учебный год 2023 / 1vestnik_grazhdanskogo_prava_2014_06

ЦИВИЛИСТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ ПРОШЛОГО

211

1.Определение понятия принудительного отчуждения

Всовременных европейских законодательствах мы находим группу постановлений, имеющих целью регулировать отношения, возникающие между собственником недвижимости, необходимой для осуществления каких-либо общественных или общеполезных работ и предприятий, и лицом, предпринявшим осуществление этих работ: эта группа постановлений образует институт гражданского (и в то же время государственного) права, который принято называть экспроприацией или принудительным отчуждением.

Чтоб выяснить сущность этого института, я укажу на составные части понятия экспроприации и на основании их дам возможно более точное определение этого понятия; далее, я постараюсь отграничить этот институт от других сходственных юридических норм и устранить произвольные обобщения и смешение понятий, допускаемые некоторыми писателями. Подробное рассмотрение

идоказательство отдельных положений, входящих в понятие экспроприации, изложено мною в последующих главах.

Принудительное отчуждение состоит в насильственном отнятии некоторых имущественных прав у частного лица; ущерб, причиняемый ему этим отнятием, возмещается во всей полноте денежным вознаграждением. Право принудительного отчуждения принадлежит государственной власти.

Сфера действия этого института определяется 1) суммой прав, на которые распространяется действие принудительного отчуждения, и 2) суммой условий, при которых применяется экспроприация. Обе эти величины непостоянны, так как институт экспроприации еще развивается и сфера применения его расширяется. Я имею в виду современную стадию развития этого института и считаю характеристичным для нее лишь то, что общо большинству современных законодательств. В одной из последующих глав я постараюсь доказать, что при современном развитии института право собственности на движимости не может быть предметом экспроприации; что же касается других имущественных прав кроме собственности, то они также отчуждаются экспроприацией, но не сами по себе,

авследствие тесной связи их с отчуждаемой недвижимостью. Кроме отчуждения права собственности на недвижимости может последовать еще ограничение этого права, которое происходит также посредством экспроприации. Ограничение может быть постоянное или временное. Далее, следует указать на те условия, при которых наступает действие экспроприации. Принудительное отчуждение применяется, 1) когда недвижимость является необходимой для осуществления общеполезных работ и предприятий и 2) когда не последует соглашения относительно перехода ее между собственником и предпринимателем.

Точное формулирование всех тех случаев, в которых применяется экспроприация, составляет один из труднейших вопросов рассматриваемого института. Теперь

яотмечу лишь ту черту, что само предприятие не есть настоятельно необходимое,

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА № 6 2014 ТОМ 14

212

а лишь общеполезное для данного государства или части его; что же касается отчуждаемой (или ограничиваемой) недвижимости, то она должна быть безусловно необходима для осуществления назначенного к выполнению предприятия.

Второе условие применения экспроприации также весьма важно. Если та или другая недвижимость оказывается необходимой для осуществления предприятия, то предприниматель вступает в соглашение с собственником относительно уступки ему права собственности или сервитута на эту недвижимость; лишь в том случае, когда эти лица не приходят к соглашению, является нужным применение экспроприации. Важным моментом экспроприации является определение особой комиссией суммы вознаграждения, которую получает собственник от предпринимателя в возмещение понесенного им ущерба. Состав оценочных комиссий и правила производства экспроприации устанавливаются государственной властью в законодательном порядке.

Указав таким образом на составные части понятия экспроприации, я даю на основании их такое определение рассматриваемому институту: экспроприация есть право государственной власти принудительно отчуждать недвижимости и неразрывно связанные с ними другие имущественные права, а также устанавливать сервитуты, поскольку то будет необходимо для осуществления общеполезных предприятий, с уплатой полного вознаграждения за отчуждаемые права.

Переходим теперь к рассмотрению тех черт сходства и различия, которые существуют между экспроприацией и некоторыми другими институтами права.

