6. Господство и масса

щается в импульс, который задает раздражители для дея тельности главного влечения (Воля к власти. П. 966). Ф. Ницше говорил, что истинная реакция есть реакция действия, однако же главная роль реактивных сил состоит как раз в ограничении действия; они разделяют, замедля ют или мешают ему, исходя из другого действия, — отсю да и ресентимент, или злопамятность, представляет собой форму или тип, в котором реактивные силы неизбежно одерживают верх над активными, поскольку сами они ук лоняются от действия. Рабская психология по сути своей реактивна, и формула, которую она возглашает, звучит так: «Ты зол, следовательно, я добр», злой здесь как раз тот, кто действует, кто активен, кто не воздерживается от действия; добрым же выступает тот, кто от него воздер живается. Поэтому с этой точки зрения добр всякий, кто никому не причиняет насилия и ни на кого не нападает; так рождается этическая детерминация добра и зла, оттесняю щая на задний план детерминацию хорошего и плохого, объективизм которой уступает место моральному сужде нию.

Как замечает Жиль Делёз, доброе в этике становится злым в морали, а плохое — хорошим, происходит опреде ленная инверсия понятий, и Ф. Ницше утверждает, что находиться «по ту сторону добра и зла» вовсе не означает стать «по ту сторону хорошего и плохого». Просто мы имеем теперь новые ценности, созданные путем переста новки местами добра и зла, причем их создают не дейст вуя, но, напротив, воздерживаясь от действия, не утверж дая что либо, но начиная с полного отрицания; отсюда и их трансцендентность, превышающая саму жизнь, нена висть к которой скрыта в них. Ницше видит такую на

повелитель вполне подтверждает свой статус повелителя как рожденного повелевать, и делает это исключительно за счет благородства своей формы и своего типа.

В настоящее же время «фабриканты и крупные торго вые предприниматели» не обладают подобными качества ми, что и порождает стихийный социализм масс, поэтому Ф. Ницше усматривает в современном рабстве одно толь ко варварство: в будущем же рабочего, которое развора чивается уже при новых и подлинных господах, он видит форму нового рабства, которое хотя и не меньше тепереш него по масштабу, но по сути совершенно иное. В нем ра бочие будут «чувствовать себя по солдатски»; они будут жить так, как сейчас живут буржуа, однако, морально поднимаясь над ними, выделяясь из буржуазной среды от сутствием излишних потребностей, — это будет более вы сокая каста, и хотя она будет внешне беднее и проще, од нако власть в обществе будет принадлежать именно ей, только истинно высокий ранг, природная натура «господи на» и «повелителя» будут смягчать контрасты этого неиз бежного рабства и удовлетворять тех, кто служит, предо ставляя им возможность действительного и искреннего по читания тех, кто ими командует. Поэтому «рабочие и должны научиться воспринимать жизнь, как солдаты: вознаграждения, жалования — но ни в коем случае не оп лата. Никакой зависимости между мерой труда и выпла той денег! Беспрекословность приказа, страшные меры принуждения: вырвать их из легкой жизни. Всем прочим дозволено подчиняться, а уж их тщеславие само потребу ет, чтобы подчиненность эта выглядела зависимостью не от великих людей, а от «принципов»» (Воля к власти. П. 764). Так будет рождаться новая законность, маски

136 Глава 3. «Законодательствование» и господство Ф. Ницше

рующая собой подлинное господство. Вовлеченность в труд должна стать потребностью и высоким долгом («труд — это почетная обязанность»), но не свободным выбором. Труд должен стать рангом, статусом, однако за ведомо подчиненным более высокому уровню властвова ния: власть внушает подвластным мысль об их доброволь ном подчинении, поощряя их иллюзии о равенстве и сво боде, — господство становится незаметным, но от этого еще более могущественным.

