Арбитраж 22-23 учебный год / Арбитражная практика № 1, январь 2017

Презумпция недобросовестности контрагента при оспаривании крупной сделки заменена на презумпцию добросовестности

Теперь для признания недействительной крупной сделки требуется доказать, что другая сторона по данной сделке знала или заведомо должна была знать о том, что сделка являлась для общества крупной, и (или) об отсутствии надлежащего согласия на ее совершение (п. 6.1. ст. 79 Закона № 208-ФЗ, п. 5 ст. 46 Закона № 14-ФЗ).

Ранее действовавшая редакция исходила из того, что суд отказывает в удовлетворении требования о признании крупной сделки недействительной, если при рассмотрении дела было доказано, что другая сторона по данной сделке не знала и не должна была знать о ее совершении с нарушением порядка, предусмотренного законом (п. 6 ст. 79 Закона № 208-ФЗ в ред. до 01.01.2017, п. 5 ст. 46 Закона № 14-ФЗ в ред. до 01.01.2017). Из этого следовало, что при оспаривании крупной сделки презюмировалась недобросовестность контрагента — ответчика, которую он мог опровергнуть, представив доказательства в суд. Норма со всех точек зрения ужасная.

Для начала следует отметить, что это вступало в противоречие со ст. 173.1 ГК РФ, где говорится о добросовестности стороны сделки, которую должен опровергать истец.

Однако дело здесь не только в необходимости приведения условий оспаривания к одному знаменателю со ст. 173.1 ГК РФ.

Введение презумпции добросовестности контрагента необходимо в том числе для освобождения его от повышенного риска последующего признания недействительной сделки, заключенной таким директором. Имеющееся в законе регулирование, которое содержит презумпцию недобросовестности в отношении стороны крупной сделки, приводит к тому, что юридические лица всегда считаются ненадежными контрагентами. Ведь третьи лица никогда не уверены в полномочиях директора, что вынуждает их каждый раз сравнивать стоимость отчуждаемого по сделке со стоимостью всего имущества, то есть выяснять, является ли эта сделка крупной, поскольку они несут риски оспаривания сделки. Все это в конечном счете означает неполноценность юридического лица как субъекта права и размывает институт юридического лица, лишая его самостоятельного значения в обороте.

Текущий тренд судебной практики заключается в том, что полномочия директора на совершение сделки предполагаются неограниченными и третьи лица не обязаны проверять наличие каких-либо внутренних ограничений, например, закрепленных в уставе (п. 22 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25). В данную концепцию укладывается и то, что третьи лица при совершении сделки с обществом не обязаны проверять, соблюдены ли правила о крупных сделках.

В пользу этого говорит ряд положений. Во-первых, то что в действующей редакции специально подчеркивается необходимость доказать не просто знание другой стороны сделки об отсутствии согласия, но именно о том, что контрагенту было известно, что соответствующая сделка являлась крупной.

Во-вторых, бремя доказывания переложено на истца. Но самое главное — то, как сформулированы обстоятельства, которые следует доказать: «требуется доказать, что другая сторона по данной сделке знала или заведомо должна была знать». Использование слова «заведомо» следует квалифицировать как попытку законодателя подчеркнуть грубую небрежность третьего лица.

Остается надеяться, что такая редакция нормы приведет к тому, что в прошлое уйдет то, что сложилось в настоящее время. Сейчас прежде чем заключить договор с обществом, у него едва ли не всегда спрашивают наличие решения об одобрении сделки как крупной либо документы, позволяющие подтвердить, является ли она для общества крупной.

Аффилированные лица заменены на подконтрольные в сделках с заинтересованностью

Наиболее серьезные изменения коснулись правил о сделках с заинтересованностью.

Во-первых, произошел отказ от обязательного предварительного согласования сделок с заинтересованностью. Вместо этого вводится обязанность уведомлять о намерении совершить соответствующую сделку членов совета директоров (наблюдательного совета) общества, членов коллегиального исполнительного органа общества, а в случае, если в совершении такой сделки заинтересованы все члены совета директоров (наблюдательного совета), или в случае, если его формирование не предусмотрено законом или уставом общества, — акционеров в порядке, предусмотренном для сообщения о проведении общего собрания акционеров, если иной порядок не предусмотрен уставом общества (п. 1.1 ст. 81 Закона № 208-ФЗ, п. 3 ст. 45 Закона № 14-ФЗ). При этом закон также указывает лиц, которые могут потребовать провести одобрение соответствующей сделки: единоличный исполнительный орган, член коллегиального исполнительного органа общества, член совета директоров (наблюдательного совета) или акционер (акционеры), обладающий не менее чем 1% голосующих акций общества (п. 1 ст. 83 Закона № 208-ФЗ, п. 4 ст. 45 Закона № 14-ФЗ).

Законодатель преследовал цель избавить участников оборота от огромного количества сделок, которые выносятся на одобрение, но при этом реально не содержат никакого конфликта интересов. В случае если лица, имеющие право требовать проведения одобрения сделки, сочтут, что условия сделки подозрительны и сделка требует обсуждения, они заявят соответствующее требование.

Второе заметное изменение — это отказ от использования категории аффилированных лиц для целей определения того, является ли лицо заинтересованным в сделке.

Изменение критериев заинтересованности можно расценивать как серьезный шаг вперед на пути к правовой определенности. Будучи изначально предназначенным для антимонопольного контроля, понятие аффилированности получило просто-таки межотраслевую популярность. Главная беда указанного понятия в том, что критерии аффилированности создавали целую сеть аффилированных лиц, что может быть и оправданно для подсчета доли компаний на рынке, но с точки зрения корпоративного права является излишним обременением для бизнеса, так как надо было одобрять те сделки, которые не несут никакого риска.

Хуже того, за последние несколько лет появились сторонники неформального толкования критериев аффилированности. В качестве аффилированных лиц предлагалось рассматривать также лиц, находящихся в фактических брачных отношениях, близких друзей и проч., что влекло необходимость одобрения таких сделок. Сложно представить более серьезный удар по доверию и стабильности гражданского оборота, так как участники оборота никогда с точностью не знали, что нужно одобрять, а что нет.

Вместо этого участники оборота получают относительно скромный институт, поскольку теперь заинтересованность будет определяться посредством четких формализованных критериев подконтрольности. К их достоинству можно отнести, в частности, резкое увеличение количества акций (доли), которым необходимо владеть, чтобы считаться заинтересованным (50%), а также то, что для подсчета не принимаются во внимание пресловутые аффилированные лица.

Наконец, стоит обратить внимание на то, что существенно поменялась система оспаривания сделок с заинтересованностью.

