ТОЧКА ЗРЕНИЯ: ВЕРА В КОНСТИТУЦИЮ

началу видели в ней хрупкую конструкцию с неясным будущим, но, прагматично встречая риски и проживая с конституционной верой многие испытания, в итоге получили тот юридический уклад, который теперь кажется состоятельным и прочным. Эта сдержанность и настойчивость, последовательный расчет на конституционные правила и безотчетная привязанность к ним внесли гораздо больший вклад в конституционное созидание, чем разного рода технические, законодательные решения, не столь уж, заметим, изобретательные и эффектные в американском конституционном праве. Не случайно Б.Обама, когдато профессионально занимавшийся конституционным правом и преподававший его в Чикагском университете, заметил, что в общем и целом Конституция представляет собой своего рода ориентир, по которому американцы сверяют чувства и разум, идеал личной свободы и требования общественной жизни; при этом при всех разногласиях трудно найти консерватора или либерала, республиканца или демократа, ученого мужа или простого рабочего, который не подписался бы под основными личными свободами, определенными отцами-основателями, закрепленными в Конституции и в общем праве2.

Приуроченная к двадцатилетию российской Конституции, попытка осмотреться и оценить то, что уже сделано в организации конституционного уклада и что оставлено «на потом» – правильный шаг. И тут нелишне соотнести отечественное конституционное движение с тем, что уже известно по опыту других стран. Как следствие, верной ориентации в российском конституционном пространстве поможет ряд сравнений Конституции Российской Федерации с иностранным конституционным материалом.

В таком сопоставлении, однако, полезно удержаться от сравнений по эффектным и броским признакам, вслед предвзятым (в любую сторону) настроениям и широко распространенным легковесным, метафорическим классификациям вроде распределения конституций на писаные и неписаные, гибкие и жесткие, инструментальные и социальные3. Что за нужда определять российскую Конституцию как писаную? Когда-то американцам или французам противопоставление писаных конституций неписаным помогало в заносчивом чувстве превосходства над Англией по-

добно тому, как взрослеющий ребенок чувствует превосходство над стареющими родителями или победитель – над побежденным, открывая преимущества подчас не в самых выдающихся своих заслугах. В подобных стараниях классификации получаются размытыми и несостоятельными, подчиняясь амбициозным настроениям больше, чем истине. Те времена уж миновали, и России ли с опозданием присоединяться к правотворческому «успеху» американцев и французов конца XVIII столетия, объясняя достоинства своей Конституции тем, что она писаная, в отличие от «дефектной» неписаной, то есть от английской? По большому счету британскую конституцию неписаной назвать нельзя, коль скоро обширная часть ее положений изложена в статутном (писаном) праве. С другой стороны, следуя делению конституций на писаные и неписаные, у американской, канадской, у ряда других конституций немало причин считаться неписаными, ибо многие конституционные положения представлены в неписаном праве – прецедентах («Конституция – это то, что скажут о ней судьи») и конституционных конвенциях (обычаях и соглашениях).

Важно опираться на ясные и проверяемые критерии, среди которых наиболее существенными представляются содержательноисторический, структурно-формальный, генетический (в смысле происхождения) и подобные им.

В части содержания, обусловленного историческим временем, когда конституции появляются на свет, наша Конституция числится среди актов третьего, последнего поколения, причем в разряде постсоциалистических конституций. Исторические обстоятельства создания конституций, свой собственный или получаемый взаймы политико-пра- вовой опыт, которым обладают народы, их юристы и законодатели, налагают свой отпечаток на каждое из поколений. В распределении конституций по поколениям временной признак имеет весомое, но не главное значение, а содержательная разница важней. Иной раз конституционные институты будто опережают свое время. Так, американская конституционная юстиция ждала в одиночестве более ста лет, чтобы сделаться примером для других стран. Но бывало и так, что народ возьмет себе несоразмерную времени, старо-

модную конституцию, как, положим, Финляндия после обретения независимости, по инерции продолжившая конституцию ветхого шведского образца, когда в конституционном праве наступил уже век новых идей и решений.

Из первого поколения, различимого начиная с XVII века и завершившего свой срок на рубеже XIX–XX веков, остались в силе значительная часть британской конституции, французская Декларация прав человека и гражданина 1789 года, конституции Канады, США и другие, немногие. Сам конституционализм в ту пору был в известной мере новым и смелым начинанием, предпринимавшимся при небогатом наборе освоенных институтов – оставались лишь в зародыше та же конституционная юстиция, формы политической ответственности правительства перед парламентом, не говоря уже о свободе совести, социальных правах и многом другом, что хорошо известно теперь. Понятная осторожность в планах и ожиданиях содействовала политической нейтральности, сдержанности этих конституций, избавляя их от обременительных для государства обещаний и программ. Это и позволило иным из них действовать долгое время, не давая участникам правового общения вызывающих поводов разочароваться в своих конституциях.

Второе поколение конституций слагалось до Второй мировой войны, когда конституционализм терпел жестокие испытания в обстановке социалистического, националистического, демократического энтузиазма и неизбежных тяжких разочарований. Народы, особенно на Европейском континенте, то принимались начинять конституционное право продуктами социального оптимизма и требовательности, то решительно отвергать его, соблазняясь коммунистическими, националсоциалистическими, фашистскими, авторитарными искушениями. Конечно, в техническом отношении конституционное право добилось значительного прогресса. Целый ряд его институтов, прежде неизвестных и представленных то в намеках, то в единичных образцах, получил признание и силу общеизвестного стандарта. Выдающимся примером стала Веймарская конституция сочинения профессора Гуго Пройса, принятая Германией в 1919 году. В ней вместо прежней веротерпимости получила поддержку свобода

совести, взамен либерализма – социальное государство. Но самыми поучительными стали все же не технические достижения второго поколения конституций. Социальные надежды, поощряемые ими и политической обстановкой (рост социализма и коммунистическая опасность) легли бременем, под тяжестью которого конституционная государственность стала деградировать, перерождаясь в политический порядок решительно иного свойства. В результате в Германии социальное государство или «ползучий, холодный социализм»4, как его называл Ф. А. Хайек, выродились в государство национал-социалистическое.

Конституции послевоенного времени образовали третье поколение, представленное в обширных, иной раз торжественных, но хорошо составленных законодательных текстах, когда конституционные стандарты стали ясными, а доставшийся от прошлого опыт – убедительным в позитивном и в отрицательном смыслах. Расширились состав и разнообразие интересов, предназначенных согласованию и разрешению на конституционных началах, получили лучшую разработку ранее сложившиеся институты. На конституционных положениях отозвался, особенно в первые десятилетия после Второй мировой войны, урок осторожности, учительская сила которого, правда, уже слабеет. Тем не менее современные конституции, включая российскую, подчас лишь отчасти потакают социальному расточительству и социальным правам, но не спешат вязать себя юридически точными и безусловно императивными обязательствами в этом смысле. Несчастья, доставшиеся конституциям второго поколения, многих, наверное, убедили в том, что основой и главным участником конституционного правопорядка является не тот гражданин, что состоит на попечении заботливой власти, а свободный индивид, который полагается, в первую очередь, на себя и на твердые правила. Пример англосаксов из разных частей света, не позволивших себя чрезмерно увлечь посулами социальной государственности, сохранивших верность индивидуализму, подозрительность к властям и сумевших силой гражданской ответственности остаться в естественных границах конституционного правопорядка, многое сделал, чтобы, в отличие многих стран континентальной Европы, без ущерба для подлинного конституциона-

лизма адаптировать к его базовым ценностям принцип социального государства. Исходя из этого, объявляя, положим, право на труд, конституция третьего поколения, скорее, обещает либеральную свободу от принудительного труда и право на выбор профессии со справедливым вознаграждением за работу при некотором содействии властей, но не такую гарантию всеобщей занятости, чтобы ожидания работы и зарплаты непременно исполнились к полному удовольствию каждого претендента на занятость.

Конечно, конституционные тексты последнего поколения выполнены с применением формы основного закона, кроме, пожалуй, Израиля, а их структура и содержание входят во все большее сходство между собой. Настало время, когда сам опыт мешает сочинить слишком уж оригинальный основной закон или слишком скверный по качеству. Впрочем, гарантий никто не даст, так что и теперь не исключено появление конституционных актов, изготовленных в той или иной степени восторженно, неосторожно, легкомысленного или бесталанно. Российской же Конституции, в общем, довелось уклониться от подобных дефектов. Она изложена довольно сдержанно и технично, в нужной мере емко и вполне пространно, чтобы не разочаровать настоятельных общественных чаяний и вместе с тем не дать социальной государственности избыточных надежд. Как и многие постсоциалистические страны, Россия поначалу шла в конституционализм через поправки в прежний Основной Закон, меняя в нем социалистическое содержание на содержание конституционное, прибавляя к нему отдельные конституционные акты. Но очень скоро, быстрее, чем, скажем, Польша или Венгрия, она создала современную конституцию европейского типа, не худшую среди прочих. Это обстоятельство тем более заслуживает внимания, что – в отличие от той же Венгрии5 – Россия, по крайней мере, с точки зрения текстуального содержания своей Конституции, не давала до настоящего времени поводов для упреков в отступлении от фундаментальных конституционных ценностей.

В классификации по структурно-фор- мальному признаку наша Конституция занимает вполне определенное место. Большинство современных конституций устроены так, что формообразующую роль в их строении

выполняет основной закон, в котором, как предполагается, собраны главные конституционные правоположения. Впрочем, одним лишь основным законом никакая конституция обойтись не может, как бы пространно ее не излагали. Его непременно продолжают другие источники права в сочетании, которое всякий раз определяется историей и традиционными предпочтениями – склонностью ли к статутному праву, привязанностью ли к судебному прецеденту, к парламентскому ли обычаю и прочими. В состав конституции могут входить поправки к ней (amendments), формально расположенные за пределами основного закона, как это имеет место в США, либо отдельные конституционные законы, примером чему может служить Чехия, федеративные договоры, как это было когда-то в Мексиканских Соединенных штатах или в России, а также иные правовые акты (хартии, пакты и т. п.).

Известна также разновидность конституций, структурно представленных серией конституционных законов, так что конституция не получает основного закона в качестве своей формы, как, например, в Израиле, Канаде, Австрии, Швеции. Вспомним снова распределение конституций на писаные и неписаные – что же, израильскую или австрийскую конституции занести в разряд неписаных, раз они лишены формы основного закона, или все же считать их писаными, если они представлены в статутном праве? Но тогда и обличье основного закона теряет значение главного признака писаной конституции. Каким же тогда отличием она обособится от конституций неписаных? И не вернее ли вовсе оставить эту классификацию, лишенную и надежных оснований, и полезного смысла.

