книги / Общество, культура, социология

В третьем томе Маркс говорит о том, что стоимость товара определяется не воплощенным в нем трудом, а общественно необходимым для воспроизводства рабочим временем104. В четвертом томе, содержащем наброски

«Теорий прибавочной стоимости», Маркс, исходя из идей Адама Смита, подробно останавливается на про­ блеме о том, каким образом воплощенный в товаре труд соотносится с «требуемым» товаром трудом105.

Во всех случаях речь идет о динамической трактовке вопроса. Речь идет не о стоимости единичного товара, а о том, что любая уже созданная стоимость (ценность) (служащая удовлетворению действительных потребнос­ тей) влечет за собой появление новых потребностей и тем самым и новых стоимостей (ценностей). Таким об­ разом, стоимость и в теории Маркса связана с потреб­ ностью, с долженствованием, но в более широком и прин­ ципиально ином смысле, чем в буржуазной философии, поскольку она трактуется в тесной связи с процессом

марксистской и буржуазной трактовках ценности име­ ет не простой, а качественный характер. Буржуазные трактовки, изложенные в главе о философском понятии ценности, действительно односторонни: они ищут проис­ хождение ценности исключительно в ориентации на бу­ дущее, но в их аргументации совершенно отсутствует труд. Марксизм же, как было отмечено, противопоставляет этому такую координированную систему, осново'й кото­ рой является труд, а интегрированными частями — по­ требность, будущее и долженствование.

Решающим «водоразделом» является объективация ценностиj объяснение ее происхождения из своеобраз­ ной человеческой деятельности — труда. Следует под­ черкнуть, что здесь важны оба аспекта: объективность имеет смысл лишь в том случае, если мы связываем ее

с созидательной, производственной, преобразующей деятельностью человека.

И все же в политической экономии Маркса новым является не то, что он указал на роль труда как источ­ ник стоимости, и даже не то, что он различает потре­ бительную и меновую стоимость, все это в известной мере было сделано уже в английской классической по­ литэкономии. Трудовая теория стоимости рассматрива­ ется не только в трудах таких ранних экономистов, как Петти, но в зародыше она существует и у Локка («по­ лезные для человека продукты земли на девять десятых являются продуктами труда, более того... существова­ ние девяноста девяти процентов скота обязано тру­ ду»)106. Вполне логично, что эта трактовка родилась на родине первоначального накопления капитала, в той стране, которую Маркс рассматривал как образец капи^ талистического развития. Преимущество развивающе­ гося капиталистического производства —помимо исполь­ зования машин и связанного с ними наемного тру­ да — сводилось к преимуществу над трудом крепостных крестьян. Стал очевидным тот факт, что стоимость соз­ дается трудом, а не за счет природы (земли). Однако их теория была непоследовательной именно в том от­ ношении, что понятие стоимости было для них единым, потребительная и меновая стоимости еще не различа­ лись. Для того чтобы последовательно изложить тру­ довую теорию стоимости, Смит и Рикардо отделили друг от друга эти два вида стоимости. Вернее, это было сделано уже Адамом Смитом, а Давид Рикардо исхо­ дил из этого положения в первых главах своей книги «Начала политической экономии и налогового обло­ жения»10?. Используя категорию потребительной стои­ мости, экономисты защищали стоимостную роль труда, доказывая, что меновая стоимость в любом случае за­ висит от труда, в то время как источником потреби­ тельной стоимости может быть природа.

Одним из величайших открытий Маркса (хотя озна­ чении этого открытия мы говорим относительно мало) является то, что в его трактовке не только меновая стоимость, но и потребительная объясняется трудом. Тем самым он создал четкую единую, последовательную теорию стоимости. Для этого необходимо было подчерк­ нуть и различать те две стороны труда, которые позво­ ляют создать две стоимости. Маркс разрешает эту про­ блему таким образом, что трактует (пользуясь катего­

риями гегелевской логики) труд с точки зрения каче­ ства и количества, конкретного и абстрактного.

