учебный год 2023 / RSHCHP-1-2018-4 С Громов приобретение и предоставление предмета лизинга
.pdf
86
Журнал РШЧП |
Выпуск № 1 / июль–август / 2018 |
Приобретение и предоставление предмета лизинга.
Какими должны быть диспозитивные нормы?
Сергей Громов,
к.ю.н., доцент кафедры гражданского права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета
Диспозитивные нормы договорного права должны отражать предполагаемую волю сторон, предлагая наиболее оптимальный баланс интересов участников правоотношений. Определение этого баланса невозможно без анализа фактических отношений между сторонами и их верной правовой квалификации. Исходя из этой установки, автор формулирует конкретные предложения к реформе законодательства о лизинговой деятельности в части отношений по приобретению и предоставлению предмета лизинга между сторонами договора лизинга и продавцом.
Введение................................................................................................................................................. |
87 |
Выбор имущества и продавца......................................................................................................... |
88 |
Согласование условия о предмете лизинга.............................................................................. |
89 |
Последовательность договоров лизинга и купли-продажи................................................. |
91 |
Роль лизингополучателя в заключении и исполнении договора |
|
купли-продажи...................................................................................................................................... |
92 |
Порядок наделения лизингополучателя правами и обязанностями |
|
покупателя.............................................................................................................................................. |
97 |
Солидаритет.......................................................................................................................................... |
101 |
Участие лизингополучателя в заключении договора купли-продажи.......................... |
102 |
Практические проблемы в ходе заключения и исполнения договора......................... |
103 |
Последствия нарушения договора купли-продажи.............................................................. |
106 |
Заключение........................................................................................................................................... |
110 |
87
Журнал РШЧП |
Выпуск № 1 / июль–август / 2018 |
Введение
Цель данной публикации заключается в том, чтобы показать, в чем система взаимоотношений сторон договоров лизинга и купли-продажи – лизингополучателя, лизингодателя («покупателя») и продавца – отличается от традиционных конструкций.
Эти особенности можно принимать во внимание, руководствуясь двумя различными установками.
1.Мы, квириты, ничего, кроме Двенадцати таблиц, не признаем. Поэтому, дорогие участники оборота, если скрепы нашего правопорядка в имеющемся виде не удовлетворяют ваши извращенные потребности, а на защиту нашего правопорядка вы все-таки имеете наивность рассчитывать, будьте добры придумать, как все ваши лизинги-факторинги-франчайзинги перевести на язык Двенадцати таблиц. Иными словами, представьте ваши многохитрые махинации в виде суммы простых сделок, известных праву квиритов. В противном случае в защите ваших сомнительных интересов наш славный правопорядок откажет.
2.Право квиритов – это заслуживающая уважения и изучения квалифицированными историками старина. Вместе с тем с развитием оборота появляются такие своеобразные системы деловых связей, которые нецелесообразно втискивать в прокрустово ложе Двенадцати таблиц. За четверть века в определенной сфере коммерции в силу объективных представлений об удобстве ведения хозяйственной деятельности складываются определенные обычаи. Поэтому задача законодателя – выявить их, оценить, насколько они (с точки зрения распределения прав, обязанностей, рисков
иответственности) способствуют достижению баланса интересов. При должной сбалансированности законодателю следует закрепить эти обычаи как норму, не возлагая на участников оборота трансакционные издержки совершения (с целью достижения того же правового эффекта) суммы архаических сделок и тем более облечения их в символические формы вроде взвешивания меди при свидетелях. В то же время в какой-то части именно архаические конструкции оказываются настолько универсальными, что как раз они идеально описывают те или иные элементы новомодных операций.
Мне ближе вторая установка. На ее основе в данной публикации освещается сложившийся в обороте порядок приобретения и предоставления предмета лизинга, а также в свете разработки специалистами Банка России законопроекта о лизинге1 формулируются предложения по закреплению в позитивном праве выработанных в отрасли обычаев.
У составителей законопроекта есть великолепный шанс вписать золотыми буквами в историю отечественного гражданского права свои имена – как имена творцов редкого в наше время нормативного текста, который одновременно всесторонне учитывал бы существо и баланс интересов участников правоотношений и при этом удачно встраивался бы в общую систему координат самой респектабельной отрасли права.
1 Проект Концепции реформы частноправового регулирования лизинговой деятельности // Лизинг ревю. 2017. № 1. С. 10–22.