Наконец, Великобритания – «отечество конституционных учреждений» – почти в одиночестве (с Новой Зеландией) не желает дать конституции форму, нарочно для нее предназначенную, и структуру, позволяющую формально поставить ее в середину системы национального права. Лорд Пальмерстон насмешливо обещал когда-то хорошо наградить того, кто поднесет ему экземпляр английской конституции. Скуповатый, надо полагать, англичанин не рисковал деньгами, зная точно, что отдельно взятого конституционного статута в Соединенном Королевстве нет. И это оставляет нам весьма наглядный пример, на-

зидательная ценность которого в том, что конституция и основной закон – вовсе не одно и то же; что основной закон – лишь форма (не всегда, кстати, и не обязательно конституционная по содержанию); что одним лишь изданием основного закона конституцию не создать; что конституция представляет собой не столько нормативный акт наивысшей юридической силы, сколько образ жизни, сумму правил известного, но отнюдь не любого содержания, а в общем – основанный на правилах гражданской свободы и на господстве права строй, создаваемый народной общностью, и ею же обеспечиваемый6.

Генетически, то есть по происхождению, конституции различаются на оригинальные и заимствованные. Оригинальны конституции тех стран, которые эволюционным и естественным для себя путем освоили набор правил, известный теперь как конституция (конституционное право) в собственном смысле этого слова. Страны и народы оригинальной конституции не обязательно опираются исключительно на собственный опыт и лишь на местный правовой материал, но они непременно участвуют в общей конституционной традиции. Англия, Франция, Германия, Нидерланды, Швейцария, страны Скандинавии, США сообща или в отдельности были вовлечены в созидание конституции. Это народы западной, в основном протестантской, ветви христианства и германского (но едва ли кельтского, славянского, семитского или тюркского) корня – потомки племен англов, саксов, франков, норманнов, и прочих – вместе нареченных когда-то германцами.

Другим странам конституционное право досталось в заимствованиях. Они развивали государственность по иному, нежели конституционный, пути (конфуцианскому, исламскому, индуистскому, католически-абсолютист- скому, православно-византийскому, социалистическому) или вовсе не обзавелись государственностью, не развили ее. Конституцию они получали в заимствованиях, которые предпринимались при разных обстоятельствах. Отвлекаясь от частностей, можно обобщенно назвать основные два пути – перенос конституционной культуры ее носителями и, с другой стороны, западное конституционное «давление», которое вместе с промышленной, финансовой, военной технологией обеспечивало доставку конституционного матери-

ала в страны, изначально не склонные к развитию в русле фундаментальных прав, верховенства права и ограничения власти в пользу личных свобод и законности на почве правового индивидуализма.

Перенос конституционного материала за пределы исконного (западноевропейского) очага конституционной традиции наблюдается в тех примерах, когда предприимчивые европейцы, больше англосаксы, осваивали новые пространства, расчищая их разными средствами (в том числе с истреблением коренного населения) для устройства своей экономической, религиозной культуры, своего образа жизни на новом месте. Перенос, когда конституционный материал поступает в другую страну вместе с носителями западной, капиталистической, протестантской (чаще кальвинистской) культуры, наилучшим образом обеспечивал укоренение заимствований, свидетельством чему Канада, Австралия, Новая Зеландия. Успехи европейских католиков (португальцев, испанцев) в переносе конституционализма на новые пространства заметно скромнее. Давление же с необходимостью встречает вязкое, латентное либо прямое и резкое сопротивление тех народов, которых не могли в нужной мере истребить, деморализовать и лишить политических амбиций. Народы эти, однако, понесли военные, политические, экономические, моральные поражения и, так или иначе, уступили превосходство государствам Запада.

Иные из получателей конституционных заимствований обратились к опыту отдельно взятого государства, и это случаи сплошного, целостного заимствования. Такие случаи редки, и ни один из них нельзя привести как безоговорочный пример. Так, австралийский или канадский варианты заимствования состоят в последовательном воспроизводстве британского конституционного материала, но не без отклонений, поскольку Англия не предложила своим доминионам федерализма или опыта издания основного закона. Эти добавления Австралия и Канада получили, скорее, как американское заимствование. Можно упомянуть почти буквальное повторение текста французской Конституции в Республике Кот д’Ивуар, влияние конституционного права США на латиноамериканские конституции, на современную японскую Конституцию, при том, что ее предшественница –

свободным выбором, или Россия присоединилась к конституционализму лишь вынужденно? Останься она в том положении, когда лидерство Запада не стало бы очевидным, не развивалась бы Россия в иной государствен- но-правовой традиции? Эти вопросы – не отвлеченные, и ответы на них стоит искать не только из любопытства. Учтем, что лишь обладание оригинальной по происхождению конституцией либо конституцией, укоренившейся с переносом всей культуры, взлелеявшей конституционализм, давали до сих пор конституционному праву прочную основу (и то не всегда, взять хотя бы национал-социа- листические, авторитарные и другие альтернативы в недавней судьбе народов Западной Европы). Получение же конституции под давлением обещает ей трудную судьбу и риск неуспеха, особенно с ослаблением давления

иростом собственного могущества страны, когда-то вынужденно примкнувшей к миру конституционализма. Поддержание такого конституционализма требует особенного политического хитроумия и ловкости, чтобы не просто оставаться верным конституционной судьбе, как американцы или англичане, но переменить доставшуюся по традиции участь на новую, конституционную. Даже если конституционную традицию не считать чуждым

ивынужденным для России правообразованием, то и тогда нельзя обойти стороной тот факт, что многое в отечественной политикоправовой среде вступает с конституционным правом в системное несоответствие, а то и в прямое столкновение.

Извлекая назидательный смысл из предложенных сопоставлений, можно уверенно сказать, что с принятием Конституции Российской Федерации выполнена самая простая часть работы по освоению конституционного права. Судьба нашей Конституции кажется сравнительно благополучной потому, во многом, что сама законотворческая задача была исполнена довольно удачно, не без вдохновения, и, главное, в то время, когда такого рода труд сильно облегчал широкий доступ к мировому опыту, представленному в конституциях третьего поколения.

Но само по себе конституционное законодательство, даже хорошего качества, еще не дает конституционному праву верной опоры. Как ни странно, но успешные в практическом конституционализме страны – не главные

поставщики блестящих изобретений в области конституционного права. Они больше впечатляют привязанностью к своим нередко устаревшим и несовершенным правилам, тогда как создатели выдающихся образцов конституционной законодательной техники бывали увлечены конституционным правотворчеством иной раз больше, чем самим конституционным правопорядком, гражданскими свободами и законностью. Конституцию образует, в первую очередь, общность действующих правоположений известного качества, основанный на верховенстве права и на правах личности политический строй, а не основной закон, искусно написанный. Американские колонии, еще не сделавшись государствами, уже обзаводились конституционными хартиями, которые, строго говоря, и основным законом назвать нельзя, как, например, хартию, изданную на основании специального патента частным владельцем Пенсильвании. Зато ранними конституциями их можно считать. Основной закон – лишь современная форма, обычная оболочка конституции, очень важная, но не обязательная по сути. И одним лишь устройством формальностей, без укоренения конституции в обществе, уверенного будущего ей обещать нельзя, тогда как укоренившаяся конституция иной раз обойдется и без основного закона. Впрочем, в обществах, которые, подобно России, большую часть своей истории провели вне конституционной традиции и не имели времени постепенно растить ее в лоне собственной культуры, основной закон представляет собой необходимую опору.

Допустим, что весь набор конституционных стандартов Россия усвоить не сможет или не пожелает, что, в общем, одно и то же. И не исключено, что стремиться к тому любой ценой – слишком затратная и чреватая потерями цель. Ведь культура германцевпротестантов, давшая конституции истоки, заметно отличается от российской культуры (как и большинства других), насильственный пересмотр которой в самих основах обходится и еще обойдется исключительно дорого. Прямолинейное подражательство – неверный способ наладить конституционный образ жизни, и его издержки местами уже видны. Российское конституционное право уже терпит, например, последствия попыток учредить федерализм вместо унитарной государ-

ственности с национальными автономиями, ввести местное самоуправление – вместо децентрализации муниципального управления, поставить индивидуальную свободу на вершину всех ценностей. И неизбежное отступление от заявленных намерений, порицаемое порой как измена конституционной демократии или разворот к авторитарному централизму, на пользу Конституции не идет.

И все же, пусть не совсем по своему почину, Россия на эту стезю ступила и уже не может с нее сойти, себе же не навредив. Вопервых, наша страна – не в изоляции, и никто не избавит ее от участия в мировых делах, причем по правилам, определяемым по преимуществу теми нациями-лидерами, для которых конституция – единственно верный образ жизни. Во-вторых, конституционная традиция создала и предложила много институтов, правовых форм и решений, достоинство которых очевидно и освоение которых в России имеет бесспорный прикладной смысл.

Кроме здоровой настороженности и полезного правила «не навреди», конституционное благоустройство нуждается в решении еще одной практической задачи – той, чтобы обеспечить Конституции Российской Федерации неприкосновенность на долгий срок и уберечься от соблазна ее поспешных улучшений. Дело, конечно, не в том, что наша Конституция воплощает в себе совершенство и не дает никаких поводов рассуждать о своих изъянах. Идеальных актов конституционного законодательства нет и быть не может, причем не только от законодательных дефектов, но и оттого, что разность общественных интересов всегда слишком велика, чтобы один законодательный текст одинаково угодил бы всем и во всякое время. Серьезные причины неудовольствий по поводу конституции найдутся всегда. Им, однако, нельзя позволить каждый раз свободно выступать в качестве веской причины для конституционной ревизии.

В интересах конституционного и, главное, российского благополучия важно иметь нечто столь основательное, чтобы оно воспринималось не столько как творение человека, сколько как продукт исторического времени, и уже этим олицетворяло бы собою особое внутреннее достоинство, как, например, русское православие. Если бы конституционный правопорядок получил нечто подобное

по прочности, его перспективы внушали бы больше уверенности. Поэтому Конституции желательно просуществовать без кардинальных перемен и даже без частных улучшений насколько можно дольше, позволить времени выполнить работу, которую не в состоянии выполнить никакая, даже самая рациональная и решительная воля человека, никакие другие его таланты, кроме терпения и верности доставшимся правилам. Тогда, быть может, Конституция и станет не просто авторитетным актом законодательства, а источником незыблемой, как бы нерукотворной регулирующей силы. Неизменность Конституции помогла бы заодно смирить опасную законодательную горячку. Постоянное стремление улучшать законы развивает правовую беспечность и само развивается из безответственности того особенного сорта, когда люди не берут на себя скучный труд уважать имеющиеся и не совсем удобные правила, зато готовы свой неуспех и свою нетерпеливую небрежность списать на несовершенство «законодательной базы» или на изъяны «правового поля». Законодательная самоуверенность не дает сложиться вере в правопорядок, которая только и возможна, если люди не относятся к правилам как к произведению свободной воли, а представляют основные правила как постоянную, по сути безликую (беспристрастную), недоступную произволу силу.

