2_Источниковедение_Кабанов и др

196 РАЗДЕЛ 1

ния; отбор материала, подлежащего изложению; форму его подачи; подбор источников, на которые опирается летописец; причины, побуждающие создавать новые своды и продолжать нача- тоекогда-тоизложение.

Глобальность цели, которую ставил перед собой летописец, предполагала многоплановость изложения, охват широкого круга самых разнообразных по своему характеру событий. Все это. задавало Повести ту глубину, которая обеспечивала ее социальную полифункциональность: возможность «прагматического» использования текста летописи (для доказательства, скажем, права на престол, как своеобразного свода дипломатических документов и пр.) наряду с ее чтением в качестве нравственной проповеди, либо собственно исторического, либо беллетристического сочинения, и т. д. и т. п. Необходимо сказать, что до сих пор идеи и духовные ценности, которыми руководствовался летописецвходесвоейработы, вомногомостаютсязагадочными.

3. Местное летописание XII-XIII веков

После выделения из состава Древнерусского государства отдельных земель и княжеств летописные традиции Киевской Руси продолжали развиваться на местах. До нас не дошли списки летописей, относящихся к этому времени. Поэтому речь может идти только о гипотетических сводах, существовавших в домонгольской Руси. Источниками для изучения этого этапа древнерусскоголетописанияслужатболеепоздниелетописи.

Южнорусскоелетописание

списки, а также списки Воскресенской и основной редакции Софийской I летописей. Их текстологический анализ позволил высказать предположение о существовании киевского великокняжеского свода 1200 г. (А.Н. Насонов определил этот свод как «киевский свод 1198-1199 гг.».) Попытка В.Т. Пашуто отнести этот свод к более позднему времени (1238 г.) не получила поддержки специалистов. Считается общепринятым, что свод был составлеи при князе Рюрике Ростиславиче в Выдубицком монастыре.

круг монастыря: свод заканчивается описанием торжеств по случаю завершения строительства 24 сентября 1199 г. Исследователи обращали внимание и на то, что Рюрик Ростиславич был первым правителем Киева, получившим великокняжеский титул после 1037 г., что могло стать непосредственным побудительным мотивом создания великокняжеской летописи. Автором киевского свода предположительно был игумен Выдубицкого монастыря Моисей.

В качестве источников свода 1200 г. называют: 1) киевский свод Святослава Всеволодовича (основной источник, оканчивавшийся описанием кончины князя в 1173 г.); 2) семейную хронику Ростиславичей, братьев великого князя (точнее, сборник их некрологов, составленный в том же Выдубицком киевском монастыре при Рюрике); 3) семейный Летописец черниговского князя Святослава Ольговича и его сыновей, Олега и Игоря Святославича (доведен до 1198 г.) и 4) княжеский Летописец Переяславля Южного, рассказывающий о военных подвигах Владимира Глебовича и доведенный до кончины князя (1187 г.). Из этого следует, что в ХII-ХIII вв. на юге Руси летописание систематически велось лишь в Киеве и Переяславле Южном. В Чернигове же существовали только семейные княжеские летописцы. По мнению М.Д. Присёлкова, у нас нет «материала для суждения о том, сохранялось ли оно (семейное летописание. - И. Д.) в Чернигове после Игоря Святославича»23. Вместе с тем А.А. Шахматов считал, что черниговское летописание XII в. нашло отражениевцеломрядестатейИпатьевскойлетописи.

К и е в с к о е летописание, с одной стороны, как будто продолжало традицию Повести временных лет. С другой - утратило общегосударственный характер и превратилось в семейную

рее всего, заложено уже упоминавшимся игуменом Сильвестром, впоследствии переведенным на переяславскую еписконию. Боль-

1187 г.) икняжеский.