88
Журнал РШЧП |
Выпуск № 1 / июль–август / 2018 |
Дальнейшее изложение преимущественно построено по хронологическому принципу: от более ранних этапов лизинговой операции – к более поздним.
Выбор имущества и продавца
На преддоговорном этапе лизинговой операции указывается имущество, подлежащее приобретению, и определяется продавец. При этом важно, какая из сторон – лизингодатель или лизингополучатель – выбрала имущество и продавца.
Взависимости от этого впоследствии решается вопрос о том, какая из сторон договора несет риск несоответствия актива и неисправности продавца.
Вкачестве презумпции закон предусматривает, что лизингополучатель указывает имущество и определяет продавца (ч. 1 ст. 665 ГК РФ). Как принято в международном частном праве, арендатор (лизингополучатель) определяет оборудование и выбирает поставщика, не полагаясь в первую очередь на опыт и суждение арендодателя (лизингодателя) (подп. «а» п. 2 ст. 1 Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге2).
Вместе с тем закон допускает, что выбор продавца и приобретаемого имущества осуществляется лизингодателем, что отражается в договоре (ч. 2 ст. 665 ГК РФ).
Нередко можно встретить утверждение, что у лизингополучателя (или у лизингодателя) есть право выбора имущества или право выбора продавца. Это не так. В данном случае речь в принципе не идет о чьем-либо субъективном праве или иной мере возможного поведения3.
Применительно к лизингу значение имеет факт – какая из сторон осуществила выбор. Кто выбрал – это не вопрос права, а вопрос факта. Поэтому, например, весьма сомнительной представляется норма, согласно которой, если лизингополучателем является государственное или муниципальное учреждение, в договоре лизинга должно предусматриваться «обязательство» лизингодателя самостоятельно определять продавца имущества (п. 1 ст. 9 Федерального закона от 29.10.1998 № 164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)» (далее – Закон о лизинге)).
Обычно факт выбора имущества и продавца той или иной стороной (в подавляющем большинстве случаев – лизингополучателем) отражается в договоре лизинга.
Вместе с тем подобное условие вырабатывается лизингодателем (профессиональным участником рынка лизинга) и включается в стандартную форму договора, тогда как лизингополучатель считается более слабой стороной. Поэтому само по себе наличие условий, автоматически указывающих на выбор продавца лизингополучателем, в стандартных, выработанных сильной стороной формулярах нельзя рас-
2 СЗ РФ. 1999. № 32. Ст. 4040 (далее – Оттавская конвенция). Присоединение Российской Федерации оформлено Федеральным законом от 08.02.1998 № 16-ФЗ (СЗ РФ. 1998. № 7. Ст. 787).
3 Напротив, при альтернативности обязательства у должника или у кредитора есть секундарное право выбора из нескольких предметов исполнения (ст. 308¹ ГК РФ).
89
Журнал РШЧП |
Выпуск № 1 / июль–август / 2018 |
сматривать как обстоятельство, достоверно свидетельствующее о том, что такой выбор сделан именно слабой стороной. В случае спора об этом сторона, выбравшая продавца, подлежит определению исходя из конкретных обстоятельств дела. Обстоятельства выбора являются предметом доказывания, бремя которого распределяется по общему правилу: каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений (ст. 65 АПК РФ). Такими доказательствами могут, в частности, служить лизинговая заявка4 и условия договора купли-продажи лизингового имущества, которые нельзя считать сформулированными лизингодателем в одностороннем порядке, а согласуются индивидуально5.
В свете приведенной логики в законе речь должна идти не о возложении на ту или другую сторону обязанности выбрать продавца, а о закреплении выбора продавца одной из сторон.
Даже если согласиться с тем, что публичные учреждения следует лишить возможности самостоятельного выбора продавца (что само по себе весьма сомнительно), на законодательном уровне следует закрепить фикцию выбора продавца лизингодателем. Такая констатация по существу будет именно фикцией, ибо даже при заказе услуг финансового лизинга организациями публичного сектора в соответствии с законодательством о закупках именно заказчики, как правило, выбирают продавца.
При этом представляется правильным сохранить оба предусмотренных ныне действующим законодательством варианта определения стороны, выбравшей продавца, – как на основании отражения данного обстоятельства в договоре, так и в силу императивного предписания закона (если у такого решения есть разумные предпосылки, основанные на логике регулирования закупок в публичном секторе).
