В.В. Пономаренко

аспирант СЮИ МВД России

Банкротство как орудие передела собственности в условиях современной рыночной экономики россии

Принятая в 1993 г. Конституция РФ была призвана вернуть лучшие достижения демократии, приоритет прав личности; принятые конституционные нормы определяют, что экономической основой общества становится рынок. Конституция РФ ориентирует государство на защиту ес­тественных прав на жизнь, свободу и собственность как экономическую базу существования человека, она создает основу правового государства, без которого нельзя реали­зовать права человека, дает ключ к совершенствованию и реформе законодательства, отстающего от общественного прогресса в современной России, что должно обеспечить нормальное функционирование рыночной экономики, а следовательно, повысить уровень жизни всего населения страны. Такое совершенствование не должно носить лишь вводно-декларативный характер, оно обязано содержать комплекс мер, соответствующих происходящим изменени­ям в России, создать реальную правовую основу экономи­ческой деятельности и не допустить злоупотреблений со стороны отдельных лиц.

В современных условиях рыночной экономики очень остро встает вопрос о защите такой ценности, как собствен­ность, недопустимости ее отчуждения нелегальными спо­собами, которые изобретают предприимчивые граждане, обладающие определенными властными рычагами¹. Статья 8 Конституции РФ провозглашает признание и защиту равным образом различных форм собственности. «Нам в России надо потихоньку отходить от первоначального пери­ода накопления капитала, не потрясая экономических основ существования государства. Одной из таких экономических основ является незыблемость права собственности². Одним из наиболее эффективных способов передела собственнос­ти в условиях современной экономики является признание организации несостоятельной (банкротом). Сегодняшнее законодательство о банкротстве, как выразился В.В. Путин, «отстает от жизни», при существующих условиях возбуж­дения производства по делу о банкротстве и невнимание законодателя к дебиторской задолженности, возможно обанкротить, по существу, «здоровое» предприятие³.

Постепенное знакомство с данной областью правового регулирования, вследствие применения на практике пра­вовых норм, привело к необходимости совершенствования законодательства и принятия нового, уже третьего по счету за последнее десятилетие, Федерального закона от 26 октяб­ря 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»⁴ (далее - Закон от 26 октября 2002 г.). Этот Закон как теоре­тики, так и практические работники склонны рассматривать как наименьшее из двух зол, поскольку ранее действовав­ший Закон 1998 г. «О несостоятельности (банкротстве)» изжил себя и уже не отвечал сложившимся реалиям, в то же время редакция ныне действующего Закона также дале­ка от совершенства, но учитывает большинство пробелов, существовавших ранее и позволявших использовать про­цедуру банкротства для захвата предприятия. Заместитель председателя Высшего арбитражного суда Э. Ренов в своем интервью отметил: «Опираясь на судебную практику рас­смотрения дел о банкротстве, мы первоначально внесли более 130 поправок к проекту. Но далеко не все они были учтены». Поэтому отношение к тексту нового Закона от 26 октября 2002 г. у судей осторожное⁵. Исследователями также обращается внимание на то, что проблема не только в текс­те Закона. Для развития экономики и интеграции России в мировой финансовый рынок необходима прочная кредитная культура⁶, становление которой вполне может обеспечить Конституция РФ, позволяющая совершенствовать законода­тельство в соответствии с требованиями жизни.

87

В общем, ученые склонны, рассматривать несостоя­тельность в качестве либо панацеи, либо инструмента для решения текущих экономических проблем (к примеру, как средство борьбы с неплательщиками налогов или как спо­соб передачи имущества предприятий от «неэффективного» собственника к «эффективному»). К сожалению, существует и третья теневая сторона этого института - его используют для передела собственности вопреки гарантиям, установ­ленным Конституцией РФ. Президент России неоднократ­но выступал по поводу такого нецелевого и нелегального использования банкротства. Так, на совещании с членами Правительства РФ В.В. Путин напомнил Правительству РФ: «Банкротство - это инструмент оздоровления, а не инструмент перераспределения собственности... Это не инструмент для того, чтобы жулики пользовались законом с целью набивать себе карманы и оставлять людей, которые работают, без средств существования. Ясно, что это острый инструмент и он нужен в экономике, но он должен исполь­зоваться добросовестно»⁷.

