Экзамен зачет учебный год 2023 / ВЭП РФ №6 (2020)

Свободная трибуна

4.2. Трансформация очередности удовлетворения требований кредиторов в очередность погашения

Выше мы показали, что выбор в пользу института очередности удовлетворения требований кредиторов и очередности погашения однородных обязательств будет осуществляться в зависимости от того, выступает на месте кредитора одно или несколько лиц. Следовательно, можно допустить, что изменение состава кредиторов должника также должно влечь и модификацию правил, касающихся определения старшинства залогов. Иными словами, можно предположить, что происходит изменение одного правила для определения очередности ипотек в другое: с даты регистрации ипотеки на срок исполнения обязательства.

Однако мыслим и иной подход к толкованию п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке, который предполагает, что правила об очередности, которые подлежали применению при установлении обеспеченного и обеспечивающего обязательств в пользу одного кредитора, (1) возникают (возражение против позиции ВАС РФ), (2) всегда одинаковы, но (3) определяются по дате регистрации ипотеки (возражение против позиции ВС РФ).

Какие юридические последствия будут иметь место в ситуации, когда на момент установления обязательства кредитор являлся единственным залогодержателем, а на момент обращения взыскания на предмет залога и его реализации их стало несколько (и наоборот)? На наш взгляд, происходит трансформация института очередности погашения обязательств в институт очередности ипотек и vice versa. Она предопределяется тем, что два обозначенных института существуют параллельно и не конкурируют между собой.

Предложенный подход не означает, что денежные средства, полученные в результате обращения взыскания на предмет залога, всегда будут погашаться применительно к датам регистрации ипотек. На этапе обращения взыскания на имущество и его реализации необходимо сделать выбор в пользу института очередности залогодержателей или института погашения однородных обязательств.

Наш тезис заключается в том, что в результате уступки по общему правилу правила об очередности не меняются, но если на этапе распределения денежных средств кредитором по всем обязательствам будет являться одно лицо, то очередность ипотек в принципе не будет применяться, а будут учитываться нормы, посвященные очередности погашения однородных обязательств. То есть даже если изначально имущество было обременено в пользу одного лица, имплицитно возникает очередность, определяемая по дате регистрации ипотеки, которая может проявить себя в случае последующей уступки права требования другому лицу и если в дальнейшем окажется, что залогодержателями являются различные лица. Если же уступка не происходит, то, на наш взгляд, следует руководствоваться правилами о погашении однородных обязательств.

Иными словами, в результате количественного изменения состава кредиторов нужно говорить не об изменении правил об очередности, а о необходимости выбора в пользу одного из различных институтов, т.е. о трансформации очередности ипотек в очередность погашения обязательств. Вряд ли, например, кто-то будет

119

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 6/2020

оспаривать применение ст. 319.1 ГК РФ (в ситуации, когда существует несколько необеспеченных обязательств) только по той причине, что на момент их возникновения кредиторами по ним являлись различные лица46. При таком толковании содержание п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке должно пониматься как продолжение идеи, заложенной в п. 319.1 ГК РФ47.

Выбор той или иной модели зависит не от сложившейся очередности залогов, а от того, являются ли залогодержателями одно или несколько лиц на момент обращения взыскания на предмет залога и распределения вырученных от продажи заложенного имущества денежных средств.

Представляется, формула выбора в пользу института очередности нескольких залогодержателей или очередности погашения однородных обязательств должна выглядеть следующим образом. Если на момент обращения взыскания у должника есть несколько обязательств, обеспеченных залогом одного имущества, и существует несколько различных кредиторов, то должны применяться правила об очередности залогодержателей, а приоритет определяться исходя из даты регистрации ипотеки или иной даты возникновения залога (в случае с движимым имуществом). Если же в аналогичной ситуации у должника по нескольким обязательствам кредитором является одно лицо, то очевиден выбор в пользу института погашения однородных обязательств и применения п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке как отражения положений ст. 319.1 ГК РФ.

