Литература по госам / Потёмкин- История дипломатии / Том 1 / раздел 4 / ГЛАВА 3

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ДИПЛОМАТИЯ В ГОДЫ ТЕРМИДОРИАНСКОЙ РЕАКЦИИ И ДИРЕКТОРИИ (1794 ― 1799)

1. ГОДЫ ТЕРМИДОТИАНСКОЙ РЕАКЦИИ (1794 ― 1795)

Военное преобладание Франции в Европе и дипломатия термидорианской реакции. Крупная буржуазия, пришедшая к власти 9 термидора, унаследовала от якобинской диктатуры новую революционную армию. В годы революции французский народ проявил в деле ведения войны «гигантское рево­люционное творчество, пересоздав всю систему стратегии, порвав все старые законы и обычаи войны и создав, вместо старых войск, новое, революционное, народное войско и но­вое ведение войны». Эта армия дала Франции безусловный военный перевес над государствами феодально-монархической Европы. Военное преобладание Франции надолго определило международное положение в Европе. Оно стало основой фран­цузских побед в длинном ряде войн между Францией и Евро­пой, тянувшихся до 1815 г. и представлявших собой борьбу французской буржуазии за европейскую и мировую гегемонию. Победы французов настолько обострили противоречия внут­ри коалиции, что уже в конце 1794 г. начал намечаться ее рас­пад. Перед французской дипломатией стояла задача — уско­рить этот процесс, расчленить коалицию, обеспечить осущест­вление завоевательных стремлений французской буржуазии. Еще ранее из рядов дипломатического персонала были изгнаны якобинцы, революционеры, противники завоеваний. Критика дипломатических приемов и институтов абсолютной монархии была отброшена в сторону. Готовясь к переговорам, буржуа­зия намеревалась следовать в дипломатии своим интересам. При Комиссии по иностранным делам было учреждено специаль­ное «аналитическое бюро». Задача его состояла в историческом изучении экономических и политических основ внешних сно­шений Франции. Зимой 1794 г. было в принципе решено вос­становить прежнюю организацию дипломатического представительства со всеми рангами послов и агентов. Последние должны были, однако, представлять уже не особу монарха, а нацию — в лице новой буржуазной республики.

Термидорианский Конвент сохранил Комитет общественного спасения, но целиком подчинил его себе. Весной 1795 г. Конвент уполномочил Комитет вести мирные переговоры и заключать договоры. В договорах допускались секретные статьи, если они не противоречили открытым обязательствам и не наносили ущерба республике. Комитет организовал при себе бюро дешиф­рирования.

Еще с конца ноября 1794 г. начаты были переговоры о мире с Пруссией. 2 апреля 1795 г. в Базеле был подписан мир­ный договор, который оставлял левый берег Рейна в руках Франции. Северная Германия была нейтрализована. Так на­чалось полное разрушение Священной Римской империи, за­вершенное Наполеоном в 1806 г.

22 июля 1795 г. в том же Базеле был заключен мир и с Испа­нией. Еще раньше, в мае, был подписан мир с Голландией. Голландия была превращена в зависимую от Франции Батавскую республику. Декретом 1 октября 1795 г. Бельгия и левый берег Рейна были присоединены к Франции. С 1794 г. с этими областями поступали уже не как с освобождаемыми, а как с за­воеванными территориями. На них налагались беспощадные контрибуции и реквизиции, увозились лучшие произведения искусства, которые составляли национальную гордость. Ре­квизиции и контрибуции раскладывались сначала на богачей и аристократов, — потом они стали распространяться и на более широкие круги населения. О согласии самого населения на присоединение к Франции начинали забывать. В перегово­рах все большее значение придавалось другим мотивам: обеспе­чению военной безопасности и возмещению военных издержек. Успехи Франции показали, что она была в силах побеждать феодально-монархическую Европу, но вместо сторонников революционной войны у власти уже стояли термидорианцы.