Вероятно, еще в XII в. начало вестись летописание в Галиче Волынском. К сожалению, г а л и ц к о - в о л ы н с к и е летописи за это столетие почти не нашли отражения в позднейших сводах. И все-таки есть основания («судя по точности дат и ме-

ное повествование, лишенное годовых дат. Основной целью его было, как полагает М.Д. Присёлков, «привести и собрать доказа-

что его автор был светским человеком, возможно, из княжеской дружины. По стилю его рассказ напоминает произведения византийских «историков», не переведенные па древнерусский язык. Оно-тоисоставилоосновуИпатьевскойлетописи.

Летописание Северо-Востока

Источники изучения летописания русского Северо-Вос-

тока за XII-XIII вв. включают Радзивиловский (конец XV в.) и Московский Академический (XV в.) списки, восходящие к обще-

ских свода: 1177 г. (видимо, первая летопись, возникшая на Вла- димиро-Суздальской земле), 1193 г. (А.А. Шахматов называл один Владимирский свод 1185 г.) и 1212 г. Последний, в свою очередь (по мнению Б.М. Клосса), был положен в основу Летописца Переяславля Суздальского, продолжившего его до 1215 г. В списке, легшем в основу публикации в Полном собрании рус-

и его сыновей (1207 г., с. продолжением), а также Владимирским великокняжеским сводом Юрия Всеволодовича (1228 г., с продолжением до 1237 г.), впоследствии объединенными Владимирским великокняжеским сводом Ярослава 1239 г., написанном, однако, как считает М.Д. Присёлков, в Ростове или же, по утверждению А.Н. Насонова, в великокняжеском своде 1281 г. Дмитрия Александровича. Основанием для их изучения служит текст Лаврентьевской летописи (с 1206 г.). Сопоставление Симеоновского (XVI в.) и Рогожского (середина XV в.) списков, а также реконструкция Троицкой летописи (начало XV в.) позволяют установить только что упомянутый великокняжеский Владимирский свод 1281 г., составленный в Переяславле Залесском. По мнению М.Д. Присёлкова, центральной идеей этого свода было доказательство приоритета Владимира «среди союзных

феодальных русских княжеств (в противовес галицкому своду концаXIII в.).

Владимиро-Суздалъское летописание как самостоятельная ветвь берет свое начало с 1158 г., когда во Владимире-на-Клязьме начали нестись непрерывные местные записи при дворе Андрея Боголюбского. В 1177 г. они были объединены с отдельными лето-

ный свод 1193 г., включивший также материалы княжеского Ле-

тописца Переяславля Южного. В 1212 г. на его основе был создан лицевой свод (т. е. украшенный миниатюрами, копии которых ныне можно видеть в Радзивиловском списке) великого князя

свод приобрел светские черты, что связывают с ухудшением отношений владимирского князя Юрия с епископом Иваном. Скорее всего, составление свода 1212 г. было поручено человеку, близкому великому князю. В дальнейшем вследствие монгольского нашествия и разорения Владимира собственно Владимирское летописаниезатухает.

Ростовское летописание продолжило традиции владимирских великокняжеских сводов. Здесь уже в начале XIII в. был создан местный княжеский летописец, во многом сходный с владимирским. В 1239 г. появилось продолжение великокняжеского Владимирского свода, побравшего и известия Ростовского свода

1207г.

Развивалась северо-восточная традиция летописания и в Переяславле Суздальском. Опираясь на Владимирский свод 1212 г., переяславский князь Ярослав Всеволодович в 1215 г. создал свой Летописец. В 1281 г., в связи с переездом в Переяславль великого князя владимирского и митрополита Киевского и всея Руси, в Переяславле был создам великокняжеский свод 1281 г., после чеговладимирскоевеликокняжескоелетописаниеначалоугасать.

В основу северо-восточной летописной традиции была положена идея о переходе центра Русской земли из Киева по Влади- мир-на-Клязьме.