На наш взгляд, данный вывод следует и из системного толкования ст. 43 и 46 Закона об ипотеке. Так, можно заметить, что ст. 46 посвящена порядку и особенностям обращения взыскания на предмет залога при наличии нескольких залогодержателей. Если посмотреть глубже, то формулировка п. 5 этой статьи («правила, содержащиеся в настоящей статье, не применяются…») касается не только и не столько порядка определения старшинства ипотек, сколько всех вообще особенностей обращения взыскания на предмет залога при наличии нескольких разных залогодержателей. По существу, п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке и п. 9 ст. 342.1 ГК РФ как ее отражение обусловливают нецелесообразность применения остальных норм, содержащихся в ст. 46 Закона об ипотеке и ст. 342.1 ГК РФ, поскольку они направлены на регулирование отношений, когда залогодержателями являются различные лица.

Контекст ст. 46 Закона об ипотеке подсказывает нам, что в ней идет речь лишь о той стадии, на которой происходит обращение взыскания на предмет залога (право на досрочное исполнение обязательства по требованию предшествующего залогодержателя и последствия его нереализации (п. 2 этой статьи), право последующего залогодержателя при обращении взыскания по требованию предшествующего за-

46Представим себе, что у должника имеется несколько обязательств, не обеспеченных залогом, по которым кредиторами являются различные лица. Если впоследствии все обязательственные права будут сосредоточены в руках одного кредитора, то, очевидно, будут применяться положения ст. 319.1 ГК РФ. Иными словами, вопрос о применении ст. 319.1 должен решаться всякий раз, когда исполняется обязательство (или его часть), и именно на этот момент устанавливается состав кредиторов, вне зависимости от того, сколько их было на момент возникновения обязательства.

47Несмотря на то, что ст. 319.1 ГК РФ появилась позднее, ранее существовала ст. 522 ГК с аналогичным регулированием.

120

Свободная трибуна

логодержателя (п. 3), обязанность залогодателя и залогодержателей по уведомлению друг друга об обращении взыскания на заложенное имущество (п. 4)), т.е. о случаях, когда стоимость (ценность) заложенного имущества учитывается для погашения обеспеченных залогом обязательств.

Более того, в Законе об ипотеке предусмотрена специальная норма, которая определяет приоритет по нескольким ипотекам. Так, п. 1 ст. 43 закрепляет, что очередность залогодержателей устанавливается на основании сведений ЕГРН о государственной регистрации ипотеки. В п. 4 ст. 43 можно обнаружить следующую норму: «Правила пунктов 2 и 3 настоящей статьи не применяются, если сторонами в предшествующем и последующем договорах об ипотеке являются одни и те же лица». Можно заметить, что законодатель, имея намерение исключить определенное регулирование для ситуаций, когда все залогодержатели представлены в одном лице, не упомянул п. 1 ст. 43 Закона об ипотеке, который специально посвящен правилам об очередности и ее установлению применительно к дате регистрации ипотеки.

Указание же в п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке на срок исполнения обязательства как на способ определения очередности есть не более чем формулирование правил погашения требований по однородным обязательствам, заимствованных из общих правил об обязательствах, содержащихся в ГК РФ. И в этом смысле данную норму целесообразно применять во взаимосвязи с п. 3 ст. 319.1 ГК РФ, в котором законодатель также устанавливает, что преимущество имеет то обязательство, срок исполнения которого наступил или наступит раньше.

Можно пойти далее и предположить, что в таком случае положения п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке в принципе являются избыточными. Представим себе, что в Законе об ипотеке отсутствовала бы такая норма. Существует, конечно, соблазн воспользоваться ст. 43 этого Закона и распределить денежные средства в пользу одного кредитора-залогодержателя в порядке, соответствующем датам регистрации ипотек. Однако если исходить из принципиальной невозможности очередности залогов там, где все залогодержатели по нескольким обязательствам представлены в одном лице, то вполне уместно было бы обратиться к ст. 319.1 ГК РФ.