Законодатель прямо квалифицирует соответствующий иск как частный случай оспаривания сделки по п. 2 ст. 174 ГК РФ (недействительность сделки, заключенной заведомо в ущерб интересам юридического лица). В то же время вводится важное

правило, в соответствии с которым бремя доказывания в части отсутствия убыточности сделки перекладывается на недобросовестного контрагента, но только при наличии одновременно двух условий: сделка не была одобрена и лицу, которое обратилось с требованием, не была предоставлена информация по сделке (п. 1.1 ст. 84 Закона № 208-ФЗ, п. 6 ст. 45 Закона № 14-ФЗ). Тем самым законодатель достигает две важные цели. С одной стороны, он стимулирует контрагентов, которые знали о том, что это сделка с заинтересованностью, попросить одобрения, поскольку в противном случае им придется доказывать отсутствие ущерба от сделки. С другой стороны, указанные правила позволяют избежать всех этих последствий, предоставив информацию о сделке. Таким образом, законодатель подчеркивает важность осведомленности участников (акционеров) о сделке. Это сделано для того, чтобы устранить существующий информационный дисбаланс, когда и сделку не одобрили, и в то же время именно участник (акционер), от которого эту сделку скрыли, вынужден доказывать наличие от нее вреда, хотя он может и не знать всех подробностей этой сделки.

1 См.: Latella D. Shareholder Derivative Suits: A Comparative Analysis and the Implications of the European Shareholders' Rights Directive // European Company and Financial Law Review. 2009. № 2, 3. P. 318; Paul C. A. Derivative Actions under English and German Corporate Law — Shareholder Participation between the Tension Filled Areas of Corporate Governance and Malicious Shareholder Interference // European Company and Financial Law Review. 2010. № 1. P. 9–100; Gelter M. Why do Shareholder Suits Remain Rare in Continental Europe? // Brooklin Journal of International Law. 2012. № 3 (Vol. 37). P. 858.

2 См.: Paul C. A. Op. cit. P. 106.

3 См.: Gerner-Beuerle C., Schuster Edm.-Ph. Mapping Directors' Duties: Strategies and Trends in the EU // Boards of Directors in European Companies — Reshaping and Harmonising Their Organisation and Duties / H. Birkmose, M. Neville, K. E. Sоrensen (eds.). Kluwer Law International, 2013. P. 37.

4 Как известно, в цифре нет права, любое решение будет в известной степени произвольным. В этом смысле не ясно, какого обоснования хотят те авторы, которые критикуют установление минимальных цензов владения акциями (долями) как условия для предъявления иска (см.: Степанов Д. И. Новый режим оспаривания крупных сделок: реформа ради реформы // Закон. 2015. № 9. С. 123). Напротив, анализ зарубежного опыта показывает, что значительная часть стран предпочитает решать проблему «отсечения» потенциальных косвенных истцов именно за счет установления минимальных порогов владения акциями.

5 См.: Cahn A., Donald D. C. Comparative Company Law: Text and Cases on the Laws Governing Corporations in Germany, the UK and the USA. Cambridge, 2010. P. 602.

6 См.: Gelter M. Op. cit. P. 856.

7 См., напр.: Степанов Д. И. Указ. соч. С. 124. 8 Там же.

БАНКРОТСТВО

Институт внеконкурсного оспаривания. Какие нюансы нужно учесть на практике

Билал Микаилович Курбанов

магистр юриспруденции (РШЧП), аспирант НИУ ВШЭ

Ксения Александровна Усачева

магистр юриспруденции (РШЧП), аспирантка МГУ им. М. В. Ломоносова

•Зачем нужно внеконкурсное оспаривание актов должника и какие риски влечет его применение

•Когда возможно внеконкурсное оспаривание

•Как внеконкурсное оспаривание влияет на право оспаривания в деле о банкротстве

Защита интересов кредиторов должника, связанных с обеспечением удовлетворения их требований, — одна из наиболее сложных задач частного права. Институт внеконкурсного опровержения актов должника, совершенных во вред кредиторам (actio pauliana; далее — институт внеконкурсного оспаривания) приобретает интерес как раз как один из инструментов для ее реализации. Он позволяет кредитору получить удовлетворение своих требований из вновь доступных имущественных активов должника, которые сохранились бы у последнего, если бы не его действия, которые привели к нарушению прав кредитора. Зачастую должник пытается избежать предстоящего принудительного исполнения судебного решения тем, что выводит cвое имущество посредством заключения сделок с третьими лицами либо односторонними действиями. Так он уменьшает свои имущественные активы, намеренно лишая принудительное исполнение оснований. Хотя в конечном счете принудительное исполнение имеет смысл только тогда, когда еще есть имущество, на которое можно

обратить взыскание1. Для противодействия такому недобросовестному поведению должников континентальная правовая традиция, опираясь на источники римского права, с давних времен разрабатывала правовые механизмы, которые и сейчас находят отражение в гражданских кодексах европейских стран (Франция, Италиия, Испания, Португалия), либо даже в отдельных законах, регулирующих внеконкурсное оспаривание (Германия, Австрия). Определенный отклик внеконкурсное оспаривание получило также и в common law (transactions defrauding creditors в Великобритании).

Кредиторы используют внеконкурсное оспаривание для доступа к имуществу должника до банкротства

Институт внеконкурсного оспаривания имеет огромное значение для экономики в целом и для кредитования в особенности. Он позволяет обеспечить фактическое получение кредиторами доступа к имущественной массе должника, не дожидаясь долгой и дорогостоящей процедуры банкротства. Хотя одновременно он требует адекватного определения границ использования, которые служили бы, с одной стороны, сбалансированному разрешению конфликта интересов кредитора должника (его права на получение удовлетворения своих требований) и интересов контрагента должника (защиты оборота, защиты доверия), а с другой стороны, показывали бы его отличия от конкурсного оспаривания. В этой связи можно выделить некоторые типичные особенности внеконкурсного оспаривания в разных правопорядках.

Во-первых, внеконкурсное оспаривание зависит от характера акта, совершенного должником в ущерб кредиторам. Здесь важно, был ли он возмездным либо безвозмездным: в случае конфликта интересов между кредитором должника и приобретателем приоритет имеет защита кредитора, если приобретатель просто получил дар.

Во-вторых, особенность внеконкурсного оспаривания связана с его единоличным характером. Классические римские средства правовой защиты были предоставлены как особому субъекту, осуществлявшему продажу имущества и реализацию всех вырученных средств между кредиторами (curator bonorum), так и самим кредиторам, чтобы позволить обратить взыскание на вещи, которые были предметом недобросовестной передачи. Это основное различие внеконкурсного и конкурсного оспаривания сохраняется и сейчас. Несмотря на то, что техника предоставления защиты кредиторам в обоих случаях одинаковая, оспаривание в конкурсном производстве преследует иную цель, нежели единоличное оспаривание вне конкурса: первое предназначено для реализации принципа равного отношения к кредиторам (par

condicio creditorum), что является абсолютно бессмысленным для иска, предоставляемого отдельному кредитору вне банкротства2.

В-третьих, несмотря на наличие некоторых различий в механизме внеконкурсного оспаривания в европейских странах, важно отметить, что почти все европейские правопорядки устанавливают субъективный критерий, согласно которому оспаривающее лицо должно доказать

знание третьего лица о несостоятельности должника в момент сделки3 либо о вредоносном характере акта должника для кредиторов.

