Постановление еспч от 2009 года «ольга кудешкина против рф»

Обстоятельства дела

Участие заявительницы в уголовном деле Зайцева

Заявительница к моменту рассматриваемых событий в течение 18 лет занимала должность судьи. В 2003 году заявительнице было передано на рассмотрение уголовное дело, касающееся превышения полномочий следователем милиции Зайцевым (проведение обыска без санкции прокурора). Во время заседания суд предложил государственному обвинителю представить доказательства обвинения. Тот возразил, что суд не обеспечил явку свидетелей обвинения, и выразил протест в отношении способа ведения разбирательства. На следующий день он выступил с отводом в отношении заявительницы на основании пристрастности, которую она предположительно продемонстрировала при допросе одного из потерпевших. Иные участники разбирательства, включая потерпевшего, о котором шла речь, возражали против отвода. В тот же день народные заседатели отклонили отвод, после чего государственный обвинитель заявил отвод обоим народным заседателям. Участники разбирательства возражали против отвода, и он был отклонен. В тот же день обвинитель заявил еще один отвод народным заседателям в связи с их пристрастностью, который тогда же был отклонен заявительницей.

Далее оба народных заседателя заявили о самоотводе. Заявительница приняла их самоотвод, указав, что «они не могли участвовать в рассмотрении дела в связи с предвзятым и грубым поведением [государственного обвинителя] в их отношении». После этого председатель Мосгор суда в ходе разбирательства вызвала ее в свой кабинет и спрашивала о подробностях, связанных с разбирательством, затрагивая определенные вопросы ведения процесса и решений по упомянутым выше ходатайствам. Заявительница утверждает, что председатель Московского городского суда изъяла дело из ее производства на следующий день после самоотвода народных заседателей. Власти Российской Федерации утверждали, что дело оставалось у заявительницы еще 20 дней, когда оно было изъято из ее производства председателем Мосгор суда, поскольку она допустила промедление с формированием нового состава суда, и имелся риск дальнейшего промедления в связи с ее заявлением о предоставлении ежегодного отпуска.

Участие заявительницы в предвыборной кампании

В октябре 2003 г. заявительница выставила свою кандидатуру на всеобщих выборах в Государственную Думу Российской Федерации. Ее предвыборная кампания включала программу судебной реформы. Квалификационная коллегия судей г. Москвы удовлетворила просьбу заявительницы о приостановлении ее полномочий до выборов, в которых она участвовала в качестве кандидата. В декабре ОК дала интервью Эху Москвы (позже и Новой газете, Известиям), в котором она рассказала о деле Зайцева и в целом о ситуации с независимостью судей в РФ.

Далее были проведены выборы, заявительница не была избрана. Квалификационная коллегия судей г. Москвы возобновила судебные полномочия заявительницы.

В декабре 2003 года Кудешкина обратилась в Высшую квалификационную коллегию судей с жалобой на председателя Мосгорсуда. Председатель потребовала от ОК отчета по существу дела в то время, когда рассмотрение еще не было закончено, а также сообщения о том, к принятию каких решений склоняется суд; для этого она вызвала ОК из совещательной комнаты. После отказа подчиниться этому незаконному давлению Председатель изъяла дело из производства ОК и передала его другому судье без указания причин. Также было давление со стороны гос обвинителя, из-за которого оба народных заседателя заявили самоотвод («вновь была вызвана из совещательной комнаты председателем Московского городского суда Егоровой. На этот раз она потребовала, чтобы я объяснила, что мы делали в совещательной комнате и какие решения мы собирались принять. Главное ее требование заключалось в том, чтобы в письменных заявлениях народных заседателей не упоминалось, что основанием для их самоотвода было давление на суд»). Народные заседатели также подтвердили сказанное ОК.

Высшая квалификационная коллегия судей поручила С., судье Арбитражного суда г. Москвы, рассмотреть обвинения в отношении Егоровой. Далее Высшая квалификационная коллегия судей представила председателю Верховного Суда свои выводы по жалобе на Егорову. Он принял решение, без указания мотивов, об отсутствии оснований для привлечения Егоровой к дисциплинарной ответственности.