На наш взгляд, порядок распределения денежных средств между кредиторами, как имеющими, так и не имеющими обеспечения, относится к институту обязательственного права, хотя в отношении недвижимости он и связан с датой регистрации ипотеки в ЕГРН. Более того, п. 1 ст. 352 ГК РФ предусмотрено, что залог прекращается в случае реализации заложенного имущества в целях удовлетворения требований залогодержателя, а от него остается только дата регистрации, позволяющая установить старшинство.

Старшинство залогов не имеет никакого значения в ситуации, когда у должника есть единственный кредитор-залогодержатель. Когда залогодержателей несколько, правила о старшинстве залогов проявляются как минимум в двух аспектах. Во первых, старший залог удовлетворяется в первую очередь. Во-вторых, существуют правила об акселерации долга по старшему долгу при обращении взыскания по заявлению младшего и прекращении младшего залога при обращении старшего (если младший залогодержатель не присоединится к старшему).

121

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 6/2020

Однако когда залогодержатель — это единственный кредитор, вышеобозначенные правила абсолютно бессмысленны, поскольку такой кредитор и так получит все денежные средства от продажи предмета залога и очевидно, что он имеет право обратить взыскание на предмет залога на основании любого из договоров.

Абсурдно, чтобы прекращался залог по требованию с более ранним сроком исполнения, если все обеспечительные обязательства находятся в одних руках. Также и все остальные правила очередности, рассчитанные на ситуацию столкновения различных кредиторов, не имеют смысла при наличии одного верителя.

Международному частному праву известно понятие false conflict of law, в связи с этим применительно к обязательствам с одним кредитором по нескольким обязательствам необходимо говорить о false priority of pledges. Иными словами, для единственного залогодержателя не имеют значения правила о старшинстве залогов. Поэтому мы приходим к выводу, что в п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке законодатель не имел намерения установить специальное правило очередности залогов, а хотел лишь устранить избыточное применение норм о порядке обращения взыскания на имущество должника старшим и младшим залогодержателями в ситуации, когда кредитором является одно лицо48.

Таким образом, в результате правопреемства в обеспечиваемых обязательствах, в частности сингулярного, происходит трансформация, но не в части изменения правил об очередности, а применительно к выбору одного из альтернативных институтов. Такая трансформация выражается в том, что, когда по нескольким обязательствам залогодержателем является одно лицо, очередность залогов как институт вещного права отпадает, а на авансцену выходит очередность погашения однородных обязательств — институт обязательственного права. А поскольку соответствующие правила предусмотрены в ст. 319.1 ГК РФ, то п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке в части указания на срок исполнения обязательств является избыточным. Иными словами, если исходить из того, что «решающим моментом при оценке права… является то, как это право объективируется в жизни, энергия, с которой все признанное необходимым исполняется и проводится в действительности»49, то п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке ничего нового в регулирование порядка распределения денежных средств в пользу кредитора не привносит50.

Занимаемый нами подход еще более заслуживает поддержки при его рассмотрении в контексте защиты прав третьих лиц (в противоположность подходу высших судов). Если вспомнить ситуацию с уступкой прав требования, то единственное, чем может руководствоваться кредитор для определения своего залогового ранга, — это дата регистрации ипотеки.

48В связи с этим не может радовать тот факт, что положения п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке были практически дословно перенесены в п. 9 ст. 342.1 ГК РФ в рамках реформы гражданского законодательства.

49Иеринг Р. Указ. соч. С. 29.

50Вывод об избыточности регулирования, предусмотренного п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке, выглядит достаточно смелым, учитывая, что тождественная норма была введена в п. 9 ст. 342.1 ГК РФ в рамках реформы гражданского законодательства. Однако даже самый подробный комментарий к соответствующей статье ГК РФ (см.: Договорное и обязательственное право (общая часть)) не содержит разъяснения в части п. 9. ст. 342.1.

