Экзамен зачет учебный год 2023 / ВЭП РФ №6 (2020)

Комментарии

не подозревало о ее пороке. Впрочем, если исходить из аналогии с виндикацией, то при безвозмездном приобретении, видимо, можно. Еще один неочевидный вопрос: может ли ФНС в процессе о банкротстве компании оспорить сделку между директором компании и третьим лицом?)

Несомненно, все упомянутые выше инновации происходят от желания Коллегии срезать некоторые неудобные юридические углы.

Таким образом, поскольку Коллегия основывает ответственность детей, по всей видимости, на деликтной теории, пассивное знание пятнадцатилетнего ребенка о неблаговидном характере целей папы, сделавшего ему подарок, Коллегия готова признать виновным причинением ребенком вреда обществу-банкроту, влекущим ответственность ребенка в банкротстве компании, очень близкую по смыслу к субсидиарной.

Эта идея небесспорна даже в отношении взрослых. Так, например, по правилам о виндикации (откуда родом вся теория субъективной недобросовестности) знание о правовом дефекте влечет возможность лишения актива, но не деликтную ответственность недобросовестного приобретателя, т.е. не взыскание с него убытков истца.

Думается, что для привлечения именно к деликтной ответственности все же нужно нечто большее, чем пассивное знание: некоторая степень активного соучастия жулику. (В п. 2 ст. 174 ГК для обозначения такого активного соучастия, отличного от простой субъективной недобросовестности, используется термин «сговор».)

Что касается несовершеннолетних, то идея привлечения их к деликтной ответственности на столь шатких основаниях еще более спорная.

Очевидно, что в подавляющем большинстве случаев ребенок не в курсе темных делишек родителей. Это справедливо отмечает и сама Коллегия, но парирует этот аргумент тем, что родители могут использовать детей «в качестве инструмента для сокрытия принадлежащего родителям имущества». (Неужели Коллегия хочет сказать, что инструмент, при помощи которого совершен деликт, подлежит привлечению к деликтной ответственности?)

Деликтная теория подразумевает установление вины ответчика (в данном случае ребенка). Согласно позиции Коллегии, суд обязан проверить, «преследовали ли они [дети, включая несовершеннолетнего], получая имущество в дар, наряду с приобретением права собственности другую цель — освободить данное имущество от обращения взыскания со стороны кредиторов их родителей по деликтным обязательствам». Не совсем понятно, каким именно образом арбитражному суду, не особенно разбирающемуся в детской психологии, это делать?

Даже если ребенок что-то слышал о банкротстве компании и возникающих в связи с ним рисках для папиного имущества, вряд ли он достаточно осознает смысл ситуации, чтобы признать его самого виновным в правонарушении лишь за то, что папа подарил ему что-то, а он не отказался. Если так, то степень активного участия ребенка в деликте, как представляется, недостаточна для привлечения ребенка

19

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 6/2020

к ответственности. Уж как минимум на истца стоило бы возложить бремя доказывания вины ребенка по какому-то повышенному стандарту доказывания. А лучше всего вообще отказаться от этой странной идеи.

***

Но не создаст ли отказ от теории деликтной ответственности членов семьи директора канал для сокрытия имущества жулика-директора путем переоформления этого имущества на членов семьи? Вовсе нет. В праве есть все необходимые инструменты для перекрытия этого канала.

Очевидный прямой путь (т.е. наиболее соответствующий букве закона) таков: привлечение директора к субсидиарной ответственности; если он не заплатит, то инициирование его банкротства; реализация доступной части общей совместной собственности супругов в ходе банкротства директора; оспаривание договоров дарения детям в ходе банкротства директора. Плюс к этому предъявление «обычного» деликтного иска жене-бухгалтеру; если она не заплатит, то инициирование ее банкротства; обращение взыскания на доступную часть общей совместной собственности супругов в ходе банкротства жены; оспаривание договоров дарения детям в ходе банкротства жены.

Путь прямой, но очень долгий и требующий недюжинных усилий от заинтересованных лиц. Чтобы облегчить жизнь кредитора, Коллегия предоставляет ему «про- цессуально-экономный» способ решения практически тех же самых задач в рамках одного заявления о привлечении к субсидиарной ответственности.