В-четвертых, не любое действие должника может быть оспорено. Например, немецкое право исходит из того, что оспорить можно только такие правовые действия, которые объективно причиняют вред кредитору, то есть ограничивают его возможность получить удовлетворение своих требований. Оно связывает такой вывод с принципом частной автономии (Privatautonomie) или договорной свободы, предполагающим, что лицо свободно заключает любые сделки и что этот базовый принцип подлежит ограничению в исключительных

случаях4. Само объективное причинение вреда кредитору оно признает только тогда, когда в пользу кредитора существует требование с «исполнительской силой»5, поскольку оспаривание вне процедуры банкротства — это лишь вспомогательное средство для кредитора,

нуждающегося в удовлетворении своего требования против должника6. Таким образом, в Германии институт внеконкурсного оспаривания работает лишь для усиления механизма исполнительного производства: кредитор вправе прибегнуть к внеконкурсному оспариванию только тогда, когда последние не привели к полному удовлетворению требования кредитора, либо когда очевидно, что этого не произойдет. Во Франции паулианов иск также понимается как обеспечительный механизм, который должен делать возможными

принудительные меры7.

Суды применяют внеконкурсное оспаривание со ссылкой на статью 10 ГК РФ

Данный институт не является новым для российского права: он был известен еще дореволюционному позитивному праву (п. 2 ст. 1529 ч. 1

т. X Свода законов гражданских) и дореволюционной доктрине8. Более того, в 2015 году предпринимались попытки урегулировать его в законодательстве об исполнительном производстве.

Законопроект № 711269–6 предлагал дополнить Закон об исполнительном производстве главой об оспаривании сделок должника, но содержал целый ряд экстравагантных решений, в частности: наделение должника правом оспаривать собственные сделки, отсутствие

условия о безрезультатности исполнительного производства для реализации права на оспаривание, а также некоторые другие положения, которые сводят положительный эффект законопроекта в отрицательные значения.

В связи с этим Совет при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства оценил его критически9 и рекомендовал доработать. В итоге законопроект был снят с рассмотрения Госдумы.

Из-за того что сегодня отсутствует институт внеконкурсного оспаривания, практика в случае вывода должниками активов вынуждена искать основание для оспаривания таких его действий в наиболее общих и поэтому проблемных с точки зрения применения к этим ситуациям норм. В частности, для этого используется ст. 10 ГК РФ (п. 10 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127 (далее — Информационное письмо № 127), постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 14.09.2011 по делу № А63- 17014/2009-С1-12, Поволжского округа от 14.12.2011 по делу № А57-16122/2010, определение СК по экономическим спорам ВС РФ от 15.12.2014 № 309-ЭС14-923 и др.).

И это показывает первую проблему — неадекватность правовой основы применения внеконкурсного оспаривания специфике этого средства защиты.

Кроме того, данный институт вызывает также и ряд других вопросов. Например, каковы основания применения внеконкурсного оспаривания и его ограничения, порядок, последствия, соотношение с конкурсным оспариваем сделок в рамках дела о банкротстве и т. д. Некоторые из этих вопросов уже попали в поле зрения российских судов. Прежде всего, это вопрос об основаниях для внеконкурсного оспаривания.

Российский закон не предусматривает внеконкурсного оспаривания

Российское позитивное право не знает института внеконкурсного оспаривания.

В этой связи оно, возможно, оберегает оборот от излишних злоупотреблений в исполнительном производстве. Ведь такое внеконкурсное оспаривание не только размывает границы принципа договорной свободы, согласно которому лицо свободно может заключать любые сделки, но и всегда представляет собой одну из форм вмешательства в чужие договорные отношения. Несмотря на то, что исключения из принципа относительности обязательственных отношений сегодня известны праву, для них должны быть серьезные основания. Например, для конкурсного оспаривания такие основания и ограничения регулируют закон и сложившаяся судебная практика.

Институт внеконкурсного оспаривания неизбежно вызывает также и вопросы о его соотношении с конкурсным оспариванием. Например, если дело о банкротстве после проигранного внеконкурсного оспаривания все-таки будет возбуждено, можно ли будет повторить процесс оспаривания уже в деле о банкротстве?

Оберегая от подобного рода сложностей, российское право с таким его осторожным отношением к внеконкурсному оспариванию, однако, в то же время неоправданно ограничивает способы защиты прав кредиторов, уводя возможности по отмене сделок должника исключительно в более сложный и дорогостоящий банкротный процесс. Более того, такой банкротный процесс возможен в отношении не всех должников. В частности, его сложно представить в отношении некоторых юрлиц, по обязательствам которых субсидиарную ответственность всегда несет собственник имущества (например, для учреждений — п. 1 ст. 65, ст.ст. 123.21–123.23 ГК РФ). Или до введения банкротства физических лиц институт конкурсного оспаривания к ним не мог применяться. Только недавно были установлены правила действия положений об оспаривании сделок физических лиц, совершенных до 01.10.2015, то есть до момента вступления в силу положений закона о банкротстве граждан (п. 13 ст. 14 Федерального закона от 29.06.2015 № 154-ФЗ). Согласно этим положениям нормы об оспаривании сделок физлиц по банкротным основаниям применяются к сделкам, совершенным после 01.10.2015. Сделки, совершенные до этого периода и имевшие цель причинить вред кредиторам, могут быть оспорены на основании ст. 10 ГК РФ.

Поскольку сделки во вред кредиторам должника — явление, отнюдь не редкое для российской практики, институт внеконкурсного оспаривания позволил бы кредиторам защитить свои интересы с меньшими издержками не только для них самих, но и для должника (так как здесь нет для него тех негативных, в том числе репутационных, последствий, которые влечет банкротство), а также для экономики в целом (в том числе в связи с меньшей нагрузкой на судебную систему, ведь дела о банкротстве, пожалуй, самые длительные и сложные). Однако, конечно, использование этого института должно иметь определенные границы. Поэтому основной вопрос при его обсуждении, по сути, сводится лишь к его адекватному оформлению в российском праве*.

* Обсуждение преимуществ и рисков имплементации института внеконкурсного оспаривания см., в частности, в материалах Научно-практического круглого стола «Оспаривание сделок при банкротстве: проблемные вопросы», организованного Юридическим институтом «М-Логос» 24.10.2016. Режим доступа: http://m-logos.ru/publications/nauchno- praktichesky_kruglyi_stol_osparivanie_sdelok_pri_bankrotstve_problemnye_voprosy.

Суды применяют внеконкурсное оспаривание, когда должник препятствовал обращению взыскания на его имущество

В практике ВАС и ВС РФ вопрос об основаниях для внеконкурсного оспаривания только начал обсуждаться и получать свое первое оформление, поэтому здесь пока сложно говорить о каких-либо сложившихся подходах и тенденциях.