Прекращение полномочий заявительницы

Между тем председатель Совета судей г. Москвы потребовал прекращения судейских полномочий заявительницы. Он обратился в Квалификационную коллегию судей г. Москвы, утверждая, что во время предвыборной кампании поведение заявительницы было несовместимо с авторитетом и должностью судьи. Он заявил, что в своих интервью она намеренно оскорбляла судебную систему и отдельных судей, а также выступала с ложными утверждениями, которые могли ввести в заблуждение общественность и умалять авторитет правосудия¹². Далее шла череда обжалования решений коллегии заявительницей.

Доводы сторон

Заявительница: прекращение ее полномочий судьи решением Квалификационной коллеги судей в связи с ее критическими публичными высказываниями было несовместимо с принципами, провозглашенными в статье 10 Конвенции¹³ (свобода слова). Она утверждала, что ее статус судьи сам по себе не должен был являться препятствием для критики ею судебной системы. ОК настаивала на том, что высказывания, на основании которых ей было предъявлено обвинение в дисциплинарном правонарушении, были выражением ее мнения, то есть оценочными суждениями, а не утверждениями о факте. Вместе с тем она утверждала, что все факты, лежащие в основе ее мнения, были достоверны и подкреплены доказательствами.

Власти Российской Федерации усматривали два отдельных аспекта в дисциплинарном правонарушении, совершенном заявительницей, каждый из которых был настолько серьезен, что оправдывал наложение на нее дисциплинарного взыскания.

1. высказывания о судьях и судебной системе, касающихся незаконных действий Егоровой и других должностных лиц. Хотя свобода выражения мнения гарантирована каждому, правила судебной этики налагают определенные ограничения на лиц, занимающих должность судьи.

43. высказывания об уголовном деле в отношении Зайцева, которое в период, относящийся к обстоятельствам дела, находилось на рассмотрении вышестоящего суда. Для судьи недопустимо выступать с комментариями по делу, находящемуся на рассмотрении, поскольку это является нарушением юрисдикции, независимости и беспристрастности компетентного суда.

Мнение ЕС: ЕС отмечает, и это не оспаривается сторонами, что решение о прекращении судейских полномочий заявительницы было следствием ее высказываний в средствах массовой информации. Ни соответствие заявительницы требованиям, предъявляемым к государственным служащим, ни ее профессиональная пригодность для осуществления судебных полномочий не были предметом рассмотрения в национальных органах.

Вопрос о необходимости вмешательства в свободу мнения в демократическом обществе. Европейский Суд считает, что должностные лица, работающие в судебной сфере, обязаны демонстрировать сдержанность при осуществлении свободы выражения мнения во всех случаях, когда авторитет и беспристрастность правосудия могут быть поставлены под сомнение. С другой стороны, в контексте предвыборных дебатов Европейский Суд придает особое значение беспрепятственному осуществлению свободы слова кандидатами, которое является неотъемлемой составляющей концепции подлинно демократического устройства.

Что касается комментариев заявительницы по продолжающемуся уголовному делу, национальные органы не ссылались на какие-либо конкретные высказывания в этом отношении. ЕС, со своей стороны, не усматривает в трех спорных интервью высказываний, которые бы оправдали утверждения о "раскрытии". Действительно, в подтверждение своей критики роли председателя суда заявительница описала свой опыт в качестве судьи по уголовному делу в отношении Зайцева, утверждая, что суд подвергался давлению со стороны различных должностных лиц, в частности, председателя Московского городского суда.

Придя к выводу о наличии фактической основы у критики заявительницы, Европейский Суд напоминает, что обязанность лояльности и осмотрительности, связывающая государственных служащих, и особенно судей, требует, чтобы распространение даже точной информации осуществлялось со сдержанностью и осторожностью. Нет сомнений в том, что, действуя таким образом, ОК затронула крайне важную тему, представляющую всеобщий интерес, обсуждение которой в демократическом обществе должно осуществляться свободно. Ее решение сделать эту информацию публичной было основано на ее личном опыте и принято только после того, как она была лишена возможности участвовать в судебном разбирательстве в своем официальном качестве.

Что касается способа применения дисциплинарного взыскания, заявительница утверждала, что суды, которые упоминались в ее критических высказываниях, не должны были рассматривать ее дело. ЕС полагает, что сомнения заявительницы, касающиеся беспристрастности Мосгорсуда, были оправданны с учетом ее высказываний в отношении председателя суда. Однако указанные доводы не были рассмотрены, что являлось серьезным процессуальным упущением. Соответственно, ЕС приходит к выводу о том, что способ применения дисциплинарного взыскания к заявительнице не обеспечивал важных процессуальных гарантий.