Здесь, правда, следует оговориться, что коль скоро конституция не может содержать универсальных правовых рецептов, рассчитанных на все времена, то ее действие немыслимо без уточнения смысла ее положений, которые не могут восприниматься как неизменные и должны рассматриваться и применяться с учетом конкретно-исторических реалий. В силу этого особая миссия в утверждении конституционных правил отводится судам, в особенности Конституционному Суду Российской Федерации, который, оставаясь в рамках конституционных предписаний и не подвергая сомнению их изначальный смысл, вправе посредством конституционного судебного контроля добиваться того, чтобы требования Конституции были ясными и понятными в любой правоприменительной ситуации. Вместе с тем следует избегать такого судейского активизма, следствием которого являлась бы ревизия содержания Конституции,

когда под видом ее истолкования по сути отрицалось бы истинное значение конституционных норм. Иначе – при формальном сохранении текста Конституции Российской Федерации – весьма велика будет вероятность его фактического переписывания, напоминающего по своим последствиям, как образно отметил известный российский публицист В. Панюшкин, чудовищную историю, рассказанную Оскаром Уайльдом в «Портрете Дориана Грея»10.

Если же рассуждать сугубо отвлеченно, имея в виду исключительно интересы конституционного будущего, и допустить, что ничего дороже Конституции у России нет, то к неудовольствию значительного числа сограждан нужно сделать неприятную оговорку о том, что, медленное становление конституционного права – единственно возможный способ обретения конституции и собственно конституционализма. Без постепенной эволюции образовать их нельзя. Конечно, скорости сейчас возросли, но даже с ними такая оговорка остается в силе. Человек может многое, но есть виды работ, которые способна выполнить лишь история, а не добрая воля, быстрый ум или творческое усилие. В диссонанс Программе КПСС с ее обещанием построения коммунизма до наступления XXI века скажем, что многим из современных граждан России полноценно жить по конституционным правилам правопорядка не предстоит, а если и доведется, то больше наблюдателями и современниками, но не деятельными участниками и получателями выгод конституционного благоустроения. В сущности, конституция никогда и не была сводом правил, одинаково пригодным для всех. И по сию пору в конституционных обществах блага и тяготы гражданской свободы, правового равенства и верховенства права доступны не поровну и не всем, а части граждан, которая лишь постепенно, но, правда, неуклонно расширяется. И полезно знать заранее, что если России и суждено остаться на взятом конституционном пути, то скоро и сама собой российская конституционная судьба не осуществится, что рисков и потерь не избежать, и многим еще долго, а то и никогда не доведется участвовать в конституционном общении.

Как бы скептически это не звучало, сказанное все же вернее, чем беспочвенный оптимизм, в лучах которого не разобрать пре-

пятствий и опасностей, неминуемых в конституционной судьбе, особенно на ранних ее порах. Сдержанность в оценках и осторожность в ожиданиях, если кого и разочарует, то лишь тех, кто и так питает только праздные надежды и неопределенные мечты на тему, «чтобы всем жилось хорошо». Расстроить такое легкомыслие – не великая потеря для конституционного дела. Конституцию способна творить и поддерживать глубокая, безотчетная и спокойная вера в справедливость ее нормативных установок, которую не останавливают обещанные риски и труды. В этом смысле едва ли можно игнорировать то обстоятельство, что, по меткому выражению П. Лейланда, восприятие конституционализма представляет собой не событие, связанное с принятием или пересмотром Основного закона, а длительный и весьма сложный процесс созидания действительного конституционного порядка, который в силу самой своей природы может быть только непрерывным11.

Никакая конституционная инженерия сама по себе не в состоянии гарантировать успех демократии и конституционализма. Необходимо отчетливо осознавать, что сила конституции кроется не столько в букве и в отвлеченных рассуждениях о ее духе, сколько в «покорном» восприятии ее правил и неукоснительном следовании им даже тогда, когда это не сулит сиюминутной выгоды. Ведь ни одна конституция, какой бы она не была, не может воспроизводить свои положения и, если потребуется, защищать их, не опираясь на твердую поддержку народа.

Арановский Константин Викторович – судья Конституционного Суда Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор.

Князев Сергей Дмитриевич – судья Конституционного Суда Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор.

Ilpp-ccr@mail.ru

1Нередко сторонники конституционной реформы утверждают, что немедленное кардинальное изменение Конституции необходимо для обеспечения стабильности конституционного строя. См.: Боброва Н. А. 20 лет и 20 недостатков Конституции России // Конституционное и муници-

пальное право. 2013. № 3. С. 33–37, 37.

Интернет, новые технологии оказывают огромное влияние на избирательные кампании, произведя настоящую революцию в сфере политической коммуникации. В совсем недалеком прошлом, десять-пятнадцать лет назад, веб-ресурсы практически не использовались в политике. На сегодняшний день Интернет является инновационным, информационным, интерактивным и творческим инструментом без которого не обходится ни одна предвыборная гонка.

Пионером в применении новых коммуникационных технологий в избирательных кампаниях, безусловно, являются США. Первое апробирование интернет-ресурсов на выборах в этой стране (рассылка информации на электронные адреса избирателей) произошло во время кампании Б. Клинтона в 1992 году1. В 1996 году 25 тыс. кандидатов, баллотирующихся на разные государственные должности, имели свои персональные страницы во Всемирной паутине2. К 2000 году большинство американцев имели свободный доступ к

Интернету. И хотя в президентской кампании возможности Всемирной паутины практически не использовались, стало очевидным: через сеть можно не только получать информацию, но и влиять на интернет-аудиторию, используя интерактивность массового характера, неограниченное время и пространство для коммуникации.

В2004 году 63 млн американцев использовали Интернет для получения политической информации, 43 млн – обсуждали ход избирательной кампании через электронные письма, а 52 % пользователей отметили, что информация, полученная онлайн, влияет на их политический выбор3.

В2006 году Всемирная паутина впервые входит в число ведущих источников получения информации, а количество американцев, использующих для этого Интернет, по сравнению с 2002 годом увеличивается вдвое. Кроме того, во время промежуточных выборов Демократический Национальный Комитет потратил 7,4 млн долларов на ведение

избирательной кампании онлайн, в то время как Республиканский Национальный Комитет всего 600 тыс. долларов4.

Однако настоящая революция произошла во время президентских выборов 2008 года, которые стали первой национальной кампанией, в ходе которой новые коммуникационные технологии затмили такие традиционные СМИ, как телевидение, радио и газеты. Как отмечает американская исследовательница М. Смит (Melissa Smith), впервые в истории избирательных кампаний в США штабы кандидатов использовали социальные сети Facebook, MySpace, Twitter для того, чтобы вдох-

новить сторонников завести свои блоги, размещать видеоклипы на YouTube, создавать технически сложные веб-сайты кандидата5.

Еще одним бесспорным преимуществом активного использования социальных сетей во время выборов-2008 стало привлечение огромного количества онлайн-спонсоров. Не секрет, что финансирование является одним из важных моментов любой избирательной кампании. Неудивительно поэтому, что сбор средств в избирательный фонд кандидата (фандрайзинг) является неотъемлемой частью предвыборной гонки.

Проблемы использования технологий фандрайзинга в избирательных кампаниях в США привлекают внимание многих авторитетных западных ученых: Д. Пелмуттера6, М. Хиндмана7, Д. Морриса и Э. Макганн8, К. Панагопулоса9. Они анализируют влияние денег на электоральную политику, деятельность кандидатов по привлечению финансовых ресурсов, их взаимодействие с крупными спонсорами, профсоюзами, группами интересов в период избирательной кампании.

Однако опыт американских выборов 2008 и 2012 годов позволяют нам выделить еще несколько важных направлений исследования: использование социальных сетей для получения пожертвований, в том числе от мелких спонсоров, а также роль мобильных технологий в фандрайзинге. Изучением этих вопросов занимаются: К. Вогель10, М. Дауд11, Х. А. Варгас12, А. Мелбер13, А. Фитцпатрик14,

Д. Эриксон15, M. Петронцио16, Н. Билтон17, Ф. Бэрри18, Э. Грин19, М. Шерер20.

Отдавая должное теоретическому и практическому значению исследований зарубежных ученых, необходимо отметить недостаточный уровень разработки проблемы ис-

пользования новых технологий фандрайзинга на постсоветском пространстве, в том числе и в Украине. Последняя же президентская кампания в стране подтвердила актуальность перевода векторов политических PR из традиционных СМИ в Интернет пространство: свои «интернет-представительства» были у 11 из 18 кандидатов в первом туре. Однако, по мнению аналитиков, политтехнологи и сами политики не учли особенности глобальной сети, работая с ней как с традиционными масс-медиа. Кроме того, они не смогли организовать сотрудничество с молодежью, которая является основным потребителем интер- нет-услуг. Как показали результаты социологических исследований, 59 % украинцев в возрастной категории от 15 до 29 лет и 36 % в возрасте от 30 до 44 лет являются наиболее активными пользователями Всемирной паутины21. Необходимо заметить, что 80 % интернет-пользователей зарегистрированы и регулярно проверяют обновления на своей странице хотя бы в одной социальной сети22. 30 % украинцев заходит в сеть с помощью мобильных устройств, наиболее популярными среди которых являются Nokia, Samsung, Sony Ericsson, HTC, iPhone (операционные системы Android, Symbian, Windows Mobile)23. И наконец, согласно данным компа-

нии «Research & Branding Group», 88 % на-

селения владеет одним телефоном, каждый десятый – имеет два телефона, и лишь 1,5 % украинцев используют больше двух мобильных устройств24.

Таким образом, в Украине есть все шансы для того, чтобы эффективно использовать новые технологии, в том числе и в фандрайзинге, что обусловливает актуальность данной темы и ее важность для изучения избирательного процесса.

Как показывает практика, поиск финансовых ресурсов для обеспечения успешной предвыборной кампании – долгая и трудоемкая работа. По утверждению американского исследователя Т. Кинга, в среднем кандидаты тратят до 85 % времени именно на сбор средств (фандрайзинг)25.

