книги / Самоубийство Социолог. этюд

зультатом которой являлся феномен Коллективный. Только некоторые самые общие человеческие черты могут иметь здесь некоторое значение; в общем, они почти неизменны; по край­ ней мере для того, чтобы они могли измениться, недостаточ­ но тех нескольких веков, в течение которых существует на­ ция. Следовательно, социальные условия, влияющие на число самоубийств, являются единственными, в силу которых оно мо­ жет изменяться, ибо это — единственные изменяющиеся при­ чины. Вот почему число это остается неизменным, посколь­ ку не изменяется само общество. Это постоянство не зави­ сит от того, что состояние духа, порождающее самоубийст­ во, неизвестно в силу какой случайности, сконцентрировано в определенном числе частных лиц и передается — тоже неиз­ вестно почему — такому же числу подражателей. Но безлич­ ные причины, дающие ему начало и поддерживающие его, оста­ ются неизменными; это значит, что ничто не изменилось — ни способы группировки социальных единиц, ни характер их взаимного согласования. Действия и противодействия, которыми они обмениваются, остаются тождественными, следовательно, не изменяются и вытекающие из них мысли и чувства.

Таким образом, лишь чрезвычайно редко случается, если только вообще случается, что одно из подобных течений по­ лучает преобладание во всех пунктах общества. Обычно оно достигает более сильной степени лишь в узких обществен­ ных кругах, в которых оно находит для своего развития осо­ бенно благоприятные условия; таковыми являются обычно определенные социальные положения, профессии или рели­ гиозные верования. Так объясняется двойственный харак­ тер самоубийства. Когда этот характер наблюдают в его внеш­ них проявлениях, то обычно усматривают здесь только группу событий, независимых друг от друга, ибо он обнаруживает­ ся в отдельных пунктах, не стоящих между собой ни в какой видимой связи. И тем не менее сумма, образовавшаяся из совокупности отдельных случаев, представляет известную индивидуальность и единство, так как социальный показа­ тель самоубийства является отличительной чертой каждой коллективной личности. Это обозначает, что если частные

группы, где этот показатель особенно высок, различаются друг от друга и разбросаны самым разнообразным образом на всем протяжении территории, то, несмотря на это, они тесно связаны между собой как части одного целого и как органы одного и того же организма. Состояние, в котором находится каждая из этих групп, зависит от общего состоя­ ния общества. Существует интимная связь между размерами влияния, осуществляемого той или другой из этих тенден­ ций, и тем местом, которое она занимает в социальном це­ лом. Альтруизм слабее или сильнее в армии, смотря по тому, насколько сильно проявляется он среди гражданского насе­ ления. Интеллектуальный индивидуализм тем более развит и тем чаще приводит к самоубийству в среде протестантов, чем интенсивнее он выражен в остальной нации. Вообще, все зависит одно от другого.

Но если, за исключением сумасшествия, не существует такого индивидуального состояния, которое можно было бы рассматривать как фактор, приводящий, к самоубийству, то, с другой стороны, и коллективное чувство при абсолютном сопротивлении индивида не может проникнуть в него. Пре­ дыдущее объяснение может показаться неполным, пока не указано, каким образом в определенной среде в момент раз­ вития вызывающих самоубийства течений эти последние находят себе достаточное количество доступных их влиянию субъектов.

Но даже предполагая, что это соединение обстоятельств действительно необходимо и что коллективная тенденция не может навязать себя частным лицам, независимо от всякого предрасположения к ней, все-таки приходится признать, что искомая гармония осуществляется сама собой, ибо причины, порождающие социальное течение, оказывают свое воздейст­ вие вместе с тем и на всех индивидов и ставят их в условия, благоприятствующие восприятию коллективного чувства. Меж­ ду этими двумя рядами факторов существует естественное родство уже по одному тому, что они зависят от одной и той же причины, накладывающей на них свою печать. Вот поче­ му они соединяются вместе и приспособляются друг к другу. Утонченная цивилизация, дающая начало аномической и эгои­