Любопытно, как часто подобные радикальные правовые инновации рождаются в делах, в которых заинтересованной стороной является государственный орган…

Можно несколько упростить задачу, оспаривая сделки, совершенные во вред кредиторам, вне рамок банкротной процедуры по признанной судебной практикой формуле «ст. 10 + ст. 168». Либо, как справедливо отмечает Коллегия, сделку можно признать недействительной по мотивам мнимости. Но в любом случае речь должна идти об оспаривании конкретной сделки дарения, а не об абсурдном привлечении несовершеннолетнего ребенка к ответственности в банкротстве папиной компании.

Вариант с ничтожностью сделки, помимо прочего, освобождает арбитражный суд от несвойственных ему экзерсисов в области детской психологии.

Правда, при мнимости сделки для признания ее недействительной, по-видимому, необходима субъективная недобросовестность получателя имущества (Пленум ВС сформулировал этот тезис только для притворных сделок3, но, вероятно, он справедлив и для мнимых.) Предположительно, по общему правилу то же верно и для

20

Комментарии

признания сделок недействительными по формуле «ст. 10 + ст. 168»4. Однако логично помыслить, что для безвозмездных сделок это правило действовать не должно5, т.е. дарение, совершенное для вывода активов из досягаемости кредиторов, можно признавать недействительным независимо от субъективной добросовестности одаряемого, в том числе ребенка.

Если так, то в случае оспаривания дарения намерения ребенка особого значения не имеют, важно лишь, что папа подарил ему имущество, чтобы надуть своих кредиторов. Кстати говоря, этот прямой подход дает кредиторам доступ к имуществу, подаренному и детям до 14 лет (включая грудничков). Для деликтных же исков такое имущество, представляется, недоступно.

Почему же ФНС не пошла по этому напрашивающемуся пути, а вместо этого заявила о субсидиарной ответственности членов семьи директора?

Мы этого не знаем. Может быть, путь показался слишком сложным; может, их юристы не слышали о формуле «ст. 10 + ст. 168»; может, срок давности пропустили; может, еще что-то. А вернее всего, что ФНС догадалась, что по закону с оспариванием сделки директора с его ребенком (так же как и с деликтным иском к ребенку) нужно идти не в процесс банкротства папиной компании, а совсем в другой суд, куда ей идти не хотелось. Так или иначе, изменить предмет иска и присудить вместо требуемых денег реституцию подаренного в натуре по своей инициативе суд не может.

Однако Коллегия, судя по всему, решила во что бы то ни стало помочь налоговому органу. Для чего изобрела совершенно новую теорию ответственности членов семьи директора, в том числе несовершеннолетних, в банкротстве его компании.

С точки зрения нижестоящего суда, куда было возвращено дело, это означает, что при выявлении определенных Коллегией элементов (что ребенок преследовал цель сокрытия имущества, принимая его в дар) ребенка следует привлекать к субсидиарной ответственности вопреки букве закона. Кроме того, упоминание возможной мнимости сделки может быть воспринято как намек на то, что сделку можно признать недействительной несмотря на то, что такое требование не заявлялось.

Как представляется, Коллегия дала судам и участникам оборота ошибочный сигнал, причем выраженный довольно неконкретно. Она допустила смешение в рамках заявления о субсидиарной ответственности различных типов исков: исков о деликтных убытках и исков о признании сделок недействительными.

Коллегии, думается, следовало бы не отправлять дело в части детей на новый круг, а просто отказать в привлечении их к ответственности. (Уж во всяком слу-

4См., напр.: определение ВС РФ от 26.11.2019 № 42-КГ19-4, 2-540/2018.

5См., напр.: Карапетов А. Правовые позиции Верховного Суда РФ по сделкам, договорам и обязательствам за сентябрь — декабрь 2019 года: обзор и комментарий // Закон.ру. 2020. 20 янв. URL: https://zakon. ru/blog/2020/01/20/pravovye_pozicii_verhovnogo_suda_rf_po_sdelkam_dogovoram_i_obyazatelstvam_za_ sentyabr_-_dekabr_2019_ (См. комментарий к указанному выше определению.)