Вопреки этому заявлению данный институт широко ис­пользуется в неправедных целях. Как отмечается в прессе, тех, кто считает возможным передел собственности, доста­точно и в Кремле. Так, даже, руководитель Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству Т. Трефилова признает наличие теневого банкротного рынка и считает, что заказные банкротства составляет 30 (по другим данным - 40) процентов. Вообще-то, признание замеча­тельное: как тоже самое, как если бы руководитель полиции сказал, что треть его сотрудников перевербованы мафией*. В настоящее время в банкротном бизнесе началась настоящая «золотая лихорадка». В судах находится несколько десятков тысяч дел о банкротстве, из которых более 20 тыс. - в кон­курсном производстве, иначе говоря, предприятия в состоя­нии распродажи.

В средствах массовой информации приводится пример, как складывалась ситуация в процессе заказного банкротства крупнейшего производителя минеральных удобрений АО «Фосфорит» (Кингисепп, Ленинградская область) который выпускает около 10% всех фосфорных удобрений в России. Убыток предприятия по итогам 2000 г. составил 40 млн руб. Контрольный пакет акций «Фосфорита» (54%) принадлежит группе «МДМ». В конце января 2001 г. на предприятии было введено внешнее управление. Неожиданно ФСФО запреща­ет внешнему управляющему завода В. Орешко проводить сделки по отчуждению имущества завода без согласования с ФСФО, и он останавливает производство на «Фосфорите». Внешний управляющий понял, что это означает одно: заво­ду запрещено вести любую коммерческую деятельность, в т. ч. закупать сырье и реализовывать продукцию.

Вскоре Орешко получил новую телеграмму из ФСФО с разъяснением, что внешнему управляющему запрещается только отчуждение имущества, а на текущую деятельность этот запрет не распространяется. Однако, выполняя указа­ния, данные в первой телеграмме, управляющий уже успел не подписать платежные документы на закупку серы, что привело к приостановке работы сернокислотного цеха. Размер убытков составил несколько сотен тысяч долларов.

Глава Северо-Западного отделения ФСФО счел все это провокацией против ФСФО. Руководитель его ведомства за­претила внешнему управляющему распоряжаться имущест­вом потому, что план внешнего управления не согласован с ФСФО, между тем как 10% акций «Фосфорита» находится в собственности государства. Получается, что внешний уп­равляющий просто не понял, что имеет в виду Т. Трефилова, а уж был ли у него злой умысел или коварный замысел, не­известно.

А вот замысел внешнего управления, утвержденный на совете кредиторов, был более отчетливым — ликвидиро­вать «Фосфорит» и на его месте создать новую компанию, в результате чего пострадала группа «МДМ». В 2000 г. она скупила акции предприятия, но почувствовать себя собственницей так и не успела: «Фосфорит» подпал под процедуру банкротства (как полагают аналитики газеты «Ведомости», банкротство затеяно в интересах кредитора, который стремится завладеть компанией). Вице-президент группы «МДМ» считает банкротство искусственным. «Фосфорит» — прибыльное предприятие, и вопросы уре­гулирования его долгов можно было решить, не прибегая к процедуре банкротства.

В возможности существования скрытой функции бан­кротства виноват во многом сам законодатель, установив­ший внешние признаки банкротства, не соответствующие нынешней рыночной экономике, как не соответствовали ей они и ранее. Кроме того, он породил и внутренние более широкие возможности передела собственности в процеду­рах банкротства. Так, деятельность главных участников банкротного бизнеса — арбитражных управляющих — поставлена в такие условия, когда основным источником их дохода могут оказаться теневые доходы от заказчиков неправомерного банкротства.

Тенденция развития современного законодательства о несостоятельности такова: первый вариант Закона 1992 г. практически не работал, т. к. система арбитражных судов в стране только складывалась, а сам Закон носил слишком декларативный характер. Поэтому громких банкротств до 1998 г. почти не было, если не считать случаев дефолта действовавших в то время многочисленных финансовых пирамид; большинство кредиторов предпочитало не воз­буждать процедуру банкротства.

Ситуация резко изменилась в 1998 г. с принятием нового Закона. Умышленно или нет, но законодатель дал возможность отдельным кредиторам использовать процедуру банкротства для захвата предприятия. Для возбуждения дела о банкротстве было достаточно представить в суд доказательства трехме­сячной просрочки выплаты долга на сумму больше 500 мини­мальных размеров оплаты труда⁹. Суд был обязан автоматичес­ки возбудить дело и ввести процедуру наблюдения. Мнения должника, в частности, о том, насколько вообще правомерны требования кредитора, суд не спрашивал. В дальнейшем Конституционный Суд своим определением признал такое положение вещей неконституционным10.