1. Прежде всего обращает на себя внимание право государства, вытекающее из состояния крайней необходимости. Для государства или отдельной части его наступают иногда критические моменты (народные бедствия, вредное проявление сил природы), когда для предупреждения или приостановки грозящей опасности не приходится выбирать средства и щадить чьи-либо права.

Понятно, что в этих случаях государственная власть получает право отнимать собственность, прекращать другие вещные права и устанавливать сервитуты. Казалось бы, здесь полное сходство с экспроприацией, но дальнейшее исследование показывает, что между этими правами существует громадное различие. Действие права необходимости (Nothrecht) гораздо обширнее действия экспроприации: оно применяется вообще в интересах общества, а экспроприация – лишь для общеполезных предприятий1; право необходимости простирается и на движимости (набор лошадей, корабли и суда в военное время, хлебные запасы во время голода) и на личные права (личное задержание в карантине), тогда как принудительное отчуждение направлено на право собственности и находящиеся с ним в связи в отдельном случае имущественные права; при необходимости не соблюдаются те формальности, которые обеспечивают при экспроприации

1  Когда грозящая опасность требует устройства общеполезного предприятия, то все же здесь применяется право необходимости, а не экспроприация (Rohland, S. 4).

ЦИВИЛИСТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ ПРОШЛОГО

213

частное лицо от произвольного нарушения его интересов. Вообще необходимость не допускает стеснений закона и оправдывает все исключительные мероприятия (necessitas cogit legem). «Случаи необходимости уклоняются вообще от всякой юридической конструкции» (Förster, § 131 VIII). Ho зато право необходимости есть исключительное право, и случаи применения его крайне редки; экспроприация же – постоянно действующий институт. Смешение экспроприации с правом необходимости не только неверно в научном отношении, но и крайне опасно для интересов частного лица.

2.Lorenz v. Stein обобщает экспроприацию с Entlastungen – реформами поземельных отношений, заключающимися, как известно, в отмене известной категории прав третьих лиц поземельной собственности – так называемых земельных повинностей (Reallasten). Однако это обобщение неверно. Экспроприация есть постоянно действующий институт, следовательно, он определяет наперед все условия и способ применения его для каждого отдельного случая. Entlastung есть реформа, иначе говоря, новый закон, а не применение закона. Пространство и условия применения реформы зависят каждый раз от усмотрения государственной власти (например, вопрос о том, должно ли быть уплачено вознаграждение лицам, потерпевшим ущерб от применения реформы, не может быть подведен под какие-либо юридические основания и решается отдельно для каждой реформы сообразно с наличными условиями1).

3.Далее, экспроприация обобщается еще с законными ограничениями права собственности на том основании, что она иногда выражается только в принудительном установлении сервитутов. Но для этого обобщения также нет достаточного основания. Легальные сервитуты составляют пределы, внутри которых только и допустимо право собственности; принудительное же отчуждение распространяется не только на установление сервитутов и притом касается прав только некоторых, весьма немногих лиц. В законных ограничениях права собственности, как говорит Grünhut, нет ни полного, ни частичного отчуждения права, а лишь его модификация2.

4.Более подробного рассмотрения требуют взгляды на экспроприацию Ihering’a

иГамбарова. Для этих писателей институт принудительного отчуждения служит подтверждением выставляемой ими теории. Подтверждением чего-либо может быть лишь то, что бесспорно истинно, или то, что уже доказано. В учении об экспроприации таких положений нет. Ho Ihering, а за ним и Гамбаров идут дальше: они, не соглашаясь с более или менее общепринятым пониманием экспроприации, дают этому институту новое определение и, ничем его не доказавши, основывают на нем свои выводы. Так, Гамбаров, находя слишком узким общепринятое

1  Отсюда видно, что отмена крепостного права не была случаем экспроприации, а реформой; основное положение ее даже противоречит принципу экспроприации: помещики были лишены даровой силы, не получив за то никакого вознаграждения, что с точки зрения экспроприации необъяснимо.