«Трагично то, — писал Энгельс, — что партия войны бес­пощадной (a outrance), войны за освобождение народов, ока­зывается вполне права, и республика побеждает всю Европу, но только уже после того, как эта партия сама давно обез­главлена, и вместо войны для революционной пропаганды наступают базельский мир и буржуазная оргия директории»

Окончательный раздел Польши в 1795 г. Распадение коалиции было тесно связано с событиями в Польше. Весной 1794 г. началось восстание поляков под предводительством Костюшко. Двинутая против поляков армия Суворова вступила в Польшу и штурмом взяла Варшаву. Прус­ский король, боясь, как бы Екатерина не завладела одна последними остатками Польши, тоже двинул свои войска к Варшаве и в Краков, а австрийцы заняли Люблин. Чтобы избежать войны с Пруссией, Екатерина вынуждена была согласиться на окончательный раздел Польши, оставив мечту о полном подчинении ее одной России. Между Австрией и Пруссией началась дипломатическая борьба из-за Кракова — важной стратегической позиции, на обладание которой претен­довали обе стороны. Борьба эта обострила отношения обоих государств и ускорила выход Пруссии из коалиции. Прусский король с весны 1794 г. выехал в Польшу и в дальнейшем почти не принимал участия в войне с Францией. Видя это, Питт в 1795 г. решил прекратить выплату Пруссии английских суб­сидий. Екатерина опасалась захвата Кракова Пруссией и ее чрезмерного усиления. Она теснее сблизилась с Австрией, которая была ей нужнее, во-первых, как союзник против Тур­ции, и, во-вторых, как более активный враг буржуазной Фран­ции. После отказа Пруссии уступить Краков австрийцам Екатерина, без ведома Пруссии, заключила с Австрией тайный договор об окончательном разделе Польши. Изолировав Прус­сию и поставив ее перед совершившимся фактом, она заставила ее уступить и принять свои условия. На этот раз Екатерина применила против Пруссии тот же прием, который во время второго раздела Польши 1793 г. был ею использован против австрийцев.

В 1795 г. по третьему разделу Польши Россия получила Литву, Курляндию и области до Немана и Буга, не присоеди­нив ни одного клочка земли с преобладанием польского насе­ления. Пруссии досталась Варшава, а Австрии — Люблин и Краков с их областями. «Грабеж в Польше, — писал Энгельс о разделах 1793 и 1795 гг., — отвлек силы коалиции 1792— 1794 гг. и ослабил силу ее напора против Франции, дав послед­ней время окрепнуть настолько, что она совершенно самостоя­тельно одержала победу. Польша пала, но ее сопротивление спасло французскую революцию, а вместе с французской ре­волюцией началось движение, против которого бессилен и ца­ризм». Царица умело воспользовалась войной Австрии и Пруссии с Францией, чтобы расширить свою империю. «Фран­цузская революция была новой удачей для Екатерины», — писал Энгельс. Реакционное сотрудничество России, Австрии и Пруссии в разделах Польши стало одной из основ их сближе­ния и их дальнейшей совместной политики против революций и национально-освободительных движений в Европе, в ча­стности в годы Священного союза.

Англо-русско-австрийский союз 1795 г. По выходе Пруссии, Голландии, Испании австрийский союз и других государств из коалиции, только Англия и Австрия продолжали войну с Францией. Екатерина, освободившись от польских дел, стала готовить 60-тысячный корпус войск для отправки против Франции. В 1795 г. она заключила новый союз с Англией и Австрией, но ее смерть (1796 г.) и враждебная позиция Пруссии снова помешали участию русской армии в контрреволюционной войне. Грабительские планы коалиции стали в это время осо­бенно очевидными. Чтобы не связывать себе рук на случай воз­можности расчленения и ограбления Франции, Питт и импе­ратор отказались признать королем Франции брата Людо­вика XVI — графа Прованского. Одна Екатерина, которая не рассчитывала на территориальные приобретения за счет Фран­ции, настаивала на этом признании. Другой брат Людовика XVI, граф Артуа, упрямый, расточительный и надменный, еще раньше мог убедиться в том, что английская буржуазия ценила выше всего свой карман и гораздо меньше французскую корону и аристократию. Когда граф Артуа в 1793 г. решил приехать в Англию, чтобы найти там активную помощь, то он не посмел даже высадиться на берег; друзья предупредили его, что, сойдя на берег, он по английским законам немедленно будет посажен своими кредиторами в долговую тюрьму. Граф уже успел наделать к тому времени долгов на сумму около 10 или 20 мил­лионов ливров, а шансы на их уплату падали с каждым днем.

