Учебный год 2023-2024 / Чупрунов. Кандидатская. Преимущественное право покупки доли (акций)

181

отчетную дату, чистая прибыль общества и др.) (абз. 3 п. 4 ст. 21 Закона об ООО)449. В силу диспозитивности норм о преимущественных правах и принципа частной автономии аналогичные положения могут быть включены и в договор, устанавливающий непоименованное преимущественное право.

Представим, что (а) стороны предусмотрели в уставе корпорации механизм заранее определенной цены, (б) грантор и контрагент заключили договор между собой и (в) правообладатель заявил требование о «переводе прав и обязанностей». Следует ли считать, что в случае удовлетворения данного требования между правообладателем и грантором будет заключен договор, единственным отличием

которого от договора между грантором и контрагентом будет цена?

Данный вопрос является более сложным, чем может показаться на первый взгляд. С одной стороны, закон не содержит для данного случая каких-либо специальных правил, а потому может показаться, что правообладатель действительно в такой ситуации покупает долю ровно на таких же условиях, на которых грантор намеревался продать ее контрагенту, но с поправкой в отношении цены.

С другой стороны, подобное решение в действительности существенно искажает баланс интересов кредитора и должника в договоре между правообладателем и грантором. Дело в том, что грантор согласовывал цену в договоре с контрагентом не абстрактно, а с учетом конкретного набора иных контрактных условий, включая условия об объеме ответственности, о наборе контрактных защит, предоставляемых покупателю, об обеспечении и т.д. Вполне возможно, что если бы стороны согласовали иную цену (например, меньшую), то это существенно сказалось бы и на других условиях продажи доли (например, продавец отказался бы предоставлять дополнительные заверения в отношении бизнеса корпорации). Если в случае реализации преимущественного права по заранее определенной цене мы модифицируем только условие о цене такого договора, то, возможно, мы существенным образом поменяем договорную позицию

449 Положения о заранее определенной цене могут быть включены в устав при учреждении общества или в последующем на основании единогласного решения участников, а исключены – на основании решения, принятого двумя третями голосов от общего числа голосов участников (абз. 4 п. 4 ст. 21 Закона об ООО).

182

грантора-продавца. Есть вероятность, что он получит значительно больше или меньше, чем разумная цена за конкретный набор договорных обязательств, которые он готов был принять на себя по договору с контрагентом.

По этой причине в зарубежной литературе для «ограниченных» преимущественных прав предлагается следующее решение: в случае если правообладатель и грантор согласовали такое отступление от принципа идентичности, как заранее определенная цена, то договор, заключаемый между ними в результате реализации преимущественного права, в принципе не будет «опираться» на условия договора между грантором и контрагентом. В такой ситуации пробелы в регулировании договорных взаимоотношений, возникающих при осуществлении преимущественного права, следует заполнять за счет норм законодательства, регулирующих соответствующий договорный тип450. Например, если речь идет о преимущественном праве покупки доли, то единственными согласованными между правообладателем и грантором положениями договора будут условия о предмете и цене, а в остальном стороны будут руководствоваться нормами ГК о договоре купли-продажи, а не пунктами договора между грантором и контрагентом.

При всей prima facie логичности рассматриваемого подхода с ним вряд ли можно согласиться. Конечно, он позволяет в какой-то степени сбалансировать интересы грантора и правообладателя. Например, если заранее определенная цена значительно ниже той, что была согласована в договоре с контрагентом, действительно может показаться несправедливым возлагать на грантора такое же бремя обязательств, но за меньшую цену. В то же время восприятие данного подхода слишком сурово бьет по интересам правообладателя, поскольку реализация преимущественного права дает ему минимальный уровень покупательских защит. В частности, он будет приобретать долю в корпорации без каких-либо заверений в отношении бизнеса, описаний качества приобретаемого актива и т.д. Фактически правообладатель сможет полагаться лишь на то, что он получит титул на долю без обременений: российские дефолтные положения о

450 См.: Rüegg J. Op. cit. Rn. 910, 915.

183

купле-продаже вряд ли позволяют ему рассчитывать на что-то иное, когда речь идет

опродаже долей участия в корпорации. Если грантор был готов дать контрагенту намного больше контрактных прав, чем описанный минимум, то несправедливо лишать правообладателя таких прав. Особенно это несправедливо, когда речь идет

опреимущественных правах на заключение договоров купли-продажи долей в крупных компаниях, которые в реальной коммерческой практике долго и детально обсуждаются и редко заключаются на «двух страницах» с надеждой на восполнение пробелов за счет дефолтных положений закона.