122

Свободная трибуна

Хотя в настоящее время в ЕГРН и должна содержаться запись о сроке исполнения обеспечиваемого обязательства51, кредитор может не знать, в чьих руках находятся права по основному обязательству сейчас, были раньше и будут находиться в дальнейшем требования по остальным обеспечиваемым обязательствам. Причем даже изменение сведений ЕГРН в части фигуры кредитора и, как следствие, залогодержателя происходит после совершения уступки. Однако история реестра в части фигуры первоначального кредитора, в том числе в отношении срока исполнения обязательства, неизвестна приобретателю. Иными словами, если придерживаться подхода, по которому очередность залогов, будучи раз установленной, определяется применительно к сроку исполнения обязательств, то для нескольких лиц, параллельно приобретающих права требования, может стать сюрпризом их залоговый ранг.

Более предсказуемым и соответствующим принципу разумных ожиданий является занимаемый нами подход. Все лица, приобретающие права по обеспеченным обязательствам, оценивают перспективы получения долга за счет стоимости предмета залога, ориентируясь на очередность, определяемую по дате регистрации ипотеки. Если на момент обращения взыскания оказывается, что кредитором и залогодержателем является одно лицо, то применяются правила п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке, а по существу — положения ст. 319.1 ГК РФ, которые лишь касаются ситуации погашения однородных обязательств.

Можно себе представить и более сложную ситуацию, когда, например, одно имущество было предметом залога по пяти обязательствам. Обладателем прав требования по двум из них является одно лицо, а в отношении остальных — различные участники гражданского оборота. Предлагаемый нами подход будет работать и в этом случае, с тем уточнением, что будут применяться оба упомянутых нами института. В отношении всех залогодержателей будут применяться правила об очередности, а по двум обязательствам, где кредитором является одно лицо, — п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке.

Заключение

Подводя итог изложенным выше соображениям, сформулируем несколько вы­ водов.

Способ определения очередности залогодержателей, установленный п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке и п. 9 ст. 342.1 ГК РФ, должен применяться исключительно в си-

51См.: п. 102 приказа Минэкономразвития России от 16.12.2015 № 943 «Об установлении порядка ведения Единого государственного реестра недвижимости, формы специальной регистрационной надписи на документе, выражающем содержание сделки, состава сведений, включаемых в специальную регистрационную надпись на документе, выражающем содержание сделки, и требований к ее заполнению, а также требований к формату специальной регистрационной надписи на документе, выражающем содержание сделки, в электронной форме, порядка изменения в Едином государственном реестре недвижимости сведений о местоположении границ земельного участка при исправлении реестровой ошибки».

123

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 6/2020

туации, когда на момент обращения взыскания на предмет залога и его реализации залогодержателем по всем обязательствам является одно лицо.

В зависимости от того, является ли на момент обращения взыскания залогодержателем одно или несколько лиц, осуществляется выбор в пользу института очередности залогов или очередности погашения однородных обязательств. Специфика последнего применительно к залогу определяется с учетом положений п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке и п. 9 ст. 342.1 ГК РФ.

Если по нескольким обязательствам на момент обращения взыскания на предмет залога существует несколько различных залогодержателей, необходимо определять их приоритет применительно к дате возникновения залога (для недвижимости — дате регистрации ипотеки).

Отстаиваемый нами дуплицитет институтов в полной мере способен защитить права как залогодержателей, так и всех третьих лиц. Отказ от применения традиционных правил для определения старшинства ипотек в пользу п. 5 ст. 46 Закона об ипотеке в ситуации, когда залогодержателем является одно лицо, не будет нарушать права и разумные ожидания последнего, которые в полной мере учитываются правопорядком в ст. 319.1 ГК РФ, поскольку для такого залогодержателя очередность залогов не имеет значения и не должна применяться. Напротив, когда перед нами несколько залогодержателей, конструкция «срок исполнения обязательства», придуманная ВС РФ в качестве основы для определения старшинства залогов, может создать неопределенность в части установления приоритета для лиц, приобретающих права требования по обеспеченным обязательствам.