стической склонностям к самоубийству, имеет своим резуль татом также утонченность нервной системы, делая ее чрез мерно чувствительной. Благодаря этому люди становятся менее способными привязываться к определённому объекту более нетерпеливыми к ограничениям какой бы то ни былс дисциплины, более подверженными бурным раздражениям а также и преувеличенному упадку духа. Напротив, грубая у суровая культура, связанная с альтруизмом примитивны* людей, развивает в индивидах чувственность, облегчающую самоотречение. Словом, так как в большей своей части инди­ вид является созданием общества, последнее формирует егс по своему образу и подобию. У общества не может оказаться недостатка в материале, так как оно само, так сказать, при­ готовляет этот материал своими собственными руками.

Теперь можно яснее представить себе, какую роль игра­ ют в генезисе самоубийства индивидуальные факторы. Если

водной и той же моральной среде, т. е. в одном и том же религиозном обществе, в одном и том же корпусе войск или

врамках одной и той же профессии захвачены склонностью к самоубийству именно данные индивиды, то это без сомне­ ния, по крайней мере в большинстве случаев, происходит потому, что умственная организация их по своей природе или в силу обстоятельств оказывает менее сопротивления социальной тенденции к самоубийству. Но если условия мо­ гут содействовать частным лицам в том, чтобы эта тенден­ ция в них воплотилась, то все же не от них зависят ни отли­ чительный характер ее, ни ее интенсивность. Число ежегод­ ных самоубийств в данной социальной группе не зависит от числа находящихся в ней невропатов. Невропатия является только причиной того, что одни легче попадают под влияние этой наклонности, чем другие. Вот откуда проистекает та огромная разница, которая наблюдается во взглядах на этот вопрос у клинициста и социолога. Первый наблюдает только частные случаи, оторванные друг от друга; поэтому он часто констатирует, что самоубийца был или неврастеник, или ал­ коголик, и объясняет совершенный им поступок одним из Этих психопатических состояний. С одной стороны, он прав, так как, если данный индивид имеет больше шансов лишить

себя жизни, чем его соседи, то часто это происходит именно в силу указанных причин. Но вообще-то не по этим причи­ нам имеются люди, которые убивают себя, а также не пото­ му в течение определенного периода времени в каждом обще­ стве насчитывается определенное число самоубийств. При­ чина, порождающая это явление, неизбежно ускользает от внимания тех, кто наблюдает только индивидов, потому что она лежит вне их. Чтобы открыть ее, надо подняться выше отдельных самоубийств и подметить то, что соединяет их воедино. Нам могут возразить, что если бы не существовало достаточного количества неврастеников, то социальные при­ чины не могли бы произвести всех своих результатов. Но фактически нет такого общества, где бы различные формы нервной дегенерации не предоставляли в жертву самоубийст­ ву большее число кандидатов, чем нужно. Лишь для некото­ рых из них открывается, если можно так выразиться, вакан­ сия, а именно — для тех, кто в силу личных обстоятельств стоят ближе к пессимистическим течениям и вследствие это­ го способны сильнее пережить в себе их влияние.

Но остается разрешить еще один вопрос. Так как ежегод­ но насчитывается одинаковое число самоубийств, то, очевид­ но, социальная тенденция к самоубийству не захватывает одновременно всех тех, кого она может и должна захватить. Те индивиды, которые обречены стать ее жертвой на следую­ щий год, в настоящее время уже существуют; большинство из них принимает участие в коллективной жизни и, следова­ тельно, подчиняется ее влиянию. Чем же объясняется то об­ стоятельство, что влияние это их временно щадит? Легко понять, конечно, что один год необходим для того, чтобы это влияние могло целиком проявить свое воздействие на индиви­ да. Так как условия социальной жизни не одни и те же в раз­ ные времена года, их воздействие также меняет свою интен­ сивность и свое направление в зависимости от времен года. Только тогда, когда год свершит свой круг, можно сказать, что уже осуществились все те комбинации и условия, в зави­ симости от которых изменяется влияние социальной среды. Но так как, согласно нашему допуску, следующий год явля­ ется только повторением предыдущего и приводит все к тем

же комбинациям, то почему же одного предыдущего года не было достаточно? Почему, выражаясь расхожим термином, об­ щество платит свою дань только в последовательные сроки?