Если бы рост и умножение власти совпадали с приум ножением ценности, то ход событий был бы совершенно однозначным, — успех в достижении власти стал бы тогда доказательством наличия ранга, но, как показывает опыт, даже высшая в смысле ранга власть может оказаться бес сильной и не обладающей фактическим влиянием, «наибо лее сильные... оказываются слишком слабыми, когда им противостоят организованные стадные инстинкты, бояз ливость слабых, численное превосходство... При этом, чем сильнее стремление к единству, тем очевиднее факт слабо сти, чем больше стремление к варьированию, дифферен цированию, внутреннему распадению, тем более тут силы. «У подлинно могущественных личностей борьба направ лена как против грубой и насильственной власти, так и против фактического превосходства бессилия — парадок сальные отношения власти и ценности достигают в этом пункте своей кульминации»1.

Лео Штраус, уточняя сформулированную Ф. Ницше концепцию эзотерической политической философии, во имя принципов которой новые властители будут возглав

1 Ясперс К. Указ. соч. С. 382—383, 419—420.

лять борьбу за мировое господство, называет их самих «незримыми духовными властителями»: патерналистский проект воспитания и манипулирования массами, осуществ ляемый действующими под покровом тайны учителями, отрицает какие либо идеи просвещения и общественного интереса, более того, он предполагает даже реабилитацию того, чем некогда была «теологическая мистерия правле ния», поэтому религия и мораль вновь и неизбежно будут использоваться властью в качестве проверенных инстру ментов господства и манипулирования1. Однако как рели гиозные, так и нравственные нормы все же представляют ся массе слишком умозрительными и отвлеченными, более реальным ей кажется идея равенства: ведь равенство и стремление к нему свойственны как раз тем, кто только ощущает себя равным другому, сам не будучи таковым, равенство стирает все качественные различия, от природы существующие между людьми, — и по своей сути прин цип равенства строго формален. Он то и является в совре менном обществе главным инструментом нивелирования, уравнивания, унифицирования (но не единства), уничто жения каст, сословий, статусов, когда вместе с ними исче зают и качественные различия, и разнообразие стилей.

В лексиконе Ф. Юнгера используется термин, став ший ключевым в самом известном трактате, написанном его братом, это — «тип», или «гештальт». Ф. Юнгер за мечает: если в обществе прекращается процесс образова ния типов и его фундамент начинает сотрясаться, тогда приходит время революции, устраняющей сам порядок ти пов и создающей бюргерское общество, в котором вместо

1 См.: Марти У. Указ. соч. С. 85—86.

138 Глава 3. «Законодательствование» и господство Ф. Ницше

порождения типов происходит процесс образования масс. Масса и есть тот самый «человек без типа», созданный самим процессом нивелирования, бесцеремонно устраняю щего разного рода перепады, различия и дифференциации, а вместе с ними и иерархии, — господствующим принци пом становится равенство.

Достижение такого утопического идеала возможно только при посредстве страшного и изнурительного про цесса эксплуатации и потребления. Порядок нивелирова ния настойчиво движется к своему нулевому уровню, и именно равенство оказывается основанием, служащим сведению всего культурного и политического ландшафта к все уравнивающей плоскости. Более того, как раз уравни вание и составляет тот абстрактный принцип, «благодаря которому осуществляется «революционная работа», ведь его задача — устранить тип как таковой; ему же соответ ствует столь же абстрактный принцип единства, однооб разия, унификации, в котором реализуется равенство, вы ражающееся в однообразии человека и социальной моно тонности, — это и есть то новое политическое состояние, в котором воплощается сама масса1. (Избирательное пра во — вот наиболее яркий пример массовой «религии», вы бранный Ф. Ницше для жесткой критики всех демократи ческих установлений; здесь общая судьба решается боль шинством голосов, хотя основой права никак не может быть большинство, «господство которого впервые консти туируется в нем, его основой должно быть единогласие всех, кто изъявляет свою волю подчиняться большинст ву». Ведь достаточно противоречия совсем небольшого

1 См.: Юнгер Ф. Указ. соч. С. 217—223.