Исторические условия формирования и развития марксизма сложились таким образом, что Маркс уде­ лял очень много внимания исследованию проблем по­ литэкономии, подавляющая часть его теоретических ра­ бот посвящена именно этой отрасли научного социа­ лизма. Основные положения его теории, как и творчество классиков марксизма в целом, позволяют с уверенно­ стью сказать, что Маркс и Энгельс отводили проблеме труда центральную роль равным образом как в процес­ се становления человека, так и в развитии человечес­ кого общества, в раскрытии сущности человека. Мыв последующем своем анализе будем руководствоваться именно этими основополагающими идеями марк­

сизма.

В противоположность такому подходу существует, однако, и другой, совершенно отличный от него: его последователи стремятся в первую очередь абстраги­ роваться от труда, освободив проблему ценности от «постыдного» родства с трудом и материальным про­ изводством. Эти идеи — хотя и по-разному — проявля­ ются как в философии, так и в политэкономии. Фило­ софы — эта традиция начинается с Лотце — делали вид, что аксиологическая ценность не имеет никакого отно­ шения к экономической стоимости, словно она отно­ сится априори к совершенно другим, более высоким по­ нятиям. Политэкономы, разумеется, не могли идти по этому пути прямо, они прежде всего прилагали все усилия для того, чтобы показать несостоятельность тео­ рии трудовой стоимости. Это конечная цель тех тракто­ вок, в которых жестко отделяются друг от друга поня­ тия ценности и стоимости и доказывается, что фило­ софское, социологическое, эстетическое понятия цен­ ности не имеют ничего общего с Марксовой теорией, базирующейся на труде.

Подобные высказывания всегда имели и имеют ан­ тимарксистскую направленность.

Вслед за В. И. Лениным мы по праву называем не­ мецкую классическую философию, начиная от Канта и кончая Гегелем и Фейербахом, одним из трех источни­ ков марксизма. Развитие немецкой классической фило­ софии действительно имело своеобразную внутреннюю логику от субъективного идеализма Канта до объектив­ ного идеализма Гегеля и через Фихте и Шеллинга до

антропологического материализма Фейербаха. Логика этого развития последовательно вела к тому, чтобы ор­ ганически соединить материализм с поставленной с го­ ловы на ноги «диалектикой».

Гегель является своеобразным исходным пунктом в этом развитии, он настолько далеко зашел вперед в разработке идеалистической диалектики, насколько это вообще было тогда возможно. Понятие ценности (стои­ мости) сыграло специфическую роль в становлении марк­

рает большой роли. В этом у него не было необходи­ мости, ибо Гегель не отделял идею (ценность) от дей­ ствительности, а, напротив, реализовал ее (в деятель­

подготовил почву для марксизма, позволив выдвинуть на передний план понятия стоимости в политэкономии. Категориальной философии в отличие от этого направ­ ления «пришлось по душе» понятие ценности, парящей над действительностью (а вместе с тем и понятие дол­ женствования (sollen), поскольку оно позволило пойти в ином направлении, чем объективный идеализм Геге­ ля. Это отлично прослеживается в неокантианских фи­ лософских системах или у К. Бёма, чье философское развитие идет от субъективного идеализма к объектив­ ному идеализму и в трудах которого именно ценность замещает гегелевский дух.

Эта роль ценностной философии не изменилась и в наши дни. Философия и идеология догматизма, разуме­ ется, и слышать не хотели о ценности, нельзя было да­ же произносить это слово (в смысле, не вполне совпа­ дающем с понятием стоимости в политэкономии). В ше­ стидесятых годах — как противодействие — проблема ценности оказалась в центре внимания таких воззрений, которые абстрагировались от теории трудовой стоимос­ ти и исходили из того, что философская ценность не имеет ничего общего со стоимостью в политэконо­ мии.

Появление этих различных толкований ценности бы­ ло шагом назад по сравнению с последовательной трак­ товкой ценности-стоимости, данной марксизмом.

