книги / Мировая динамика

сейчас. В индустриальную фазу товар обретает стоимость раньше, нежели полезность.

Это означает, что промышленная экономика обречена быть кредитной: рост производства не может превышать ставки рефинансирования. Это означает также, что в ин­ дустриальную фазу всякое развитие приводит к инфля­ ции в современном значении этого термина, то есть к ро­ сту совокупной денежной массы. Заработная плата стар­ ших офицеров трансатлантических лайнеров начала XX века составляла около сорока долларов, сейчас она примерно в сто раз больше. Следовательно, по отноше­ нию к традиционным ценностям (земля, продукты пита­ ния, золото и т.п.) цена доллара снизилась на два поряд­ ка. С другой стороны, на доллар «образца 2001 года» можно купить огромное число товаров и услуг, которые в принципе не могли быть оплачены долларом «образца 1901 года», поскольку в то время просто не существова­ ли. То есть в индустриальную фазу инфляция есть обо­ ротная сторона всякой инновации: промышленная эконо­ мика производит ценности, отягощенные кредитными обязательствами.

А это означает, что индустриальная экономика нужда­ ется в свободном, не охваченном еще промышленной инф­ раструктурой пространстве. Всякий раз исчерпание оче­ редного слоя такого пространства провоцирует кризис, по­ этому параметры, описывающие индустриальную экономи­ ку, меняются циклически. Выделяются годовые колебания, среднесрочные циклы, изученные К.Марксом, долгоперио­ дические ритмы А.Кондратьева; «мировая экспонента» Дж.Форрестера может быть интерпретирована как часть глобального цикла.

Развернувшаяся во второй половине XIX века борьба со «стихийностью» экономики, то есть с принципиально циклическим ее характером, привела к резкому усилению

государственного вмешательства в механизмы производ­ ства и товарообмена. Естественным ответом индустрии на такое вмешательство стало корпоративное строительство: образование крупных монополистических объединений, способных защищать свои интересы в государственных структурах. Наметившийся на рубеже столетий переход от свободной торговли к протекционизму резко повысил транспортные издержки и обусловил появление транснаци­ ональных корпораций (ТНК).

Переход от капиталистической к госмонополистической формации сопровождался структурным кризисом, при­ нявшим форму мировой войны 1914—1945 гг. Эта война привела к гибели десятков миллионов людей, массовому разрушению городов, уничтожению произведений искусст­ ва, распаду и реконфигурации мировых экономических свя­ зей, созданию государственных систем и производствен­ ных объединений принципиально нового типа, но — глав­ ное — она обусловила слияние всех областей, не охвачен­ ных индустриальной экономикой, в единое планетарное пространство.

К началу нового тысячелетия это пространство оказа­ лось исчерпанным. Экономические модели, разработанные для «бесконечной плоскости», столкнулись с ограниченно­ стью земного шара.

Именно эта проблема и была поставлена в 1960-е годы исследовательской группой Дж.Форрестера. Ее осознание привело к существенным изменениям в индустриальной экономике. По существу, речь шла о создании нового ог­ ромного рынка, тщательно охраняемого не только государ­ ством, но и всем обществом. Рынка ресурсосберегающих и природоохраняющих технологий.

Некоторая часть экологических мероприятий была по­ лезной — в том смысле, что она обеспечивала удовлетво­ рение каких-то осмысленных человеческих потребностей.

В своей основе, однако, природоохранительная деятель­ ность носила сугубо иллюзорный характер: производствен­ ные цепочки индустриальной фазы в принципе не могут быть сделаны замкнутыми, следовательно, индустриальная экономика всегда будет потреблять природные ресурсы и загрязнять среду продуктами своей деятельности. Еще бо­ лее бессмысленной была борьба за спасение природных экосистем, значительная часть которых была уничтожена или же радикально преобразована Человеком еще в тради­ ционную фазу.

Всякая оплачиваемая иллюзорная деятельность приво­ дит к увеличению коэффициента инверсии экономики и со­ ответственно к падению ее коэффициента полезного дей­ ствия. Проявляется это прежде всего в росте инфляции. Однако, как бы то ни было, емкость нового, искусственно сконструированного рынка оказалась достаточно велика, чтобы его хватило на целых двадцать пять лет. Сейчас она подошли к концу.

К рубежу тысячелетий свободное географическое про­ странство оказалось практически исчерпанным, и можно предложить только два выхода из этого положения.