На протяжении многих лет американские специалисты по фандрайзингу стремились установить взаимовыгодные отношения кандидатов с потенциальными крупными спонсорами (представителями бизнеса, профсоюзами, группами интересов и т. д.). Для этого ис-

пользовались как личные (преимущественно телефонные) переговоры кандидата с потенциальным «жертвователем», так и его участие в специальных мероприятиях, в ходе которых осуществлялась встреча с «целевой аудиторией». Как правило, на такие дорогостоящие завтраки или обеды приглашаются потенциальные доноры избирательной кампании. Так, например, в 2003 году, когда Дж. Буш-младший решил повторно баллотироваться на пост президента, его фандрайзерами была организована закрытая встреча на его ранчо в Техасе. На ней присутствовало 350 спонсоров, каждый из которых собрал не менее 50 тыс. долларов для финансирования предвыборной кампании Буша. В знак благодарности на встрече с Президентом его сторонников угощали традиционным техасским барбекю и развлекали «живым» исполнением музыки в стиле кантри. Спонсоры также могли сфотографироваться с Президентом26.

Довольно популярной практикой в сфере фандрайзинга является участие известных политиков в мероприятиях по сбору средств в предвыборную кассу, проводимых коллега- ми-однопартийцами. Так, сенатор-демократ Хиллари Клинтон за четыре года после своего избрания в 2000 году посетила более 300 таких собраний своих однопартийцев, преимущественно из числа будущих суперделегатов партийных съездов27. К еще одному способу привлечения средств можно отнести встречи сторонников кандидата с потенциальными спонсорами, на которых они просят о пожертвованиях от своего имени. Эта тактика фандрайзинга больше использует личные отношения членов комитета с друзьями и коллегами, чем идеологические мотивы.

Очень часто штабы кандидатов для получения новых спонсоров и, соответственно, новых средств используют прямую почтовую рассылку. Привлекательность данного способа заключается в том, что нет необходимости просить о помощи лично. Однако для малоизвестных претендентов или впервые занимающих свой пост политиков, письменные просьбы о спонсорской помощи не являются столь эффективными.

И наконец, кандидат может пополнить свой избирательный фонд за счет пожертвований Комитета политических действий (Political Action Committee, PAC). Как отмечает американский политолог Т. Кинг, при этом

способе привлечения денег, больше чем при любом другом, объект фандрайзинга озабочен идеологической позицией кандидата и его шансами победить на выборах: комитет не жертвует деньги в знак личного расположения28.

Изучая электоральный фандрайзинг в США, западные исследователи К. Панагопулос и Д. Берган выделили следующие закономерности.

Во-первых, спонсоры делают пожертвования в избирательный фонд под влиянием следующих факторов: писем от кандидата или партии (58,5%); телефонных звонков от кандидата или партии (18 %); электронных сообщений от кандидата или партии (8%); персональных встреч с кандидатом (11,9 %); политической телевизионной рекламы (9,8 %); политического видео в Интернете (2,2 %); друзей/членов семьи/коллег (11,9 %); когото, кто сказал, что уже пожертвовал средства на избирательную кампанию (2,6 %); посещения мероприятий, организованных посредством сайта meetup.com, или «специальных» завтраков или обедов (4,5 %)29.

Во-вторых, политологи считают, что типичный фандрайзер – белый (92,5 %) женатый (69,1 %) мужчина (58,6 %) умеренных политических взглядов в возрасте 63 лет30.

Перелом доминирующих тенденций в американском электоральном фандрайзинге произошел в 2004 году, когда штаб демократа Говарда Дина во время кампании за право выдвижения его кандидатуры на выборах президента объявил «стодолларовую революцию». Ее причиной послужило нежелание традиционных спонсоров Демократической партии финансировать кампанию кандидата из-за его радикальной позиции. Как отмечает М. Хиндман, Дин позиционировал себя в качестве представителя «демократического» крыла Демократической партии (оппоненты предпочитали называть его «левым крылом») и был едва ли не единственным на тот момент известным американским политиком, открыто выступавшим против войны в Ираке31. В связи со сложившейся ситуацией, политтехнологи Дина решили применить новую стратегию фандрайзинга, развернув ее в Интернете. Организаторы предположили, что если они смогут собрать по 100 долларов с 2 млн американцев, то это сделает их независимыми от спонсорства крупного бизнеса. За не-

своих сторонников. Для сравнения: на президентских выборах 2004 года в списке у сенатора Джона Ф. Керри было 3 млн электронных адресов, а у Говарда Дина – 600 тыс.42 Всего же в ходе кампании 2008 года было разослано более 7 тыс. различных сообщений, в том числе и с призывом перечислить денежные средства в фонд кандидата. Причем содержание писем тем, кто пожертвовал менее 200 долларов, и тем, кто внес в избирательную кампанию Обамы более 1 тыс. долларов, существенно отличалось43.

Номера же телефонов позволили политтехнологам определить место регистрации избирателей для голосования, а также подписать абонентов на программу получения текстовых оповещений. Так, в день выборов каждый избиратель из этой базы данных получил как минимум 3 сообщения. В среднем сторонники Обамы получали от 5 до 20 СМС-сообщений в месяц. Причем их количество напрямую зависело от места проживания избирателей: в «колеблющихся» штатах – больше, в «прообамовских», соответственно, меньше44.

Однако основные дивиденды в «копилку» кандидата принесли социальные сети.

Основной упор по сбору финансовых средств был сделан на сайт Барака Обамы

(http://www.mybarackobama.com или кратко

MyBO). Его основным разработчиком стал 25-летний Крис Хьюз (Chris Hughes). Благодаря этому сайту интернет-пользователи получили возможность объединяться в сообщества и группы, жертвовать деньги, читать последние новости избирательной кампании, принимать участие в мероприятиях, общаться друг с другом. Тем самым была образована собственная внутренняя сеть, связывающая сторонников кандидата. Всего на MyBO было создано 2 млн учетных записей, запланировано 200 тыс. оффлайновых мероприятий, образовано 35 тыс. групп, создано 400 тыс. блогов45. Но самое главное – волонтерами сайта

MyBarackObama.com было собрано через

70 тыс. личных фандрайзинговых страниц

30 млн долларов46.

Сделать взнос в избирательный фонд кандидата Обамы подталкивала и его персональная веб-страница. Как отмечают специалисты, стартовая страница является самой главной и самой посещаемой, так как именно она открывает доступ к остальным разделам

и получению разносторонней информации. Особенно она важна для политических кандидатов, сайты которых содержат материалы, касающиеся их активности вне глобальной сети, такой как проводимые мероприятия, статьи, опубликованные в СМИ, и т. д. Именно после просмотра стартовой страницы посетитель делает вывод: продолжать ли посещать этот сетевой ресурс или нет. На эту особенность опирались разработчики сайта Б. Обамы: они поместили красного цвета кнопку «PLEASE DONATE» (пожалуйста, пожертвуйте) в центр страницы, что на фоне бело-голубого фона не могло не привлечь внимания посетителей сайта47.

Процесс пожертвования осуществлялся следующим образом: если посетитель регистрировался на сайте ранее, то ему не нужно было повторно вводить такие данные, как имя, адрес, код банковской карты и номер телефона, они вводились автоматически. Сама форма для внесения денег в избирательный фонд кандидата сопровождалась коротким видео, в котором Обама обращался к потенциальным спонсорам с речью о важности их поддержки. Это был еще один способ подтолкнуть их к пожертвованию денежных ресурсов48.

Важным элементом персональной вебстраницы Барака Обамы было также наличие онлайн-магазина, где посетители сайта могли приобрести различные аксессуары с символикой Демократической партии и портретом ее кандидата, поучаствовав, таким образом, в процессе фандрайзинга49.

Помимо собственной социальной сети, в кампании Обамы использовались тематиче-

ские сети: Eons (http://www.eons.com) –

социальная сеть для людей, рожденных сразу после Второй мировой войны, в период так называемого демографического взрыва;

BlackPlanet (http://www.blackplanet.com) –

онлайн-сообщество для афроамериканцев;

FaithBase (http://www.faithbase.com) – со-

общество религиозных людей; Glee – сообщество для людей с нетрадиционной сексу-

альной ориентацией; MiGente (http://www. migente.com) – сообщество для латиноамериканцев; MyBatanga – сообщество любителей латиноамериканской музыки; Asian Ave (http://www.asianave.com) – сообщест-

во для американцев азиатского происхождения; и т.д.50 В целом, штаб Обамы создал

профайлы кандидата более чем на 15 сайтах51.

Целью такой массированной атаки социальных сетей, по утверждению Скотта Гудстейна (Scott Goodstein), менеджера штаба Барака Обамы в округе Колумбия, было предоставление информации об избирательной кампании как можно более широкому кругу людей, включая тех, кто никогда не посещал предвыборного сайта кандидата и не был подписан на электронную рассылку сообщений из его штаба52.

Довольно умело в фандрайзинге Обамы, на наш взгляд, использовались такие популярные платформы, как Facebook, MySpace, Twitter. Изучая феномен социальных сетей, психологи выделили так называемый эффект сети: пользователь, установив связь с кемлибо через социальную сеть, устанавливает соединение и с кругом знакомых этого человека.

Согласно данным социологических исследований, среднестатистический пользователь социальной сети, к примеру Facebook, имеет 130 друзей53. Когда человек присоединяется к какой-либо группе на сайте, вся сеть его друзей и знакомых может видеть данное действие в разделе «обновления», а ссылка на эту группу становится доступной на странице этого пользователя. Таким образом, привлекая одного сторонника в группу, поддерживающую вашу идею, вы увеличиваете их количество в геометрической прогрессии.

Доказательством вышесказанного может служить следующий пример. 16 января 2007 года, когда Обама объявил в своем видеообращении о решении баллотироваться на пост президента («Message from Barack»),

координатор студенческого самоуправления Университета Миссури Фарук Олу Арегби

(Farouk Olu Aregbe) создал на Facebook груп-

пу «Миллион стойких за Барака» (One Million Strong for Barack). В течение часа к этой группе присоединилось 100 человек, менее чем через пять дней она насчитывала 10 тыс., а через неделю группа выросла до 200 тыс. пользователей. В середине июня 2008 года в группу «Миллион стойких за Барака» входило 565 тыс. человек54.