Согласование условия о предмете лизинга
В качестве единственного (помимо предмета) существенного условия договора лизинга закон указывает на условие о предмете лизинга.
«В договоре лизинга должны быть указаны данные, позволяющие определенно установить имущество, подлежащее передаче лизингополучателю в качестве предмета лизинга. При отсутствии этих данных в договоре лизинга условие
опредмете, подлежащем передаче в лизинг, считается не согласованным сторонами, а договор лизинга не считается заключенным» (п. 3 ст. 15 Закона
олизинге)
Вместе с тем требование такой детализации является чрезмерным, а в большинстве случаев также и невыполнимым.
4 Лизинговая заявка с точки зрения процесса совершения сделки не может считаться офертой (ст. 435 ГК РФ), поскольку не содержит всего комплекса существенных условий будущего договора. Вместе с тем такая заявка может считаться «приглашением делать оферты» (п. 1 ст. 437 ГК РФ).
5 Постановление Президиума ВАС РФ от 07.02.2012 № 13135/11 // Вестник ВАС РФ. 2012. № 5. С. 170– 172.
90
Журнал РШЧП |
Выпуск № 1 / июль–август / 2018 |
В большом количестве случаев речь идет о приобретении лизингодателем для лизингополучателя «будущей вещи», т.е. товара, который будет создан или приобретен продавцом в будущем (п. 2 ст. 455 ГК РФ).
На этапе заключения как договора лизинга, так и договора купли-продажи у сторон зачастую нет и не может быть сведений об индивидуализирующих признаках имущества. В этом и нет потребности. Для определенности содержания обязательств сторон достаточно с нужной степенью детализации описать признаки, которым должен соответствовать актив.
Требование индивидуальной определенности традиционно объясняется тем, что при передаче внаем вещей, определяемых родовыми признаками, исключается или затрудняется возврат тех же самых вещей, что противоречит природе найма6.
Вместе с тем индивидуальная определенность для целей возврата вполне может быть обеспечена в момент фактической передачи вещи. Интересы сторон будут соблюдены, если вещь, передаваемая продавцом лизингополучателю, будет соответствовать условиям договора купли-продажи, товаром по которому может быть (и в большинстве случаев является) заменимая вещь, индивидуализируемая лишь в момент ее передачи. Например, по договорам лизинга и купли-продажи может быть согласована передача пяти грузовиков-самосвалов с определенными – существенными по воззрениям оборота – характеристиками (марка, модель, год выпуска, мощность, объем двигателя, комплектация и т.п.), но без указания идентификационных номеров (VIN). При передаче продавец может из сколь угодно большого количества имеющихся у него транспортных средств, соответствующих указанным требованиям, передать любые пять – и это будет надлежащим исполнением обязательства. В момент передачи стороны зафиксируют в передаточных документах идентификационные данные машин, и таким образом требование индивидуальной определенности будет соблюдено. Отсутствие этих данных в договорах и в ходе всего их исполнения до передачи имущества не должно быть основанием ни для вывода о несогласованности существенных условий договоров, ни для признания договоров незаключенными по этому мотиву.
Кроме того, в данном случае применима правовая позиция, сформулированная для аренды: если арендуемая вещь в договоре не индивидуализирована должным образом, однако договор фактически исполнялся сторонами (например, вещь передана арендатору и при этом спор о ненадлежащем исполнении обязанности арендодателя по передаче объекта между сторонами отсутствовал), стороны не вправе оспаривать этот договор по основанию, связанному с ненадлежащим описанием объекта аренды, в том числе ссылаться на его незаключенность или недействительность (п. 15 постановления Пленума ВАС РФ от 17.11.2011 № 73 «Об отдельных вопросах практики применения правил Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре аренды»7).
В свете приведенного разъяснения требование индивидуальной определенности (сверх согласования всех важных для сторон родовых признаков) вещи до ее передачи является избыточным, поскольку оно не направлено на решение какой-либо
6 D. 19.2.31.
7 Вестник ВАС РФ. 2013. № 4. С. 133–134.
91
Журнал РШЧП |
Выпуск № 1 / июль–август / 2018 |
насущной хозяйственной проблемы. Поэтому при формулировании законодательных требований к описанию в договорах активов, служащих объектом финансовой аренды (предметом лизинга), достаточно ограничиться указанием на существенные (исходя из характера имущества) родовые признаки, которые применительно к товару в совокупности определяются как «наименование» (п. 3 ст. 455 ГК РФ).