Во-первых — космическую экспансию с экономичес­ ким освоением иных небесных тел. Такой вариант развития описан в тысячах фантастических произведениях и десят­ ках экономических и философских трактатов, однако, повидимому, он невозможен. Уровень технического развития, поддерживаемый индустриальной фазой, недостаточен для включения космического пространства в экономический кругооборот. При самых оптимистических предположени­ ях о перспективах космической техники (а для оптимизма нет ни малейших экономических обоснований) эта техника в течение ближайшего столетия не сможет обеспечить дос­ таточную связность между земной метрополией и косми­ ческой периферией. А это значит, что даже в фантастичес­ кой версии появления «уже завтра» ядерных или фотонных

345 ПИСЬМА РИМСКОМУКЛУБУ

космолетов емкость внеземного рынка будет пренебрежи­ мо мала и попытки работать на этом рынке лишь спровоци­ руют экономическую катастрофу1.

Вторая версия была испытана группой Дж.Форрестера — экспансия в семантическое пространство, создание искусственных «знаковых» рынков. Однако это простран­ ство только кажется бесконечным. В действительности ин­ дустриальная фаза может оперировать лишь индустриаль­ ными смыслами: только из них она может конструировать новые рынки. А эти смыслы — подобно географической карте — уже освоены.

В рамках социомеханики отсутствие решения — это тоже решение, хотя, как правило, и катастрофическое. Речь идет о глубоком кризисе индустриальной фазы разви­ тия и предстоящем завершении эпохи промышленного раз­ вития.

Проявлением этого кризиса служит пресловутая «гло­ бализация». Метафорическое содержание этого процесса

1Разумеется, мы можем придумать культуру, способную, на­ ходясь в индустриальной фазе развития, выйти в Дальний Космос. Подобная культура должна иметь естественный спутник на сравнительно низкой орбите, быть ориентиро­ ванной на познание как высшую трансцендентную цен­ ность и пройти стадию мировых войн с меньшими затрата­ ми материальных ресурсов и человеческих жизней, нежели Homo Sapiens. В результате, социосистема получает в свое распоряжение Галактику и на столетия застывает в индуст­ риальной фазе. Так возникают сверхцивилизации, описан­ ные А. и Б. Стругацкими, А.Азимовым, Р.Хайнлайном. Уже в 1960-е годы было показано, что такие цивилизации могут быть обнаружены по своей астроинженерной деятельнос­ ти. Поскольку следы такой деятельности не обнаружены (по крайней мере, в нашей Галактике), приходится сделать вывод, что подобная версия развития весьма маловероятна. Подробнее смотри: Лем С. Сумма технологии. СПб.: Terra Fantástica; М.: ACT, 2002.

предельно просто: бегущая волна экономической экспан­ сии «отразилась» от условных границ земного шара и уст­ ремилась обратно, вследствие чего в физическом и смысло­ вом пространствах образовалось нечто вроде «стоячей вол­ ны». Инфинитное движение стало финитным, экспоненци­ альное развитие превратилось в синусоиду, а те силы, которые раньше задавали пассионарность индустриальной экономики, теперь ее разрушают.

Вполне очевиден и физический смысл происходящего. Глобализация есть политика предельного снижения тран­ закционных издержек во имя вовлечения в индустриальное производство/потребление последних остатков свободно­ го экономического пространства Ойкумены. Все соци­ альные системы, препятствующие достижению этой цели, подлежат нейтрализации.

Прежде всего это привело к тяжелому кризису нацио­ нальных государств. Данная организующая структура, не­ когда базовая для индустриальной экономики, стремитель­ но утрачивает значение. Национальный суверенитет все более и более ограничен; ряд прав, неизменно бывших пре­ рогативой государства, перешли к международным органи­ зациям или спешно конструируемым интегративным бло­ кам. «Политику стран сменила политика регионов», — го­ ворят ныне на европейском Западе.

Однако регионы представляют собой не столько геогра­ фическое, сколько проектное понятие. Перекраивая их гра­ ницы и упорядочивая информационные, финансовые, мате­ риальные и людские потоки через эти границы, можно про­ извольно манипулировать хозяйственной жизнью целой со­ вокупности народов. С одной стороны, это повышает эффективность индустриальной экономики и способствует ее проникновению в ранее недоступные области. С дру­ гой — подрывает саму основу индустриальной фазы разви­ тия, поскольку способствует быстрому хаотическому пере­ мешиванию (людей, смыслов, организующих структур),

что разрушает «человеческий муравейник». Оборотной стороной интегрирования стран в регионы оказался распад мира на регионы (не обязательно те же самые!) с последую­ щей автаркией регионов и их выключением из мирового (индустриального) хозяйства. Такое «завтра» глобализации предопределено ее сегодняшним днем.