Необходимо также помнить, что, вообще-то, если стороны оказались в суде,

то скорее всего это связано с «нарушением» преимущественного права со стороны грантора. Если бы тот предложил правообладателю заключить договор куплипродажи с самого начала, то у сторон была бы возможность согласовать именно такой набор обязательств на стороне продавца, который в большей степени соответствовал бы заранее определенной цене. Кроме того, нельзя забывать, что грантор, согласовывая условия преимущественного права, сам согласовал заранее определенную цену, а потому должен иметь в виду потенциальную возможность реализации такого права по цене, отличной от цены в договоре с контрагентом. При этом содержание указанного договора находится в сфере контроля грантора. Как следствие, согласовывая принятие на себя того или иного дополнительного обязательства, грантор всегда может оценить, насколько соответствующее контрактное условие останется приемлемым для него, если бы цена по договору стала равна заранее определенной цене.

Таким образом, в случае реализации преимущественного права по заранее определенной цене единственное отступление от принципа идентичности состоит в том, что договор между правообладателем и грантором отличается от договора между грантором и контрагентом своей ценой451.

Возможность судебного пересмотра. Крайне важным является вопрос о том,

451 Но исключением могут являться такие чрезвычайно редкие ситуации, когда уставом или договором согласована не только цена реализации преимущественного права, но и все иные основные условия потенциальной куплипродажи. В поддержку такой точки зрения применительно к преимущественному праву покупки земельного участка см.: Brückner Ch. Op. cit. Rn. 120.

184

может ли суд пересматривать содержание тех условий реализации преимущественного права, которые были согласованы между правообладателем и грантором. В частности, речь идет об условии о заранее определенной цене – вправе ли суд каким-либо образом адаптировать такую цену, если, например, она не отражает рыночные реалии или является очевидно несправедливой?

А.А. Кузнецов, анализируя рассматриваемую проблематику, настаивает на необходимости предоставления судам возможности бороться со злоупотреблениями, выражающимися в том, что за счет установления заниженной заранее определенной цены каждый участник оказывается фактически «заперт» в

корпорации: «ведь при осуществлении преимущественного права у него бы выкупили долю (акцию) за бесценок или, образно говоря, владелец доли (акции) становился бы участником львиного товарищества»452. В данной связи указанный автор (а) поддерживает закрепленное в Законе об АО правило, в соответствии с которым суд вправе не применять положения устава общества о заранее определенной цене, если на момент осуществления преимущественного права указанная цена существенно ниже рыночной стоимости акций (абз. 1 п. 3 ст. 7 Закона об АО), и (б) предлагает распространить его и на ООО453.

Содной стороны, может показаться, что подобный подход представляет собой излишнее вмешательство в свободу договора. Так, Р.В. Макин считает, что в силу автономии воли право суда на пересмотр заранее определенной цены должно быть ограничено «весьма редким перечнем случаев»454. В самом деле, почему суд должен иметь возможность пересматривать условия, согласованные участниками корпорации в уставе, особенно если речь идет о профессиональных коммерсантах

сравными переговорными возможностями?

Сдругой стороны, – и здесь следует согласиться с аргументами, выдвигаемыми А.А. Кузнецовым, – право установить заниженную заранее определенную цену (например, в размере номинальной стоимости доли в случае, если речь идет об успешно функционирующей корпорации), без сомнения, не

452См.: Кузнецов А.А. Пределы автономии воли в корпоративном праве: краткий очерк. С. 90.

453См.: Там же. С. 90-91.

454См.: Макин Р.В. Указ. соч. С. 277-278.

185

должно быть абсолютным, поскольку это пусть и не юридически, но фактически лишает участника возможности произвести отчуждение доли.

В то же время подход при разрешении подобных споров должен быть дифференцированным.

Если заранее определенная цена является изначально очевидно заниженной, то в подобном случае данное условие должно в рамках внутренних отношений между участниками просто толковаться как согласованное сторонами условие о запрете продажи доли с применением соответствующих норм закона (абз. 1 п. 2 ст. 23 Закона об ООО, абз. 1 п. 5 ст. 7 Закона об АО)455. Очевидную изначальную заниженность условия о заранее определенной цене должен доказывать участник корпорации, намеренный произвести отчуждение доли третьему лицу (т.е. грантор). Как следствие, в подобных ситуациях суд не пересматривает цену, а переквалифицирует условие о преимущественном праве с учетом намерения сторон использовать его в качестве запрета на отчуждение доли (п. 2 ст. 170 ГК)456.