меньшинства, чтобы само это право было отброшено как недействительное, а неучастие всех во всеобщем голосова нии как раз и демонстрирует такое противоречие, которое повлечет за собой в будущем падение всей избирательной системы («Странник и его тень»)1.) На самом же деле за значительным большинством людей совершенно не при знается статус автономных существ, и они не имеют даже права свободно выбирать собственный жизненный тип, соответственно, они не только не участвуют в осуществле нии власти и создании законов, они даже не имеют права на знание истинных целей политики, они лишь объекты в политических и педагогических проектах, разрабатывае мых элитой, которой они вроде бы и не давали на это ни каких полномочий2.

Высокая степень равенства неизбежно ведет к дикта туре, при которой масса уже не будет нуждаться ни в ка кой репрезентации и целиком отождествляется со своим руководством. Масса здесь только аноним, который зада ет общее направление событии, одновременно являясь объектом движения, масса постоянно находится в измен чивом состоянии, проникнутом неразгаданной механиче ской закономерностью. Процесс образования масс и меха нический (социальный, культурный, политический) про гресс суть тождественные понятия: техника есть не что иное, как организация процесса потребления, посредством которой масса и направляется в состояние отнивелирован ного «минимума»; вера в прогресс не напрасно является религией массы, «она чтит в нем своего кормильца, кото рый печется о ее потреблении». (Свои ресурсы и средства

1 См.: Марти У. Указ. соч. С. 86.

2 См.: Юнгер Ф. Указ. соч. С. 230—231.

140 Глава 3. «Законодательствование» и господство Ф. Ницше

к существованию масса добывает в процессе нивелирова ния, а затем и посредством организации состояния «мини мума», из которого намечается поворот к диктатуре. Ф. Ницше прозорливо усматривал именно в этой тенден ции наиболее очевидный факт и основание для будущего рождения «идеального раба».)

Масса слишком доверчиво принимает происходящие с нею процессы нивелирования за демократический процесс и доверчиво обращается к центральной власти как к ар битру и доверенному лицу. Рождение нескончаемого пото ка нормативных предписаний кажется ей признаком уста новления правового государства, она не замечает того, что эти уже утратившие свое этическое содержание норматив ные акты и законы представляют собой уже не что иное, как только технические детали гигантского механизма вла ствования, а столь желанное ей юридическое равноправие не в состоянии устранить из реальной жизни множество других экзистенциальных форм неравенства. И нам пред ставляется, что сам Ф. Ницше не ожидал столь скорого пришествия царства массы, в котором она обретает и но вый тип бытия, и новую форму подчиненности, и своего нового господина, — теперь остается только ждать прихо да «сверхчеловека»...

* * *

Процесс создания ценностей, «законодательствова ние» Ф. Ницше рассматривал как важнейшую социаль ную функцию грядущей эпохи «новых господ»: выработка новых, меняющих мир норм, осуществляемая явно или скрытно, будет глобальным, тотальным процессом. Нор мирование, которое «новые господа» обратят прежде все

го на самих себя, захватит весь мир и обитающие в нем массы. Господство нового типа, считал Ф. Ницше, не бу дет вовсе навязываться голой силой, оно станет органиче ской потребностью для подвластных, они не будут мыс лить существование без этого полного подчинения: власть будет проникать во все поры общественного организма, вершиной, нервным центром которого станет новая порода «сверхчеловеков», этой цели творения. Не техника, не ма шина, но живая органичность, наиболее коварно и полно входящая в натуру человека будущего, обеспечит эту не виданную доселе разновидность господства, с этого мо мента вечного и непреходящего. Новым символом идеаль ного рабства станет масса, аморфная, инертная и поддаю щаяся воздействию любых властных психологических импульсов, и этот новый феномен уже рождается на глазах у больного пророка.