21

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 6/2020

чае, несовершеннолетнего. Деликтный иск к 20-летнему, может быть, и оправдан, но нужно ли его рассматривать именно в банкротном процессе — большой вопрос.) Можно даже было для ясности добавить, что заинтересованное лицо не лишено возможности предъявить иск на надлежащем основании, таком как оспаривание сделки дарения.

Ведь задачей высшего суда является все же не спасение ФНС от ошибок ее юристов, а внесение ясности в вопросы права.

***

Кому-то может показаться, что авторы хотят защитить недобросовестных лиц от справедливой ответственности и возмездия, но это, мягко говоря, не так. Мы лишь выступаем за то, чтобы интересы казны и прочие соображения эфемерной целесообразности и призрачной справедливости не ломали «через колено» правовые институты и механизмы, которые доказывали свою эффективность и целесообразность многие века и даже тысячелетия. Зачем столько креатива и полета творческой мысли, когда есть отработанные, простые, пусть и более трудоемкие и времязатратные для ФНС механизмы?

ФНС имеет все возможности защитить свои права путем признания недействительными сделок в банкротстве «Альянса» или в банкротстве родителей как физических лиц, а также иными законными способами, которые не требуют такого деформирования правовой материи в угоду удобства для ФНС.

Ибо сказано в Писании: «Кто сеет ветер, тот пожнет бурю».

References

Karapetov A. Legal Positions of the Supreme Court of the Russian Federation on Transactions, Agreements and Obligations for September — December 2019: Review and Comment [Pravovye pozitsii Verkhovnogo Suda RF po sdelkam, dogovoram i obyazatelstvam za sentyabr — dekabr 2019 goda: obzor i kommentariyPravovye pozitsii Verkhovnogo Suda RF po sdelkam, dogovoram i obyazatelstvam za sentyabr — dekabr 2019 goda: obzor i kommentariy]. Available at: https://zakon.ru/blog/2020/01/20/pravovye_pozicii_verhovnogo_suda_rf_po_sdelkam_dogovoram_i_ obyazatelstvam_za_sentyabr_-_dekabr_2019_ (Accessed 21 May 2020).

Information about authors

Yuliy Tay — Managing Partner at Bartolius Law Office, Professor of the Department of Public Law Disciplines, Faculty of Law, Higher School of Economics, PhD in Law (e-mail: tay@bartolius.com).

Sergey Budylin — Legal Advisor at Bartolius Law Office (e-mail: sergey.budylin@bartolius.com).

22

Комментарии

Радик Кашифович Лотфуллин

партнер Saveliev, Batanov and Partners, преподаватель факультета права НИУ «Высшая школа экономики», LLM, кандидат юридических наук

Гражданско-правовая ответственность за умышленные действия, направленные на создание невозможности получения

кредиторами должника исполнения за счет имущества контролирующих его лиц

Комментарий к определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 23.12.2019 № 305-ЭС19-13326

В комментарии рассмотрена правовая позиция высшего суда о возможности привлечения к гражданско-правовой ответственности за вред, причиненный кредиторам должника в результате совершения умышленных действий, направленных на создание невозможности получения кредиторами полного исполнения за счет имущества контролирующих лиц, виновных в банкротстве должника. Автор приходит к выводу, что эта правовая позиция подтверждает обоснованность деликтной теории кредиторского оспаривания сделок. Кроме того, автор обращает внимание на проблему действия правовых норм о субсидиарной ответственности во времени и раскрывает ее решение.

Ключевые слова: банкротство, субсидиарная ответственность, деликтная ответственность, Верховный Суд

23

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 6/2020

Radik Lotfullin

Partner at Saveliev, Batanov and Partners, Lecturer at Law Faculty of the Higher School of Economics, LLM, PhD in Law

Civil Liability for Intentional Actions Aimed at Making It Impossible for Creditors to Reach Debtor’s Property

Case Comment on the Judgment of the Chamber for Commercial Disputes of the SC RF No. 305-ЭС19-13326, 23 December 2019

The commentary considers the approach of the Russian Supreme Court to the issue of civil liability for the damage caused to creditors as a result of deliberate actions aimed at concealing from them property belonging to the persons controlling the debtor. As a result, the creditors will not be able to sell that property to cover the outstanding amounts in case of debtor’s bankruptcy. The author concludes that this legal position confirms the validity of the tort theory of creditor contestation of transactions. In addition, the author draws attention to the problem of the operation of legal rules on subsidiary liability in time and makes some suggestions on how this problem should be resolved.