Так, например, в известном п. 10 Информационного письма № 127 вывод о недействительности договора связывался только с тем, что при его заключении преследовалась цель сокрытия имущества общества от обращения на него взыскания по требованиям кредиторов. При этом такой договор квалифицировался как ничтожный (поскольку к этим отношениям тогда применяться могли только ст. 10 и ст. 168 ГК в прежней редакции).

Впоследствии данную позицию ВАС РФ также использовал в конкретных делах зачастую со ссылкой на п. 10 Информационного письма № 127. Так, в одном из отказных определений (дело «Рокада-Строй»; определение ВАС РФ от 16.12.2011 по делу № А63-17014/2009-С1- 12) коллегия судей оставила в силе судебные акты судов нижестоящих инстанций, которыми был удовлетворен иск кредитора-должника о признании недействительным договора купли-продажи недвижимости. Эту недвижимость должник при открытом в отношении него исполнительном производстве продал аффилированной компании по заниженной цене и при отсутствии у него иного имущества. Вместо получения оплаты по данному договору он уступил права требования по нему другому аффилированному лицу, с которым впоследствии был произведен зачет требований: должник уменьшил задолженность цессионария по договору цессии, а цессионарий уменьшил задолженность цедента по договору аренды.

Суды, оценив фактические обстоятельства дела, а именно: заключение договора цессии одним и тем же лицом, отсутствие исполнения в части оплаты, создание юридического лица — цессионария незадолго до заключения сделки, нерыночная цена договора купли-продажи, пришли к выводу, что заключение данной сделки было направлено на вывод имущества должника в связи с задолженностью перед кредиторами и доведение до банкротства, что свидетельствовало о нарушении прав кредиторов.

Верховный суд РФ продолжил обсуждение оснований для внеконкурсного оспаривания в ряде своих определений.

Вчастности, по обстоятельствам одного из дел (определение ВС РФ от 01.12.2015 № 4-КГ15-54) должник произвел отчуждение недвижимости в пользу своей жены по безвозмездной сделке при наличии неисполненной обязанности по возврату долга, возложенной на него вступившими в законную силу судебными решениями. Судебная коллегия отменила судебные акты нижестоящих инстанций, которые отказали в удовлетворении иска о признании такой сделки недействительной, и указала, что злоупотребление правом может выражаться в отчуждении имущества с целью предотвратить возможное обращение на него взыскания. Для установления наличия или отсутствия злоупотребления участниками гражданско-правовых отношений своими правами при совершении сделок необходимо исследовать и оценить конкретные действия и поведение этих лиц с позиции возможных негативных последствий для этих отношений, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц.

Вэтом деле Коллегия сформулировала перечень обстоятельств, которые имеют юридическое значение для правильного разрешения спора и подлежат установлению по делам о признании сделки недействительной по причине злоупотребления правом одной из сторон. Такими обстоятельствами являются:

— наличие или отсутствие цели совершения сделки, отличной от цели, обычно преследуемой при совершении соответствующего вида сделок;

— наличие или отсутствие действий сторон по сделке, превышающих пределы дозволенного гражданским правом осуществления правомочий;

— наличие или отсутствие негативных правовых последствий для участников сделки, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц,

— наличие или отсутствие у сторон по сделке иных обязательств, исполнению которых совершение сделки создает или создаст в будущем препятствия.

В другом деле (определение ВС РФ от 08.12.2015 № 5-КГ15-179) должник передал по договору дарения недвижимое имущество детям при наличии задолженности перед кредитором по договору купли-продажи доли в уставном капитале общества. Суды отказали в признании договора дарения недействительным, особо подчеркнув, что он заключен за полгода до вынесения решения суда в пользу кредитора, в связи с чем не доказано намерения причинить вред кредитору. Однако Судебная коллегия Верховного суда указала на обстоятельства заключения договора между близкими родственниками: совершение дарения в момент, когда должник имел задолженность перед кредитором; знал о ходатайстве о применении обеспечительных мер в отношении имущества. Также в результате совершения сделки дарения спорное имущество было выведено из массы, на которую может быть обращено взыскание по решению суда, что привело к невозможности его исполнения. В результате дело было направлено на новое рассмотрение.

По обстоятельствам еще одного дела, рассмотренного Судебной коллегией по гражданским делам ВС РФ (определение от 08.12.2015 № 34- КГ15-16), наследник, который был заменен в исполнительном производстве вместо умершего наследодателя, принял в качестве наследства недвижимое имущество (квартиру). Затем он продал другую квартиру, в которой проживал до принятия наследства.

Истец, оспаривая договор купли-продажи, указал, что сделка совершена со злоупотреблением правом, так как была направлена на исключение возможности обращения взыскания на имущество должников, как бывшего, так и настоящего, поскольку в результате полученная наследником квартира стала единственным пригодным для проживания жильем, на которую распространяется исполнительский иммунитет (ч. 1 ст. 446 ГПК РФ).

Судебная коллегия и здесь сохранила наработанные подходы по отмене сделок, совершаемых во вред кредиторам, и направила дело на новое рассмотрение.

Примечательно, что Коллегия, видя явное злоупотребление должника, в отсутствие конкретного предметного регулирования, делает ссылку не только на ст. 10 ГК РФ, но и на нормы высшего порядка, в частности на п. 3 ст. 17 Конституции РФ, что для гражданскоправовых споров не характерно.

Аналогичный пример внеконкурсного оспаривания представлен также и в недавнем определении ВС РФ от 20.09.2016 № 49-КГ16-18.

По обстоятельствам данного дела должник, имея непогашенную задолженность, произвел отчуждение принадлежавшего ему недвижимого имущества в пользу своего сына (спустя 2 дня с того момента, когда узнал о возбуждении в отношении него исполнительного производства), оставив за собой единственное жилье. В результате заключения оспариваемой сделки были выведены из имущества, на которое могло быть обращено взыскание, половина одной квартиры, так как ее собственником стал сын должника, а также другая квартира, поскольку она стала единственным пригодным для постоянного проживания ответчицы помещением (ч. 1 ст. 446 ГПК РФ).

Приведенные дела свидетельствуют о положительной тенденции судов поддерживать механизмы внеконкурсного оспаривания тогда, когда по обстоятельствам дела кажется совершенно несправедливым оставлять положение, созданное действиями должника, нетронутым. Конечно, многие вопросы, связанные с основаниями для применения данного института, еще придется решить судебной практике. В этой части небезынтересным кажется учет также и опыта применения внеконкурсного оспаривания в странах, где оно уже достаточно давно поддерживается не только доктриной и судами, но и законодателем.

В Германии внеконкурсное оспаривание возможно, если должник нарушил интересы кредиторов

За рубежом основания внеконкурсного оспаривания обсуждаются более системно.