Текущая судебная практика схожим образом подходит к решению рассматриваемой проблемы. Так, СКЭС в определении по делу ЯТ указала на то, что установление цены реализации преимущественного права в размере номинальной стоимости доли в ООО ведет к тому, что грантор фактически запирается в корпорации. Во-первых, он не может продать долю третьим лицам по рыночной цене, так как другие участники воспользуются преимущественным правом. Во-вторых, он не сможет потребовать выкупа доли самим ООО на основании абз. 1 п. 2 ст. 23 Закона об ООО ровно по той же самой причине. Как следствие, СКЭС расценила условие о заниженной цене осуществления преимущественного права в качестве эквивалента абсолютного вечного запрета на выход из корпорации457 и пришла к выводу о его ничтожности ввиду «противоречия

455Схожие рассуждения см.: Кузнецов А.А. Пределы автономии воли в корпоративном праве: краткий очерк. С. 91; Макин Р.В. Указ. соч. С. 278-279.

См. схожие рассуждения применительно к французскому праву: Leroy C. Op. cit. n° 420.

456Анализ судебной практики показывает сравнительную распространенность таких условий (т.е. об изначально заниженной заранее определенной цене) в уставах ООО – см.: постановления АС Западно-Сибирского округа от 23.04.2015 № Ф04-17305/2015; ФАС Уральского округа от 14.07.2014 № Ф09-4151/14; ФАС Центрального округа от

20.01.2014 по делу № А14-1793/2013 и от 01.10.2013 по делу № А14-1794/2013.

457 Устав ООО в данном деле также не допускал возможности выхода в соответствии со ст. 26 Закона об ООО.

186

существу законодательного регулирования»458 и необходимости применения соответствующих механизмов балансировки459. Можно предположить, что СКЭС под «существом законодательного регулирования» в данном случае имела в виду невозможность установления абсолютного запрета на выход из корпорации (в том числе путем продажи доли третьим лицам) на срок, превышающий разумно необходимый.

Иное решение действительно не соответствует базовым идеям гражданского права, не позволяющим создавать вечные обязательства, из которых нельзя выйти. В частности, А.Г. Карапетов абсолютно справедливо утверждает, что «состояние вечной связанности сторон … по общему правилу противно гражданскому праву», а также указывает на существование «генеральной идеи отвержения правом вечных правовых связей», обосновывая это ссылкой на ст. 610, 1010 и 1051 ГК, дающие возможность одностороннего отказа от бессрочных договоров460. Схожие аргументы приводит и А.А. Кузнецов со ссылкой на испанскую и российскую дореволюционную литературу461.

В целом с подходом, отраженным СКЭС в деле ЯТ, можно согласиться. Установление в уставе заниженной цены реализации преимущественного права действительно должно переквалифицироваться в запрет на продажу доли с применением соответствующих законодательных ограничений в отношении действия таких запретов. Тем не менее важный момент в использованной СКЭС логике, который необходимо скорректировать, – это то, что для применения рассмотренного выше подхода заранее определенная цена должна не просто существенно отличаться от рыночной, а быть изначально существенно заниженной.

458 Противоречие существу законодательного регулированияи до этого рассматривалось ВС РФ в качестве основания ничтожности сделок. См.: абз. 2 п. 74 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положенийраздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

459 Более подробныйразбор дела ЯТ, включая соответствующие механизмы балансировки, см.: Чупрунов И.С. Начало «новой жизни» в российском корпоративном праве. Комментарий к определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 11.06.2020 № 306-ЭС19-24912. С. 25-68. См. также: Кузнецов А.А. Новая жизнь российского корпоративного права и ограничения на отчуждение доли (акций). Комментарий к определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 11.06.2020 № 306 -ЭС19-24912. С. 4-24.

460 См.: Сделки, представительство, исковая давность: постатейный комментарий к статьям 153–208 Гражданского кодекса Российской Федерации / отв. ред. А.Г. Карапетов. С. 101 (комментарий к ст. 157; автор комментария – А.Г. Карапетов).

461 См.: Кузнецов А.А. Пределы автономии воли в корпоративном праве: краткий очерк. С. 90-91.