Keywords: bankruptcy, subsidiary liability, tort liability, Supreme Court

1.Декабрь 2019 г. выдался богатым на правовые позиции высшего суда в сфере ответственности контролирующих должника и иных лиц при банкротстве. В частности, большую известность получило дело о банкротстве ООО «Амурский продукт», в котором Верховный Суд РФ высказался о возможности перехода по наследству обязательств по субсидиарной ответственности в случае смерти контролирующего должника лица1.

Однако, как нам представляется, наиболее интересными являются правовые позиции, изложенные в определении ВС РФ от 23.12.2019 № 305-ЭС19-13326 по делу № А40-131425/2016 о банкротстве ООО «Альянс» (далее — определение).

Врамках данного дела ФНС России обратилась в арбитражный суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности бывшего руководителя и участника должника В.И. Самыловских, его бывшую супругу Н.А. Кириенко (с которой, судя по тексту судебных актов, он развелся незадолго до начала банкротства должника), а также их двух детей.

Вобоснование своих требований налоговый орган указывал, что более 99% реестра требований кредиторов должника составляет задолженность по обязательным платежам, возникшая в результате привлечения должника к ответственности за совершение налогового правонарушения в 2012–2014 гг. В рамках налоговой проверки было установлено, что должник для выполнения работ по государственным кон-

24

Комментарии

трактам привлекал аффилированные компании, подконтрольные Н.А. Кириенко, на которые выводилась необоснованная налоговая выгода должника. По мнению ФНС России, получив от своей незаконной деятельности выгоду, В.И. Самыловских и Н.А. Кириенко в дальнейшем приобрели активы (недвижимое имущество, транспортные средства) и подарили их своим детям.

Суд первой инстанции привлек В.И. Самыловских к субсидиарной ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов на основании презумпции, установленной в подп. 3 п. 2 ст. 61.11 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве) (более 50% требований в реестре составляют требования по налоговому правонарушению). При этом суд не смутил тот факт, что вменяемые ответчикам деяния были совершены в период, когда еще действовала ст. 10 Закона о банкротстве. Его логика была проста: если в п. 3 ст. 4 Федерального закона от 29.07.2017 № 266 ФЗ (далее — Закон № 266-ФЗ) указано, что рассмотрение заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности, поданных после 01.07.2017, производится по правилам Закона о банкротстве в редакции Закона № 266-ФЗ, то, значит, заявление ФНС России, которое было подано в суд после 01.07.2017, будет рассмотрено по нормам главы III.2 Закона о банкротстве.

В удовлетворении заявления в части привлечения к субсидиарной ответственности жены (Н.А. Кириенко) и детей было отказано, суд сослался на недоказанность наличия у них статуса контролирующего должника лица, в том числе и в связи с тем, что в период совершения налогового правонарушения дети были несовершеннолетними.

Суд апелляционной инстанции определение изменил и к субсидиарной ответственности также привлек Н.А. Кириенко на основании презумпции, установленной в подп. 1 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве (совершение сделки, которой причинен существенный вред кредиторам), как конечного выгодоприобретателя.

Суд округа, ссылаясь на то, что нормы права, на основании которых Н.А. Кириенко привлечена к субсидиарной ответственности, не действовали на момент вменяемого ей в вину деяния, отменил постановление суда апелляционной инстанции и оставил в силе определение суда первой инстанции.

2.Не переходя непосредственно к определению, хотелось бы остановиться на судебных актах нижестоящих судов по данному спору, так как они являются прекрасным примером главной проблемы, с которой столкнулись суды на практике и решение которой, к сожалению, не содержит постановление Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее — постановление № 53).