Во всяком случае необходимо констатировать, что изменение очередности возможно только посредством совершения двусторонней сделки, предметом которой выступают именно вопросы очередности. Изменение срока исполнения обязательства посредством совершения двухили односторонней сделки в контексте отстаиваемой ВС РФ позиции само по себе не должно влечь изменения очередности.

Даже если бы законодательством было предусмотрено, что досрочное истребование кредита (как односторонняя сделка, приводящая к изменению срока исполнения обязательства) приводит к изменению залогового ранга, такое изменение не должно иметь эффект против третьих лиц (в том числе приобретающих права по договору цессии), которые при установлении своих обеспечительных обязательств опирались на ту очередность и те условия обеспечительного соглашения, которые изначально были установлены сторонами.

Лишь волеизъявление двух лиц, предметом которого является очередность, способно модифицировать залоговый приоритет, но такое изменение будет иметь правовой эффект лишь для участников соглашения, т.е. для лиц, самостоятельно и добровольно согласившихся для самих себя изменить очередность удовлетворения требований.

124

Свободная трибуна

References

Baibak V.V., Ilyin A.V., Karapetov A.G. et al. A Commentary on the SC RF Plenary Ruling of 21 December 2017 «On Certain Issues in the Application of RF Civil Code Chapter 24 on Contractual Assignment of Rights and Debts under an Obligation» [Kommentariy k Postanovleniyu Plenuma VS RF ot 21.12.2017 No. 54 «O nekotorykh voprosakh primeneniya polozheniy glavy 24 Grazhdanskogo kodeksa Rossiiskoi Federatsii o peremene lits v obyazatelstve na osnovanii sdelki»]. The Herald of Economic Justice of the Russian Federation [Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya Rossiiskoi Federatsii]. 2018. No. 3. P. 80–137.

Bevzenko R.S. Loan Interest and Delayed Sale of Mortgaged Property. Case Comment on the Judgment of RF SC No. № 33- KG15-1, 31 March 2015 [Protsenty po kreditu i «zavisshiy» zalog. Kommentariy k opredeleniyu Sudebnoi kollegii po grazhdanskim delam VS RF ot 31.03.2015 № 33-KG15-1]. The Herald of Economic Justice of the Russian Federation [Vestnik ehkonomicheskogo pravosudiya Rossiiskoy Federatsii]. 2015. No. 6. P. 4–8.

Bevzenko R.S. Battle for the Law of Real Security: The Third Step in Reforming Russian Pledge Law [Bor’ba za zalog: tretiy etap reformy zalogovogo prava Rossii]. Civil Law Review [Vestnik grazhdanskogo prava]. 2015. No. 2. P. 8–50.

Bevzenko R.S. The Accessory Nature of Security Instruments [Aktsessornost’ obespechitelnykh obyazatelstv]. Moscow, Statut, 2013. 96 p.

Bychkov A.I. Payment Transactions: Forms, Features and Risks [Provedenie raschetnykh operatsiy: sposoby, spetsifika i riski]. Moscow, Infotropic, 2016. 400 p.

Egorov A.V. Dispositive Transactions: To Leave the Twilight [Rasporyaditel’nye sdelki: vyjti iz sumraka]. Civil Law Review [Vestnik grazhdanskogo prava]. 2019. No. 6. P. 51–108.

Gongalo B.M., ed. Civil Law: A Textbook: in 2 vols. Vol. I [Grazhdanskoe pravo: uchebnik: v 2 t. T. I]. Moscow, Statut, 2016. 511 p.

Gongalo B.M., ed. Civil Law: A Textbook: in 2 vols. Vol. II [Grazhdanskoe pravo: uchebnik: v 2 t. T. II]. Moscow, Statut, 2016. 528 p.

Grin’ O.S. Evolution Stage of Legal Relations due to Security Transactions [Stadii razvitiya pravootnoshenij, voznikayushchih iz obespechitel’nyh sdelok]. The Judge [Sud’ya]. 2014. No. 5. P. 60–62.