Так, например, в § 1 немецкого Закона об оспаривании указано, что вне конкурсного процесса могут быть оспорены правовые действия должника (воздержание от действий), которые ущемляют интересы его кредиторов. Действие или бездействие должника должно находиться в конкретной причинной связи с ущемлением права кредитора на получение удовлетворения своих требований. Такое ущемление его интересов имеет место только в случаях, когда акт должника объективно затрудняет, препятствует или затягивает доступ

кредитора к его имуществу10. Бремя доказывания лежит на оспаривающем кредиторе. При этом для оценки наличия вреда кредиторам во внимание всегда принимается только ситуация отдельного кредитора. Обстоятельство причинения вреда другим кредиторам для

внеконкурсного оспаривания является иррелевантным11.

Далее § 3 Закона раскрывает понятие намеренного ущемления интересов кредитора: (1) может быть оспорено правовое действие, которое должник предпринял в последние 10 лет до оспаривания с намерением причинить вред своим кредиторам, если другая сторона во время совершения действия знала о намерении должника. Это знание предполагается, если другая сторона знала, что должнику угрожала неплатежеспособность и что действие причинит вред кредиторам; (2) может быть оспорен возмездный договор, заключенный должником с близком лицом, посредством которого кредиторам непосредственно причиняется ущерб. Оспаривание исключено, если договор заключен ранее чем за 2 года до оспаривания или если другая сторона ко времени заключения договора не знала о намерении должника причинить ущерб кредиторам.

При этом немецкий Закон об оспаривании особо регулирует оспаривание безвозмездных предоставлений. Как отмечается в комментариях к Закону, в силу слабой потребности в защите безвозмездного приобретения состав оспаривания безвозмездного предоставления

полностью устраняет необходимость субъективных признаков и тем самым позволяет ограничиться лишь объективным критерием12. Кредитор, таким образом, защищается от последствий безвозмездных актов должника посредством возможности оспаривания13,

а интересы безвозмездного получателя ценности из имущественной массы должника отступают перед интересами кредитора-взыскателя14. При этом для решения вопроса о причинении вреда кредитору неважно, появился ли оспаривающий кредитор к моменту совершения

безвозмездного предоставления или были ли в этот момент вообще кредиторы15.

Безвозмездность имеет место, как правило, при предоставлении, которое возникает без соответствующего эквивалента или правовой обязанности16. Под предоставлением в обсуждаемом контексте понимаются, прежде всего, действия, имеющие признаки сделки:

безвозмездная передача права другим лицам, уплата недолжного, предоставление беспроцентного займа, обременение залогом17. Кроме действий, имеющих характер сделки, под понятие предоставления попадают также и действия, которые приводят к отречению от имущественного объекта без распоряжения, основанного на сделке: например, как в случае, предусмотренном в § 946 ГГУ (когда

собственность на участок распространяется также на движимую вещь, являющуюся составной частью этого участка), при смешении вещей должника с вещами выгодоприобретателя (§ 948 ГГУ) или их переработке (§ 950 ГГУ). Понятие «предоставление» в смысле § 4 Закона об оспаривании включает также отречение от права без прямой передачи в пользу третьего лица, например, при оставлении вещи

в бесхозном состоянии, совершаемом с целью сделать возможным присвоение ее третьим лицом18.

Однако необходимо принимать во внимание, что оспоримость не охватывает так называемые обычные подарки по случаю, имеющие небольшую стоимость (абз. 2 § 4 Закона).

За рубежом последствия внеконкурсного оспаривания не распространяются на всех кредиторов

Помимо вопроса об основаниях для внеконкурсного оспаривания, при применении данного института возникает также и масса других проблем, сбалансированное решение которых российскому праву, очевидно, еще только предстоит найти. Многие из них еще даже не попали в поле зрения доктрины, судов и законодателя.

Большой интерес здесь представляет, в частности, вопрос о последствиях недействительности, когда ситуация может усложняться желанием других кредиторов также получить удовлетворение из вновь доступного имущества. Для российского права этот вопрос пока остается открытым. Напротив, в странах Европы существует четкое понимание того, что внеконкурсное оспаривание носит личный характер и действует именно в отношении оспаривающего кредитора, который имеет преимущественное право удовлетворения перед остальными кредиторами.

В частности, в литературе по немецкому праву указывается, что преимущество кредитора, защищаемого посредством кредиторского оспаривания, состоит в том, что оно действует не только против ответчика, но также и против других кредиторов, управомоченных на оспаривание. Тем самым кредитор, который первым осуществил оспаривание, в случае успешной попытки может обратить взыскание на предоставленную ему затем имущественную ценность в той мере, насколько это необходимо для полного удовлетворения его

требований. Оспаривание при этом действует только в пользу оспаривающего кредитора, а не в пользу всех кредиторов. В этом отношении кредиторское оспаривание способствует индивидуальной защите. Если другие кредиторы также хотят обратить взыскание на отчужденное

из имущественной массы должника имущество, они должны будут при наличии предпосылок для оспаривания осуществить собственное оспаривание и удовлетвориться затем тем имущественным положением, которое имеет место после обращения взыскания первым

кредитором19.

В работах по французскому праву указывается, что оспаривание посредством паулианова иска имеет последствием лишь относительную недействительность — только в отношении оспаривающего кредитора, в отличие от абсолютной недействительности «в отношении всех»

(erga omnes) при оспаривании посредством специального иска в рамках процедуры банкротства20. Более того, французское право в этом отношении идет еще дальше. Правоприменительная практика и господствующая доктрина исходят из того, что отдельный кредитор при наличии недобросовестного акта должника имеет возможность отменить его посредством внеконкурсного оспаривания даже при возбуждении дела о банкротстве — с тем последствием, что эффект иска обращается лично в его пользу.

Таким образом, во французском праве внеконкурсное оспаривание также осуществляется с ограничением его эффекта в пользу отдельного кредитора и без распространения его на других кредиторов. Это выражается в разработанной в качестве индивидуального правового инструмента структуре иска о внеконкурсном оспаривании, который нацелен именно на то, чтобы специально лишь

в определенных случаях защитить отдельного кредитора от недобросовестного поведения его должника21. Однако в виде исключения паулианов иск может предъявляться в рамках сводной исполнительной процедуры через лиц, названных в ст. L.622–20 Коммерческого кодекса, уполномоченных судом, или через назначенного (в качестве контролирующего) кредитора при нарушении общих интересов кредиторов. В таких случаях требование об оспаривании, если оно удовлетворено, действует, напротив, в пользу солидарных

кредиторов22.

После открытия процедуры банкротства требования кредитора трансформируются в требование конкурсной массы

Целый блок интересных вопросов вызывает также и проблема соотношения внеконкурсного и конкурсного оспаривания. В частности, как схожие проблемы регулируются в странах, которым институт внеконкурсного оспаривания давно известен.

После открытия банкротной процедуры, которая служит соразмерному удовлетворению требований кредиторов, на передний план выступает конкурсное оспаривание. Немецкий Закон об оспаривании содержит развернутое регулирование этого вопроса в § 16–18. Если в отношении имущества должника открыт конкурсный процесс, то далее управляющий управомочен сопровождать предъявленные конкурсными кредиторами требования об оспаривании. Таким образом, после открытия процедуры банкротства правопритязание

отдельного кредитора трансформируется в требование конкурсной массы23.