Последовательность договоров лизинга и купли-продажи
В силу логики нынешнего законодательного регулирования лизинговой операции договор лизинга первичен, а договор купли-продажи заключается во исполнение обязательств, возникающих из договора лизинга (ч. 1 ст. 665 ГК РФ, абз. 2 п. 4 ст. 15 Закона о лизинге).
Вместе с тем сам ход преддоговорного этапа может порождать у сторон ожидания успешного завершения переговоров и заключения обоих договоров. Если, исходя из этих ожиданий, стороны по какой-то причине заключили договор купли-продажи раньше договора лизинга, этой системе сделок нельзя отказывать в том, чтобы признать ее полноценной лизинговой операцией. Иначе формальные соображения будут превалировать над содержательными, чего развитый правопорядок допускать не должен.
Эту же логику можно обнаружить в Обзоре судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными: до завершения переговоров предоставление, совершенное в ходе переговоров одним контрагентом в пользу другого в расчете на будущее заключение договора, нельзя считать неосновательным. Совершение такого предоставления не противоречит требованиям к добросовестному и разумному поведению участников переговоров. До окончания этих переговоров их участник мог разумно предполагать, что договор с высокой степенью вероятности будет заключен (второй казус п. 5)8.
Не случайно конвенционное регулирование в данном вопросе более сбалансированное: в документе подчеркивается, что оборудование приобретается арендодателем (лизингодателем) в связи с договором лизинга, который – и поставщик осведомлен об этом – заключен или должен быть заключен между арендодателем (лизингодателем) и арендатором (лизингополучателем) (подп. «b» п. 2 ст. 1 Оттавской конвенции).
Другое дело – когда договор купли-продажи заключается в расчете на последующее заключение договора лизинга, а последний в итоге не заключается. Тогда договор купли-продажи оказывается изолированной сделкой, совершенной вне лизинговой операции. В этой ситуации возможно два подхода:
1)лизингодатель заключал договор купли-продажи, зная, что у него еще не заключен договор лизинга, а потому действовал на свой риск. В данном случае этот риск реализовался, поэтому лизингодателю, не имеющему интереса в приобретении
8 Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25.02.2014 № 165 // Вестник ВАС РФ. 2014. № 4. С. 92–93.
92
Журнал РШЧП |
Выпуск № 1 / июль–август / 2018 |
имущества, являющегося товаром по договору, нужно или исполнять договор, а затем думать о перепродаже актива, или убеждать продавца расторгнуть договор, возместив связанные с этим убытки;
2)если продавец изначально был поставлен покупателем (лизинговой компанией) в известность о приобретении актива с целью передачи его в лизинг конкретному лизингополучателю (ст. 667 ГК РФ), логично по меньшей мере ставить de lege ferenda вопрос о том, чтобы такой договор купли-продажи считался заключенным под условием права (conditio iuris), состоящим в заключении договора лизинга.
Нередко потребность в привлечении лизингового финансирования возникает у потенциального лизингополучателя уже тогда, когда он изначально сам в качестве покупателя заключил с определенным им продавцом договор купли-продажи необходимого актива и даже уплатил продавцу некоторый аванс. В такой ситуации исполнение лизингодателем своей основной обязанности вполне возможно путем передачи лизингополучателем (как покупателем) договора купли-продажи лизингодателю (ст. 392³ ГК РФ), разумеется, с согласия продавца как кредитора покупателя в денежных обязательствах (п. 2 ст. 391 ГК РФ).
Если же лизингополучатель с продавцом расторгают первоначально заключенный договор купли-продажи с одновременным заключением аналогичного договора между продавцом и лизингодателем (как покупателем), то «закольцованные» обязательства (продавца – вернуть аванс лизингополучателю, лизингодателя – уплатить аванс продавцу, лизингополучателя – внести первоначальный платеж по договору лизинга) могут быть сальдированы, т.е. прекращены на основании их соглашения (п. 3 ст. 407 ГК РФ), которое при этом не отвечает признакам зачета и не подчиняется правилам о нем (ст. 410–412 ГК РФ).