О том, что предприятие находится в состоянии банк­ротства (в стадии наблюдения), руководители узнавали из судебного определения. В дальнейшем назначенный судом по предложению возбудившего дело кредитора временный управляющий убеждал суд, что руководство предприятия вставляет ему палки в колеса, и добивался его смещения. Обнаружив признаки банкротства, а в то время их можно было найти практически на любом предприятии, времен­ный управляющий добивался введения на предприятии вне­шнего управления. А внешний управляющий, получивший предприятие под свой полный контроль, да еще в условиях моратория на выплату долгов, с помощью нехитрых ма­нипуляций переводил активы должника заказчику такого банкротства.

В результате страну захлестнули скандалы, связанные с очередным витком несправедливого передела собственнос­ти через процедуры банкротства. Масштабы этого передела сопоставимы с итогами приватизации начала 90-х гг. про­шлого века. Ситуацию удалось несколько выправить только в 2001 г., когда Конституционный Суд признал наиболее вопиющие положения законодательства о банкротстве не соответствующими Конституции. Фактически с этого мо­мента и началась подготовка новой редакции закона о несо­стоятельности.

По мысли его авторов, Минэкономразвития и Федеральной службы по делам финансового оздоровления и банкротства, новый закон должен прекратить передел собственности. Банкротство должно стать, как и во всем мире, механизмом перехода предприятий от неэффективных собственников к эф­фективным. Закон от 26 октября 2002 г. усложняет процедуру возбуждения дела о банкротстве. До 100 тыс. руб. поднят ми­нимальный размер долга, начиная с которого можно подавать на банкротство (10 тыс. для физических лиц). По нашему мне­нию, указанный законодателем порог не является выходом из ситуации. Скорее всего, необходимо построить новую систему

88

определения признаков банкротства, основанную на соотно­шении актива и пассива должника.

По действующему Закону от 26 октября 2002 г. должник уведомляется о возбуждении дела по его банкротству и теперь может его опротестовать. Даже если процесс банк­ротства пошел, он в любой момент может расплатиться, и банкротство прекратится.

Вводится новая процедура - финансовое оздоровление, которая, по нашему мнению, должна стать главным инстру­ментом решения возникших финансовых проблем, именно здесь наиболее сбалансированы интересы должника и кре­диторов и достижимы цели банкротства.

К заявлению кредитора о возбуждении дела о банкротс­тве должны быть приложены вступившие в законную силу судебные решения, рассматривавшие его требование, а так­же доказательства предъявления исполнительного докумен­та в службу судебных приставов и его копии должнику.

Новый Закон пересматривает профессиональные требо­вания к арбитражным управляющим. Они стали значитель­но жестче, а список их существенно расширился. Теперь за ними должны следить саморегулируемые организации арбитражных управляющих (СРО). Арбитражный управля­ющий обязан внести на депозит СРО специальный взнос, который пойдет на покрытие убытков участников проце­дуры банкротства, если действия арбитражного управляю­щего окажутся неправомерными. Кроме того, деятельность арбитражного управляющего должна быть застрахована как минимум на 3 млн руб. на случай гражданской ответс­твенности за нанесение ущерба должникам и кредиторам.

Наконец, 3акон меняет порядок назначения арбитражных

управляющих. Теперь его кандидатура должна быть согла­сована должником и кредиторами.

При таких условиях, казалось бы, можно не беспокоить­ся - заказных банкротств больше не будет. Однако сомне­ния остаются. К примеру, возникают вопросы относительно требований, выдвигаемых к профессиональным участникам процедуры банкротства - арбитражным управляющим. Их квалификация в области законодательства сопоставима по уровню с квалификацией судей, а в области навыков управ­ления - с топ-менеджментом предприятия. Но станет ли такой высококлассный специалист работать на условиях, которые устанавливает Закон?

Закон от 26 октября 2002 г. обязывает арбитражного уп­равляющего получить страховой полис. Страхование - до­статочно тонкий бизнес. Очевидно, что большинство арбит­ражных управляющих, скорее всего, будут покупать самый дешевый полис, содержащий ряд существенных ограниче­ний. В результате вполне может оказаться, что, несмотря на страховку, пострадавшие от деятельности недобросовест­ного арбитражного управляющего не покроют всех причи­ненных им убытков. Однако и за такой полис арбитражным управляющим придется платить. По предварительным данным, стоимость такой страховки составит около 0,5% от страховой премии, т.е. при минимальной сумме страхового возмещения в 3 млн рублей около 15 тыс. рублей в год11.