Jhering R. Legal Writing [Yuridicheskaya tekhnika]. Moscow, Statut, 2008. 231 p.

Karapetov A.G., ed. Law of Contracts and Obligations (General Part): Article-by-Article Commentary to Articles 307–453 of the Civil Code of Russian Federation [Dogovornoe i obyazatel’stvennoe pravo (obshaya chast’): postateinyi kommentarij k stat’yam 307–453 Grazhdanskogo kodeksa Rossiiskoi Federatsii]. Moscow, Statut, 2017. 1120 p.

Krasheninnikov E.A. Condition in a Transaction: Concept, Types, Admissibility [Uslovie v sdelke: ponyatie, vidy, dopustimost’], in: Essays on Commercial Law [Ocherki po torgovomu pravu]. Yaroslavl’, Izd-vo Yarosl. un-ta, 2001. Vol. 8. P. 3–17

Meyer D.I. Russian Civil Law [Russkoe grazhdanskoe pravo]. Vol. 2. Moscow, Statut, 1997. 455 p.

Mikheeva I.E. Loan Maturity: Topical Issues of Theory and Practice [Srok vozvrata kredita: aktual’nye problemy teorii i praktiki]. Actual Problems of Russian Law [Aktual’nye problemy rossiyskogo prava]. 2017. No. 6. P. 79–83.

Novoselova L.A., Rozhkova M.A., eds. Practice of Resolution of Commercial Disputes: Analysis and Commentaries to the Decrees of the Plenum and Reviews of the Presidium of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation [Praktika rassmotreniya kommercheskikh sporov: Analiz i kommentarii postanovlenij Plenuma i obzorov Prezidiuma Vysshego Arbitrazhnogo Suda Rossijskoj Federatsii]. Iss. 4. Moscow, Statut, 2008. 247 p.

Pobedonostsev K.P. The Civil Law Course. Vol. 1 [Kurs grazhdanskogo prava T. 1]. Moscow, Zertsalo, 2003. 768 p.

Sarbash S.V. Elementary Dogmatism of Obligations [Elementarnaya dogmatika obyazatel’stv]. Moscow, Statut, 2016. 336 p.

Sarbash S.V. Performance of a Contractual Obligation [Ispolnenie dogovornogo obyazatel’stva]. Moscow, Statut, 2005. 636 p.

Information about the author

Stanislav Sobolev — Trial Lawyer at Moscow Bar Association Schekin & Partners, LLM Candidate at the Research Centre of Private Law under the President of the Russian Federation named after S.S. Alexeev, Teacher-Researcher (Ural State Law University) (e-mail: s.sobolev@schekinlaw.ru).

125

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 6/2020

Кирилл Михайлович Михайлов

студент магистерской программы «Магистр частного права»,

юридический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова

Защита оборота прав требований: в поисках оптимальной модели

Права требования являются предметом активной рыночной торговли и уже давно приобрели качества оборотоспособного объекта. В связи с этим правопорядкам часто нужно решать, каким образом защищать участников оборота прав требований. В настоящей работе представлен краткий обзор основных моделей защиты оборота прав требований: принцип абстракции и добросовестное приобретение права требования. В связи с тем, что принцип абстракции не может учитывать все практические нюансы оборота, введение конструкции добросовестного приобретения права требования является более предпочтительным вариантом. Тем не менее c учетом наличия недостатков в каждой из моделей главный вопрос сводится к тому, будет ли в целом защищаться конечный цессионарий.

Ключевые слова: цессия, принцип абстракции, добросовестное приобретение

126

Свободная трибуна

Kirill Mikhailov

Master Student at Master of Private Law Program at Law Faculty of Lomonosov Moscow State University

Protection of Assignees: Looking for an Optimal Model

Receivables have long been sold and purchased. This often raises the problem of the protection of those who buy them. The article provides a brief overview of the main models of such protection: the principle of abstraction and the rules on good faith purchase.