Предчувствие конца индустриальной эпохи вызвало к жизни немало странных общественных движений. Кроме упоминавшихся уже «зеленых», стремящихся остановить промышленное развитие во имя сохранения среды обита­ ния, это «антиглобалисты», призывающие отказаться от индустриальной экономики во имя традиционных культур­ ных ценностей, и «интегристы», проектирующие «царство Божие» в одном отдельно взятом регионе. Все эти группы сначала ставят перед собой заведомо неосуществимые цели, а затем пытаются реализовать их априори недопусти­ мыми средствами. В общем и целом, их деятельность спо­ собствует хаотическому характеру общественной и поли­ тической жизни. Вспомним в этой связи, что на грани фаз интенсивность социальных процессов должна нарастать.

Интересно, что риторика всех перечисленных движе­ ний (а они образуют базис социального спектра современ­ ной западной Европы) построена на концепции отказа: она не подразумевает привнесения никаких новых сущностей. Иными словами, вместо активного «живого времени», опре­ деляемого как мера инновационных процессов в системе, используется «мертвое время», вычисляемое через повто­ ряющие события: время, для которого нет и не может быть ничего нового.

Таким образом, одним из проявлений глобализации яв­ ляется нарастание интенсивности противоречия между «живым» и «мертвым» временем индустриальных социоси­ стем. Невозможность синхронизировать времена приводит к тому, что эти системы «теряют настоящее»: в них сосу­ ществуют и взаимодействуют структуры, относящиеся и к

абсолютному прошлому, и к абсолютному будуще­ му1. Интенсивность взаимодействия тем выше, чем дальше разнесены времена, то есть чем больше энергии «отсрочен­ ного будущего» запасено в системе.

Для индустриальной фазы характерна крайняя нерав­ номерность развития, обусловленная наличием цепочек по­ ложительных обратных связей в локальных экономиках. Неравномерность привела к стратификации мира, который раскололся на великие державы, развитые государства ев­ ропейского типа и колонии. Это деление проходит через всю историю индустриальной фазы, хотя конкретные фор­ мы его, разумеется, менялись. Вопреки распространенному мнению, «вертикальная мобильность» индустриальной фазы крайне мала: социосистема, попавшая в привилегиро­ ванную группу, остается в ней до конца времен. Хотя вся­ кий индустриальный бум с неизбежностью сменяется кри­ зисом и часто сопровождается переходом гегемонии к дру­ гой локальной экономике, накопленные за время процвета­ ния богатства позволяют прежнему лидеру «оставаться в игре». Теоретически — при особо благоприятных обстоя­ тельствах — колониальная или полуколониальная страна может «подняться наверх» и обрести статус «державы ев­ ропейского класса», но за всю эпоху это удалось только Японии, которая заплатила за свой успех очень дорого.

Итогом индустриальной эпохи оказалось разделение Ойкумены на «черный» и «золотой» миллиарды, причем последний, составляя около одной пятой населения Зем­ ли, потребляет свыше 2/з ресурсов всех видов. Понятно, что такое «распределение» воспринимается большинством населения планеты как крайне «несправедливое»: во вся­ ком случае, поддерживать его можно лишь неоспоримым

1Под «абсолютным будущим» данной социосистемы мы бу­ дем понимать результат разрешения ее базисных противо­ речий.

превосходством в силах. Формально «развитые страны» это превосходство сохраняют (в некоторых отношениях оно даже возросло: так, американский флот отвечает се­ годня «мультидержавному стандарту» — он сильнее всех остальных флотов мира, вместе взятых). Но военная мощь Запада обесценивается низкой пассионарностью «приви­ легированного населения». Кроме того, доминация «золо­ того миллиарда» подрывается вторичными эффектами гло­ бализации.