Ввиду изложенного видится правильным при формулировании определения договора лизинга и основных обязанностей лизингодателя смягчить категоричность в установлении последовательности договоров лизинга и купли-продажи, а заключенный ранее договора лизинга договор купли-продажи, содержащий указание на приобретение актива с целью передачи его определенному лизингополучателю, считать порождающим права и обязанности после заключения соответствующего договора лизинга.
Роль лизингополучателя в заключении и исполнении договора купли-продажи
Едва ли не самым серьезным камнем преткновения в регулировании отношений участников лизинговой операции является вопрос об участии лизингополучателя в заключении и исполнении договора купли-продажи.
Традиционная система отношений, возникающих из договора купли-продажи, существенно трансформируется ввиду того, что продавцу в ходе лизинговой операции противостоит не один субъект (покупатель), а два – лизингодатель и лизингополучатель. У каждого из них в этой системе своя роль (экономическая функция), которой должны соответствовать определенные права и обязанности.
93
Журнал РШЧП |
Выпуск № 1 / июль–август / 2018 |
Еще менее двух десятилетий назад было сложно дискутировать с продавцами, которые как мантру повторяли фразу: «Мы не хотим знать никакого лизингополучателя».
Со временем продавцы в большинстве своем поняли, что при приобретении у них товара в ходе лизинговой операции основным клиентом (который «всегда прав») является не лизинговая компания (покупатель), а лизингополучатель. Продавцы также понимают, что у лизингодателя и у лизингополучателя в краткосрочной перспективе разные задачи.
У(сверх)оптимистичного лизингополучателя задача – добиться получения актива по меньшей стартовой цене, с минимальной переплатой в лизинговых платежах и как можно быстрее. Фактор скорости в последние годы становится одним из основных в конкуренции между лизинговыми компаниями, причем не только в сегменте лизинга легкового автотранспорта, но также в сегментах лизинга грузового транспорта, самоходных машин и даже оборудования.
Унаученного опытом лизингодателя задача (в ходе заключения договора купли-про- дажи) – приобрести актив с максимальными гарантиями, т.е. уплатить продавцу как можно меньший аванс, отложить как можно более существенную часть цены на этап, непосредственно приближенный к передаче наличествующего товара, удостовериться в наличии у продавца права собственности, в отсутствии обременений, в случае с оборудованием – отложить уплату некоторой части договорной цены на этап после монтажа, пусконаладки и ввода актива в эксплуатацию.
Когда лизингодатель торгуется с продавцом по неценовым условиям (соотношение аванса и оплаты при передаче товара, гарантия качества, ответственность за нарушение обязательств, основания, порядок и последствия расторжения договора) в защиту интересов лизингополучателя, продавец понимает, что у него в руках есть козырь – возможность в любой момент заявить лизингодателю: «Будешь излишне долго торговаться – отдам товар клиенту без лизинга вовсе или через другую лизинговую компанию».
Несмотря на все сложности переговорного процесса, которые лизингодателю приходится выдерживать как профессиональному покупателю, само распределение интересов участников лизинговой операции диктует соответствующую логику распределения прав, обязанностей, рисков и ответственности.
Интерес лизингодателя заключается в том, чтобы инвестировать денежные средства в расчете на их возврат с прибылью, предоставить лизингополучателю финансирование путем оплаты имущества, приобретаемого у продавца, получить обеспечение в виде права собственности на это имущество (п. 2 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 17 «Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга»9).
При этом у лизингодателя нет ни интереса, ни ресурсов (технологических, кадровых и др.) для активного участия в собственно торговой операции – в предпродажной
9 Вестник ВАС РФ. 2014. № 5. С. 91–96 (далее – постановление Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 17 о выкупном лизинге).
94
Журнал РШЧП |
Выпуск № 1 / июль–август / 2018 |
оценке качества товара, в его приемке, складском хранении, транспортировке, отгрузке лизингополучателю, диагностике, эксплуатации, общении с продавцом при выявлении тех или иных нарушений (комплектности, качества, содержания технической документации и т.п.).
Основное обязательство лизингодателя заключается в том, чтобы оказать лизингополучателю своего рода финансовую услугу10, т.е. предоставить ему финансирование путем:
1)создания в лице продавца обязательства (требование из которого подлежит судебной защите ввиду совершения лизингодателем в пользу продавца имущественного предоставления в виде оплаты товара) передать лизингополучателю нужный ему актив;
2)приобретения этого имущества в собственность (т.е. получения права собственности на него);
3)предоставления лизингополучателю правомочий владения и пользования данным активом.