Если конкурсный кредитор уже до открытия процедуры добился в процессе по оспариванию судебного решения в свою пользу, которое, однако, еще не исполнено, тогда право его дальнейшего осуществления принадлежит конкурсному управляющему. В той мере, в которой кредитор добился решения, и его издержки не были возмещены ответчиком, он имеет притязание на компенсацию издержек

из возвращенного в массу24.

Если конкурсный кредитор до открытия конкурсного процесса уже получил на основании своего заявления об оспаривании обеспечение или удовлетворение своих требований, то действует в соответствии с § 130 Положения о несостоятельности, где закреплено, что в рамках дела о банкротстве такое обеспечение или удовлетворение требований может быть оспорено как нарушающее интересы других кредиторов.

Таким образом, немецкий Закон ориентирует на то, чтобы аккумулировать все процессы оспаривания уже в рамках процедуры банкротства после ее открытия. При этом Закон об оспаривании содержит следующие правила о прерывании уже начатого процесса (§ 17):

1)если процесс об оспаривании во время открытия конкурсного процесса еще находится в производстве, то он прерывается. В него может вступить управляющий;

2)управляющий может расширить исковое заявление согласно § 143, 144, 146 Положения о несостоятельности;

3)если управляющий уклоняется от возобновления уже начатого спора, то он может возобновляться в отношении издержек каждой

из сторон. При этом такой отказ управляющего от возобновления не означает, что такое же требование не может быть предъявлено им по правилам Положения о несостоятельности.

После окончания процедуры банкротства право на оспаривание в соответствии с § 18 Закона об оспаривании возвращается отдельному кредитору — при условии, что в отношении такого права не получено противопоставляемых возражений, выдвинутых против

управляющего, либо если выдвинутое управляющим притязание уже не было отклонено25.

Очевидно, что Закон об оспаривании дает ответы далеко не на все вопросы, возникающие в связи с соотношением конкурсного и внеконкурсного оспаривания в немецком праве. Многие из них комментируются более детально в доктрине и сложившейся судебной практике, а для российского права должны составлять скорее предмет специальных, отдельных исследований.

1 Neirlich J., Niehus Chr. Anfechtungsgesetz. München, 2000. § 1. Rn. 4.

2 Pretelli I. Cross-border credit protection against fraudulent transfers of assets // Actio pauliana in the conflict of laws, Yearbook of Private International Law. 2011. Vol. 13.

3 Mangano R. The Role of Fraudulent Transfer Rules in Corporate Insolvency, ECFR 2/2008.

4 Böhle-Stamschräder A. Anfechtungsgesetz. München, 2006. § 1; Hess H. Weis M. Anfechtungsrecht. Heidelberg, 1999. § 1. Rn. 18.

5 Параграф 2 Закона об оспаривании (Закон об оспаривании правовых действий должника вне конкурсного процесса) / Gesetz über die Anfechtung von Rechtshandlungen eines Schuldners außerhalb des Insolvenzverfahrens (Anfechtungsgesetz). URL: http://www.gesetze-im- internet.de/anfg_1999.

6 Huber M. Anfechtungsgesetz, 10. Auflage. München, 2006. § 1. Rn. 14.

7 Malaurie Ph., Aynès L., Stoffel-Munck Ph. Les obligations. Paris, 2013. N° 1142. P. 637.

8 См., напр.: Гримм Г. Г. Оспаривание актов, совершенных во вред кредиторам // Вестник гражданского права. СПб., 1915. № 6; Тарашкевич Л. Теория Павлиянской жалобы (actio Pauliana). Варшава, 1897; Гольмстен А. Х. Учение о праве кредитора опровергать юридические акты, совершенные должником в его ущерб, в современной юридической литературе. СПб., 1894.

9 Экспертное заключение Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства на законопроект № 711269–6 «О внесении изменений в Федеральный закон „Об исполнительном производстве“». Режим доступа: http://privlaw.ru/wpcontent/uploads/2016/03/Zaklucheniya_2015.pdf.

10Rosenberg L., Gaul H. F., Schilken E., Becker-Eberhard E., Lakkis P. Zwangsvollstreckungsrecht. München, 2010. § 35. Rn. 40.

11Neirlich J., Niehus Chr. Op. cit. § 1. Rn. 42.

12Zeuner M. Die Anfechtung in der Insolvenz. 2. Auflage. München, 2007. Rn. 429.

13Möhlenbrock R. Die Gläubigeranfechtung im deutschen und spanischen Recht. Peter Lang, 1996. S. 45.

14Huber M. Op. cit. § 4 Rn. 2.

15Münchener Kommentar zum Anfechtungsgesetz. München, 2012. § 4. Rn. 66.

16BGH ZIP, 1993. 1170, 1173; BGH NJW, 1983. 1678.

17OLG Stuttgart, Urteil v. 22.09.1986 — 5 U 19/86, NJW — RR 1987, 570.

18Uhlenbruck W. (Hrsg.). Kommentar zur Insolvenzordnung, 14. Aufl., Köln, 2015. § 134. Rn. 6.

19Huber M. Op. cit. § 11. Rn. 55.

20Pizzio-Delaporte C. L`action paulienne dans les procedures collectives // RTD com. 1995. P. 715.

21Jeantin M., Le Cannu P. Droit commercial: entreprises en difficulté. Dalloz, 2006. No 626.

22Gautier P. Y., Pasqualini F. L’action paulienne // Rép. civ. Dalloz, sept. 2006. N° 24. P. 5; Roland H., Starck B., Boyer L. Les obligations. Paris, 1998. N° 740; Terré F., Lequette Y., Simler Ph. Droit civil: les obligations. 11e éd. Paris, 2013. N° 1167. P. 1113.

23Heidelberger Kommentar zur Insolvenzordnung (hrsg. v. G. Kreft), 7. Aufl. 2014. § 129. Rn. 89.

24Hamburger Kommentar zum Insolvenzrecht (hrsg v. A. Schmidt). 4 Auflage, Carl Heymans Verlag, 2012. S. 1204–1205.

25Gottwald P., Huber M. Insolvenzrechts-Handbuch. C. H. Beck, 2015. § 51. Rn. 18.

БАНКРОТСТВО

Кредитор хочет привлечь директора к субсидиарной ответственности. Какие подходы судов нужно учесть

Данил Алексеевич Бухарин

юрист Бюро присяжных поверенных «Фрейтак и Сыновья»

•Как привлечь директора к ответственности, если дело о банкротстве общества не возбуждалось

•Каким судам подведомственны заявления о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности

•С какого момента исчисляется исковая давность по требованиям к руководителю общества

Тема привлечения контролирующего лица к субсидиарной ответственности по обязательствам общества при рассмотрении дел о банкротстве юридических лиц набирает все большую популярность у кредиторов. При этом на практике возникает ряд вопросов: в какой

суд нужно подавать заявление, с какого момента исчислять исковую давность, какие лица вправе подать заявление? Подходы судов по этим вопросам неоднозначны, а иногда и противоположны. В связи с этим, кредиторам необходимо изучить сложившиеся позиции судебной практики, чтобы избежать возврата заявления.