Каждый арбитражный управляющий должен вступить в одну из СРО. Однако такая организация несет расходы на содержание аппарата (от $10 тыс. до $30 тыс. в месяц в зависимости от региона), аренду помещений и т.п. Кроме того, СРО должна сформировать компенсационный фонд в размере 50 тыс. рублей на каждого члена СРО для покры­тия возможных убытков. Разумеется, что все расходы будут оплачены из кармана арбитражного управляющего. Помимо всего прочего арбитражный управляющий, разумеется, должен тратить время и деньги на свою профессиональную подготовку, повышение квалификации и т.п.

Возникает вопрос: может ли арбитражный управляющий легально заработать деньги, которые не только компенсиру­ют все затраты, но и дадут возможность получать доход, со­поставимый с доходом специалиста такой же квалификации в других областях управленческой деятельности? Для реше­ния этой проблемы законодатель установил минимальное вознаграждение за труд арбитражного управляющего, если раньше суды зачастую назначали чисто символическую ком­пенсацию, то теперь минимальный размер вознаграждения согласно ст. 26 Закона от 26 октября 2002 г. не может быть меньше 10 тыс. руб. за каждый месяц работы¹². Вообще го­воря, не всякий секретарь, например, в Москве пойдет на та­кую зарплату, но и арбитражный управляющий может вести не одно предприятие, а несколько¹³. По нашему мнению, в таком случае представляется невозможным нормальное осу­ществление управляющим функций, связанных с руководс­твом организации, т.к. руководитель должника, скорее все­го, не работал и на другом предприятии и все же подвергся процедурам банкротства. Поэтому вопрос о том, справится ли арбитражный управляющий, остается открытым. Кроме того, Закон устанавливает лишь нижнюю планку, а сколько платить арбитражному управляющему за ведение конкрет­ного дела, решает собрание кредиторов. Впрочем, собрание кредиторов вряд ли назначит арбитражному управляющему сколько-нибудь значительное вознаграждение: никаких реальных стимулов для этого у кредиторов должника нет. Крупному кредитору будет гораздо проще договориться с арбитражным управляющим. Например, по вопросам о том, кому достанутся активы должника, как будут организованы торги и т.п.¹⁴

Таким образом, практика заказных банкротств сохранит­ся. Другое дело, что такое банкротство будет стоить несколь­ко дороже: ведь заказчику нужно еще и договориться с руко­водством СРО, чтобы оно предложило нужные кандидатуры арбитражных управляющих. В итоге заказное банкротство станет инструментом в основном крупного и очень крупно­го бизнеса, поскольку обойдется значительно дороже, чем раньше. Войны за передел собственности через процедуры банкротства продолжатся, несмотря на заверения власти и положений Основного Закона нашей страны.

¹ См.: Постатейный комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. Л.А. Окунькова М., 1994.

² Интервью А. Волошина от 21 апреля 2003 г.

³ См.: Компетенция суда распространяется на все дела государства // Российская юстиция. 2001. № 1. С. 4.

⁴ См.: Федеральный закон РФ от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несо­стоятельности (банкротстве)» // СЗ РФ. 2002. № 43. Ст. 4190.

⁵ См.: КоммерсантЪ. 2003.17 янв.

⁶ См.: Анькина Е. Законом риски не устранить // Ведомости МНС. 3 июля. 2002.

⁷ Выступление В. Путина // АК&М. 2003. 28 июля.

⁸ См.: Дама Треф // Российская газета. 2002. № 57.

⁹ См.: Юдин В.Г. Несостоятельность (банкротство): исторический ас­пект // Вестник ВАС РФ. 2002. № 1.

¹⁰ См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 12 марта 2001 г. № 4-П «По делу о проверке конституционности ряда положений Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", касающихся возможности обжалования определений, выносимых арбитражным судом по делам о банкротстве, иных его положений, статьи 49 Федерального за­кона "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций", а также статей 106,160,179 и 191 АПК РФ в связи с запросом Арбитражного суда Челябинской области, жалобами граждан и юридических лиц» // СЗ РФ. 2001. № 12. Ст. 1138.

¹¹ См.: КоммерсантЪ. 2003.17 янв.

¹² Комментарий к Федеральному закону «О несостоятельности (банк­ротстве)» / Под ред. В.Ф. Попондопуло. М., 2003.

¹³ См.: КоммерсантЪ. 2003.17 янв.

¹⁴ См.: Там же.