ЕС отмечает, что дисциплинарное разбирательство повлекло потерю заявительницей должности судьи Мосгорсуда и любой возможности осуществления полномочий судьи. Не вызывает сомнения, что данное наказание было суровым и потеря профессии, которой заявительница посвятила 18 лет, должна была причинить ей значительные переживания. Это наказание не отвечало тяжести правонарушения. Кроме того, оно могло в последующем сдерживать других судей от критических высказываний в отношении государственных институтов или политиков из опасения лишения должности судьи.

=> Имело место нарушение 10 статьи Конвенции¹⁴

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЕСЧП ОТ 2008 ГОДА «ВАЛЕНТИН МОИСЕЕВ ПРОТИВ РФ»

Обстоятельства дела

В 1998 г. ФСБ России задержала южнокорейского дипломата г-на Ч. при получении некоторых материалов от заявителя, который в то время был заместителем директора Первого департамента Азии Министерства иностранных дел Российской Федерации. На следующий день г-н Ч. был объявлен persona non grata и покинул Россию. Моисеев был арестован и уволен со службы; ему предъявили обвинение по делу о государственной измене. Московский городской суд признал заявителя виновным в соответствии с предъявленным обвинением, приговорил его к 12 годам лишения свободы и конфисковал его имущество.

ВС РФ отменил приговор и направил дело в суд первой инстанции на новое рассмотрение на том основании, что суд обвинил Моисеева в систематической передаче документов южнокорейской разведке, но «не указал, какие сведения и документы, когда именно были переданы Моисеевым». Обвинение настаивает, что эти данные составляют государственную тайну, но суд не справился с тем, чтобы определить, какие из «обвинительном заключении сведений и документов, переданных Моисеевым, могут быть отнесены, в соответствии с требованиями действовавшего на тот момент закона, к государственной тайне». Суд постановил, что несмотря на то, что в законе в то время не было четкого перечня документов, составляющих государственную тайну, предметом шпионажа являются сведения как составляющие государственную тайну, так и иные сведения, которые собираются или передаются по заданию иностранной разведки для использования в ущерб внешней безопасности РФ.

С 1998 по 2002 гг. заявитель содержался в следственном изоляторе «Лефортово» в двухместной камере площадью 8,2 кв. метра; у заявителя было отдельное спальное место и постельные принадлежности. Питание, бытовое обслуживание соответствовало стандартам закона. По утверждению заявителя, камера предназначалась для троих; условия не соответствовали заявленным требованиям (в частности, туалет не был отделен от жилой зоны).

Заявитель жаловался на условия транспортировки, в частности, на время переезда из изолятора в здание суда, а также на условия самом здании суда (например, на встроенной в пол скамейке едва могли уместиться два человека, третий человек вынужден был стоять). Заявитель не имел свиданий с родственниками более 1 года: следователь считал свидания «нецелесообразными». Заявитель жаловался на ограничения на общение с адвокатами, на доступ к материалам дела и записям.

ПРАВО

А. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции (Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию).

Заявитель утверждал, что площадь, приходящаяся на каждого заключенного, была недостаточна, что туалет не обеспечивал уединения, что освещение было тусклым и что он должен был получать продукты питания и средства гигиены, покупая их в ларьке следственного изолятора, или от жены.

Мнение ЕС: Заявитель провел 3,5 года в московском следственном изоляторе. Учитывая кумулятивный эффект всех факторов содержания в тюрьме, Суд считает, что факт того, что заявитель был обязан почти четыре года жить, спать и пользоваться туалетом в плохо освещенной и вентилируемое камере, не имея возможности для должной прогулки на свежем воздухе, должен был принести ему страдания или муки такой интенсивности, которая превосходила неизбежный уровень страданий, присущий заключению. Отсюда следует, что условия его содержания под стражей были бесчеловечными и унижающими человеческое достоинство.

Б. Предполагаемое нарушение статьи 5 § 3 Конвенции (право на судебное разбирательство в течение разумного срока).

Заявитель считал, что при продлении срока предварительного заключения не учитывалось, что он имеет прочные социальные связи, постоянное место жительства в Москве, устойчивые семейные отношения и в прошлом не судим, а также что у него были изъяты внутренний и дипломатический паспорта и все денежные накопления. Заявитель считал, что приводимые основания о тяжести преступления были недостаточны для содержания его под стражей в течение более трех лет.

