§ 8. Реституция в российском праве: история и специфика

собности и добросовестности, возможно предъявление иска о возмещении

убытков или об истребовании неосновательного обогащения

(кондикции)1 .

§ 8. Реституция в российском праве:

ИСТОРИЯ И СПЕЦИФИКА

В целом аналогичным образом решалась проблема имущественных

предоставлений, произведенных в связи с недействительной

сделкой, и в русском дореволюционном гражданском праве. Подобно

римскому и современному зарубежному праву, оно не предусматривало

последствий неосновательного предоставления специально

на случай недействительности сделки. Не содержалось какихлибо

указаний по этому поводу ни в т. X, ч. 1, Свода законов Российской

империи, ни в дореволюционной цивилистической литературе,

в том числе учебниках по русскому гражданскому праву.

Лишь Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. установил ad hoc,

применительно к отдельным видам недействительных сделок, обязанность

обеих или только одной из сторон «возвратить все полученное

по договору» другой стороне (ст. 148–151). Кроме того, в некоторых

случаях предусматривалось взыскание полученного по

сделке имущества в доход государства (ст. 147, 149, 150), а также

обязанность одной из сторон возместить своему контрагенту понесенные

им в связи с недействительностью договора убытки (ст. 148,

151). Однако, вводя указанные предписания, законодатель, повидимому,

не преследовал цели создать для сторон недействительной

сделки какое-то новое средство защиты их прав и интересов.

1

Так, например, по гражданскому праву Италии, если вещь утрачена, даже случайно,

тот, кто ее получил недобросовестно, обязан уплатить ее стоимость; добросовестный

же получатель не отвечает за ее утрату или ухудшение, хотя бы они и произошли

по зависящим от него обстоятельствам; он обязан лишь в пределах своего

обогащения (art. 2037, co. 2, 3, Codice civile). Если вещь отчуждена, то при недобросовестности

отчуждателя он должен предоставить лицу, от которого он ее получил,

аналогичную вещь или возместить стоимость отчужденной вещи, при добросовестности

же – лишь выплатить собственнику полученную за вещь цену (art. 2038 c.c.). Недееспособный,

в том числе несовершеннолетний, даже получивший вещь недобросовестно,

обязан лишь в тех пределах, в которых то, что он получил, было направлено

к его выгоде (art. 2039 c.c.).

Глава II. Реституционные отношения сторон недействительной сделки

Появление специальных положений о реституции было вызвано, по

всей видимости, введением в ГК РСФСР 1922 г. ранее неизвестной

гражданскому праву карательной санкции – взыскания полученного

по недействительной сделке в доход государства. Положения о реституции

должны были при этом служить лучшему пониманию закона

в тех случаях, для которых конфискационные последствия не

предусматривались или предусматривались в отношении лишь одной

из сторон недействительной сделки. Таким образом, специальные

положения о реституции и конфискации были установлены для

определения дальнейшей судьбы переданного по недействительной

сделке имущества: должно ли оно быть возвращено тому, кто его

предоставил, или оно изымается в доход государства. Сами же способы

возврата, если таковой допускался, должны были, очевидно, оставаться

прежними: виндикация или взыскание неосновательного

обогащения, а в соответствующих случаях – возмещение убытков1 .

В пользу такого толкования говорит, во-первых, прямая ссылка на

институт неосновательного обогащения в статьях, предусматривавших

конфискационные последствия: «Неосновательное обогащение

взыскивается в доход государства (ст. 402)» (ст. 147, 149, 150), а вовторых,

отсутствие в ГК РСФСР 1922 г. как общей нормы о реституции

при недействительности договора, так и специальных положений

о реституции применительно к тем недействительным сделкам,

в отношении которых не были установлены ни конфискационные

1 В этом смысле понимались нормы ст. 147–151 ГК РСФСР 1922 г. рядом цивилистов

(см., напр.: Флейшиц Е. А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного

обогащения. М., 1951. С. 219 сл., 223, 225; Толстой Ю. К. Содержание и гражданско-

правовая защита права собственности в СССР. Л., 1955. С. 114 сл.; Рабинович

Н. В. Указ. соч. Л., 1960. С. 110, 114 слл., 152). Первоначально в этом же смысле

интерпретировал указанные нормы Д. М. Генкин, о чем можно судить по одной из

его работ: Генкин Д. Недействительность сделок, совершенных с целью, противной

закону // Учен. зап. ВИЮН. Вып. V. М., 1947. С. 52, 54. Впоследствии он, однако,

изменил свою позицию (ср.: Генкин Д. М. Право собственности в СССР. М.: Госюриздат,

1961. С. 192 слл.). Некоторые колебания в этом вопросе заметны у В. А. Рясенцева

(см.: Рясенцев В. А. Указ. соч. С. 94 сл.). Данному варианту толкования иногда

следовала и судебная практика, хотя здесь трудно говорить о каких-либо четких тенденциях.

Так, в определении по делу № 3/827 1952 г. ГСК Верховного Суда СССР

одновременно применила как ст. 147, относящуюся к недействительности договоров,

так и ст. 60 ГК РСФСР 1922 г., относящуюся к институту виндикации (цит. по: Арзамасцев

А. Н. Охрана социалистической собственности по советскому гражданскому

праву. Л., 1956. С. 140).