2. ДИПЛОМАТИЯ В ГОДЫ ДИРЕКТОРИИ (1795 ― 1799)

Внешняя политика Директории. В годы Директории новая военная система дала Франции блистательные победы над коалицией. Но та же Директория, которая опиралась на бур­жуазию, нажившуюся на спекуляциях, была неспособна создать в стране крепкую администрацию: она все более попадала в зависимость от хода войны и успехов своих генералов. В 1796 —1799 гг. война, контрибуции и грабеж покоренных стран стали основным источником финансов Директории. Одна парижская газета писала, что генералы сделались «казначеями республики» и стали мало считаться с Директорией.

Главная задача французской дипломатии периода Директо­рии заключалась в наиболее выгодном использовании военных побед и в создании вдоль восточной границы республики пояса из зависимых государств, которые обеспечивали бы господство Франции над Центральной Европой и Италией. Италия была для Директории обильным источником продовольствия и денег и удобным путем к рынкам Востока. После потери заатлантических колоний завоевание этих рынков стало основной целью колониальной политики французской буржуазии. Захват Иони­ческих островов в Средиземном море, занятие острова Мальты и экспедиция Бонапарта в Египет были последовательными этапами этой политики. Впрочем, Бонапарт имел и другие пла­ны. Из Египта он хотел угрожать британским владениям в Ин­дии; в связи с этим им было послано письмо с предложением союза султану Майсора Типу-Саибу, сильнейшему индийскому государю, боровшемуся с англичанами за свою независимость. Но письмо было перехвачено и попало в руки англичан.

Восстановление министерства иностранных дел. Дипломатия генералов. В годы Директории происходило дальнейшее приспособление институтов и методов дипломатии абсолютных монархий к нуждам победившей буржуазии. Конституция 1795 г. передала руководство внешней политикой в руки Директории. Объявление войны могло быть сан­кционировано только Законодательным корпусом по ее пред­ложению. По конституции Директория вела переговоры, за­ключала договоры, назначала дипломатических агентов. Сек­ретные договоры не подлежали ратификации и не должны были содержать пункты об отчуждении французской территории. В отношении секретной дипломатии оставались в силе решения термидорианского Конвента. Комиссия по иностранным делам вновь была превращена в министерство. К службе в министер­стве было привлечено много прежних чиновников; однако министр попрежнему не имел политического влияния. Царив­ший везде в годы Директории дух продажности, спекуляции и наживы проникал и в среду дипломатического персонала. В министерство пробралось много карьеристов и ловких дель­цов. Чиновники получали жалованье быстро падавшими ассигнатами, что усиливало их продажность. Частые циркуляры, требовавшие строгой дисциплины и хранения дипломатической тайны, не помогали. Только с 1797 г. началось постепенное укрепление аппарата министерства.