It is suggested that the principle of abstraction cannot cover all practical nuances of transfer of rights. Therefore, the introduction of the protection of a good faith purchaser of a receivable is a preferable option. However, given that each model has its own drawbacks, the main issue is not which one will be chosen by the legislation but whether the good faith assignee is to be protected.

Keywords: assignment, abstraction principle, good faith purchaser

Введение

Права требования являются предметом активной рыночной торговли и уже давно приобрели качества оборотоспособного объекта. Все более значимыми становятся такие модели уступки, как инкассация, обеспечительная уступка, факторинг. В связи с этим перед современными правопорядками часто возникают вопросы: в какой форме должен осуществляться оборот прав требований и какие дополнительные механизмы защиты стоит предоставлять участникам оборота? В отечественном правопорядке потребность в поиске таких решений отражалась, в частности, в Концепции развития гражданского законодательства1.

Одним из наиболее важных и дискуссионных вопросов является поиск способов защиты прав цессионария, приобретающего право требования через серию переуступок. К его решению можно выработать несколько подходов, используя наработки отечественной и зарубежной доктрины, а также правоприменительной практики. Их анализ представлен в настоящей работе. В статье дается краткий обзор основных моделей защиты оборота прав требований: принципа абстракции и каузальной модели передачи прав (в сочетании с институтом добросовестного приобретения).

1См.: п. 4.1.11 Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009).

127

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 6/2020

Понятие и правовая природа уступки права требования

Перед тем как приступить к рассмотрению проблемы защиты оборота прав требований, необходимо определить, что следует понимать под уступкой права требования в отечественном правопорядке, поскольку изучение настоящей проблемы зависит прежде всего от корректного понимания этого правового явления.

Всоответствии со ст. 382 ГК РФ право, принадлежащее кредитору на основании обязательства, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования). В отечественной литературе распространен взгляд, что под уступкой в п. 1 этой статьи понимается переход прав в результате совершения сделки, которая непосредственно переносит право требования на цессионария2.

ВГермании уступку права принято разделять на распорядительную (Verfügungs­ geschäft) и обязательственную (Verpflichtungsgeschäft) сделки3. При этом воплощение концепции разделения сделок на обязательственную и распорядительную можно обнаружить и в российских законах4. Стоит отметить, что некоторые авторы находят отражение принципа разделения сделок также в п. 1 постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки» (далее — постановление № 54)5.

По нашему мнению, концепция распорядительных сделок по отношению к переходу права требования может быть применимой, поскольку при отчуждении такого права процесс его передачи не проявляется в фактических действиях и представляет собой непосредственное волеизъявление6. Распорядительные сделки (например, уступка, прощение долга) направлены только на перенесение права, не создавая каких-либо обязанностей. Таким образом, главная задача выделения распорядительных сделок состоит в необходимости зафиксировать волеизъявление, направленное на распоряжение правом.

Разграничение обязательственной и распорядительной сделок может иметь практическое значение даже в каузальной системе передачи прав, поскольку при отсутствии права у цедента на момент совершения распорядительной сделки обяза-

2См., напр.: Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307–453 Гражданского кодекса Российской Федерации / отв. ред. А.Г. Карапетов. М., 2017. С. 550 (автор комментария к ст. 382 — В.В. Байбак).

3См.: Hau W. Vertragsanpassung und Anpassungsvertrag. Jus privatum. Band 83. Tübingen, 2003. S. 25.

4См.: ст. 389.1 ГК РФ; п. 11 ст. 21 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»; ст. 61.1 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)».

5См.: Байбак В.В., Ильин А.В., Карапетов А.Г. и др. Комментарий к постановлению Пленума ВС РФ от

21.12.2017 № 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки» // Вестник экономического правосудия РФ. 2018. № 2. C. 40.

6Это суждение также имеет значение для распоряжения правами на доли общества с ограниченной ответственностью, бездокументарные ценные бумаги и цифровые активы (токены, криптовалюты).

128