Новгородское летописание

200 РАЗДЕЛ 1

вина XV и.) и Троицкий (вторая половина XV в.), объединяемые в ее младший извод. Их анализ позволяет установить, что в Новгороде с середины XI в. летописная традиция не прерывалась вплотьдоXVI в.

История летописания Новгорода Великого. Около 1136 г., по-ви-

димому, в связи с изгнанием из Новгорода князя Всеволода, по указанию епископа Нифонта был создан Софийский владычный

же киевский Начальный свод 1096 г., легший в основу новгородского летописания. Возможно, в создании первого владычного свода участвовал известный клирик Новгородской Софии Кирик. В начале XIII в. появился новый владычный свод. Его создание было как-то связано с падением Константинополя в 1204 г. Во всяком случае, завершался он рассказом о взятии византийскойстолицыкрестоносцами.

Параллельно с архиепископской кафедрой летописные записи велись в Неревском конце Новгорода, в церкви св. Иакова. Гипотеза о существовании здесь летописного центра основана на отдельных упоминаниях, сделанных от первого лица. Именно они позволяют утверждать, что во второй половине XII в. (после 1174 г.) настоятель этой церкви Герман Воята (1144-1188) предпринял литературную переработку Софийского свода. При этом он использовал также какую-то южнорусскую летопись. Его работу продолжил до конца XII в. безымянный летописец, оставивший запись о смерти Германа. Наконец, к середине XIII в. относится летописная деятельность пономаря Тимофея, который упомянул о себе под 1230 г. Впрочем, на этом уличанская летописная традиция не прервалась. Возможно, сам Синодальный списокодноизеезвеньев.

4. Летописание XIV-XV веков

Зарождениеобщерусскоголетописания

К XIV в. относятся первые летописи, претендующие на освещение истории всех Русских земель (хотя на самом деле в них отображались, как правило, лишь события, происходившие и Северо-Восточной Руси). Источниками для изучения зарождения общерусского летописания служат прежде всего Лаврентьевская и Троицкая летописи. Выяснить, как развивалось общерусское великокняжеское летописание, позволяет сли-

чение Тверского летописного сборника XVI в. (дошел в списках XVII в.), РогожскоголетописцаиСимеоновскойлетописи.

В связи с тем что в 1305 г. великим князем владимирским

великокняжеского свода начала XIV п. совпало с усвоением Михаилом Ярославичем нового титула - «великий князь всея Руси». Как общерусский, свод включил не только местные, но и новгородские, рязанские, смоленские, южнорусские известия и имел явную антиордынскую направленность. Свод 1305 г, стал основнымисточникомЛаврентьевскойлетописи.

Продолжением этого свода стали новые общерусские летописные своды 1318 и 1327 гг., созданные в той же Твери. Их следы дошли в составе более поздних московских летописей (Тро-

и Рогожском летописце. В то время летописание в Твери велось непрерывно, год за годом. В ходе работы над сводами 1318 и 1327 гг. тверские летописцы частично отредактировали текст предшествующего свода, дополнив его материалами по истории других русских земель. Это еще больше придавало ему вид общерусскойвеликокняжескойлетописи.

С переходом ярлыка па великое княжение в руки Ивана Калиты зародившаяся в Твери традиция общерусского летописания переходит в Москву. Здесь приблизительно в 1389 г. был создан Летописец великий русский. До нашего времени он не сохранился, из-за чего трудно дать ему характеристику. Видимо, в значительной степени его материалами воспользовался составитель Троицкой пергаменной летописи. Однако, как известно, она погибла в московском пожаре 1812 г. Восстановить состав и содержание нового великокняжеского свода позволяет обращение к текстам Рогожского летописца, Симеоновской и Никоновской летописей. Выделив из них сообщения за 1306-1408 гг., восходящие к местным летописным традициям Твери, Суздаля, Ростова, Смоленска, Рязани и Новгорода Великого, «мы получаем едва ли не полностью текст Летописца 1389 г.»26. Анализ его показывает, что при князе Юрии Даниловиче в Москве, видимо, летописных записей не велось. Отдельные фрагменты подобной работы (семейная хроника) отмечаются при московском княжеском дворе только с 1317 г. Чуть позднее, с 1327 г. летописание начало вестись при митрополичьей кафедре, перенесенной за год до того

202 РАЗДЕЛ 1

в Москву. Судя по всему, с 1327 г. здесь непрерывно ведется единаялетопись.