Исследователи заметили, что люди, пользующиеся социальными сетями, склонны принимать участие в тех же самых мероприятиях, что и их онлайновые друзья. Если они

видят, что их друзья размещают новые фотографии, участвуют в политических дискуссиях, делятся видеоссылками кандидата или жертвуют деньги в его избирательный фонд, они не захотят стать людьми, узнавшими об этом последними (эту мотивацию обозначают как FOMO (Fear of Missing Out), и сделают все то же самое, что и их друзья, причем как можно скорее55. Поэтому неудивительно, что за неделю до выборов Бараку Обаме, благодаря социальным сетям, удалось только за два дня собрать 7,9 млн долларов онлайн-по- жертвований56.

Согласно социологическому опросу, проведенному «Pew Research Center» в сентябре 2012 года, 85 % взрослого населения Америки пользовалось мобильными телефонами, 45 % – являлось обладателем смартфонов ((англ. smartphone – умный телефон) – мобильный телефон, сравнимый с карманным персональным компьютером. – Е.Я.), 25% – владельцами мобильных планшетов57. Причем, если типичным пользователем мобильного телефона является черный(ая) (90 %) мужчина/женщина (86/85 %) в возрасте от 18 до 49 лет (~90 %), окончивший(ая) колледж (~90 %) и проживающий(ая) в городе или пригороде, то обладатель смартфона – латиноамериканец(ка) (49 %) от 18 до 49 лет (~62 %), имеющий диплом колледжа (55 %) житель города или пригорода (48,5 %)58. Владельцем мобильного планшета, как показало исследование, является белый/чер-

ный (25/ 26 %) американец/ка (24/27 %),

относящий(ая)ся к возрастной категории от 30 до 49 лет (31 %), имеющий(ая), как минимум, степень бакалавра и уровень дохода более 75 тыс. долларов в год59. Обращает на себя внимание и следующий факт: 31 % респондентов заявили, что для выхода в Интернет пользуются исключительно своими мобильными устройствами60.

Аналитики признают, что, кроме совершения звонков, владельцы как мобильных, так и смартфонов любят через свои устройства смотреть онлайн прогноз погоды (45 и 77 % соответственно), выходить в социальные сети (40 и 68 %), читать новости (37 и 64 %), играть в интернет-игры (36 и 64 %), загружать фотографии (34 и 58 %)61. Однако наиболее активно мобильные средства связи используются для фотографирования (82 %) и СМС-сообщений (80 %)62. Причем типич-

рая аккумулирует пожертвования и в течение 10 дней отправляет их на счет реципиента. И если при использовании прямой почтовой рассылки, со средней суммой пожертвования 40 долларов, посредники снимают от 2 до 5%, при онлайн-донации – 4–5% из 80 долларов, то при отправке одного СМС за услуги взимается 40%, иными слова из 10 пожертвованных долларов 4 уходят посреднику70.

Довольно популярной формой мобильного фандрайзинга на президентских выборах в США в 2012 году было использование платежной платформы Square. Ее суть заключается в следующем: с помощью миниатюрного картридера, вставленного в смартфон

(iPhone, iPad или Android), Square дает воз-

можность обрабатывать любые пластиковые банковские карты. Кроме того, платежное приложение моментально отсылает копию чека на электронный адрес держателя карточки. Немаловажным фактом также является и то, что комиссия за пользование Square при проведении транзакций составляет всего 2,75 % от суммы транзакции, а зачисление внесенных денежных средств происходит уже на следующий рабочий день71.

Кампания Ромни впервые представила Square во время Республиканской Национальной Конвенции в августе 2012 года: 5 тыс. картридеров были розданы сторонникам и отправлены в офисы кампании Ромни по всей стране72.

Как эти новые модели пожертвований повлияли на американские политические привычки?

Согласно данным «Pew Research Center», 13 % всего взрослого населения США пожертвовали средства во время последней президентской избирательной кампании. Из них: 67 % сделали персональные пожертвования, используя телефон или почтовое отправление; 50 % – использовали интернетресурсы, в том числе электронную почту; 10 % – отправили текстовое сообщение со своего мобильного телефона или использовали мобильные приложения73.

Социологами также было замечено, что новые фандрайзинговые технологии больше влияют на демократов, чем на республиканцев. Так, 57 % сторонников Обамы свои взносы сделали онлайн или через электронное сообщение, по сравнению с 34 % его соперника. Кроме этого, 15 % доноров Демо-

кратической партии пожертвовали деньги, используя СМС-сообщения или приложения мобильного телефона, в то время как эту форму фандрайзинга поддержало только 6 % сторонников Ромни74.

По мнению специалистов, отличительной чертой недавних выборов в США стал допуск к участию в предвыборной агитации «суперкомитетов политических действий» (Super Political Action Committee (Super PAC)) –

условно независимых от кандидатов общественных организаций с практически неограниченными возможностями привлечения частных пожертвований.

Первые PAC в Америке появились после очередной реформы избирательного законодательства в 1947 году, в результате которой бизнес-структуры и мощные американские профсоюзы лишились возможности напрямую финансировать политиков, занимающих или пытающихся занять выборные должности. Компромиссом стало создание формы Комитетов политического действия, получивших право собирать пожертвования на определенные цели и расходовать их. Принципы их действий претерпели со временем некоторые изменения, но в основе своей остались прежними.

Американское законодательство различает два главных типа комитетов – «связанные» (connected) и «несвязанные» (nonconnected). Так называемый связанный комитет политический действий – это организация, основанная определенной структурой, например профсоюзом или корпорацией. Такой PAC может получать средства только от учредителя и расходовать их только для достижения конкретных политических целей. В свою очередь, «несвязанный» комитет может быть организован отдельными политиками или приверженцами той или иной идеи. Он может получать средства от различных доноров, в том числе и от «связанных» PAC. Число подобных структур растет особенно быстро: сегодня их насчитывается около 2 тысяч75.

Появление Super PAC, или Комитетов «подтипа 527» (по номеру соответствующей статьи налогового кодекса. – Е.Я.), стало возможным благодаря исходу двух дел: «Объединенные граждане против Федеральной избирательной комиссии» (Citizens United v. FEC) и «Некоммерческая организация “SpeechNow” против Федеральной избира-

тельной комиссии» (Speechnow.org v. FEC),

рассмотренных Верховным судом США в 2008 году. Данный прецедент позволил суперполитическим комитетам свободно тратить средства на агитацию за или против тех или иных кандидатов, в том числе профсоюзам и корпорациям, которым запрещено участвовать в финансировании избирательных фондов кандидатов при условии, что они формально не связаны с тем или иным кандидатом, не финансируются из его избирательного фонда и не осуществляют совместно с ним координированную агитационную кампанию76. В то же время максимальный взнос на официальную поддержку кандидата остался неизменным – 2,5 тыс. долларов (взносы попрежнему могут делать только физические лица. – Е.Я.).

Согласно данным газеты «Нью-Йорк Таймс», в ходе последней электоральной кампании только двумя основными суперкомитетами – «Восстановить наше будущее»

(Restore Our Future) и «Приоритеты США»

(Priorities USA) было собрано 232,6 млн, а потрачено – 227 млн долларов77.

Так, «Восстановить наше будущее» собрал 153,8 млн долларов, из которых потратил на избирательную кампанию республиканского кандидата Митта Ромни 150 млн долларов78. Одним из самых крупных доноров этого суперкомитета стал Шелдон Адельсон (Sheldon Adelson), миллиардер и владелец сети казино в Лас-Вегасе и Макао, в том числе знаменитого «Venetian». В избирательный фонд президентского кандидата от Республиканской партии Адельсон и его супруга Мириам Адельсон (Miriam Adelson) (врач, владелица фармацевтической кампании. – Е.Я.),

вобщей сложности внесли 30 млн долларов. Еще один «мегадонор» этого суперкомитета, Боб Перри (Bob Perry), владелец строительной компании в Хьюстоне, который пожертвовал 10 млн долларов. Интересно отметить, что Боб Перри был также главным спонсо-

ром организации «Swift Boat Veterans for the Truth» – группы, которая помогла подорвать

в2004 году имидж кандидата на пост президента от демократов Джона Керри, подвергнув критике его послужной список ветерана войны во Вьетнаме79.

По миллиону долларов на избирательную кампанию Митта Ромни также пожертвовали: Боб Парсонс (Bob Parsons) – миллиар-

дер, основатель компании веб-хостинга «Go Daddy»; Джим Дэвис (Jim Davis) – председатель правления компании по производству спортивной обуви «New Balance»; Станли Герцог (Stanley Herzog) – генеральный директор основанной в штате Миссури компа-

нии «Herzog Companies Inc.»; Джон Чайлдс

(John Childs) – основатель инвестиционной компании «JW Childs Associates LP»; Эд-

вард Конард (Ed Conard) – бывший топменеджер «Bain Capital», частной инвестиционной компании, соучредителем которой являлся сам Митт Ромни; Джон Кляйнхайнц (John Kleinheinz) – менеджер хедж-фонда

«Kleinheinz Capital Partners»; Дж.У.Марри-

отт-младший (John Willard Marriott, Jr.) –

председатель совета директоров и генеральный директор компании «Marriott International»; Ричард Марриотт (Richard Marriott) – председатель «Host Marriott International»80. Вышеприведенный список отнюдь не является полным, и отражает лишь малую часть крупных доноров.

В поддержку Президента Барака Обамы через суперкомитет «Приоритеты США» было собрано 78,8 млн долларов, из которых израсходовано на его кампанию – 74,7 млн. Самое крупное пожертвование – 5 млн долларов – сделал Джеймс Саймонс (James H. Simons), американский математик, академик, трейдер и меценат, менеджер основан-

ного им хедж-фонда «Renaissance Technologies Corporation». 4,5 млн долларов внес Фред Айчейнер (Fred Eychaner), медиамагнат из Чикаго, основатель и владелец корпорации «Newsweb». Примечательны взносы в фонд «Priorities USA», поступившие из Голливуда. Так, например, исполнительный директор студии «DreamWorks Animation»

Джефф Катценберг (Jeffrey Katzenberg) пожертвовал 3 млн долларов. По 1 млн долларов пожертвовали актер Морган Фриман (Morgan Freeman), сценарист и писательница, наследница состояния Нью-Йоркской компании по торговле недвижимостью «Sol Goldman» Эми Голдман (Amy Goldman), комик Билл Мар (Bill Maher), кинорежиссер Стивен Спилберг (Steven Spielberg)81.