После вступления в силу Закона № 266-ФЗ, которым была признана утратившей силу ст. 10 Закона о банкротстве, ранее регулировавшая порядок привлечения к субсидиарной ответственности, и введена глава III.2 Закона о банкротстве, в судебной практике сложились три подхода по вопросу применения норм этой

25

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 6/2020

главы при рассмотрении заявления о привлечении к субсидиарной ответственности за действия, которые были совершены до вступления в силу указанных изменений:

1)применяются все нормы главы III.2 Закона о банкротстве, независимо от даты совершения вменяемого ответчику действия2;

2)применяются процессуально-правовые нормы главы III.2 Закона о банкротстве, а также материально-правовые нормы этой же главы III.2, если они не ухудшают положение лица, привлекаемого к субсидиарной ответственности3;

3)применяются материально-правовые нормы, действовавшие на момент совершения вменяемого ответчику действия, и процессуально-правовые нормы главы III.2 Закона о банкротстве4.

В качестве примеров мы не просто так ссылаемся на практику только одного суда: это является прекрасной иллюстрацией того, что происходит в судах применительно к данному вопросу, и раскрывает масштабы проблемы (даже если в рамках одного суда не могут прийти к единому пониманию, то что же говорить о стране в целом).

Между тем вопрос о действии норм о субсидиарной ответственности уже возникал на практике и ответ на него давался на уровне высшего суда.

Аналогичная ситуация возникла в 2009 г., когда Федеральный закон от 28.04.2009 № 73-ФЗ (далее — Закон № 73-ФЗ) внес существенные изменения в ст. 10 Закона о банкротстве, но, в отличие от Закона № 266-ФЗ, применение правовых норм в новой редакции было связано с датой возбуждения производства по банкротному делу, в котором рассматривалось заявление о привлечении к субсидиарной ответственности.

Президиум ВАС РФ в информационном письме от 27.04.2010 № 137 «О некоторых вопросах, связанных с переходными положениями Федерального закона от 28.04.2009 № 73-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» разъяснил, что применение положений Закона о банкротстве в редакции Закона № 73-ФЗ о субсидиарной ответственности соответствующих лиц обусловлено тем, когда обстоятельства, являющиеся основанием для их привлечения к такой ответственности, имели место: если после дня вступления в силу Закона № 73-ФЗ, то применяются, а если до, то не применяются. Однако процессуальные нормы о порядке привлечения к субсидиарной ответственности подлежат применению судами после вступления в силу Закона № 73-ФЗ незави-

2См.: постановления АС Московского округа от 24.12.2019 по делу № А40-162830/2014, от 13.03.2019 по делу № А40-185485/2016.

3См.: постановления АС Московского округа от 26.02.2019 по делу № А41-11621/2016, от 15.01.2019 по делу № А40-48058/2014.

4См.: постановления АС Московского округа от 20.01.2020 по делу № А40-36186/2017, от 24.10.2018 по делу № А40-191976/2015.

26

Комментарии

симо от даты, когда имели место указанные обстоятельства или было возбуждено производство по делу о банкротстве.

Данная правовая позиция в дальнейшем была воспроизведена Верховным Судом РФ в знаменитом деле о банкротстве ООО «Дальняя степь»: «Учитывая, что субсидиарная ответственность по своей правовой природе является разновидностью ответственности гражданско-правовой, материально-правовые нормы о порядке привлечения к данной ответственности применяются на момент совершения вменяемых ответчикам действий (возникновения обстоятельств, являющихся основанием для их привлечения к ответственности)»5.

Таким образом, правильным является третий подход в судебной практике, а именно: если заявление о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности подано в суд после 01.07.2017, то при рассмотрении этого заявления применяются:

–процессуальные нормы главы III.2 Закона о банкротстве;

–материально-правовые нормы о порядке привлечения к субсидиарной ответственности, действовавшие на момент совершения вменяемых действий (возникновения обстоятельств, являющихся основанием для привлечения ответчика к субсидиарной ответственности).