Мнение ЕС: обоснованность того, оставаться ли обвиняемому под стражей, должна определяться в каждом деле, исходя из его конкретных особенностей. Непрерывное содержание под стражей в конкретном деле может быть оправдано, только если есть четкие указания на требования общественного интереса, который, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивает принцип уважения личной свободы. Суд приходит к выводу, что, не приводя конкретных относимых фактов и полагаясь главным образом на тяжесть предъявленного обвинения, власти продлевали срок содержания заявителя под стражей на основаниях, которые не могут быть признаны «достаточными».

В. Предполагаемое нарушение статьи 5 § 4 Конвенции (Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным…).

Заявитель утверждал, что его кассационные жалобы были рассмотрены более чем через шесть недель после постановления обвинительного приговора.

Мнение ЕС: Особая необходимость в быстром решении, определяющем законность содержания под стражей, требуется в делах, когда предстоит суд, поскольку подсудимый должен в полной мере иметь пользу от принципа презумпции невиновности. Правительство не привело никаких оправдывающих обстоятельств того, почему Верховный Суд не рассмотрел кассационные жалобы или задерживал их рассмотрение.

Г. Предполагаемое нарушение статьи 6 § 1 Конвенции (право на справедливое и публичное разбирательство в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона).

Заявитель указывал, что в ходе второго суда его состав менялся шесть раз, включая четыре замены председательствующего судьи и две замены народных заседателей. Возможность замены судьи обычно должна использоваться в исключительных обстоятельствах. По мнению заявителя, произвольные замены были мотивированы желанием властей добиться обвинительного приговора от «послушного» состава суда, и поэтому суд не был беспристрастным и независимым. По словам правительства, неизменность состава суда является фундаментальным требованием российского уголовно-процессуального закона. Правительство оправдалось в каждом конкретном случае замены судей.

Мнение ЕС:

Необходимо учитывать способ назначения членов суда и срок их полномочий, наличие гарантий от давления извне и то, выглядит ли он как независимый. В деле заявителя российское уголовное законодательство не обеспечило гарантии, которые были бы достаточны для того, чтобы исключить какое бы то ни было объективное сомнение относительно отсутствия неуместного давления на судей при отправлении ими судебных обязанностей. В этих обстоятельствах можно сказать, что сомнения заявителя в независимости и беспристрастности суда первой инстанции объективно оправданны в связи с многократной и частой заменой членов суда по его уголовному делу, которые проводились по не могущим быть установленным причинам и не были очерчены какими-либо процессуальными гарантиями.

Д. Предполагаемое нарушение статьи 6 § 1 Конвенции (в связи с чрезмерно длинным разбирательством дела).

Заявитель отмечал, что дело не было сложным, но предварительное следствие длилось более года, а первое заседание суда было отложено почти на два месяца, поскольку судья была в отпуске.

Мнение ЕС: Суд не усматривает каких-либо существенных задержек, вызванных поведением заявителя. Что касается его отводов участникам процесса и ходатайств, то Суд повторяет, что нельзя возлагать вину на заявителя за то, что он полностью пользуется предоставленными национальным законом средствами для защиты своих интересов. Кроме того, тот факт, что заявитель находился в заключении, требовал от судов, рассматривавших дело, особого прилежания для быстрого осуществления правосудия. Учитывая вышеизложенные обстоятельства, Суд считает, что длительность разбирательства превысила «разумный срок».

Е. Предполагаемое нарушение статьи 6 § 3 Конвенции (право на судебную защиту).

Заявитель полагал, что его право на защиту было серьезно нарушено. Он утверждал, что в первые дни после ареста он не имел должной правовой помощи, поскольку назначенный ему адвокат был однокурсником следователя и склонил его к самооговору. Встречи с новым адвокатом ограничивались.

Мнение ЕС: необходимо, во-первых, рассмотреть вопросы доступности для него правовой помощи, во-вторых, обеспечения ему и его адвокатам доступа к материалам дела, и, наконец, воздействия условий транспортировки и содержания заявителя в здании суда на его способность подготовить свою защиту. Суд считает, что контроль, осуществлявшийся стороной обвинения над доступом адвокатов к заявителю, подрывал внешнее проявление справедливого судебного разбирательства и принцип равенства сторон. Кроме того, практика ознакомления обвинения с материалами защиты нарушала принцип равенства сторон и в значительной степени разъедала права защиты.