Фактически при Директории дипломатия Франции нахо­дилась в руках не министра и даже не директоров, а в ру­ках генералов республики, которые заключали договоры и подписывали почти все дипломатические акты. Все более выдвигавшийся Наполеон Бонапарт заключил конвенцию с Тосканой, мир с папой, мир с Австрией в 1797 г., подписанный им без предварительного запроса Директории и без учета ее инструкций. Генералы (тот же Бонапарт, Моро) подписывали перемирия и прелиминарные договоры. Только союз с Испа­нией в 1796 г. был заключен самой Директорией. Сознание своего военного превосходства придавало тону дипломатических переговоров Франции резкость, грубость и оттенок насилия. Бонапарт обнаружил замечательные дарования дипломата. Но для ведения переговоров и ему нехватало спокойствия и выдержанности. Иногда им овладевали припадки дикого гнева. Так, в 1797 г. в Кампо-Формио во время переговоров о мире с австрийским уполномоченным Кобенцлем он в ярости кричал ему: «Ваша империя — это старая распутница, которая при­выкла, чтобы ее все насиловали... Вы забываете, что тут вы ведете со мной переговоры, будучи окружены моими грена­дерами». Схватив драгоценный фарфоровый сервиз, подарен­ный Кобенцлю Екатериной II, он в бешенстве разбил его об пол. Эти переговоры кончились миром с Австрией, которая отка­залась от Бельгии в обмен за Венецию. Венецианскую респуб­лику постигла участь Польши: она была разделена между Австрией и Францией. Во время войны в Италии французская революционная фразеология прикрывала прямой грабеж и захват подчиняемых областей. От суверенитета нации и пле­бисцита по вопросу о присоединении осталась только пустая и не всегда соблюдавшаяся формальность. В переговорах речь шла уже не о воле населения, а о военной и экономической ценности присоединяемых земель. Малейшее неповиновение грозило населению кровавой расправой. В Италии Бонапарт велел перебить за неподчинение все население Луго и Бинаско, приказал расстрелять весь муниципалитет в Павии, отдал город своим солдатам на разграбление на 24 часа и сжигал деревни, около которых находили убитых французов.

В 1796 г. утомление от войны неимоверно возросло и в Анг­лии и во Франции. Питту и Директории уже приходилось уве­рять население своих стран, что правительство желает мира. Наконец, осенью Питт послал в Париж лорда Малмсбери для мирных переговоров. Обе стороны прекрасно понимали, что переговоры ничем не могут закончиться. Они создавали прово­лочки, надеясь выиграть время для передышки и переложить ответственность за продолжение войны на своего противника. В декабре 1796 г. Малмсбери ни с чем уехал в Лондон.

Талейран и Бонапарт. В 1797 г. министром иностранных дел был назначен Талейран. Знатный аристократ по происхождению, бывший епископ, он в целях карьеры и обогащения перешел на сторону революции. Еще в 1792 г. он выполнял дипломатические поручения фельянов и жирондистов, но на всякий случай втайне служил и ко­ролевскому двору. В 1792 г., чтобы спастись от революционного террора, он уехал в Англию, приняв на себя ряд поручений. Высланный из Англии, он отправился в Америку, а в 1795 г. получил разрешение возвратиться во Францию. У Талейрана уже в 1797 г. была известность человека, одаренного огром­ным умом и выдающимся дипломатическим талантом, но и от­личающегося величайшим презрением к людям и полным рав­нодушием к вопросам морали. Талейран обладал всеми свойствами карьериста, корыстолюбца, беззастенчивого лжеца и лицемера. Но при всем этом он умел держать себя в любых обстоятельствах, как величавый вельможа, с олимпийским спокойствием, с самыми изысканными манерами аристократа. Став министром, Талейран думал прежде всего о своем личном обогащении и о своей карьере. Министерский портфель стал для него источником бесконечных взяток с крупных и малых просителей — германских князей, испанского двора, русского царя, итальянских монархов. Как проницательный политик Талейран понимал неизбежность падения Директории и уста­новления военной диктатуры. Талейран горячо пропаганди­ровал идею завоевания Францией новых рынков на Востоке и в Северной Африке и поддерживал идею Бонапарта о походе в Египет, связывая ее с торговыми интересами французской буржуазии. Видя в Бонапарте будущего диктатора, он ста­рался сблизиться с ним, писал ему льстивые, почти рабо­лепные письма. В 1799 г., когда падение Директории было уже близко, Талейран ловко добился отставки, чтобы не быть скомпрометированным вместе с директорами. По возвращении Бонапарта из Египта он принял деятельное участие в подго­товке переворота 18 брюмера. Не претендуя на самостоя­тельную политическую роль, Талейран считал наиболее вы­годным для себя стать слугой, советником и приказчиком Бонапарта. После переворота 18 брюмера Бонапарт оценил его способности и вновь назначил его министром иностранных дел.