Финансовую поддержку кандидату от Демократической партии также оказали и некоторые общественные и профессиональные объединения. Например, Национальная ассоциация авиадиспетчеров (National Air

Traffic Controllers Association PAC), пред-

ставляющая более 16 тыс. работников, пожертвовала 1,3 млн долларов. Профсоюз автомобилестроителей (United Auto Workers) пожертвовал в общей сложности 1,1 млн долларов. Объединенная ассоциация работников сантехнической и трубопроводной ин-

дустрии (United Association of Journeymen and Apprentices of the Plumbing and Pipe Fitting Industry) – союз, объединяющий более 340 тыс. человек, пожертвовал 2 млн долларов82.

Согласно данным «Нью-Йорк Таймс», 49

и42 % пожертвований, поступивших соответственно в суперкомитеты «Приоритеты США» и «Восстановить наше будущее», были более 1 млн долларов, 40 % у демократов

и44 % у республиканцев – переводы от 100 тыс. до 1 млн, и только 11 % пожертвований в кампанию Обамы и 14 % – Ромни были меньше 100 тыс. долларов83.

Донорские пожертвования в президентскую кампанию 2012 года приведены в таблице 184.

Таким образом, мы видим, что 39% спонсоров Митта Ромни внесли максимально разрешенную законом сумму – 2,5 тыс. долларов, что почти в 4 раза больше, чем у канди- дата-демократа. Кроме того, как отмечалось выше, республиканского номинанта поддержали многие «денежные мешки». Это обстоятельство можно объяснить тем, что Ромни не только успешный предприниматель, основавший компанию «Bain Capital», но и членом Церкви Иисуса Христа Святых последних дней (мормоны), приверженцами кото-

рой являются многие бизнесмены, например: Джон Ханстман-старший (Jon Huntsman, Sr.) – владелец гиганта химической про-

мышленности «Huntsman Corporation», Дэ-

вил Нилиман (David Neeleman) – основатель трех авиакомпаний эконом-класса: «Morris Air», «JetBlue Airways» в Америке и «Azul Brazilian Airlines» в Бразилии, Эрик Варвел (Eric Varvel) – глава инвестиционного банка «Credit Suisse», Аллан О'Брайант (Allan O'Bryant) – исполнительный вицепрезидент одной из крупнейших страховых кампаний «Reinsurance Group of America»,

Джон Уиллард Марриотт-младший (J.W. «Bill» Marriott, Jr.) – председатель совета директоров и генеральный директор компа-

нии «Marriott International»85. Поэтому не-

удивительно, что у Ромни много состоятельных «друзей», спонсирующих его кампанию. В то же время кандидату-республиканцу не удалось привлечь на свою сторону мелких спонсоров, которые хоть и жертвуют не больше 200 долларов, зато делают это массово. Именно этой особенностью в фандрайзинге воспользовался Обама, который, как и на выборах 2008 года, сделал основной акцент на эту категорию доноров. Именно они положили в копилку кандидата большее количество денежных средств (57 %). Финансовые аналитики также отмечают, что в 2012 году команде кандидата от Демократической партии удалось побить рекорд и по получению пожертвований с помощью новых коммуникационных технологий: электронных рассылок, социальных медиа, мобильных технологий: 504 млн долларов против 403 млн

Таблица 1

в 2008 году86 Для сравнения, «онлайн-сооб- щество» Ромни пожертвовало 182 млн долларов, из которых 100 млн поступили в его избирательный фонд в последние 60 дней кампании87.

Подводя итоги, необходимо заметить, что ни одна избирательная кампания в США не обходится без сбора средств в избирательный фонд кандидата. Поэтому фандрайзинг является основным элементом любых выборов. Как правило, основными источниками финансирования избирательных кампаний в США являются: добровольные пожертвования частных лиц; взносы политических партий и политических комитетов; собственные средства кандидата и членов его семьи; средства, выделяемые государством. Наиболее трудоемкой, по мнению специалистов в области фандрайзинга, является работа с частными лицами, которые потенциально могут выступить не только в роли мелких или крупных спонсоров, но и мега-доноров.

К популярным технологиям сбора средств на избирательную кампанию можно отнести: личные встречи и переговоры, прямую почтовую рассылку, телефонные звонки, специальные мероприятия (завтраки, обеды, концерты), политическую рекламу в традиционных СМИ. Существенные коррективы в практику электорального фандрайзинга внесли сначала президентские выборы 2008 года, а затем и 2012 года. Так, кандидату от Демократической партии Бараку Обаме впервые удалось провести масштабную кампанию по сбору онлайн-пожертвований, задействуя при этом, прежде всего, социальные сети. Основной упор его штаба был сделан на личный сайт кандидата MyBO, благодаря которому удалось собрать около 30 млн долларов. Помимо собственной социальной сети, в поддержку Обамы было создано около 15 сайтов. Кроме того, в фандрайзинге кандидата-демократа использовались такие популярные платфор-

мы, как Facebook, MySpace, Twitter.

После выборов 2008 года почти в два раза увеличилось количество пользователей мобильного Интернета, а также почти на 200 % вырос показатель владельцев смартфонов88. Поэтому неудивительно, что мобильные технологии, в том числе и фандрайзинговые, стали одним из крупных игроков на выборах 2012 года. Так, избиратели могли пополнить фонд кандидата, отправив СМС-сообщение,

с помощью приложений мобильного телефона, или используя платежную платформу Square. Однако эти формы фандрайзинга нашли больший отклик у либералов, чем у консерваторов.

Отличительной чертой последних президентских выборов в Америке стал допуск к участию в кампании суперкомитетов политических действий, имеющих неограниченные возможности привлечения частных пожертвований. Так, только двумя основными суперкомитетами «Восстановить наше будущее» и «Приоритеты США» было собрано и потрачено на избирательную кампанию более 200 млн долларов. Особую роль в предвыборной гонке сыграли и мегадоноры, внесшие через суперкомитеты в поддержку своих кандидатов шестизначные суммы.

В целом, президентские выборы 2012 года стали самыми масштабными по количеству пожертвований в истории США: Бараку Обаме в этом электоральном цикле удалось собрать 1 123 млрд долларов, а его сопернику Митту Ромни – 1 019 млрд89.

Яцунская Елена Александровна – доцент, директор Центра развития местного самоуправления (г.Николаев, Украина), кандидат политических наук.

yatsunska@yahoo.com

1См.: Communicator-In-Chief: How Barack Obama Used new Media Technology to Win the White House / Ed. by J. Hendricks, R. Denton, Jr. Lanham: Lexington Books, 2010. P. 3.

2См.: Ibid. P. 4.

3См.: Ibid.

4Winograd M., Hais D. M. Millennial Makeover: MySpace, YouTube, and the Future of American Politics. New Brunswick, NJ: Rutgers University Press, 2008. P. 175.

5Communicator-In-Chief: How Barack Obama Used new Media Technology to Win the White House. P. 140.

6См.: Political Communication: The Manship School Guide / Ed. by D. D. Perlmutter. Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1999.

7См.: Hindman M. The Real Lessons of Howard Dean: Reflections on the First Digital Campaign

// Perspectives on Politics. Vol. 3. 2005. No. 1. P. 121–128.

8См.: Morris D., McGann E. Condi vs. Hillary: The Next Great Presidential Race. New York: ReganBooks 2005.

9См.: Politicking Online: The Transformation of Election Campaign Communications / Ed. by C. Panagopoulos. New Brunswick, NJ: Rutgers University Press, 2009.

10См.: Vogel K.P. «Money Bomb»: Ron Paul Raises $6 Million in 24-hour Period // USA Today. 2007. 17 December (http://usatoday30.usatoday. com/news/politics/election2008/2007-12-17- ronpaul-fundraising_N.htm?imw=Y).

11См.: Dowd M. Obama’s Troubling Internet Fundraising // New York Times. 2008. 29 June (http:// urbanlegends.about.com/od/barackobama/a/ obama_funds.htm).

12См.: Vargas J. A. Text-Friendly Hopefuls Vie for Hearts and Thumbs // The Washington Post. 2007. 30 June (http://www.washingtonpost.com/ wp-dyn/content/article/2007/06/29/AR200706 2902352.html); Vargas J.A. Obama Raised Half a Billion Online // The Washington Post. 2008. 20 November (http://voices.washingtonpost.com/44/ 2008/11/obama-raised-half-a-billion-on.html).

13См.: Melber A. Obama Downloads $7.9 Million from MoveOn and Web Donors // Huffington Post. 2008. 7 February (http://www.huffington post.com/ari-melber/obama-downloads-79- millio_b_85550.html).

14См.: Fitzpatrick A. Obama Becomes First Candidate to Accept Text Message Donations // Mashable. 2012. 23 August (http://mashable. com/2012/08/23/obama-text-donations/).

15См.: Erickson D. Obama’s Web Site – A Grassroots Online Application // e-StrategyBlog.com. 2008. 31 December (http://e-strategyblog.com/ 2008/12/obamas-web-site-a-grassroots-online- application/).

16См.: Petronzio M. The Rise of Mobile in Election 2012 // Politics Transformed: The High Tech Battle for Your Vote. Kindle Edition. 2012.

17См.: Bilton N. Obama and Romney Campaigns Adopt Square for Funding // The New York Times. 2012. 30 January (http://bits.blogs.nytimes.com/ 2012/01/30/obama-and-romney-campaigns- adopt-square-for-funding/).

18См.: Barry F. Social Media Fundraising, Obama and the 2012 Presidential Election // NpEngage. 2012. 3 October (http://www.npengage.com/ social-media/social-media-fundraising- 2012-presidential-election/).

19См.: Greene A. Will Text Message Donations Rock the Political Landscape? // Rolling Stone. 2012. 10 October (http://www.rollingstone.com/ politics/news/will-text-message-donations-rock- the-political-landscape-20121010#ixzz29tsr6msZ).

20См.: Scherer M. Exclusive: Obama’s 2012 Digital Fundraising Outperformed 2008 // Time Swampland. 2012. 15 November (http://swampland. time.com/2012/11/15/exclusive-obamas- 2012-digital-fundraising-outperformed-2008/).

21См.: Богапов Г. Треть украинцев пользуется интернет // IT News. 2010. 28 мая (http://itnews. com.ua/analitics/277.html).

22См.: Социальные сети поглощают украинцев // Financial World: Менеджеры и инвесторы. 2012. 16 марта (http://www.kepraindustries.com/ socialnye-seti-pogloshhayut-ukraincev.html).

23См.: Мобильным интернетом пользуется почти треть украинцев // Бизнес. 2012. 9 ноября

(http://www.business.ua/articles/companies/ Mobilnym_internetom_polzuetsya_pochti_tret_ ukraincev-40677/).