Объяснением этого замедления может, по нашему мне­ нию, служить тот способ, которым время оказывает влияние на склонность к самоубийству. Это вспомогательный, но очень важный фактор. В самом деле, мы знаем, что склонность эта непрерывно растет, начиная с молодых лет и вплоть до зре­ лого возраста,17 и что она часто становится в конце жизни в 10 раз сильнее, чем была в ее начале. Это значит, что коллек­ тивная сила, толкающая человека на самоубийство, только постепеннр, только мало-помалу проникает в его существо. При прочих равных условиях человек становится тем вос­ приимчивей к ней, чем старше его возраст. И это, конечно, потому, что надо пережить повторные испытания, чтобы почувствовать всю пустоту эгоистического существования или всю суету тщеславия и безразличных претензий. Вот почему самоубийцы выполняют свое предназначение не иначе, как последовательными рядами18 поколений.

Глава II

САМОУБИЙСТВО В РЯДУ ДРУГИХ СОЦИАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ

Так как самоубийство по самому своему существу носит социальный характер, то следует рассмотреть, какое место занимает оно среди других социальных явлений.

Первым и наиболее важным вопросом, который при этом возникает, является вопрос: нужно ли отнести самоубийство к деяниям, дозволенным моралью, или к актам, ею запрещен­ ным? Следует ли видеть в самоубийстве своего рода пре­ ступление? Известно, сколько споров во все времена вызы­ вал этот вопрос. Обычно, пытаясь разрешить его, сначала давали формулировку данного представления о моральном идеале, а затем уже спрашивали, противоречит или не про­

тиворечит логически самоубийство этому идеалу. По осно­ ваниям, изложенным в другом местё,19 мы не можем прибег­ нуть к этому методу. Дедукция, не подвергающаяся провер­ ке, всегда внушает подозрение, и тем более в данном случае, где ее отправным пунктом является чисто индивидуальное настроение, ибо каждый представляет себе по-своему тот моральный идеал, который принимается за аксиому.

Вместо того чтобы поступать таким образом, мы рассмот­ рим сначала исторически, какую моральную оценку в дейст­ вительности давали самоубийству различные народы, а за­ тем попытаемся определить, на чем была основана эта оцен­ ка. После этого нам останется только посмотреть, имеют ли (а если имеют, то в какой мере) основание подобные оценки в условиях современного общества.20

Самоубийство было формально запрещено в христианском обществе с самого его основания. Еще в 452 г. Арлский со­ бор заявил, что самоубийство — преступление и что оно есть не что иное, как результат дьявольской злобы. Но только в следующем веке, в 563 г., на Пражском соборе это запре­ щение получило карательную санкцию. Там было постанов­ лено, что самоубийцам не будет оказываться «честь поминове­ ния во время святой службы» и что «пение псалмов не должно сопровождать их тело до могилы». Под влиянием канониче­ ского права гражданское законодательство присоединило к религиозным карам и земные наказания. Одна глава из по­ становлений Св. Людовика посвящена специально этому во­ просу. Труп самоубийцы судился формальным порядком теми властями, ведению которых подлежали дела об убийствах; имущество покойного не переходило к обычным наследни­ кам, а отдавалось барону. Во многих случаях обычное право не удовлетворялось конфискацией, но предписывало, кроме этого, различные наказания. «В Бордо труп вешали за ноги; в Аббевиле его тащили в плетенке по улицам; в Дилле труп мужчины, протащив навилах, вешали, а труп женщины сжи­

гали».21 Даже сумасшествие не всегда считалось смягчающим вину обстоятельством. Уголовное уложение, обнародованное Людовиком XIV в 1670 г., кодифицировало эти обычаи без особых смягчений. Произносился формальный приговор по закону ай регре*иат ге1 т е т о п а т <лат.: в вечную память события>; труп тащили на плетенке лицом к земле по ули­ цам и переулкам, а затем вешали или бросали на живодерню. Имущество конфисковывалось. Дворяне лишались звания, их леса вырубались, замки разрушались, гербы ломались. Име­ ется указ парижского парламента от 31 января 1749 г., из­ данный в силу такого закона.