Даже М.Д. Присёлков, предполагавший возможность существования в Москве самостоятельных великокняжеской и митрополичьей летописных традиций, вынужден был признать: «известия московские, великокняжеские, семейные княжеские, церковные и митрополичьи собственно - переплетаются между собою с такою силою, что нет возможности поставить вопрос о слиянии здесь хотя бы двух только источников - великокняжеского и митрополичьего летописцев - и приходится думать об едином центре, для которого одинаково важны были известия и о митрополичьей деятельности, и о деятельности великих московских князей, и даже о семейных делах этих князей за все время 1341-1389 гг., почему все эти известия и смыкались в изложении в одно целое»26а. Мнение о единстве московского летописания в XIV п. разделяет Я.С. Лурье - один из наиболее авторитетныхлетописеведовпоследнихдесятилетий.

Скорее всего, летописание в тот период пелось при митрополичьем дворе. На это указывает характер годовых записей: летописец гораздо внимательнее относится к переменам на митропо-

не великие князья традиционно имели в то время в своей титулатуре упоминание «всея Руси», которая им (хотя бы номинально) подчинялась. Тем не менее появившийся свод был не собственно митрополичьим, а великокняжеско-митрополичьим. Этот свод (по датировке А.А. Шахматова - 1390 г.), вероятно, и получил название Летописец великий русский. Следует, однако, отметить, что кругозор составителей нового свода был необыкновенно узким. Московский летописец видел значительно меньше, чем составители тверских великокняжеских сводов. Впрочем, по мнению Я.С. Лурье, так называемый Летописец великий русский посвоемупроисхождениюмогбытьитверским.

Следующий этап развития общерусского летописания в существовавших самостоятельных землях и княжествах был связан с усилением роли и влияния митрополита «всея Руси». Таков был итог длительного противостояния московского великого князя и церкви в годы правления Дмитрия Ивановича Донского. С именем митрополита Киприана связывают идею создания нового летописного свода. Он включал историю русских земель, входивших в русскую митрополию, с древнейших времен. В него должны были войти, по возможности, материалы всех местных

да на Русь его греческого преемника Фотия. Первым общерусским митрополичьим сводом стала так называемая Троицкая летопись 1408 г., отразившаяся преимущественно в Симеоновском списке, в примечаниях И.М. Карамзина (давшего ей общепринятое ныне название) к «Истории государства Российского» и некоторых других летописях. По мнению Б.М. Клосса, этот свод мог быть составлен в Троицком монастыре Епифанием Премудрым, автором Жития Сергия Радонежского, Я.С. Лурье, однако, настаивает па том, что свод 1408 г. был составлен именно в Москве. При этом исследователь предполагает, что своды 1390 и 1408 гг. были, по существу, двумя редакциями общерусского ми-

После нашествия Едигея и в связи с последовавшей затем , борьбой за московский престол между наследниками Дмитрия Донского центр общерусского летописания вновь переместился в Тверь. В результате усиления Твери в 30-х годах XV в. (по последней датировке Я.С. Лурье - в 1412 г.) здесь появилась новая редакция свода 1408 г., непосредственно отразившаяся в Рогожском летописце, Никоновской и (опосредованно) Симеоновской летописях. Однако «задача создания подлинно общерусского ле-