187

Если, например, заранее определенная цена перестала быть рыночной через пять лет после включения в устав соответствующего условия в результате изменения бизнеса или конъюнктуры, то вряд ли волю сторон можно истолковать таким образом, что они изначально хотели запереть друг друга в корпорации. В подобной ситуации должен применяться один из следующих двух подходов.

Во-первых, если преимущественное право по заранее определенной цене установлено на разумный срок и такая цена не является изначально очевидно заниженной, то суд в принципе не должен вмешиваться в порядок ее определения. Тот факт, что цена в какой-то момент может стать ниже рыночной и даже существенно, ничего не должен менять в данном отношении. Поскольку при установлении заранее определенной цены участники не имели в виду введение запрета на выход из корпорации, постольку здесь должна преобладать автономия воли сторон, свободно согласовавших указанную цену. Абз. 3 п. 3 ст. 7 Закона об АО в рассматриваемом случае применяться не должен по той причине, что, как будет показано ниже, он рассчитан на иного рода ситуации.

На первый взгляд может показаться, что «разумность» срока является слишком неопределенным и каучуковым критерием. Конечно, критерий разумности при установлении срока абсолютного запрета на выход из ООО

является весьма сложным в применении462. Это тем более так, если учесть, что в качестве примеров того, какой срок может считаться разумным, СКЭС в деле ЯТ приводит «экономически прогнозируемый срок окупаемости или срок разработки технологии». Иными словами, суду потенциально придется разбираться в том, является ли продолжительность согласованного срока разумной с учетом особенностей бизнеса конкретного ООО. Это, безусловно, крайне сложная задача. С другой стороны, есть ли альтернативный вариант решения рассматриваемой проблемы? Конечно, можно было бы ввести совершенно случайный максимальный срок действия запрета на выход, как это было сделано в случае с непубличным АО. Однако опыт показывает, что такое решение также не удовлетворило бы никого, поскольку соответствующий срок в пять лет, установленный в абз. 1 п. 5 ст. 7 Закона

462 На это обращается внимание и в отечественнойлитературе. См., напр.: Макин Р.В. Указ. соч. С. 279.

188

об АО, может многим показаться слишком коротким, особенно применительно к некоторым типам бизнеса с длительным периодом окупаемости проектов. Вариант с разумным сроком хотя и более сложен в использовании, но позволяет адаптировать рамки императивности под специфические особенности конкретного

ООО. При этом нельзя сказать, что такая конструкция совершенно неизвестна иностранным правопорядкам. Так, в праве ряда юрисдикций (включая право ЕС и право Соединенного Королевства) признаются законными такие условия о не конкуренции, продолжительность которых ограничена разумным сроком463. На практике абсолютный запрет на выход из совместного предприятия в любом случае редко выходит за пределы пятилетнего периода, что вряд ли может рассматриваться в качестве неразумного срока судами464.

Во-вторых, если преимущественное право по заранее определенной цене установлено на неограниченный (или неразумно длительный) срок, суд может воспользоваться полномочиями, предоставленными абз. 3 п. 3 ст. 7 Закона об АО, и пересмотреть цену. Это связано с тем, что в подобной ситуации мы даем суду возможность не просто бороться со злоупотреблениями (о чем пишет А.А. Кузнецов), но и адаптировать положения договора к меняющимся рыночным и иным условиям.

Причина наделения суда такими полномочиями состоит в том, что любое бессрочное правоотношение между сторонами договора является с точки зрения гражданского права аномалией (например, опцион на заключение договора, договор купли-продажи и т.д. могут быть только срочными). Стороны должны иметь возможность либо прекратить их, либо адаптировать с учетом того, что бизнес корпорации меняется и условие о цене, включенное в устав (или договор) сегодня, может быть совершенно неадекватным рыночным реалиям через условные

463См., напр.: Reece T.K., Ryan C.I. The Law and Practice of Shareholders' Agreements. 4th ed. Oxford: Butterworths Law/LexisNexis, 2014. Paras. 7-36, 7.59-7.60.

464Для того чтобы упростить порядок разрешения споров судами, возможно, имеет смысл ввести презумпцию, в соответствии с которой любой срок короче пятилетнего a priori не является неразумным. При этом стороны могут

доказывать, что применительно к конкретнойкорпорации разумныйсрок действиязапрета длиннее (или короче), чем указанные пять лет. Например, если участники создают корпорацию для разведки, а затем и разработки сложного месторождения и принимают на себя обязательства по дополнительному финансированию на весь период его разработки, то срок действия запрета на выход (в широком смысле) может быть и значительно длиннее с учетом предполагаемого момента выхода на коммерческую добычу.