2  Das Enteignungsrecht, S. 3.

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА № 6 2014 ТОМ 14

214

определение экспроприации, говорит: «Момент, общий всем случаям экспроприации гражданских прав, которым они отличаются от случаев договорного соглашения, заключается только в насильственном отчуждении права, предпринимаемом ввиду какого-нибудь общего интереса, независимо от того, будет ли этим правом собственность, какое-нибудь иное вещное право или обязательство, независимо и от того, передается или уступается право отдельному лицу или государству, для того чтобы они далее пользовались им и употребляли для своих целей; также должно быть безразлично, присваивает ли государство отчужденные права себе, другим лицам или просто уничтожает их, вознаграждает оно при этом бывших собственников или нет». Сознавая, что его понимание чересчур общо и неопределенно, он находит, что «этот недостаток легко устраняется обозначением в законе отдельных случаев экспроприации и более точным определением экономических обстоятельств, в которых она должна иметь место»1. Мы увидим впоследствии, что обозначение отдельных случаев применения экспроприации вместо указания общего правила весьма неудобно и допустимо лишь в том крайнем случае, когда наука еще не выработала такого общего положения. Дело науки и заключается в том, чтобы изучить отдельные конкретные случаи и вывести из них общее положение; посредством такого изучения мы получим большее или меньшее число характеристичных черт рассматриваемого института. Гамбаров в своем понимании принудительного отчуждения лишил этот институт всех характеристичных признаков и получил вместо жизненного института отвлеченную идею, лежащую в его основании.

Сделав чересчур широкое определение понятия экспроприации, Гамбаров находит, что многие случаи гражданского права также отвечают этому понятию; эти случаи он обобщает под названием «экспроприации гражданского права» и утверждает, что этот институт существовал еще в римском праве2. То же признает и Ihering3.

Рассмотрим приводимые этими писателями случаи экспроприации гражданского права:

а) «[о]бвал горы или наводнение преградили собственнику доступ в его имение, разрушив дорогу, которая вела к нему. Единственный путь, которым собственник может попасть к себе, пролегает через имение его соседа, и поэтому римское право предоставляет первому собственнику против второго возможность требовать за известное вознаграждение уступки необходимой для него дороги, на которую он получает вещное право»4. Сам Ihering называет этот путь «Nothweg», указывая таким образом истинную природу настоящего случая;

1  Добровольная и безвозмездная деятельность в чужом интересе, вып. 1, с. 89.

2  Гамбаров, с. 92.

3  Zweck im Recht, Bd. I, S. 527 (изд. 1884 г.).

4  Гамбаров, с. 93. «Наш закон в ст. 443, 449 и 450 ч. I т. X содержит в себе такие же ограничения права собственности, не постановляя за них никакого вознаграждения» (там же, с. 94). Если и можно согласиться с Гамбаровым, что к этому случаю применима ст. 450, то все же этот случай дóлжно отнести к законным ограничениям собственности, а не к экспроприации.

ЦИВИЛИСТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ ПРОШЛОГО

215

b)«[е]сли кто-нибудь при постройке своего дома пользуется чужим материалом, который он принимает за свой, то пo иску собственника материала (actio de tigno iuncto) суд приговаривает домостроителя не к возвращению самого материала, а только к уплате его двойной стоимости»1. Заметим пока, что уплата двойной стоимости также несогласна с принципом экспроприации полного вознаграждения, как и отсутствие всякого вознаграждения;

с) «[е]сли кто-нибудь при постройке дома на своей земле переступает границу

еена некоторое пространство, а собственник этого пространства не возражает против выступления домостроителя из пределов его собственности, то римское право приговаривает последнего опять не к восстановлению чужой собственности, которое может быть произведено не иначе как с разрушением всего строения, а только к вознаграждению собственника»2;

d)приобретение права собственности посредством accessio3;

e)переход права собственности на землю, заброшенную ее хозяином, на лицо, которое принимается обрабатывать ее4;

f)институт земской давности5;

g)правило Общегерманского торгового уложения, по которому покупка движимых вещей в лавке дает покупщику право собственности на них, хотя бы продавец сам не имел этого права6.