Речь идет о резком увеличении связности мира и его «перемешанности». Современные глобализированные со­ циосистемы носят фрактальный характер: они настолько проникают друг в друга, что между двумя произвольными элементами одной из них обязательно находится элемент другой. В таких условиях использование стратегических вооружений затруднено. А поскольку глобализация приве­ ла к существенному уменьшению информационного и транспортного сопротивления мира, тактические возмож­ ности сторон быстро выравниваются. Лишь инертность во­ енного мышления «третьего мира» поддерживает сейчас иллюзию абсолютного превосходства Запада. Заметим в этой связи, что первое же применение «черным миллиар­ дом» (или силами, стоящими за ним) более или менее адек­ ватной тактики привело к огромным человеческим жерт­ вам, вызвало в странах Запада психологический шок и спровоцировало удивительно неэффективный ответ.

Показательно стремление США — и шире всех пред­ ставителей Евро-Атлантической цивилизационной общнос­ ти — связать события 11 сентября 2001 года с исламским фундаментализмом. Противоречия между мирами-эконо­ миками усугубляются расовыми, национальными, религи­ озными мотивами, но в данном случае оно, скорее всего, ни при чем. Для понимания рассмотрим зависимость от време­ ни эффективность террористических актов со стороны му­ сульманских организаций.

Будем понимать под «эффективностью террора» сред­ нее число погибших граждан в расчете на одного погибше­ го или необратимо «выведенного из строя» боевика. Стати­ стика показывает, что этот показатель для «исламского террора» достаточно устойчиво держится около единицы (от 0,75 до 1,5 в наиболее удачные для мусульманских фун­ даменталистов годы), причем переход к использованию смертников практически не повлиял на результаты. Значи­ тельно выше показатели у европейских «Красных бригад» (4—5) и у японских «камикадзе», хотя перед последними стояла неизмеримо более сложная задача воздействия на вооруженного противника, находящегося в полной боевой готовности.

Нетрудно видеть, что террористический акт против Всемирного Торгового центра выделяется из общего ряда «исламского террора», как по статистике, так и по уровню подготовки операции. Более чем сомнительно, что такую атаку могли организовать фундаменталисты «Аль-Каеды», чье мышление, насколько можно судить по его предыдущей деятельности, не выходит за чисто тактические рамки.

Но в реакции американцев, однозначно связавших раз­ рушение башен-близнецов с мусульманским югом и даже не исследовавших альтернативные версии, есть глубокий цивилизационный смысл.

Итак, одним из структурообразующих противоречий индустриальной фазы является неравенство в распределе­ нии ресурсов между «богатыми нациями», принадлежащи­ ми преимущественно к европеоидной расе и христианскому вероисповеданию (Евро-Атлантическая цивилизационная общность), и «нациями-изгоями», группирующимися в Афро-Азиатскую «цивилизацию Ислама». Ход и исход кон­ фликта будет зависеть от позиции стран Востока, не опре­ деливших своего места в глобальном противостоянии. Од­ нако, вне всякой зависимости от окончательных результа­ тов, такой цивилизационный конфликт будет означать бан­

кротство стратегии глобализации и, следовательно, разру­ шение кредитной индустриальной экономики. Заметим в этой связи, что учетные ставки, ограничивающие сверху темпы экономического роста индустриальной экономики, уже снижены в ряде развитых стран до одного-двух процен­ тов годовых.

3

Итак, кризис индустриальной фазы вызван быстрым сокра­ щением свободного экономического пространства, нараста­ нием противоречий между развитыми промышленными и окраинными традиционными культурами, исчерпанием стимулов и возможностей к развитию в рамках индустри­ альной системы смыслов. Среди проявлений кризиса есть и экологические, хотя они и не играют ведущей роли.

Поскольку для индустриальной фазы не существует ус­ тойчивого состояния с нулевыми темпами роста, эта фаза с неизбежностью будет размонтирована в ближайшие деся­ тилетия. Возможно два способа демонтажа: возвращение к традиционному миру (по мнению У.Эко и ряда других спе­ циалистов — в неофеодальной «редакции»), либо переход к следующей когнитивной фазе развития. Последнее требует преодоления постиндустриального фазового барьера.

История свидетельствует, что вблизи барьера характер исторического движения резко меняется, динамика обрета­ ет кризисный, бифуркационный характер (крушение Римс­ кого Мира, неолитическая революция и т.п.). Во всех слу­ чаях «поток событий» утрачивает «ламинарность», в ре­ зультате чего существующие социальные структуры теря­ ли способность поддерживать традиционный жизненный уклад. Общество «теряет управление», связность между его организующими структурами резко падает. Естествен­ ным системным откликом на этот процесс оказывается