Завершение конкурсного производства не препятствует производству по иску о взыскании убытков с директора

Вероятность удовлетворения реестровых требований кредиторов в ходе банкротства компании-должника крайне мала. В такой ситуации кредитор заинтересован получить удовлетворение не только за счет активов должника, но и прибегнуть к возможности взыскания неудовлетворенного обязательства непосредственно с лица, контролирующего должника до момента возбуждения дела о банкротстве.

Тем более когда выясняется, что руководитель должника в преддверии банкротства вел себя недобросовестно, заключая сделки по выводу активов, скрывал принадлежащее должнику имущество, не предоставил арбитражному управляющему документы, позволяющие проанализировать хозяйственную деятельность должника, или вовсе не передал управляющему имущество должника.

Указанные фактические обстоятельства в том или ином виде уже давно присутствуют в ст. 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127ФЗ (далее — Закон № 127-ФЗ) и успешно применяются в делах о банкротстве в качестве оснований для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности.

Размер субсидиарной ответственности определяется исходя из результатов погашения требований к кредитору (как текущих, так и заявленных к включению в реестр) по итогам реализации имущества должника (абз. 8 п. 4 ст. 10 Закона № 127-ФЗ).

Данная конструкция предполагает, что в ходе процедуры банкротства управляющему необходимо максимально эффективно реализовать комплекс мер по поиску имущества должника и его реализации, чтобы получить наибольшую прибыль и максимально удовлетворить требования кредиторов.

Заявление о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности по основаниям, предусмотренным Законом № 127-ФЗ, рассматривается арбитражным судом в деле о банкротстве должника и подается в ходе внешнего управления или конкурсного производства конкурсным управляющим, учредителем либо кредиторами должника (п. 5 ст. 10 Закона № 127-ФЗ). На этом основании судебная практика долгое время исходила из того, что привлечение контролирующего должника лица возможно лишь в рамках дела о банкротстве контролируемого лица (постановление АС Северо-Западного округа от 16.11.2015 по делу № А13-10272/2014). Так, Верховный суд РФ указал на императивный характер нормы, предусмотренной в п. 5 ст. 10 Закона № 127-ФЗ и возможность ее применения исключительно в рамках дела о банкротстве должника (определение от 19.09.2014 № 310-ЭС14-1553).

Логичным представляется порядок действий, когда кредитор, чье требование не погашается длительное время, изначально пытается взыскать долг через суд и последующее исполнительное производство. Затем, не получив удовлетворения требования, обращается с заявлением о признании должника банкротом. В ходе процедуры банкротства добросовестный арбитражный управляющий предпринимает все необходимые меры для поиска имущества должника, оспаривания сделок по выводу активов, пропорционально

погашает требования кредиторов по итогам реализации имущества. И уже по результатам того, был ли установлен факт недостаточности имущества должника в ходе процедуры банкротства, как последней возможности удовлетворения требований кредиторов, ставится вопрос о возможности привлечения контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности. Только в таком порядке можно доподлинно установить невозможность удовлетворения требования кредитора за счет имущества должника.

Указанный порядок согласуется с положениями действующего п. 2 ст. 56 ГК РФ, согласно которым по общему правилу учредитель (участник) юридического лица или собственник его имущества не отвечает по обязательствам юридического лица, за исключением случаев, предусмотренных ГК РФ или другим законом.

В рамках действующего банкротного законодательства с заявлением о привлечении контролирующего должника лица вправе обратиться конкурсный управляющий либо иной кредитор должника. Заявление подается в течение одного года со дня, когда заявитель узнал или должен был узнать о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, но не позднее 3 лет со дня признания должника банкротом (абз. 4 п. 5 ст. 10 Закона № 127-ФЗ).

Отдельное внимание следует обратить на указание ВАС РФ о праве кредиторов обратиться с заявлением о возмещении убытков, причиненных должнику — юридическому лицу, его органами, на основании п. 3 ст. 53 ГК РФ, ст. 71 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», ст. 44 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (п. 53 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве»).

ВАС РФ подтвердил, что требования о возмещении упомянутых убытков, если они не были предъявлены и рассмотрены в рамках дела о банкротстве, могут заявляться в общеисковом порядке в пределах оставшегося срока исковой давности, в том числе после завершения конкурсного производства либо прекращения производства по делу о банкротстве.

Так, в одном из дел Верховный суд РФ указал, что завершение конкурсного производства в отношении общества и исключение его из ЕГРЮЛ не изменяет специальную подведомственность дела и не является основанием для прекращения производства по иску о взыскании убытков (определение от 20.07.2015 по делу № А56-64250/2014). Верховный суд отдельно отметил, что судам надлежит

отличать правовую природу требования о возмещении упомянутых убытков и требований о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности, исходя из материально-правового интереса истцов. Судам также следовало при необходимости предложить истцам уточнить требования: просят ли они взыскать в свою пользу заявленную сумму иска как убытки или в порядке субсидиарной ответственности. Впоследствии арбитражный суд в рамках данного дела рассмотрел требования о взыскании убытков, предъявленные к физическим лицам (учредителям, являвшимся в разное время руководителями должника).

Стоит отметить, что выводы судов о таком разделении видов ответственности не бесспорны. В частности, в теоретических работах встречается заслуживающее внимание мнение о том, что оба вида ответственности являются ничем иным, как разновидностью деликта, разделяемого на ответственность контролирующего лица перед самим юридическим лицом и ответственность контролирующего лица перед

кредиторами этого юридического лица1.

Иск к руководителю должника можно предъявить, даже если нет дела о банкротстве

На практике часто возникают вопросы: может ли кредитор обратиться с заявлением о привлечении директора к субсидиарной ответственности, если дело о банкротстве не возбуждалось, либо было завершено или прекращено? И в какой срок при этом нужно подать такое заявление, чтобы не пропустить срок исковой давности?

Эти вопросы не возникли бы, если бы 04.06.2014 Президиум Верховного суда РФ не утвердил Обзор судебной практики за четвертый квартал 2013 года (далее — Обзор). Верховный суд разъяснил, что требования налоговиков о привлечении руководителя должника

Суд констатировал, что учитываемый по правилам п. 2 ст. 33 Закона № 127-ФЗ размер требований кредитора к должнику составил свыше 500 тыс. руб., из них 350 тыс. руб. — задолженность по договору займа, 168 тыс. руб. — проценты за пользование чужими денежными средствами. Апелляция указала, что вывод первой инстанции о штрафной природе процентов сделан без учета положений, содержащихся в решении районного суда по делу о взыскании задолженности, а также без учета условий самой сделки. В связи с этим апелляция направила дело в суд первой инстанции (постановление 8ААС от 11.04.2016 по делу № А46-60/2016).