Судебное разбирательства дела заявителя было несправедливым по следующим причинам: обвиняющий орган имел неограниченное усмотрение в вопросе посещений адвокатами и обмена документами, доступ заявителя и его защитников к материалам дела и их собственным записям был строго ограничен и, наконец, заявитель не имел достаточных условий для подготовки своей защиты.

Ж. Предполагаемое нарушение статьи 7 Конвенции (Никто не может быть осужден за совершение какого-либо деяния или за бездействие, которое согласно действовавшему в момент его совершения национальному или международному праву не являлось уголовным преступлением)

З. Предполагаемое нарушение статьи 7 Конвенции (Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции — в связи с ограничениями на свидания с родственниками).

Заявитель указывал, что ему не разрешались свидания с родственниками в течение первых девяти месяцев после ареста.

Правительство утверждало, что во время предварительного следствия следователь «обоснованно ограничивал» свидания заявителя с родственниками, руководствуясь статьей 18 Закона О содержании под стражей. В последующие периоды свидания заявителя с родственниками разрешались регулярно.

Мнение ЕС: Суд отмечает, что Закон О содержании под стражей не соответствует требованию предсказуемости, поскольку наделяет неограниченным усмотрением следователя в вопросе свиданий с родственниками. В положениях российского закона, регулирующего свидания с родственниками, не указывается с разумной четкостью на пределы и способы реализации соответствующего усмотрения. Суд считает, что запрет на свидания с родственниками не может считаться как «предписанный законом».

И. Предполагаемое нарушение статьи 7 Конвенции (В связи с ограничениями на корреспонденцию).

Заявитель утверждал, что его входящая и исходящая корреспонденция подвергалась цензуре. Кроме того, ему разрешалось иметь при себе полученные письма только в течение суток. Ему не разрешалось иметь в камере более двух фотографий. Заявитель утверждал, что эти ограничения не были основаны на каком-либо национальном законе и были непропорциональными.

Правительство утверждало, что цензура корреспонденции заявителя осуществлялась в соответствии со статьей 20 Закона О содержании под стражей.

Мнение ЕС: Выражение «в соответствии с законом» относится также и к качеству рассматриваемого закона, который с достаточной ясностью должен указывать на пределы любого усмотрения. В статье 20 Закона О содержании под стражей предусматривается цензура всей корреспонденции заключенных в целом без разграничения категорий корреспонденции, как, например, личная переписка и переписка с адвокатом. Отсутствие каких-либо гарантий от произвольного использования усмотрения администрацией следственного изолятора вылилось в исключительное и необычное ограничение для заявителя, такое как запрет иметь в камере более двух фотографий и держать при себе письма более суток. Отсюда следует, что положения российского законодательства не предусматривают меру правовой защиты от произвольного вмешательства государственных властей в право заявителя на уважение его корреспонденции. Оспариваемые ограничения на корреспонденцию заявителя, следовательно, не могут рассматриваться как «предписанные законом».

=> Имело место нарушение статей 3, 5, 6, 7, 8 Конвенции.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЕСПЧ ОТ 2017 «ВЛАДИМИР ДУДЧЕНКО ПРОТИВ РФ»

Обстоятельства дела

Заявитель, Дудченко Владимир Николаевич, жаловался на ненадлежащие условия его содержания под стражей и перевозки, на чрезмерную и неоправданную длительность его нахождения под стражей, на чрезмерную длительность производства по уголовному делу, на нарушение российскими властями его права на юридическую помощь выбранного им самим защитника, а также на нарушение его права на уважение частной жизни и корреспонденции.

 

Против Дудченко было выдвинуто подозрение в организации вооруженной преступной группы, в результате чего была установлена прослушка. При задержании ему удалось скрыться и в тот же день Г. предъявил соглашение об оказании юридической помощи, он стал представителем интересов заявителя.

В отношении него также установили прослушку, что позволило задержать заявителя. На следующий день после этого адвокат Г., с которым Владимир Дудченко ранее заключил соглашение, вступил в уголовное дело в качестве его защитника. Впоследствии выяснилось, что среди перехваченных телефонных разговоров подозреваемого имелись и разговоры с адвокатом Г. В этой связи следователь решил допросить защитника, подал ходатайство о его отводе и назначил Дудченко нового адвоката. Следователь обосновал свое решение тем, что в момент проведения ОРМ адвокат Г. еще официально не являлся защитником заявителя, а значит, может рассматриваться как простой гражданин и быть допрошен в качестве свидетеля по делу против его доверителя.