24См.: 7 миллионов украинцев не пользуются мобильной связью // Новости мира. 2011. 17 нояб-

ря (http://www.novostimira.com.ua/news_11717. html).

25См.: King T. Candidates as Fund-Raisers // Political Communication: The Manship School Guide / Ed. by D.D.Perlmutter. P. 311–318, 312.

26См.: Джордж Буш поблагодарил спонсоров //

RussianChicago.com. 2003. 10 августа (http:// www.russianchicago.com/common/arc/story. php?id_cat=24&id=61620).

27См.: Politicking Online: The Transformation of Election Campaign Communications / Ed. by C. Panagopoulos. P. 235.

28См.: King T. Op. cit. P. 314.

29См.: Politicking Online: The Transformation of Election Campaign Communications / Ed. by C. Panagopoulos. P. 133.

30См.: Ibid. P. 130.

31См.: Hindman M. Op. cit.

32См.: Ibid.

33См.: Гончаров В., Елизаров В. Политический фандрайзинг в социальных сетях: проект Навального // Политическая экспертиза. 2011.

Т.7. №4. С.168–182 (http://political-technology. ru/index.php/2011-04-30-02-48-49/67-2012- 01-28-13-33-04).

34Cmar T. Toward a Small Donor Democracy: The Past and Future of Incentive Programs for Small Political Contributions. U.S. PIRG Education Fund, 2004 (http://cdn.publicinterestnetwork.

org/assets/1c2en313GsBlurIB1vo0bQ/ Toward_A_Small_Donor_Democracy.pdf).

35См.: Schatz A. Long race Forces Ad Ingenuity // The Wall Street Journal. 2007. 19 June (http:// online.wsj.com/public/article/SB11822121165 8539826-V9a9dL61CzsiiNRqtw1CGm9IX8M_ 20070719.html?mod=tff_main_tff_top).

36Clinton Raises $35 Million in February // MSNBC. 2008. 28 February (http://www.msnbc. msn.com/id/23392917#).

37См.: Vogel K.P. Op. cit.

38См.: 2008 Presidential Campaign Financial Activity Summarized: Receipts Nearly Double 2004 Total // Federal Election Committee. 2009. 8 June (http://www.fec.gov/press/press2009/200906 08PresStat.shtml).

39См.: Dowd M. Op. cit.

40Politicking Online: The Transformation of Election Campaign Communications / Ed. by C.Panagopoulos. P. 159.

41См.: Vargas J. Text-Friendly Hopefuls Vie For Hearts And Thumbs.

42См.: Vargas J. Obama Raised Half a Billion Online.

43См.: Ibid.

44См.: Ibid.

45Stanton J. The Man Behind Obama’s Online Election Campaign // Digital Communities. 2009. 20 April (http://www.digitalcommunities.com/ blogs/web/The-Man-Behind-Obamas.html).

46Aaker J., Chang V. Obama and the Power of Social Media and Technology (http://www.european businessreview.com/?p=1627).

47См.: Erickson D. Op. cit.

48См.: Ibid.

49См.: Ibid.

50Gordon-Murnane L. Election 2008 – It’s a Wrap // Searcher: The Magazine for Database Professionals. 2009. May (http://www.infotoday.com/ searcher/may09/Gordon-Murnane_51stState. pdf).

51См.: Ibid.

52См.: Ibid.

53См.: Samit J. Three Ways Social Media Will Make or Break 2012 Election Campaigns // AdAgeDigital. 2011. 23 June (http://adage.com/article/ digitalnext/social-media-make-break-2012- election-campaigns/228367/).

54См.: Communicator-In-Chief: How Barack Oba- ma Used new Media Technology to Win the White House / Ed. by J. Hendricks, R. Denton, Jr. P. 57.

55См.: Samit J. Op. cit.

56См.: Melber A. Op. cit.

57См.: Brenner J. Pew Internet: Mobile // Pew Internet and American Life Project. 2012. 4 December (http://pewinternet.org/Commentary/2012/ February/Pew-Internet-Mobile.aspx).

58Ibid.

59См.: Rainie L. 25 % of American Adults Own Tablet Computers // Pew Internet and American Life Project. 2012. 4 October (http://pewinternet.org/ Reports/2012/Tablet-Ownership-August-2012/ Findings.aspx).

60См.: Brenner J. Op. cit.

61См.: Ibid.

62См.: Duggan M., Rainie L. Cell Phone Activities 2012 // Pew Internet and American Life Project. 2012. 25 November (http://pewinternet.org/ Reports/2012/Cell-Activities/Main-Findings. aspx).

63См.: Smith A. Americans and Text Messaging // Pew Internet and American Life Project. 2011. 19 September (http://www.pewinternet.org/ Reports/2011/Cell-Phone-Texting-2011/ Summary-of-Findings.aspx).

64См.: Petronzio M. Op. cit.

65Scherer M. The Obama Campaign Tries Out a New Cellular Weapon // Time Swampland. 2012. 30 March (http://swampland.time.com/2012/ 03/30/the-obama-campaign-tries-out-a-new- cellular-weapon/).

66См.: Ibid.

67См.: Federal Election Commission. 2012. 11 June (http://images.politico.com/global/2012/06/ 120611_text_fundraising.html).

68См.: Perez S. Payvia Wins Exclusive Contract To Power SMS Donations In Obama For America Campaign // TechCrunch. 2012. 30 August (http://techcrunch.com/2012/08/30/payvia- wins-exclusive-contract-to-power-sms-donations- in-obama-for-america-campaign/).

69См.: Hinman K. Text Your Next Political Donation // Bloomberg Businessweek. 2012. 7 June (http://www.businessweek.com/articles/ 2012-06-07/text-your-next-political-donation).

70См.: Wireless Carriers Text «NO» To Campaign Donations (http://www.npr.org/2012/08/03/1581 00716/wireless-carriers-text-no-to-campaign- donations).

71См.: Petronzio M. Op. cit.

72См.: Ibid.

73См.: Smith A., Duggan M. Presidential Campaign Donations in the Digital Age // Pew Internet and American Life Project. 2012. 25 October (http://pewinternet.org/Reports/2012/Election- 2012-Donations/Key-Findings.aspx).

принятием нового закона, который ввел бы возможность прекращения деятельности политических партий, представляющих опасность для общества, без предварительного уголовного расследования.

Новый закон о политических партиях (Ley de Organcia Partidos Politicos) был принят в июне 2002 года. Наиболее важные изменения коснулись порядка регулирования деятельности политических партий, закрепленного в статьях 6–9 Закона25. В этом отношении большой интерес представляет статья 9, поскольку она ввела процедуру принятия решения о запрете деятельности политической партии и о признании ее деятельности незаконной независимо от признания ее преступной организации. Статья 9 (2) предусматривает ликвидацию политической партии в следующем случае:

«Деятельность политической партии должна быть признана незаконной, когда такая деятельность нарушает демократические принципы, в частности, когда партия стремится умалить систему конституционных прав и свобод, а также сделать невозможным существование демократической системы или же устранить ее.

Запрещенными видами деятельности политических партий являются:

а) нарушение основных прав путем содействия или оправдания посягательства на жизнь, достоинство человека, преследования лица по признаку идеологии, религии, убеждений, национальности, расы, пола или сексуальной ориентации;

б) поощрение или содействие насилию, использующемуся в качестве средства для достижения политических целей или в качестве средства, подрывающего политический плюрализм;

в) оказание помощи и предоставление политической поддержки террористических организаций с целью подрыв конституционного строя»26.

В статье 9 (3) определяются виды деятельности, которые могут быть квалифицированы как действия, являющиеся основанием для роспуска политических партий27.

Закон о политических партиях 2002 года небесспорен. Первым проблемным аспектом закона является то, что он был принят с целью запрета конкретного политического субъекта – партии «Батасуна»28. Второе

критическое замечание относится к тому, что закон оперирует достаточно расплывчатыми и неточными определениями, включая дефиниции некоторых видов деятельности29. Одним из запрещенных видов деятельности является поощрение и оправдание посягательства на жизнь и достоинство лиц, а также преследование лица по признаку идеологии, религии, убеждений, национальности, расы, пола или сексуальной ориентации. Это положение закона приводит некоторых экспертов

квыводу, что политические партии, выступающие за уголовное преследование гомосексуализма (что нельзя исключать в случае усиления позиций консервативных и религиозных групп населения) могут быть объявлены незаконными30. Также бурной критике подвергались положения о запрете «молчаливой поддержки терроризма» и «легитимации насилия как метод достижения политических целей» без указания каких-либо географических ограничений (как насчет поддержки борьбы движения против диктаторского режима на зарубежной территории?).

Язык закона, его юридическая техника такова, что действие данного нормативного правового акта, по сути, может толковаться расширительно. Тогда под его действие может попасть не только «Батасуна».

Закон может представлять значительную угрозу для деятельности многих других политических партий в будущем. В определенных политических условиях закон может стать инструментом манипулирования, при помощи которого будет подавляться всякое политическое инакомыслие. Тем не менее широкие, неточные и двусмысленные формулировки,

ксожалению, остаются нередким атрибутом многих законов, направленных на борьбу с терроризмом. Спустя всего лишь несколько недель после вступления в силу нового закона нижняя палата испанского парламента одобрила предложение правительства подать в суд на партию «Батасуна» за нарушение нового закона. Инициатива правительства была вызвана отказом партии «Батасуна» осудить нападение ETA 4 августа 2002 года в СантаПола, когда в результате взрыва автомобиля были убиты двое прохожих. В сентябре 2002 года дело рассматривалось в специальной палате Верховного суда Испании. Большинство из 23 предъявленных обвинений были связаны с реакцией партии «Батасуна» на

теракт, совершенный организацией ETA 4 августа 2002 года в Санта-Пола. Главным обвинением, предъявленным партии «Батасуна», стало оказание молчаливой поддержки терроризму (в связи с отказом осудить террористические акты). Верховный суд объявил деятельность партии незаконной (решение было принято единогласно)31 и пришел к выводу, что деятельность партии была направлена на подрыв конституционного строя (статья 9.2 (с) Закона о политических партиях).

В результате Закон 2002 года ввел новый правовой механизм, не предусмотренный Конституцией страны. Данный механизм, однако, оказался неэффективной мерой борьбы с коалицией басков, если обратиться к результатам последних парламентских выборов в Испании. Политическая партия «Амайур» (Amaiur), представляющая сепаратистские тенденции ETA32, одержала победу на выборах в ноябре 2011 года в Баскском регионе и на данный момент занимает семь мест в Парламенте Испании33. Тем не менее нынешний премьер-министр Испании Мариано Рахой заявил, что он не желает участвовать в диалоге с этой парламентской группой34. Такое развитие событий неизбежно провоцирует постановку вопроса об эффективности процедуры запрета политических партий, существующей в соответствии с Законом 2002 года, а также о том, как бороться с политическими партиями, сходными с партией «Батасуна», в будущем.