Еще один пример. Гражданин обратился в арбитражный суд с заявлением о признании себя банкротом. В обоснование заявления он ссылался на неплатежеспособность и отсутствие реальной возможности погасить задолженность перед кредитными организациями.

Суды первой и апелляционной инстанций отказали в принятии заявления, мотивировав следующим.

Согласно п. 213.6 Закона № 127-ФЗ под неплатежеспособностью гражданина понимается его неспособность удовлетворить в полном объеме и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей. Если не доказано иное, гражданин предполагается неплатежеспособным при условии, что имеет место хотя бы одно из следующих обстоятельств:

—гражданин прекратил расчеты с кредиторами, то есть перестал исполнять денежные обязательства и (или) обязанность по уплате обязательных платежей, срок исполнения которых наступил;

—гражданин свыше месяца не исполняет более 10% совокупного размера денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей, срок исполнения которых наступил;

—размер задолженности гражданина превышает стоимость его имущества, в том числе права требования;

—наличие постановления об окончании исполнительного производства в связи с тем, что у гражданина нет имущества, на которое можно обратить взыскание.

Эта же норма предусматривает, что при наличии достаточных оснований полагать, что с учетом планируемых поступлений денежных средств, в том числе доходов от деятельности гражданина и выплаты долгов перед ним, гражданин в течение непродолжительного срока сможет исполнить просроченные денежные обязательства, его нельзя признать неплатежеспособным.

В данном случае, по мнению суда, заявитель не доказал, что он полностью прекратил расчеты с кредиторами, то, что было возбуждено и окончено исполнительное производство в связи с отсутствием имущества у должника, а также не раскрыл (с приложением соответствующего расчета) наличие иных условий, регламентированных п. 3 ст. 213.6 Закона № 127-ФЗ. Таким образом, заявитель не доказал, что с учетом возраста, семейного положения, трудоспособности, трудового опыта, иных обстоятельств, влияющих

на способность к получению доходов, обстоятельств его прошлой жизни, относящихся к имущественной сфере, и фактически имеющихся на дату рассмотрения заявления о его банкротстве доходов, имеется совокупность обстоятельств, очевидно свидетельствующих о его неспособности исполнить денежные обязательства перед своими кредиторами.

Суд установил, что сумма задолженности гражданина составляла чуть более 300 тыс. руб., а имущественные обязательства в совокупности — менее 500 тыс. руб., поэтому условия для возбуждения дела о банкротстве отсутствовали (постановление 8ААС от 10.04.2016 по делу № А70-15293/2015).

Однако в подавляющем большинстве арбитражные суды принимают заявления о банкротстве граждан к своему производству (постановления 13ААС от 21.03.2016 по делу № А56-72919/2015, от 11.04.2016 по делу № А56-95893/2015, 7ААС от 18.04.2016 по делу № А27-2780/2015). А случаи возврата таких заявлений являются скорее исключением, нежели правилом (постановление 13ААС от 16.05.2016 по делу № 13АП-3979/2016).

Наследник не может заявить о своем банкротстве по долгам умершего лица

В одном деле арбитражный суд отказался принять заявление о признании физического лица банкротом вследствие «ошибки субъекта». Здесь мать, действуя в интересах несовершеннолетней дочери, обратилась в арбитражный суд с заявлением о признании ее банкротом.

Суды первой и апелляционной инстанций отказали в принятии этого заявления со следующей аргументацией.

Законодательство о банкротстве не предусматривает введение банкротства в отношении наследников должника (коей являлась несовершеннолетняя дочь после смерти своего отца, имеющего долг перед банком). В этом случае подлежит возбуждению дело о банкротстве умершего гражданина.

В действующем законодательстве о банкротстве упоминается формулировка «наследственная масса».

Дело о банкротстве гражданина (его наследственной массы) может быть возбуждено после его смерти (п. 1 ст. 223.1 Закона № 127-ФЗ). Заявление в арбитражный суд вправе подать кредитор, уполномоченный орган, а также наследники должника.

Права и обязанности гражданина в деле о его банкротстве в случае его смерти или объявления его умершим осуществляют наследники гражданина, а до их определения — исполнитель завещания или нотариус по месту открытия наследства (п. 4 ст. 223.1 Закона № 127-ФЗ). При этом в конкурсную массу входит имущество, составляющее наследство гражданина (п. 7 ст. 223.1 Закона № 127-ФЗ).

В соответствии со ст. 1112 ГК РФ в состав наследства входят не только права, но и обязанности наследодателя. При этом в силу ст. 1175 ГК РФ наследник отвечает по долгам наследодателя в пределах стоимости перешедшего ему имущества.

Таким образом, при наличии у умершего гражданина долгов подается заявление о признании его банкротом (наследственной массы), а не о банкротстве его наследников (постановление 12ААС от 22.03.2016 по делу № А12-4504/2016).

Если задолженность не подтверждена решением суда, суд откажет в банкротстве должника, указав на спор о праве

Судебная практика 2016 года показывает, что в основном основаниями прекращения производства по делу о банкротстве гражданина являются либо частичная оплата задолженности, либо наличие спора о праве между кредитором и должником.

Банк обратился в арбитражный суд с заявлением о признании гражданина-должника банкротом. Суд принял заявление к производству как соответствующее положениям ст.ст. 213.4, 213.5 Закона № 127-ФЗ, назначил судебное заседание, по результатам которого прекратил производство. Оказалось, что после подачи заявления должник погасил часть задолженности перед кредитором, в результате чего сумма долга составила менее 500 тыс. руб. (постановление АС Дальневосточного округа от 21.04.2016 по делу № А24-4254/2015).

В другом деле гражданин просрочил оплату по кредитным договорам с банком. Банк обратился в городской суд с заявлением о взыскании задолженности, а также обращении взыскания на заложенное имущество. Вынесенный судом акт не устроил банк, и он обжаловал его. Кроме того, банк обратился в арбитражный суд о признании гражданина банкротом.

Однако суды трех инстанций признали заявление банка необоснованным и прекратили производство по делу. Суды пришли к выводу, что на день подачи заявления требования кредитора не подтверждены вступившим в законную силу судебным актом, а потому между кредитором и должником имеется спор о праве. Принимая решение о прекращении производства по делу о банкротстве должника, арбитражные суды исходили из того, что решение суда общей юрисдикции еще не вступило в законную силу (постановление АС Московского округа от 06.06.2016 по делу № А41-88586/15).

Вместе с тем инициирование процедуры банкротства не может быть направлено на законное и льготное освобождение от имущественной ответственности гражданина по обязательствам, равно как на превалирующее удовлетворение требований его кредиторов. Здесь необходим разумный баланс имущественных интересов должника (гражданина) и кредитора (конкурсных кредиторов и уполномоченных органов). При имущественной диспропорции интересов должника и кредитора арбитражные суды не вправе прекращать производство по делам о банкротстве граждан.

Так, суды двух инстанций прекратили дело о банкротстве физлица, поскольку заявитель не представил доказательства наличия имущества, достаточного для достижения целей банкротства и погашения расходов по делу о банкротстве.