189 25 лет. Поскольку прекращение бессрочного преимущественного права без выхода

из корпорации невозможно, суд вправе не применять условие о заранее определенной цене, если оно существенно ниже рыночной стоимости акций, как это и указано в Законе об АО. Более того, по ровно тем же причинам аналогичная возможность у суда должна быть и в зеркальной ситуации, когда заранее согласованная цена существенно выше рыночной (что будет работать уже в интересах правообладателя, а не грантора).

Бремя доказывания подобного существенного расхождения должно лежать на той стороне, которая заявляет о необходимости адаптации условия о цене. В

зависимости от обстоятельств дела это может быть правообладатель, грантор или контрагент465. Суд не должен иметь право по собственной инициативе пересматривать заранее определенную цену.

Если суд решает, как указано в Законе об АО, «не применять» условие о заранее определенной цене, что должно происходить дальше? Действующее законодательство не дает какого-либо ответа на данный вопрос. Один возможный вариант решения – это использовать цену договора с контрагентом. Однако такой подход вряд ли будет справедлив в тех ситуациях, когда указанная цена выше, нежели рыночная стоимость доли, установленная судом в ходе корректировки заранее определенной цены. Иначе получится, что суд не просто адаптирует условие о преимущественном праве, а полностью игнорирует намерение сторон заранее согласовать некую цену. По-видимому, в рассматриваемой ситуации преимущественное право должно реализовываться либо по (а) рыночной цене, либо по (б) цене договора с контрагентом в зависимости от того, какая из них ближе к заранее определенной цене. Такой вариант ответа на поставленный вопрос позволяет в максимальной степени учесть изначальную волю сторон, адаптировав ее при этом к изменению обстоятельств.

Изложенные выше правила должны по аналогии применяться и к ООО466.

(Б) Выбор иного договорного типа. Закон об АО прямо позволяет

465Об интересе контрагента в корректировке заранее определеннойцены подробнее см. в разделе 2.2.2(i)(b).

466Схожие рассуждения см.: Кузнецов А.А. Пределы автономии воли в корпоративном праве: краткий очерк. С. 91.

190

предусмотреть в уставе намного более серьезное отступление от принципа идентичности. Абз. 1 п. 3 ст. 7 Закона об АО гласит буквально следующее: «В случае отчуждения акций по иным, чем договор купли-продажи, сделкам (мена, отступное и другие) преимущественное право приобретения таких акций может быть предусмотрено уставом непубличного общества только по цене, которая или порядок определения которой установлены уставом общества». Вполне мыслимо включение таких же положений и в устав ООО, а равным образом структурирование аналогичным образом непоименованных преимущественных прав. При этом на текущий момент включение таких условий в уставы российских корпораций не слишком распространено467.

В данном случае правообладатель приобретает возможность в одностороннем порядке создать новый договор с грантором, который в принципе не совпадает по своему типу с договором между грантором и контрагентом. Правообладатель в результате реализации преимущественного права приобретает договорную позицию покупателя, в то время как грантор, например, обладал договорной позицией из соглашения о мене. Соответственно, в подобной ситуации в принципе невозможно вести речь о соблюдении принципа идентичности.

Конструкция рассматриваемого преимущественного права в реальности максимально приближается к конструкции опциона на заключение договора (ст. 429.2 ГК). Правообладатель при наступлении определенных обстоятельств приобретает возможность своими односторонними действиями заключить договор с контрагентом на заранее согласованных условиях. Подобным обстоятельством в данном случае служит вступление грантора в соглашение с контрагентом. Тем не менее в рассматриваемой ситуации все равно необходимо проводить различие между преимущественным правом и правом из опциона468. Помимо прочего, как отмечалось в Главе 1, реализация преимущественного права, в отличие от опциона,

сказывается на правовом положении контрагента: во-первых, договорная позиция

467 См. примеры таких условий в судебной практике (ни один из споров, правда, не касался их тестирования на практике): постановления АС Волго-Вятского округа от 05.11.2019 № Ф01-5374/2019; АС Западно-Сибирского

округа от 14.03.2019 № Ф04-7107/2019; АС Северо-Западного округа от 11.04.2017 № Ф07-2163/2017. 468 См. об этом также: Rouvière F. Op. cit. P. 629-633.