В противоположность этому, революция 1789 г. уничто­ жила все эти репрессивные меры и вычеркнула самоубийст­ ва из списка преступлений против закона. Но все религиоз­ ные учения, к которым принадлежат французы, продолжают запрещать самоубийство и налагать за него наказания. Об­ щее моральное сознание также относится к нему отрицатель­ но. Оно все еще внушает народному сознанию какое-то от­ вращение, распространяющееся и на то место, где самоубий­ ца привел в исполнение свое решение, и на тех лиц, которые касались его трупа. Оно составляет моральный порок, хо­ тя общественное мнение, по-видимому, имеет тенденцию стать в этом отношении более снисходительным, чем рань­ ше. К тому же, самоубийство сохранило от старых времен

вумах общества кое-какой налет преступности. Большей ча­ стью законодательство рассматривает сообщника самоубий­ цы как убийцу. Это не могло бы иметь места, если бы на самоубийство смотрели, как на деяние, безразличное в нрав­ ственном отношении.

Подобное же законодательство встречается у всех хри­ стианских народов, и оно почти повсюду осталось более стро­ гим, чем во Франции. В Англии еще в X в. король Эдуард

водном из изданных им «Канонов» приравнивал самоубий­ цу к ворам, разбойникам и преступникам всякого рода. До 1823 г. существовал обычай тащить труп самоубийцы по ули­ цам, проткнув его колом, и хоронить его при большой дороге без всякой религиозной церемонии. Да и теперь их хоронят отдельно от прочих. Самоубийца объявлялся отступником (!е-

1ос1е5е), а его имущество отбиралось государством. И только

в1870 г. был отменен этот закон, одновременно со всеми другими видами конфискаций за отступничество. Правда, слишком преувеличенное наказание уже давно сделало закон неприложимым; суд присяжных обходил его, заявляя по боль­ шей части, что самоубийца действовал в момент сумасшест­ вия и, следовательно, являлся невменяемым. Но сам акт всетаки квалифицируется как преступление; каждый раз, когда он совершается, он бывает предметом формального судебно­ го следствия и суда, и в принципе покушение на него наказуе­ мо. По словам Ферри,22 в одной только Англии в 1889 г. было якобы 106 процессов по делам о самоубийстве и 84 осужде­ ния. Еще в большей степени это относится к соучастию.

ВЦюрихе, рассказывает Мишле; труп некогда подвергал­ ся ужасному обращению. Если человек покончил с собой кин­ жалом, то около его головы вбивали кусок дерева, в который вонзали нож; утопленника погребали в пяти шагах от воды,

впеске.23 В Пруссии до уголовного уложения 1871 г. погре­ бение должно было происходить без всякой торжественно­ сти и без религиозных церемоний. Новое германское уго­ ловное уложение еще наказывает соучастие тремя годами тюремного заключения (ст. 216). В Австрии старые канони­ ческие правила остались почти неприкосновенными.

Русское право более строго. Если окажется, что самоубий­ ца действовал не под влиянием хронического или времен­ ного умопомрачения, его завещание рассматривается как не имеющее никакого значения, точно так же, как и все рас­ поряжения, сделанные им на случай смерти. Самоубийце отказывают в христианском погребении. Покушение на са­ моубийство наказывается церковным покаянием, налагаемым духовными властями. Наконец, тот, кто подстрекает другого к самоубийству или помогает каким-нибудь образом испол­ нению его решения, снабжая, например, необходимыми ору­ диями, рассматривается как соучастник в заранее обдуман­ ном убийстве.24

Испанское уложение, кроме религиозных и моральных кар, предписывает конфискацию имущества и наказывает всякое пособничество.25

Наконец, уголовное уложение штата Нью-Йорк, хотя и изданное очень недавно (1881 г.), квалифицирует самоубийст­ во как преступление. Правда, несмотря на подобную квалифи­ кацию, закон отказывается наказывать самоубийцу по прак­ тическим соображениям, ибо наказание не может настигнуть истинного виновника. Но покушение может повлечь за со­ бой присуждение или к тюремному наказанию, могущему продолжаться до 2-х лет, иди к штрафу до 200 долларов, или