Подобный процесс наблюдался и в политической экономии. Буржуазная политэкономия — о чем говори-

лось выше — не могла игнорировать экономические сто­ роны ценности, но в своем .стремлении желала опоро­ чить учение Маркса, отвергала прежде всего трудовую теорию стоимости, выступая таким образом и против классической политэкономии А. Смита и Д. Рикардо.

Эта установка была характерна для субъективист­ ских теорий ценности, и прежде всего для теории мар­ гинальной пользы, которую в буржуазной политэконо­ мии долгое время считали удобной для того, чтобы объяснять происхождение ценности без учета роли труда:

Теория маргинальной ценности имела много школ и последователей, творивших независимо друг от друга и применявших различные методы. Однако все они были

(в наслаждении, в удовлетворении потребности), а в экономическом отношении — во взаимосвязи спроса и предложения.

Проиллюстрируем это несколькими примерами. Идеи этой теории содержатся в утилитаристском те­

зисе Госсена108 («Наслаждения должны быть упорядо­ чены таким образом, чтобы их сумма была наиболь­ шей»), а позже в основном положении Визера («Цен­ ность есть интерес индивида, выраженный как состоя­ ние благ»)109.

Подобных идей придерживался и основатель авст­ рийской школы Карл Менгер, который, в труде «Grundsàtze der Vollkswirtschaftslehre» писал: «Детерминация ценности (стоимости) скота не может быть определена количеством труда и других необходимых для его про­ изводства вещей, а только тем значением, которым об­ ладает скот для удовлетворения наших потребно­ стей»110. В другой формулировке слово «значение» за­ меняется Менгером словом «полезность», которая так­ же коренится в удовлетворении потребности — единст­ венной переменной всей системы.

Позднее потребность становится центральной кате­ горией и в трактовке Д. Б. Кларка, который утверж­ дал, что различные товары имеют единственную общую черту — способность удовлетворять общественную по­ требность. Все прочее является производным от выше­ сказанного.

У С. Джевонс, как и Госсен, ставит в центр внима­ ния принцип наслаждения. При этом он ссылается на

Бентама, но мог бы ссылаться и на те психологические школы (например, на школу Вильгельма Вундта или позднее на Зигмунда Фрейда), которые объясняют за*

поту» Джевонс подробно объясняет, что целью чело­ веческой деятельности является максимальное наслаж­ дение при минимуме страданий. Сущность труда, ко­ торый он характеризует как «утомительную работу», состоит в том, чтобы «избежать более тяжких мук или получить радость». Целью экономики соответ­ ственно является «удовлетворение наших желаний ценой по возможности незначительнейшей доли рабо­ ты»111.

Что же, таким образом, по мнению теоретиков тео­ рии маргинальной пользы, является источником ценно­ сти? Интерес, потребность, полезность, наслаждение, избежание страданий ■— то есть все это исключительно такие категории, которые относятся к сфере понятия

уяснить логику рассуждений теоретиков этой школы. Итак, поскольку создающий ценности труд отрицается ими во всех формулировках, то они ищут новые мерки, которые могли бы помочь им определить стоимость (ценность) поступающих в оборот товаров на основе потребностей, желаний и наслаждений. При таком под­

предложения, таким образом, выступает у них как де­ терминанта всякой ценности и цены. Весьма показатель­ на в этом смысле высказанная в шутливой форме pétiлика Самуэльсона: «И попугай может стать образован^ ным экономистом, если выучит всего лишь два слова: «спрос и предложение»112. Но такой подход еще не дает мерки. В поисках ее каждая из школ своим путем от­ крыла закон, сформулированный Маршаллом следую­

масса»113. То есть может наступить такое маргинальное состояние, когда нам будет не нужна еще одна часть того или иного продукта: например, мы съели столько

хлеба, что больше не желаем. Согласно теории марги­ нальной пользы, следует исходить из маргинальной си­ туации, т. е. определяя ценность (стоимость) товара, нужно учитывать ценность последней, еще нужной нам дозы.