Л.В. Пуляевская

кандидат юридических наук, ст. преподаватель СГАП

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ И ПРОИЗВОДНЫЕ СПОСОБЫ

ПРИОБРЕТЕНИЯ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ:

ПРОБЛЕМЫ РАЗГРАНИЧЕНИЯ

Возникновение права собственности традиционно связывают с наступлением определенных юридических фактов, которые закон именует основаниями приобретения права собственности. Перечень этих фактов содержится в ст. 8 ГК РФ. В качестве таких правопорождаюших фактов,

89

влекущих возникновение права собственности на опре­деленное имущество у конкретных лиц, могут выступать как действия субъектов, так и не зависящие от воли людей события. Эти юридические факты называются основаниями приобретения права собственности. Именно термин «при­обретение» использует ГК РФ. В научной литературе также употребляется понятие (основание) возникновения права собственности.

В науке гражданского права основания приобретения права собственности принято разделять на первоначаль­ные и производные. Эта классификация берет свое начало в римском частном праве. Право собственности возникало первоначальным путем (оккупация, приращение, создание, давностное владение) и производными - обусловленным правом собственности предшественника (манципация, тра­диция)¹. Переход собственности допускался только между лицами, способными отчуждать и приобретать имущество, и осуществлялся путем договоров и сделок, а также путем наследования по завещанию и по закону. Обычно закон указывал, в каких случаях имеет место такое первоначаль­ное приобретение права собственности². Соответственно остальные способы приобретения права собственности считались производными. В римском праве производные способы назывались также деривативными, а первоначаль­ные - оригинальными. При этом деривативные способы приобретения права собственности возможны только по отношению к вещам, уже состоящим в чьей-либо собствен­ности. Во всех этих случаях новый приобретатель, чтобы доказать свое право, должен доказать существование права своего предшественника. Оригинальные способы приме­нимы как к вещам, которые никогда еще не находились ни в чьей собственности, так и к вещам, которые уже имели собственника, но утратили его³.

Систему разделении оснований приобретения собствен­ности на первоначальные и производные восприняло также европейское право. Если действительность права приоб­ретателя на вещь не зависит от действительности права предыдущего ее владельца, то собственность приобрета­ется первоначальным способом; если такая зависимость существует, то собственность приобретается производным способом⁴.

По мнению венгерских юристов М. Вилаша и Д. Ерши, первоначальным приобретением права собственности явля­ется приобретение, которое не основывается на праве собс­твенности, уже существующем в связи с этой вещью ранее; производное приобретение права собственности - это вновь устанавливаемое право, которое основывается на уже дейс­твовавшем ранее праве собственности на вещь.

Немецкий ученый Л. Эннекцерус указывает, что факти­ческий состав, с которым правопорядок связывает приобре­тение прав, может быть человеческим действием (юриди­ческой сделкой) или внешним фактом. Он также различает производное (деривативное) и первоначальное (оригиналь­ное, самостоятельное) приобретение. Производное приоб­ретение отражается на праве другого лица, которое, следова­тельно, составляет предварительное условие приобретения; приобретение зависит от этого права. При первоначальном приобретении такого отношения зависимости нет⁵.

Особняком стоит точка зрения Д.И. Мейера. Он пред­лагал несколько классификаций способов приобретения права собственности. Однако в отличие от других ученых Д.И. Мейер считал, что разделение способов приобретения права собственности на непосредственные (первообраз­ные) и посредственные (производные) несостоятельно. В защиту своей позиции он приводит следующие аргумен­ты. Во-первых, разделение способов приобретения права собственности на первообразные и производные не имеет никакого практического интереса, т.к. с понятием о перво­начальном или производном приобретении права собствен­ности российское законодательство не связывает никаких юридических определений. Во-вторых, разделение спосо­бов приобретения права собственности на первообразные и производные не выдерживает критики: исходная точка разделения неверна, ибо в юридическом быту нет вещей, никому не принадлежащих, а если они и существуют в мире, то совершенно чужды юридическим определениями, как, например, планеты⁶. Д.И. Мейер полагал, что находку нельзя считать первоначальным способом приобретения права собственности. «В нашем законодательстве о находке постановляется, что находчик обязан представить найден­ную вещь полицейскому ведомству, которое объявляет о ней ко всеобщему сведению; если до третьей публикации явится хозяин вещи и докажет, что она действительно принадлежит ему, то вещь отдается потерявшему, но он, в виде вознаграж­дения находчика, обязан уплатить ему треть цены вещи...»⁷. Он считает, что в этих определениях законодательства нет никакого указания на приобретение находкой вещи, никому не принадлежащей.