Поэтому роль лизингодателя в лизинговой операции не предполагает фактического, действительного совершения им перечисленных манипуляций с лизинговым имуществом.
За редчайшими исключениями установление норм или договорных условий, вовлекающих лизингодателя в указанные процедуры, будет по существу фиктивным: их исполнение если и будет осуществляться (когда это окажется неизбежным в силу императивно обязательного регулирования), то лишь на бумаге, т.е. по документам, за которыми не будет никаких реальных осмысленных действий.
Таким образом, роль лизингодателя как покупателя в действительности ограничивается согласованием наиболее разумных условий оплаты, следованием этим условиям, собственно оплатой, приобретением титула собственника в обеспечительных целях.
Для того чтобы сохранять контроль над этими этапами заключения и исполнения договора купли-продажи, лизингодателю также требуется контролировать действие договора, т.е. иметь право блокировать попытки продавца и лизингополучателя изменить (в том числе в части соразмерного уменьшения цены) или расторгнуть договор, а также заменить или возвратить дефектный товар.
«Права арендатора, которые вытекают из договора поставки, заключенного в соответствии с настоящей Конвенцией, не должны нарушаться путем внесения изменения в любое условие договора поставки, предварительно одобренного арендатором, если только он не дал свое согласие на такое изменение» (ст. 11 Оттавской конвенции)
10 Пункт 4.1 мотивировочной части постановления КС РФ от 20.07.2011 № 20-П // СЗ РФ. 2011. № 33. Ст. 4948.
95
Журнал РШЧП |
Выпуск № 1 / июль–август / 2018 |
Вместе с тем за рамками приведенных функций лизингодателя остается широкий круг прав и обязанностей покупателя.
Здесь уместно вспомнить о том, что интерес лизингополучателя заключается в получении указанного им имущества во владение и пользование, а со временем в большинстве случаев и в собственность (п. 2 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 17 о выкупном лизинге)11.
Именно лизингополучатель – тот хозяйствующий субъект, который планирует систематически извлекать прибыль от пользования лизинговым имуществом (абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК РФ). Поэтому как раз лизингополучатель кровно заинтересован в том, чтобы имущество было передано в согласованный срок, в должной комплектности, надлежащего качества и со всеми прочими атрибутами надлежащего исполнения продавцом обязанности передать товар, описанными в ст. 456–482 ГК РФ.
Кроме того, именно лизингополучатель обладает кадровыми, технологическими и прочими ресурсами для полноценного (а не фиктивного) исполнения преддоговорных, юридических и кредиторских (в том числе информационных) обязанностей, традиционно признаваемых за покупателем.
Речь идет о предупреждении продавца о конкретных целях приобретения имущества, об оценке недостатков актива, которые оговаривает продавец, об осмотре и приемке товара (при любых вариантах регулирования исполнения обязанности продавца передать товар – от выборки в месте нахождения продавца до доставки с вручением покупателю), об ответственном хранении товара при правомерном отказе от него, об уведомлении продавца о допущенных им нарушениях, об установлении разумных сроков исправления, об устранении недостатков товара собственными силами, о соблюдении прав пользования товаром или его хранения и т.д.
Отдельного упоминания, конечно, заслуживают различия в регулировании порядка передачи и принятия вещей как предмета предоставления по отдельным видам договоров – купли-продажи, аренды, подряда. Мало того, что правила передачи и принятия вещи как однотипного для указанных видов договоров процесса не приведены в общей части обязательственного права (разд. III ГК РФ), так еще и создается впечатление, будто составители гл. 30, 34 и 37 части второй ГК РФ не общались между собой при подготовке текста.
Применительно к ключевому этапу исполнения договора купли-продажи – передаче имущества – это должно, в частности, означать, что имущество должно передаваться продавцом (тем, кто фактически передает актив) непосредственно лизингополучателю (тому, кто его фактически принимает) без фиктивного «зависания» на логическую (или юридическую) «секунду» во владении лизингодателя и без передачи им актива лизингополучателю.
В связи с таким определением порядка передачи имущества в особой интерпретации применительно к особенностям лизинговой операции нуждается общее правило о переходе права собственности к приобретателю по договору (п. 1 ст. 223 ГК РФ):
11 Постановление Президиума ВАС РФ от 14.05.2013 № 17312/12 // Вестник ВАС РФ. 2013. № 10. С. 294.