Юридического института, обнимающего все эти разнохарактерные случаи, вопреки мнению Ihering’a и Гамбарова, никогда не существовало; в современном праве его также нет, да и не может быть. Действительно, случаи эти чересчур разнообразны, чтобы составить один институт: одни из них сами по себе составляют юридический институт (земская давность), другие – лишь положения, имеющие крайне редкое применение; многие из них относятся к римскому праву и в современном праве или вовсе не имеют места (случай е)), или представляются крайне спорными, а последний случай относится к новейшему праву, да и то только к германскому торговому праву. Что же соединяет их между собой и с институтом экспроприации? Идея, лежащая в их основании, – идея предпочтения общественного интереса интересам частных лиц. Но столь общая и неопределенная мысль не может дать прочного основания рассматриваемому институту: подобно тому как у всякого здания кроме общего основания – земли есть еще свой особенный фундамент, так и у экспроприации кроме базиса, общего всей области права, есть еще специальные основания, к рассмотрению которых мы и должны теперь перейти.

1  Гамбаров, с. 94.

2  Там же.

3  Там же, с. 96.

4  Там же, с. 96–97.

5  Там же, с. 97–98.

6  Там же, с. 98.

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА № 6 2014 ТОМ 14

216

2.Основание экспроприации

Восновании института экспроприации, как согласно признают все писатели, лежит идея предпочтения общественного интереса интересам частных лиц. Однако формула «общественный интерес» крайне неопределенна, и различные писатели приписывают ей далеко не одинаковое содержание. Бесспорно, что

восновании всякой юридической нормы – как публичного, так и частного права – лежит идея общественного интереса, так как вообще право создается жизнью людей в обществе и цель его – сделать условия этой жизни наиболее удобными и благоприятными по возможности для всех членов общества. Однако идея общественного интереса одновременно и противополагается идее частного интереса, и совпадает с этой последней. Действительно, общество существует не само по себе, а ради членов, его составляющих; условия жизни в обществе должны быть удобными и благоприятными для отдельных частных лиц, следовательно, общественный интерес есть совокупность интересов частных лиц, составляющих данное общество. Но интересы частных лиц зачастую противоположны друг другу и могут идти вразрез с интересами всего общества; отсюда вытекает то общее правило, что при столкновении интересов частных лиц с интересами общества первые, как менее важные, уступают последним. К сожалению, это правило далеко не устраняет всех недоразумений. Понимание общественного интереса может быть различно. История предшествующих столетий ярко рисует нам положение дел, когда идея общественного интереса понималась чересчур широко; когда забывали, что государство есть учреждение для отдельных людей и само по себе бесцельно; когда на людей смотрели как на винты и гайки гигантской машины, называемой государственным механизмом; когда, принося в жертву обществу интересы отдельных лиц, не замечали, что страдают интересы всех членов общества, а стало быть, и самого общества. Мы знаем, что такое крайнее развитие идеи общественного интереса оказалось противоречащим этой же самой идее.

Противоположное направление требует во имя общественного интереса как интереса всех граждан общества определения сферы прав частного лица и неприкосновенности этих прав. В крайнем своем развитии оно также не выдерживает критики и ведет к распадению общества, в котором интересы всех пренебрегаются ради интереса отдельной личности.

Очевидно, единственно возможный для существования и развития общества путь – это путь примирения и соглашения этих двух направлений. Однако

вжизни мы замечаем, что равновесие между этими направлениями отыскать весьма трудно и общества обыкновенно отклоняются в сторону того или другого. В настоящее время как законодательства, так и наука гражданского права склоняются в сторону второго направления, называемого индивидуалистическим и имеющего историческое основание в реакции, наступившей в противовес идеям, господствовавшим в эпоху просвещенного абсолютизма.