Д.И. Мейер приводит еще один пример в подтверждение своей правоты: «Ловля диких животных и рыбы по нашему законодательству ведет к приобретению права собственнос­ти на пойманного зверя и выловленную рыбу, точно так же, как и охота за птицей ведет к праву собственности на убитую птицу. Но все-таки ни ловля, ни охота не представляются в нашем юридическом быту первообразными способами при­обретения права собственности. Дело в том, что право собс­твенности на поземельный участок, по определению нашего законодательства, обнимает все, находящееся в недрах зем­ли и на ее поверхности, и на этом основании собственник лесного поземельного участка есть также собственник водя­щихся на нем животных, а собственник реки, озера и пруда есть также собственник рыбы, которая водится в их воде: дикие животные, птицы и рыбы также рассматриваются как принадлежность поземельного участка»⁸.

Автор полагает, что точка зрения Д.И. Мейера о не­состоятельности деления способов приобретения права собственности очень спорна. Нельзя согласиться с мнением ученого о том, что данная классификация не имеет практи­ческого значения. Наоборот, именно разделение способов приобретения права собственности на первоначальные и производные позволяет правильно, юридически грамотно определить последствия этого приобретения. Что касается второго аргумента о том, что в юридическом быту нет вещей никому не принадлежащих, то можно возразить следующее: сами категории «право», «право собственности» достаточно условны. Они созданы людьми для определенного порядка, облегчения своего существования. Поэтому все производ­ные категории от «права» также являются условными, и призваны помочь всему обществу в целом, и юристам в час­тности, разобраться в бытовых коллизиях с помощью тех же правовых категорий.

В период существования Советского государства тема приобретения права собственности не была столь актуальна из-за существования главной формы собственности - госу­дарственной. Однако многие ученые занимались ее разра­боткой. В целом эти точки зрения можно охарактеризовать как традиционные, но все-таки каждый цивилист формули­ровал ее по-своему.

Б.Б. Черепахин предлагал под способами приобретения права собственности понимать совокупность юридических фактов, обусловливающих возникновение права собствен­ности для определенного лица. Он отмечал, что приобрете­ние права собственности представляет собой установление для приобретателя определенного абсолютно-правового от­ношения, в котором он является активным субъектом, субъ­ектом права собственности. Способы приобретения права собственности делятся на первоначальные и производные. В первоначальных - правоприобретатель основывает свое право не на праве предшественника или его непосредствен­ного содействия к приобретению данного права, а на своем собственном действии. Основанием приобретения является односторонний приобретательный акт в том или ином со­единении с юридическими событиями. В производных, как заключает ученый, мы имеем преемство в праве; здесь пра­во приобретателя основывается на праве предшественника. Б.Б. Черепахин пояснял, что в фактическом составе некото-

90

рых первоначальных способов приобретения права собс­твенности преобладающее значение имеют юридические события (приобретательная давность и т.п.), в то время как в других - первенствующее значение принадлежит юри­дическому действию — одностороннему волеизъявлению приобретателя (находка, клад и т.п.). На основании этого он делал вывод, что общее и единое понятие первоначаль­ного способа приобретения собственности обрисовывается преимущественно отрицательной чертой - отсутствием правопреемства⁹.

Д.М. Генкин указывал, что распространенным является деление способов приобретения права собственности на первоначальные и производные. К первоначальным спосо­бам относят такие способы приобретения права собствен­ности, при которых право собственности на данную вещь возникает впервые (вещи, ранее не существовавшие, а потому ни в чьей собственности еще не бывшие или хотя существовавшие, но никому не принадлежавшие) или независимо от права предшествующего собственника на эту вещь. Производными считаются такие способы, при которых приобретение права собственности данным лицом основывается на праве предшествующего собственника. Также он отмечал, что характеристика производного спо­соба как правопреемства требует известного уточнения. Правопреемство происходит лишь в праве собственности как таковом, но не в содержании тех правомочий, которыми обладал предшествующий собственник и которыми облада­ет новый собственник. Отсюда следует, что купля-продажа является юридическим фактом - сделкой, порождающей в силу постановления законом возникновение права собствен­ности у покупателя, но не сделка определяет содержание права собственности, приобретенного покупателем, содер­жание его правомочий, а объективное право в зависимости от того, о каком виде и форме права собственности идет речь. Производный способ приобретения права собственности следует рассматривать не как правопреемство в содержании правомочий, которыми обладал предшествующий собствен­ник, а как правопреемство лишь в праве собственности как таковом. Соответственно при первоначальных способах приобретения права собственности нет правопреемства в праве собственности¹⁰.