Впоследствии ВС РФ в определении от 30.09.2019 № 305-ЭС19-10079 подтвердил правильность этого подхода, указав на неправомерность применения судами положений ст. 61.10 и 61.11 Закона о банкротстве, так как в период возникновения обстоятельств, являющихся основанием для привлечения к субсидиарной ответственности, законодателем еще не была принята глава III.2 Закона о банкротстве, а отношения по привлечению контролирующих лиц к субсидиарной ответственности регулировались положениями ст. 10 данного Закона.

Суд округа, отказывая в привлечении Н.А. Кириенко к субсидиарной ответственности, руководствовался именно этим подходом. Однако в этом случае должны были быть отменены и судебные акты, принятые в отношении В.И. Самыловских. Дело в том, что только в 2016 г. в Законе о банкротстве появилась презумпция наличия причинно-следственной связи между действиями руководителя должника и наступившим банкротством должника, если более 50% реестра составляют требования, возникшие в результате совершения налогового правонарушения6. Поэтому В.И. Самыловских мог быть привлечен к субсидиарной ответственности только путем доказывания по общим правилам процессуального законодательства наличия причинно-следственной связи между его действиями и наступившим объективным банкротством должника.

В комментируемом определении не акцентируется внимание на действии норм о субсидиарной ответственности во времени. Более того, Верховный Суд указывает,

5Определение ВС РФ от 06.08.2018 № 308-ЭС17-6757 (2, 3) по делу № А22-941/2006.

6См.: Федеральный закон от 23.06.2016 № 222-ФЗ.

27

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 6/2020

что В.И. Самыловских привлечен к субсидиарной ответственности за доведение должника до банкротства и при этом ссылается на п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве, несмотря на то что нижестоящие суды руководствовались его ст. 61.11.

Это связано с тем, что, во-первых, в части привлечения В.И. Самыловских к субсидиарной ответственности судебные акты не обжаловались. Во-вторых, анализ правомерности применения судами ст. 61.11 Закона о банкротстве в отношении В.И. Самыловских поставил бы под сомнение законность судебных актов в указанной части.

3.Верховный Суд РФ отменяет постановление суда округа и оставляет в силе постановление суда апелляционной инстанции в части привлечения Н.А. Кириенко к субсидиарной ответственности. При этом высший суд формулирует первую правовую позицию, согласно которой лицо, не являющееся контролирующим должника, подлежит солидарному привлечению к субсидиарной ответственности как сопричинитель вреда, если оно действовало совместно с контролирующим должника лицом по доведению должника до банкротства.

Речь идет о соучастии в правонарушении — институте, который детально проработан в уголовном праве и отдельные элементы которого содержатся в гражданском законодательстве.

Эта правовая позиция, по сути, является развитием положений абз. 14 п. 24 постановления № 53, в котором разъяснено, что лица, не признанные контролирующими должника, на которых возложена обязанность по ведению и хранению его фи- нансово-хозяйственной документации, несут солидарно с бывшим руководителем субсидиарную ответственность за доведение до банкротства как соучастники, если будет доказано, что они по указанию бывшего руководителя или совместно с ним совершили действия, приведшие к уничтожению документации, ее сокрытию или к искажению содержащихся в ней сведений.

Фактически устанавливается исключение из общего правила привлечения к субсидиарной ответственности по ст. 61.11 Закона о банкротстве о необходимости доказывания наличия у ответчика статуса контролирующего должника лица. В случае установления судом факта совместного действия ответчиков по доведению должника до банкротства они будут привлечены солидарно к субсидиарной ответственности, даже если один из них не имел права давать обязательные для исполнения должником указания или возможности иным образом определять действия должника.

4.Следующие две правовые позиции, изложенные в определении, касаются детей В.И. Самыловских и Н.А. Кириенко.

Верховный Суд РФ, отменяя судебные акты в части отказа в привлечении их к субсидиарной ответственности и направляя в отмененной части спор на новое рассмотрение, согласился с выводами нижестоящих судов о недоказанности того, что дети являлись контролирующими должника лицами. Более того, в определении говорится, что установленная в подп. 3 п. 4 ст. 61.10 Закона о банкротстве презумпция наличия статуса контролирующего должника лица при извлечении выго-

28