ния как 1448 г. Новый свод представлял собой коренную переработку (с привлечением тверских, суздальских, новгородских и других летописных материалов) свода 1408 г. Он также имел общерусский характер и своим происхождением был по-преж- нему обязан митрополичьему окружению. Подготовка его, повидимому, была связана с избранием в Москве в конце 1448 г. нового митрополита Ионы, занявшего долго пустовавшую кафедру. Составитель свода 1448 г. отразил изменившийся кругозор читателя своего времени. Под его пером достаточно четко оформилась идея необходимости объединения московских земель с Ростовом, Суздалем, Тверью и Новгородом Великим для

Свод 1448 г. не дошел до нас в первоначальном виде. Возможно, это связано с тем, что он поневоле, в силу времени своего создания, имел компромиссный характер, подчас парадоксально объединяя московскую, тверскую и суздальскую точки зрения. Тем не менее он лег в основу почти всех русских летописей последующего периода (прежде всего, Софийской I и Новгородской IV), такилииначеперерабатывавшихего.

Местное летописание

Ростовское (или суздальское) летописание сохрани-

лось в составе летописного свода первого десятилетия XV в., завершающего Московско-Академическую летопись (XV в.). В основе его лежат источники, общие с Радзивиловской (до 1206 г., предположительно, Летописец ростовского князя Константина Всеволодовича) и Софийской I летописями. Его окончание представляет собой краткую летопись, уделяющую особое внимание Ростову и ростовским, а также суздальско-нижегородским князьям. Это позволяет сделать вывод о том, что летописный свод, завершающий Московско-Академическую летопись, был составлен в Ростове или Суздале. Однако существование длительной и непрерывной традиции ростовского владычного летописания кажется сомнительным. Подтверждением этого служит и то, что в 80-х годах XV в. оппозиционные центру ростовские летописцыбыливынужденыопиратьсянамосковскиелетописи.

Hoвгородскoe летописание представлено Новгородской I летописью. Старший извод был доведен до середины XIV в. Он представлен единственным Синодальным списком, начало которого (до 1010 г.) утрачено. В младшем изводе, представленном Комиссионным, Академическим (середина XV в.) и Троицким (XVI в.) списками, а также поздними копиями Академического списка XVIII и XIX вв., отразилось летописание Новгорода Великого второйполовиныXIV в. иначалаXV в.

Псковское летописание включает ряд списков, объединяемых в Псковскую I (первоначально она доходила до 1469 г.), Псковскую II (доведена до 1486 г.) и Псковскую III (изложение выходит за пределы XV в., а в Архивском II списке даже включает начало XVII в.) летописи. Судя по всему, в основе всех трех летописей лежал общий псковский протограф, датируемый 80-ми годамиXV в. (А.Н. Насонов, Я.С. Лурье).

Белорусско-литовское летописание связано с традицией ранних московских общерусских сводов - Троицкой и Симеоновской ле-

тописей. Белорусская I летопись представлена Никифоровским, Супрасльским, Слуцким и Академическим списками. Это сложный по составу сборник, включающий Летописец великих князей Литовских и Избрание летописания изложено въкратце. Последний источник составляют заимствования из Новгородской IV (до

1309 г.), Софийской I (1385-1418 гг.) и Троицкой (1310-1385 гг.)

летописей. Заключительная часть Белорусской I летописи является своеобразным продолжением Троицкой летописи или ее протографа.

****

Изучение истории XIV в. серьезно затруднено тем, что сведения о ней весьма неполны и фрагментарны. При крайней скудности общерусского летописания до конца XIV в. особое значение приобретает единственная современная этим событиям ме-

сок). Лишь обращение к источникам других видов позволяет в

ще едва ли возможно. Недостаток фактических данных, которые историк получает главным образом из летописей, сказывается самым серьезным образом на качестве и глубине исследования проблем, связанных с историей XIV в. В лучшем положении оказываютсяученые, изучающиеисториюконцаXV-XVI вв.

5. Общерусские летописные своды конца XV-XVI веков*

Общерусскоелетописание

Официальноелетописание

параллельно общерусскому, не рассматривается.