Разработкой данной проблемы занимался и А.А. Ерошенко. Под основаниями (способами) приобретения права собственности он понимал отдельные факты или их совокупность, с которыми закон связывает появление субъективного права. Первоначальными считаются такие основания, на базе которых право собственности возника­ет на имущество, ранее никому не принадлежавшее, или же порождающие подобное право независимо от право­мочий прежнего собственника: создание нового предмета, отделение собственником плодов от плодоносящей вещи, сбор ягод в лесу, охота и т.п. Производными же считаются способы, при которых возникающее у лица право собствен­ности зависит от прав предшественника. Применительно к подобным случаям говорят о переходе права собственности от одного субъекта к другому. Термин этот носит условный характер, ибо переходить к лицу может лишь вещь, а пра­во возникает при условиях, предусмотренных законом. К числу производных способов приобретения права личной собственности в первую очередь относятся гражданско-пра­вовые договоры и получение имущества по наследству.

Н.Д. Егоров отмечал, что гражданское законодательство связывает возникновение права собственности с различ­ными юридическими фактами. Первоначальные способы приобретения права собственности характеризуются тем, что право собственности на определенную вещь возникает либо впервые, либо независимо от воли ее предшествующе­го собственника. К производным способам приобретения права собственности относятся такие, при которых право собственности возникает у лица по воле предшествующего собственника. Поскольку производные способы приобрете­ния права собственности носят волевой характер, порядок их осуществления определяется не только законом, но и соглашением сторон или односторонними волевыми дейс­твиями предшествующего и нового собственников¹¹.

На современном этапе развития института приобретения права собственности классификация способов приобретения права собственности является по-прежнему актуальной.

Цивилисты настоящего времени в большинстве своем к первоначальным относят такие способы, при которых право собственности возникает на вещь, ранее никому не принадлежавшую, или возникает независимо от прав и воли предшествующего собственника, к производным - спосо­бы, при которых право собственности на вещь возникает по воле предшествующего собственника (чаще всего по дого­вору с ним), т.е. в порядке правопреемственности¹². Здесь возникают два критерия разграничения первоначальных и производных способов приобретения права собственнос­ти - критерий воли и критерий правопреемства. Одни ученые, придерживаясь критерия воли, к первоначальным способам относят те, при которых право собственности воз­никает независимо от воли, а к производным относят те спо­собы, при которых право собственности возникает по воле предшествующего собственника. Так, данной точки зрения придерживается Л.В. Щенникова. При этом она ссылается на традиции римского права и указывает, что «к первона­чальным способам возникновения права собственности относили случаи, когда право собственности на имущество устанавливается впервые, либо помимо воли прежнего собс­твенника. К производным - случаи возникновения права собственности у приобретателя по воле предшествующего собственника и с согласия самого приобретателя»¹³.

Некоторые ученые в основу первоначальных способов приобретения права собственности кладут критерий право­преемства, а в основу производных способов - критерий воли. Так. Е. А. Суханов полагает, что первоначальные спо­собы приобретения права собственности - это те, которые не зависят от прав предшествующего собственника на дан­ную вещь (включая и случаи, когда такого собственника ра­нее вообще не имелось), и производные, при которых право собственности на вещь возникает по воле предшествующего собственника (чаще всего по договору с ним) ¹⁴.

Данная точка зрения представляется не вполне при­емлемой. Как справедливо замечает Ю.К. Толстой, если в основу положены два различных критерия разграничения, то нарушается единство классификационного основания,¹⁵ что совершенно недопустимо. Л.В. Санникова полагает, что при такой классификации, где в основу положены два критерия - воли и правопреемства, не находится места тем способам приобретения, при которых переход права собс­твенности осуществляется помимо его воли¹⁶.

Другие цивилисты, к которым присоединяется автор, кладут в основу разграничения критерий правопреемства. При этом первоначальные способы приобретения права собственности - это способы, в которых отсутствует пра­вопреемство, а производные способы - это те, которые «покоятся на правопреемстве»¹⁷.

Именно эта концепция обосновывает сохранение всех обременении на имущество при переходе права собствен­ности на него. Поэтому данная теория получила широкое признание.

Что касается критерия воли при разграничении способов приобретения права собственности, то он применим не во всех случаях. Если наследник, имеющий право на обяза­тельную долю, лишен ее наследодателем, то он получает эту долю вопреки воле предшествующего собственника (наследодателя) (ст.1149 ГК РФ). Согласно ст.237 ГК РФ при обращении взыскания на имущество собственника правомочия к приобретателю переходят в том же объеме, в каком они существовали у предыдущего, т.к. при этом нет оснований для прекращения обременении переходящего права собственности.