ктому и другому сразу. Простой совет прибегнуть к са­ моубийству иди помощь в его выполнении приравнивается

кпособничеству в убийстве.26

Магометане не менее энергично запрещают самоубийство. «Человек, — говорит Магомет, — умирает лишь по воле Бога, согласно книге, в которой отмечен срок его жизни.27 Когда придет конец, он не сумеет ни замедлить и ни ускорить его ни на одно мгновение».28 «Мы постановили, чтобы смерть поражала вас друг за другом, и никто не может предупре­ дить назначенный срок».29

В самом деле, ничто не может больше противоречить об­ щему духу магометанской цивилизации, чем самоубийство; ибо наивысшей добродетелью является здесь полное подчи­ нение воле Бога, безропотная покорность, позволяющая пере­ носить все с терпением.30

Самоубийство — акт неподчинения и бунта — могло рассмат­ риваться лишь как тяжкий грех против основного долга.

Если от современного общества мы перейдем к его истори­ ческим предшественникам, т. е. к греко-латинским общинам, то там мы найдем также законодательство, касающееся са­ моубийства; но оно исходило совсем из другого принципа. Самоубийство рассматривалось как незаконное лишь в том случае, когда оно не было разрешено государством. Так, в Афинах человек, покончивший с собой, подвергается «айттпа», ибо он совершал поступок против общины;31 ему отказывали в почестях обычного погребения; кроме того,

у трупа отрезали руку и погребали ее отдельно.32 То же самое

снезначительными изменениями проделывалось в Фивах и на Кипре.33 В Спарте закон применялся настолько строго, что наказанию подвергли Аристодема за то, что он стремил­

ся найти и нашел смерть в Платейской битве. Но эти наказа­ ния применялись лишь в том случае, когда индивидуум, уби­ вая себя, не спрашивал предварительно разрешения у соот­ ветствующей власти. В Афинах, если перед самоубийством испрашивалось у сената разрешение со ссылкой на причины, сделавшие для самоубийцы жизнь невыносимой, и если просьба встречала удовлетворение, — самоубийство рассмат­ ривалось как законный акт. Либаний34 передает нам некото­ рые правила, применявшиеся в этом случае; он не сообщает, к какой эпохе они относятся, но они действительно имели силу в Афинах; он отзываетсяоб этих законах с большой похвалой и утверждает, что они приводили к хорошим ре­ зультатам. Законы эти формулировались так: «Пусть тот, кто не хочет больше жить, изложит свои основания Сенату и, по­ лучивши разрешение, покидает жизнь. Если жизнь тебе пре­ тит — умирай; если ты обижен судьбой — пей цикуту. Если ты сломлен горем — оставляй жизнь. Пусть несчастный рас­ скажет про свои горести, пусть власти дадут ему лекарство, и его беде наступит конец». Подобный же закон мы находим на Хиосе.35 Он был перенесен в Марсель греческими коло­ нистами, основавшими этот город. У властей был запас яда, из которого они снабжали необходимыми количествами всех тех, кто после представления Совету Шестисот причин, тол­ кающих их на самоубийство, получали его разрешение.36

У нас гораздо меньше сведений относительно постановле­ ний древнего римского права: отрывки законов Двенадцати Таблиц, дошедших до нас, не упоминают о самоубийстве. Но так как эти законы были под сильным влиянием греческого законодательства, то весьма возможно, что и в них содержа­ лись аналогичные постановления. Во всяком случае, Сервий в своем комментарии к Энеиде37 сообщает нам, что, согласно жреческим книгам, покончивший жизнь повешением лишается погребения. Статуты одного религиозного братства в Ланувие требовали такого же наказания.38 По словам летописца Кассия Термина, цитированным Сервием, Тарквиний Гор­ дый якобы приказал для борьбы с эпидемией самоубийств распинать трупы самоубийц и оставлять их на растерзание диким зверям и птицам.39 Обычая не хоронить самоубийц,