Эта трактовка привела теорию маргинальной пользы, а вместе с ней и буржуазную политэкономию к такой пограничной ситуации, когда ее использование оказа­ лось на границе «Final degree of utility». В этом пунк­ те происходит окончательный разрыв между теорией происхождения ценности и конкретным анализом от­ ношения спроса и предложения, ибо последнее, по су­ ществу говоря, не нуждается в первом.

Это маргинальное положение буржуазной политэко­ номии можно лучше всего показать, сопоставляя его с марксизмом. Политическая экономия Маркса отличает­ ся от буржуазной теории маргинальной пользы не про­ сто отдельными тезисами или аспектами, а своей целью

жизни на уровне «микроэкономии», а еще точнее, ис­ ходя из целей и деятельности отдельных хозяйств. Их понятия потребности, интереса, наслаждения получают экономический смысл лишь в этом аспекте.

Другими словами, теория маргинальной пользы рас­ сматривает и макроявления современного капитализма с точки зрения индивидуального товаропроизводите­ ля, то есть в конечном счете с позиций мелкого буржуа. (Ланге указывал на то, что в ходе теоретических изыс­ каний ученые этой школы сплошь и рядом исходят из деятельности изолированного производителя типа Ро­ бинзона, из положения жителей джунглей, потерпев­ ших кораблекрушение, или путников в пустыне, одинокого землевладельца). Понятия потребности и на­ слаждения, которые по существу являются не психоло­ гическими понятиями, не общественными объективация­ ми, выводятся отсюда же. Что касается источника цен­ ности (стоимости), то их, собственно, это не интересу­ ет, для них важнее всего простой вопрос: «Почему по­ высилась цена на картошку или другой продукт?» Поэтому вместе с трудом они вынесли за скобки и ме­ новую стоимость и в противовес ей пытались «апеллиг ровать» к потребительной стоимости. Но они не поняли (или не хотели понять) именно тот процесс, в котором.

меновая стоимость, и в особенности «меновая стоимость для себя» (формулировка Маркса), деньги подчиняют себе любой вид стоимости в рамках капиталистического хозяйствования.

Точка зрения марксизма совершенно иная. Трактов­ ка марксизма действительно «макроэкономическая»* и не только потому, что вместо домашнего и частного хо­ зяйства его интересует экономическая деятельность бо­ лее крупных общественных единиц, но прежде всего потому, что предметом интерпретации является весь процесс общественно-экономического развития, вся си­ стема его законов. Следовательно, говоря о стоимости, марксизм не ставит вопрос, почему повысилась цена на картошку или другой продукт, его интересует прежде всего вопрос о движении, которое ведет от потребитель­ ной стоимости к меновой, от меновой стоимости «в се­ бе» к стоимости «для себя», то есть к капиталистиче­ скому хозяйствованию, причем с целью его последую­ щего преодоления. Итак, марксизм не рассматривает данный экономический порядок как вечный и поэтому не может считать в ходе анализа текущих процессов потребности, интересы, наслаждение «независимыми пе­ ременными». Ведь если данный экономический порядок дан навечно, то конкретные движения действительно определяются потребностями, спросом, интересом ин­ дивида, но если же сама система изменяется, то эти конкретные движения подчинены более общим законам. Поэтому в центре нашего внимания в этом отношении находится показ конкретных взаимосвязей между произ­ водством и потреблением, трудом и потребностями, между потребительной и меновой стоимостями. Гово­ ря о стоимости и цене, нельзя отрицать тот факт, что отношение спроса и предложения влияет на ценооб­ разование, но поскольку нас интересует не конкретное ценообразование, то мы стремимся прежде всего выяс­ нить, что же все-таки делает различными цены в случае предполагаемого равновесия между спросом и предло­ жением.

Итак, какую же роль в буржуазной политэкономии сыграла теория маргинальной пользы?