Еще при Директории Талейран внес ряд перемен в органи­зацию министерства иностранных дел. Между прочим он поста­вил институт консулов на службу торговым интересам француз­ской буржуазии. До революции консулы французской монархии (чаще всего выходцы из дворян, чуждые интересам торговли) не всегда должным образом защищали интересы французских купцов, — так, на Востоке они лишь следили за мелочной ре­гламентацией торговли; поэтому уже в первые годы революции французское купечество настойчиво добивалось замены их своими выборными уполномоченными. Во время якобинской диктатуры на первом плане стояли политические вопросы. Консульства были подчинены политическим отделам министер­ства; функции их смешивались с деятельностью политических агентов республики. Талейран восстановил Консульское бюро в министерстве. Главной задачей консулов стали защита тор­говых интересов французских торговцев и сбор коммерческой информации. После переворота 18 брюмера консулы стали именоваться «комиссарами по коммерческим сношениям», так как название «консул» приобрело другой, политический, смысл.

Талейран восстановил и реорганизовал при Консульском бю­ро школу молодых переводчиков, подготовлявшую драгоманов для восточных посольств и консульств Франции. Ученики, которых было около двух десятков, набирались из детей французских семейств, живших на Востоке. Талейран широко использовал в министерстве прежних чиновников. Дипломатическим аген­там была запрещена частная переписка по политическим во­просам. Количество политических отделов министерства было сведено к двум, как было в 1789 г., до революции.

Вторая коалиция и переворот 18 брюмера. 1798 г. упрочение французского влияния Голландии и Швейцарии, захват Бонапартом Мальты и египетская экспедиция привели к образованию второй коалиции против Франции. Ее основными участниками были Англия, Австрия, Россия и Турция, а главными организаторами — английская и русская дипломатия. Питт не хотел допустить господства Франции над Голландией, Швейцарией, Италией и Египтом. Что касается Павла I, то он глубоко ненавидел буржуазную Францию. Еще в своем манифесте при восшествии на престол Павел заявлял, что надо всевозможными мерами противиться «неистовой французской республике», угрожающей всей Евро­пе «совершенным истреблением закона, прав, имущества и благонравия». Господство Франции над всей Центральной Европой было нежелательно и для России. Успех египетской экспедиции Бонапарта мог привести к владычеству Франции над Турцией и созданию там преграды для русского влияния. Мечтая усилить влияние России на Востоке, Павел возымел мысль — создать из острова Мальты форпост русского влия­ния в Средиземном море. Египетский поход Бонапарта, пере­пугавший султана, дал России и Англии возможность вовлечь в коалицию и Турцию. Европа увидела необычайное зрелище: союз Турции с Россией против Французской республики.

Начало войны второй коалиции с Францией сопровожда­лось со стороны Австрии разбойничьим нарушением между­народного права — убийством французских уполномоченных на Раштадтском конгрессе. После мира с Австрией в 1797 г. в Раштадте собрался конгресс дипломатов для урегулирования территориальных вопросов, касавшихся Священной Римской империи. После открытия военных действий австрийский двор потребовал немедленного выезда оставшихся в Раштадте французских уполномоченных. В предместьи города на уез­жавших французских послов напали австрийские гусары и изрубили их на куски на глазах сопровождавших их жен. Этот разбойничий налет был объявлен «печальным недоразу­мением», а затем австрийцы распустили слух, что Директория сама подослала убийц. Престиж Директории пал так низко, что многие поверили и этой выдумке.

После переворота 18 брюмера, устранившего Директорию, Наполеон установил режим военной диктатуры. Все диплома­тические дела перешли в руки первого консула и его министра.