очень громко] сменяется piano [итал. - тихо], оживленные (в исполнении С. Рихтера - стремительные) фразы чередуются с остановками движения, мелодии в унисон противопоставляются эпизодам, изложенным аккордово. Если не знать авторского названия этой пьесы, то в оркестровке – чрезвычайно  изобретательной – М. Равеля она предстает скорее портретом сказочного великана (а не гнома) и уж, во всяком случае, никак не музыкальным воплощением образа елочной игрушки (как это у Гартмана).

2. Старый замок

            Гартман, как известно, путешествовал по Европе, и один из его рисунков изображал старинный замок. Чтобы передать его масштаб, художник изобразил на его  фоне певца – трубадура с лютней. Так поясняет этот рисунок В. Стасов (в каталоге посмертной выставки художника такого  рисунка не значится). Из картины не следует, что трубадур поет песню полную грусти и безнадежности. Но именно такое настроение передает музыка Мусоргского.

            Поразительна композиция пьесы: все ее 107 тактов построены на одном неизменном басовом звуке – соль-диез!  Этот прием в музыке называется органный пункт, и используется весьма часто; как правило, он предваряет наступление репризы, то есть того раздела произведения, в котором после определенного развития возвращается первоначальный музыкальный материал. Но трудно найти другое произведение классического музыкального репертуара, в котором все произведение от начала и до конца было бы построено на органном пункте. И это не просто технический эксперимент Мусоргского - композитор создал подлинный шедевр. Этот прием в высшей степени уместен в пьесе с данным сюжетом, то есть для музыкального воплощения образа средневекового трубадура: инструменты, на которых аккомпанировали себе музыканты того времени, обладали басовой струной (если речь идет о струнном инструменте, например, фиделе) или трубкой (если о духовом - например, волынке), которые  издавали только один звук - густой глубокий бас. Его звучание в течение долгого времени создавало настроение некой застылости. Именно эту безысходность – безнадежность мольбы трубадура – нарисовал звуками Мусоргский.  

3. Тюильрийский сад (Ссора детей после игры)

            Законы психологии требуют контраста, чтобы художественное и эмоциональное впечатление было ярким. И этот контраст вносит данная пьеса. Тюильрийский сад или точнее Сад Тюильри (кстати, именно так во французском варианте названия) это место в центре Парижа. Он простирается приблизительно на один  километр от площади Карусель до площади Согласия^[7]. Этот сад (сейчас его скорее следовало бы называть сквером) -  излюбленное место прогулок парижан с детьми. Картина Гартмана изображала этот сад с множеством детей и нянек. Тюильриский сад, запечатленный Гартманом-Мусоргским, это примерно то же самое, что Невский проспект, запечатленный Гоголем: «В двенадцать часов на Невский проспект делают набеги гувернеры всех наций с своими питомцами в батистовых воротничках. Английские Джонсы и французские Коки идут под руку с вверенными их родительскому попечению питомцами и с приличною солидностию изъясняют им, что вывески над магазинами делаются для того, чтобы можно было посредством их узнать, что находится в самых магазинах. Гувернантки, бледные миссы и розовые славянки, идут величаво позади своих легеньких, вертлявых девчонок, приказывая им поднимать несколько выше плечо и держаться прямее; короче сказать, в это время Невский проспект - педагогический Невский проспект»^[8].

            Эта пьеса очень точно передает настроение того времени дня, когда этот сад оккупировали дети, причем, любопытно, что подмеченная Гоголем «вертлявость» (девчонок), нашла отражение в ремарке Мусоргского: capriccioso (итал. - капризно).

            Примечательно, что эта пьеса написана в трехчастной форме, причем, как это  и положено в такой форме, средняя часть образует определенный контраст с крайними. Осознание этого в общем простого факта важно не само по себе, а по тем выводам, которые из этого проистекают: сравнение фортепианной версии (в исполнении С. Рихтера) с оркестровой (инструментовкой М. Равеля) наводит на мысль, что у Рихтера, который этот контраст скорее сглаживает, нежели подчеркивает, участниками сцены являются только дети, быть может мальчики (их коллективный портрет нарисован в крайних  частях) и девочки (средняя часть, более грациозная по ритму и мелодическому рисунку). Что касается оркестровой версии, то в средней части пьесы в сознании возникает образ  нянюшек, то есть кого-то взрослого, кто старается мягко уладить ссору детей (увещевательные  интонации струнных).