Следовательно, в основу разграничения способов приобретения права собственности на первоначальные и производные должен быть положен именно критерий пра­вопреемства, ибо, как полагали римские ученые-цивилисты,

91

«никто не может передать другому больше прав, чем имеет сам»¹⁸.

Необходимо также отметить практическое значение данной классификации. Деление способов приобретения права собственности на первоначальные и производные не получило закрепления в ныне действующем законодательс­тве. Однако, как отмечает Ю.К. Толстой, «оно может быть выведено путем его доктринального толкования, к чему цивилистическая наука как раз и призвана»¹⁹. Д.М. Генкин оп­ределил это кратко: «...недостатки в праве собственности, имевшиеся у предшествующего собственника, переходят и на нового собственника»²⁰. Л.В. Щенникова отмечает, что «при любом отчуждении имущества, обремененного долга­ми или иными обязательствами, должен быть всегда решен вопрос о переводе данных обязанностей на нового приобре­тателя или иначе - вопрос о правопреемстве»²¹.

Следовательно, практическое значение разграничения способов приобретения права собственности на первона­чальные и производные состоит в том, что при производ­ных способах приобретения права собственности новый собственник получает те же права, что были и у его пред­шественника, включая все ограничения этого права. На первоначального приобретателя никакие ограничения права собственности не распространяются.

¹ См.: Tapxoв B.A. Римское частное право: Учебн. пособ. для студентов юридических вузов. Саратов, 1994. С. 35.

² См.: Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 2000. С. 186.

³ См.: Хвостов В.М. Система римского права: Учебник. М., 1996. С. 237.

⁴ См. подробнее: Основные институты гражданского права зарубежных стран. Сравнительно-правовое исследование / Отв. В.В. Залесский. М., 2000. С. 226-227.

⁵ См.: Эннекцерус П. Курс германского гражданского права. Т. 1. Полут. 2. М.,1950.С.87.

⁶ См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. По исправленному и дополненному 8-му изд., 1902 г. М., 1997. Ч. 2. С. 55.

⁷ Там же. С. 54-55.

⁸ Там же. С. 56.

⁹ См.: Черепахин Б.Б. Первоначальные способы приобретения соб­ственности по действующему праву // Труды по гражданскому праву. М., 2001. С. 54.

¹⁰ См.: Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 126-128.

¹² См.: Егоров H.Д. Гражданско-правовое регулирование экономических отношений: Учебн. пособ. Л., 1986. С. 63-64.

¹³ См.: Гражданское право России: Учебник / Под. ред. З.И. Цыбуленко. М., 1998. Ч.1. С. 268-269.13 Щенникова Л.В. Вещные права в гражданском праве России. М., 1996. С. 26-27; см. также: Кирсанов А.Р. Права на недвижимое имущество и сделки с ним, подлежащие государственной регистрации. М., 2001. С. 21.

¹⁴ См.: Maттeu У., Суханов Е.А. Основные положения права собствен­ности.М., 1999. С. 351. Данную точку зрения поддерживает И.В. Лебедева. Она считает, что необходимо помимо критерия правопреемства ввести второй критерий — критерий воли. Если выражение воли имеет место, то такой способ нельзя считать первоначальным (см.: Право собственнос­ти и приобретательная давность // Арбитражный и гражданский процесс. 2001. №7. С. 21).

¹⁵ См.: Гражданское право: Учебник. 4-е изд., перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2000. Т. 1. С. 349.

¹⁶ См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. Ч. 1. С. 273-274.

¹⁷ Гражданское право: Учебник. 4-е изд., перераб. и доп. / Под ред. АЛ. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2000. Т.1. C. 349. Данную точку зрения поддерживают: В.А. Тархов (см.: Рыбаков В.А., Тархов В.А. Собственность и право собственности: Уфа, 2001. С. 124, 154); М.Г. Масевич (см.: Основания приобретения права собственности // Законность. 1995. № 4. С. 8); Л.В. Санникова (см.: Гражданское право: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. Ч. 1. С. 273-274).

¹⁸ Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 2000. С.186.

¹⁹ Гражданское право: Учебник. 4-е изд., перераб. и доп. /Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2000. Т. 1. С. 350.

²⁰ Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 127.

²¹ Щенникова Л.В. Вещные права в гражданском праве России. М., 1996. С. 27.