Наступил такой момент, когда сторонники теории маргинальной пользы сделали необходимые выводы. Первым следствием явилось то, что им пришлось не только отбросить трудовую теорию стоимости, но и по­ ставить под вопрос саму теорию стоимости, а затем

отказаться и от нее как от непригодной. Это нашло от­ ражение в трудах таких видных продолжателей теории маргинальной пользы, как Вильфредо Парето и Аль­ фред Маршалл, которые сыграли большую роль в создании фундамента современной буржуазной полит­ экономии. С этой точки зрения более последовательным был Парето: он объявил негодной всю теорию стоимос­ ти, отбросив и проблемы стоимости (ценности). Он ис­ пользовал только понятия цены, в своих расчетах он широко опирался на разработанный им же новый ме­ тод — на шкалы преференции.

Точка зрения Маршалла компромиссна. В книге «Теория маргинальной пользы» Герман Леман пишет:

ние»114. Он пошел на компромисс -и в толковании во­ проса об источнике стоимости (ценности), признавая наряду со спросом и предложением и роль труда. Он сравнивал их с двумя резаками ножниц, подчеркивал при этом, что режет не только та часть, которая нахо­ дится в движении. Однако позиция Маршалла не име­ ет ничего общего с марксистской трактовкой. Марксизм также признает существование двух факторов, но в иерархии отдает «предпочтение» труду, а не спросу и предложению. Маршалл же отвергает любую иерархию, не признает в системе никаких «независимых перемен­ ных»; он считает вполне достаточным, если сумма всех факторов может быть выражена математически, то есть формально. Разумеется, и в этом случае труд ставится в скобки. Поэтому не случайно, что нечто подобное имеет место и у Кейнса. В своем труде «Общая теория занятости, процента и денег» Кейнс называет «симпа­ тичным» тот «преклассический тезис», согласно кото­ рому все создается трудом, но сразу же добавляет, что «труду способствует то, что ранее обычно называли мастерством, а ныне — техникой, а также естественные природные ресурсы, которые в зависимости от их изо­ билия или недостатка требуют дополнительных затрат или они бесплатны; наконец* результаты раннего труда, воплощенные в благах, капитала, за которые также сле­

нельзя назвать сторонником трудовой теории стои­ мости116, в крайнем случае его позицию можно рас­ сматривать как ностальгический вздох. Когда Кейнс, например, говорит о сочетании теории цены и стоимос­ ти (ценности), то его не интересует, каким образом сле­ дует перенести формирование цен на платформу теории стоимости, он в равной мере стремится свести формиро­ вание цен и стоимости к отношению спроса и предло­ жения. Этот вывод вытекает из его общей позиции. От­ ношение Кейнса к общим теоретическим вопросам по­ литэкономии всегда ностальгично, он говорит о них лишь постольку поскольку. Кейнс не занимается этими во­ просами, поскольку его интересует другое: создание та­ кого нового механизма капиталистического хозяйство­ вания, который отвечал бы отношениям, сложившимся к тридцатым годам нашего столетия. А поскольку его интересы ограничены преимущественно сферой практи­ ки, то он возвращается от классической политической экономии к меркантилистам, которые не искали теоре­ тических основ, а стремились дать полезные советы сво­ им властителям во времена быстрого развития денеж­ ного хозяйствования. (Ф. Энгельс в «Набросках к кри­ тике политической экономии» писал о них, что их «бое­ вым кличем» стала монополия в отличие от проповеду­ ющих конкуренцию либералов.)117 «Мы, экономисты,— пишет Кейнс, — виноваты в том самоуверенном заблуж­ дении, когда считали детским капризом то, что в тече­

рии стоимости, поскольку из последней, с одной сторо­ ны, не могут вытекать советы государственному руко­ водству, а с другой — с марксистской точки зрения следуют выводы, направленные на уничтожение капи­ талистического общества.

В то же время буржуазная политэкономия вынуж­ дена была сделать выводы из краха теории маргиналь­

вместо теории маргинальной пользы выступила «теория всеобщего равновесия». Смена теорий произошла по­ степенно: первые камни новой теоретической базы залозкил сторонник маргинальной пользы Вальрас, среди духовных ее отцов можно назвать Парето и Маршалла.