Заключение: запрет политических партий – вопросы эффективности

Рассмотренные примеры показывают, что запрет политических партий представляет собой спорный и противоречивый конституци- онно-правовой механизм защиты демократии. Во-первых, как бы это ни казалось парадоксальным, запрет политических партий ведет к ограничению некоторых политических прав и свобод в целях их обеспечения. Во-вторых, применение подобных мер легко может стать политизированным в случае, когда политическая элита может использовать эту процедуру в качестве оружия в борьбе с политическими оппонентами. Кроме того, довольно непросто определить однозначные критерии отнесения тех или иных видов деятельности

политических партий к числу тех, которые являются основанием для запрета партий, осуществляющих такую деятельность. Политические партии занимают совершенно особое место в политической системе, основанной на свободном рынке идей, и решение о запрете любой из них никогда не бывает легким и не может быть лишено критики. Излишне говорить, что процедура запрета политических партий может стать мощным оружием для подавления политической оппозиции.

Тем не менее история прошлого века показала, что демократия не может позволить себе оставаться терпимой и пассивной по отношению к своим потенциальным противникам и недоброжелателям. Обществу следует быть готовым к принятию всех необходимых мер, как только существование и благополучие демократии будет находиться под угрозой. Опыт двадцатого столетия также убеждает нас в том, что некоторых трагических событий можно было бы избежать в случае, если бы был налажен должный контроль за политическими партиями.

Из проведенного анализа опыта Испании и Турции о применении законодательства о запрете политических партий следует вывод, что ликвидация политической партии всегда является контекстно-зависимой процедурой, она всегда находится в неразрывной связи с политической конъюнктурой в стране. Вовторых, в двух демократических государствах с, казалось бы, совершенно различными экономическими, социальными, правовыми, культурными условиями возникают схожие проблемы при использовании концепции самозащиты демократии посредством запрета политических партий. Кроме того, может показаться, что запрет политических партий в Испании и Турции вредит демократии больше, чем защищает ее. Этот вывод, однако, не должен быть скоропалительным. В Турции, например, ряд партий действует под постоянной угрозой ликвидации, они вынуждены создавать «запасные» партии. Кроме того, процедура запрета потеряла свой исключительный характер. Правда, показательным является то, что нынешняя правящая партия (ПСР) имеет программу, похожую на программу запрещенной несколько лет назад партии «Рефах». Так, у некоторых исследователей может возникнуть мнение, что законодательство о запрете политических партий

ипрактика его применения в Турции стоит на месте, что она неэффективна. В случае с Испанией мы можем заметить, что процедура запрета партий также ограничивает политический плюрализм. Закон 2002 года далек от совершенства, сторонники запрещенной партии уже успели вернуться в политику. Такие противоречивые примеры, однако, не свидетельствуют о неэффективности института запрета политических партий.

Нормы о запрете политических партий выполняют важную роль: они устанавливают для политических партий так называемые правила игры. Как в Турции, так и в Испании политические партии, осознав, сумели адаптироваться под действующее законодательство и продолжить свою деятельность, как это было показано выше. Как уже отмечалось, во многих европейских демократических государствах существует порядок запрета политических партий, предусмотренный конституцией. Такой порядок особенно необходим в посткоммунистических государствах, в условиях переходного периода для защиты формирующихся демократических принципов политической сферы жизни общества.

Вцелом, процедура запрета политической партии остается дискуссионной как в плане законодательного регулирования, так и практического применения. Но в то же время этот институт по-прежнему способен помочь в поддержании основ демократии и заслуживает достойное место в конституционно-пра- вовой практике. Механизм запрета помогает дисциплинировать политические партии, мотивировать их к соблюдению «правил игры»

ифильтровать те партии, которые являются потенциально опасными для демократического общества. Сказав это, важно отметить и другое: запрет политических партий должен быть исключительной мерой, и лишь сильный и справедливый судебный контроль позволит предотвратить любые возможные злоупотребления этой процедурой в политических целях.

Тюлькина Светлана Александровна – научный сотрудник юридического факультета Университета Нового Южного Уэльса (г.Сидней, Австралия).

tyulkina_svetlana@ceu-budapest.edu

Перевод с английского А. Ульбашева.

1Loewenstein K. Militant Democracy and Fundamental Rights I, II // American Political Science Review. Vol. 31. 1937. No. 3. P. 417–432; No. 4. P. 638–658.

2Статья 21 Основного закона ФРГ 1949 года: «(1) Партии содействуют формированию политической воли народа. Они могут свободно образовываться. Их внутренняя организация должна соответствовать демократическим принципам. Они должны представлять публичный отчет об источниках и использовании своих средств, а также о своем имуществе. (2) Партии, которые стремятся, судя по их целям или действиям их сторонников, причинить ущерб основам свободного демократического строя или устранить его либо угрожают существованию Федеративной Республики Германия, являются антиконституционными. Вопрос об антиконституционности партий решает Федеральный конституционный суд».

3Европейская комиссия за демократию через право (Венецианская комиссия) является консультативным органом по конституционному праву при Совете Европы. Основана в 1990 году. Играет ведущую роль при анализе законов и законопроектов в государствах – членах Совета Европы, а также при их принятии, проведе-

нии выборов и т. д. См.: http://www.venice.coe. int/WebForms/pages/?p=01_Presentation.

4См.: Guidelines on Prohibition and Dissolution of Political Parties and Analogous Measures. Adopted by the Venice Commission at its 41st Plenary Session (Venice, 10–11 December 1999), CDL-INF(2000)001 (http://www.venice.coe. int/WebForms/documents/?pdf=CDL - INF(2000)001-e).

5Ibid.

6Ibid.

7См.: Přibáň J., Sadurski W. The Role of Political Rights in the Democratization of Central and Eastern Europe // Political Under Stress in the 21st Century Europe / Ed. by W. Sadurski. Oxford; New York: Oxford University Press, 2006. P. 196–238, 228.

8См.: Ibid.

9См.: Ergun Ö. Party Prohibition Cases: Different Approach by the Turkish Constitutional Court and the European Court of Human Rights // Democratisation. Vol. 17. 2010. No. 1. P. 125–142, 126.

10Ibid. P. 126.

11Например, Социалистическая партия Турции.

12Например, Партия свободы и демократии

(OZDEP).

13 Koğacioğlu D. Progress, Unity, and Democracy: Dissolving Political Parties in Turkey // Law and Society Review. Vol. 38. 2004. No. 3. P. 433–462, 435.

14См. подробнее: Kamrava M. Pseudo-Democratic Politics and Populist Possibilities: The Rise and Demise of Turkey’s Refah Party // British Journal of Middle Eastern Studies. Vol. 25. 1998. No. 2. P. 275–302, 286.

15Результаты декабрьских выборов 1995 года: Refah Party – 21,5 %; Motherland Party – 19,5 %; True Path Party – 19,0 %; Democratic Left Party – 14,5%; Republican People’s Party – 11%;

более мелкие партии вместе получили 14,5% голосов.

16См., например: Schilling D. European Islamaphobia and Turkey – Refah Partisi (The Welfare Party) v. Turkey // Loyola of Los Angeles International and Comparative Law Review. Vol.26. 2004. No. 3. P. 501–515.

17См., например: Turkey’s Ruling Party Escapes Ban // BBC News. 2008. 30 July (http://news. bbc.co.uk/2/hi/7533414.stm).

18См.: Решение Конституционного суда Турции от

30 июля 2008 года E.2008/1 (SPK), K.2008/2. Обзор см.: http://www.anayasa.gov.tr/index. php?l=content&lang=en&id=137. Главным ар-

гументом в пользу роспуска ПСР стало то, что партия выступила с инициативой отмены конституционной нормы о запрете ношения платков. К слову, эта поправка позже была внесена в Конституцию. См., например: Ikinci S. Turkey’s Chief Prosecutor Seeks to Ban the Ruling AK (http://www.wsws.org/articles/2008/apr2008/ turk-a02.shtml).

19Ergun Ö. Op. cit. P. 137.

20См.: Ibid.

21Статья 6 Конституции Испании 1978 года: «Политические партии в соответствии с принципом политического плюрализма содействуют формированию и выражению народной воли и являются основным инструментом политического участия. Их создание и деятельность являются свободными при условии уважения Конститу-

ции и закона. И внутренняя структура и деятельность должны быть демократическими».

22Ley 54/1978, de 4 de diciembre, de partidos politicos // Diario oficial Boletín Oficial del Estado (BOE). Núm. 293, de 8-12-1978.

23См.: Revenga Sánchez M. The Move Towards (and the Struggle for) Militant Democracy in Spain (2003): Paper delivered at the ECPR Conference, Marburg, 18–21 September 2003. P. 8 (http://www.docstoc.com/docs/43720652/the- move-towards-a-militant-democracy-in-spain).

24См.: Turano L. Spain: Banning a Political Parties as a Response to Basque Terrorism // International Journal of Constitutional Law. Vol. 1. 2003. No. 4. P. 730–740, 732.

25См. подробнее: Ibid. P. 730–740.

26Ibid. P. 733.

27См.: Ibid. P. 733–734.

28См.: Oehmichen A. Terrorism and Anti-Terror Legislation: The Terrorised Legislator?: A Comparison of Counter-Terrorism Legislation and Its Implications on Human Rights in the Legal Systems of the United Kingdom, Spain, Germany and France. Antwerp; Portland, OR: Intersentia, 2009. P. 216.

29Подобные виды деятельности перечислены в статье 9.3 Закона.

30См.: Ferreres Comella V. The New Regulation of Political Parties in Spain // Militant Democracy / Ed. by A. Sajó. Utrecht: Eleven International, 2004. P. 133–156, 142.

31Decision of the Sala Especial of the Spanish Supreme Court, STC 27/2003.

32См.: Alberto Montaner C. No Reason to Negotiate with Spain’s Separatist ETA // The Miami Herald. 2011. 28 November (http://www.firmaspress. net/no-reason-to-negotiate-with-spain%E2%80 %99s-separatist-eta/).

33November 20, 2011 General Election Results – Spain Totals // Election Resources on the Internet: Elections to the Spanish Congress of Deputies – Results Lookup (http://electionresources. org/es/congress.php?election=2011).

34См.: Alberto Montaner C. Op. cit.