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА № 6 2014 ТОМ 14

218

основного правила юриспруденции, согласно которому при столкновении частный интерес (как низший) уступает интересу общества (как высшему). Действительно, Гамбаров находит лишь один «момент, общий всем случаям экспроприации, – насильственное отчуждение права, предпринимаемое ввиду какого-нибудь общего интереса»1: «Соединение отдельных видов экспроприации в одно общее понятие важно потому, что оно выставляет общее положение, по которому неизбежное во всех случаях экспроприации столкновение между существующим юридическим порядком с его системой приобретенных прав и новыми потребностями экономической и социальной жизни должно разрешаться государственной властью, когда путь соглашений и договоров не может привести к желаемой цели»2. Столь общее положение захватывает много институтов и отдельных норм частного и публичного права3; под него могут быть подведены и все те случаи, которые Ihering и Гамбаров называют экспроприацией частного права, а равным образом и исследуемый здесь институт, далее, все законные ограничения права собственности, реформы поземельных отношений (Entlastungen) и многие другие нормы публичного и частного права. Но что в таком случае представляет совокупность норм, называемых обыкновенно экспроприацией? Одно из двух: или дóлжно признать, что экспроприации как самостоятельного института не существует, что фактически неверно, или же речь идет лишь о том, чтобы название, присвоенное известному институту, произвольно распространить на целую категорию понятий.

Кроме всего этого взгляд на экспроприацию, защищаемый Ihering’oм и Гамбаровым, имеет еще один крупный недостаток. Если приверженцы индивидуализма в науке гражданского права отводят принудительному отчуждению чересчур ничтожное место и тем самым дают частному лицу слишком широкий произвол по отношению к обществу, to Ihering и Гамбаров впадают в противоположную крайность и совершенно подавляют самостоятельность частного лица. He следует забывать, что институт экспроприации наряду с другими юридическими нормами (например, с законными ограничениями права собственности) служит примирителем интересов частного лица и общества – балансом, посредством которого сохраняется равновесие между самостоятельностью частного лица и благосостоянием целого общества. Это равновесие крайне неустойчиво, и малейшее отклонение в ту или другую сторону дает место или произволу частного лица в ущерб интересам общества, или полному пренебрежению интересами частных лиц. Для соблюдения этого равновесия институт экспроприации обладает особенными, свойственными только ему средствами. Этот институт имеет своей задачей

1  Добровольная и безвозмездная деятельность, с. 88.

2  Там же, с. 88 и 89.

3  В это общее положение напрасно внесено частное понятие необходимости предварительных соглашений, вследствие чего сюда не подходит право необходимости, так как в случаях необходимости нет места переговорам и соглашениям; а между тем это право также служит выражением общей идеи предпочтения интересов общества интересам частных лиц.

ЦИВИЛИСТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ ПРОШЛОГО

219

регулирование в известных случаях интересов общества и частных лиц и стоит поэтому наряду с другими нормами права, цель и основание которых таковы же. Но случаи экспроприации не будут ни случаями необходимости, где не может быть речи о соблюдении чьих-либо прав и преимуществ, ни случаями реформ поземельных отношений, когда каждая реформа построена на особых основаниях согласно требованиям времени и места, – экспроприация применяется только в случаях, требуемых общественным благосостоянием; эти случаи могут быть предусмотрены и наступают от времени до времени в жизни каждого общества. Если раньше, до XIX в., экспроприация не получила никакого развития, то это легко объясняется тем, что раньше не встречалась так часто нужда в отчуждении частной собственности, ибо не было таких грандиозных экономических предприятий, для которых главным образом (но не исключительно) и применяется принудительное отчуждение, а с другой стороны, не была так сильно, как в настоящее время, развита идея законности, и экспроприация заменялась произволом административных органов или сингулярным постановлением государственной власти. В конце XVIII и в начале XIX вв. великие изобретения в области технических искусств совершенно изменили экономический быт современных европейских народов и вызвали к жизни много громадных предприятий, для осуществления которых нужно было отчуждение недвижимой собственности. Это вызвало потребность в установлении норм, регулирующих в подобных случаях отношения между собственником и предпринимателем. Эти нормы стесняют произвол собственника и в то же время охраняют неприкосновенность его интересов, поскольку это согласно с интересами общества. Гарантией для собственника служит 1) то, что его собственность отчуждается лишь в силу необходимости ее для осуществления известного предприятия, и 2) полное вознаграждение, т.е. возмещение всех убытков, причиненных ему экспроприацией. Так как собственность отчуждается лишь для известного предприятия, то очевидно, что тут не может быть произвола: вопрос о предпринятии какой-либо общественной работы решает высшая законодательная или административная власть в государстве, и она же устанавливает, какие именно участки необходимы для предприятия. Затем, отчуждение происходит лишь в той мере, поскольку это необходимо для предприятия. Обществу нет интереса в том, чтобы уменьшить благосостояние его членов; притом же заставлять терпеть ущерб одного из членов ради того, чтобы доставить всем другим выгоды, несправедливо. Поэтому государство старается вознаградить все убытки, причиненные собственнику экспроприацией, и восстановить таким образом неприкосновенность его интересов. Так как лучшим защитником своих интересов будет сам собственник, то и предлагается ему покончить вопрос о вознаграждении соглашением с предпринимателем. Но если собственник чересчур высоко ценит свои интересы и пользуется таким образом выгодным положением, чтобы нажиться за счет общества, или, наоборот, не получает от предпринимателя суммы, соответствующей, по его мнению, понесенным им убыткам, то соглаше-

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА № 6 2014 ТОМ 14

220

ния, конечно, не последует, и в этом случае наступает особое производство назначения суммы вознаграждения, справедливость которого гарантируется соблюдением предписанных форм производства и правил оценки. У собственника есть еще некоторые другие гарантии сохранности его интересов, но и из сказанного видно, что институт принудительного отчуждения основывается не только на таком чересчур общем и неопределенном базисе, как предпочтение общественного интереса частному, а имеет и более прочные устои. Далее я укажу на то, что вознаграждение есть необходимый элемент экспроприации, вопреки мнению Гамбарова. Действие экспроприации небеспредельно, а стеснено, с одной стороны, определением случаев ее применения, а с другой – тем правилом, что пространство действия экспроприации обуславливается размерами необходимости недвижимости для осуществления предприятия. Ввиду всего этого я считаю наиболее справедливым мнение тех писателей, которые рассматривают экспроприацию не как аномальное право государства и не как начало реформы гражданского права, а как средство примирения господствующей системы права с вновь возникшими условиями народной жизни.

3.Очерк развития института экспроприации

Впредыдущих главах я старался указать, что придерживаюсь самого тесного понимания экспроприации; всякое расширение этого понятия должно быть отвергнуто, как ведущее к неправильным заключениям. Согласно такому пониманию, институт экспроприации, по моему мнению, вызван к жизни радикальными изменениями экономического быта и сильным развитием правового и политического сознания европейских народов, последовавшими с конца XVIII в.; следовательно, история этого института должна заключаться в очерке законодательных работ по созданию норм принудительного отчуждения. Но так как многие писатели видят зачатки эксроприации в средневековом праве и даже в праве древних греков и римлян, то я остановлюсь предварительно на отдельных законоположениях, признаваемых зародышем экспроприации, и на общем состоянии законодательств тех эпох.

Государственный строй древних греков был таков, что государство вполне поглощало отдельную личность; государство преследовало исключительно свои цели как самостоятельной единицы, которой вполне подчинены ее составные части. Гражданское право греков имело слабое развитие; частные права граждан защищались особыми установлениями против нарушения их частными лицами; государство не имело полное право вторгаться в эти права, когда и как ему было угодно. В интересах государства по малейшему поводу прекращались права земельной собственности (раздел земель), права по обязательствам (отмена уплаты долгов или изменение счета процентов). Известно, какие злоупотребления этим правом совершали правители государства – обыкновенно какая-нибудь