Зная, насколько серьезные обвинения были выдвинуты против заявителя, Г. проконсультировал его по поводу дальнейших действий. Он, в частности, попросил заявителя подготовить деньги, из чего следует, что Г. предположительно собирался дать взятку кому-то из сотрудников милиции. Кроме того, он сообщил заявителю подробности о ходе производства по уголовному делу, которые на тот момент были ему известны в связи с представлением интересов сообщников заявителя, С. и М. Когда сотрудники милиции взламывали дверь в квартиру, где находился заявитель, тот позвонил Г. с просьбой приехать. Г. приезжать отказался, но предложил прислать к заявителю другого адвоката. После этого посоветовал заявителю попытаться скрыться или, если скрыться не удастся, уничтожить телефон и сим-карту, а также не отвечать на вопросы милиции в ходе допроса. По мнению следователя, таким образом Г. пытался скрыть свое знакомство с заявителем и осведомленность о совершенных заявителем преступлениях. На момент указанных выше событий Г. официально не являлся защитником заявителя, поэтому следовало считать, что советы ему он давал в качестве обычного гражданина.

Заявитель оспорил допустимость распечаток своих телефонных разговоров с Г. в качестве доказательства. Он утверждал, что Г. являлся его защитником, что подтверждается подписанным в этот день соглашением об оказании юридической помощи и соответствующими квитанциями об оплате. Соответственно, данные разговоры относились к адвокатской тайне и их распечатки не должны были использоваться в качестве доказательства в уголовном деле. Следователь не был поставлен в известность о существовании данного соглашения. Официально Г. был допущен к заявителю в качестве защитника лишь после предъявления соответствующего ордера Адвокатской палаты. Прослушанные разговоры заявителя с Г. содержали сведения о преступной деятельности заявителя, поэтому они не составляли адвокатской тайны, а распечатки этих разговоров могли быть допущены в качестве доказательства.

Суд признал заявителя виновным по всем статьям обвинения и приговорил его к 13 годам лишения свободы. В основание приговора среди прочих доказательств были положены распечатки телефонных разговоров заявителя с Г. и М., при этом суд отметил, что прослушивание телефонных разговоров заявителя осуществлялось с разрешения суда. Заявитель обжаловал приговор на том основании, что, по его мнению, областной суд неправильно оценил доказательства, что распечатки его телефонных разговоров с подсудимым М. и с адвокатом Г. были незаконным образом использованы в качестве доказательств в уголовном деле...

ПРАВО

(а) Прослушивание телефонных разговоров с сообщником

Не вдаваясь в подробности, Европейский Суд отмечает, что сотрудниками милиции была получена "оперативная информация" о том, что заявитель является лидером преступной группы и замышляет совершить вымогательство. При этом данная оперативная информация не указывала на какие-либо обстоятельства или сведения, на основании которых независимый наблюдатель мог прийти к выводу, что заявитель может совершить или уже совершил преступления. Нет никаких свидетельств представления судье сведений или документов, подтверждающих подозрения в отношении заявителя.

Единственным основанием для проведения наблюдения, выдвинутым судом была "невозможность получения сведений о незаконной деятельности [заявителя] в ходе гласного расследования". При этом суд не пояснил, каким образом он пришел к такому выводу. Европейский Суд считает, что такая расплывчатая и необоснованная формулировка не является достаточной для дачи разрешения на негласное наблюдение в течение столь длительного срока (180 дней), которое привело к серьезному нарушению права заявителя на уважение частной жизни и корреспонденции.

(б) Прослушивание телефонных разговоров с защитником

В результате подключения телефона к подслушивающему устройству на основании данного разрешения сотрудники милиции осуществили прослушивание разговоров между заявителем и его защитником Г. на тот момент власти действительно не знали, что заявитель нанял Г. для защиты своих интересов. Однако даже узнав об этом обстоятельстве, российские власти отказались признавать, что распечатки указанных разговоров составляли адвокатскую тайну, и использовали их в качестве доказательств в ходе производства по уголовному делу в отношении заявителя на том основании, что на момент прослушивания Г. не был допущен к заявителю в качестве официального защитника. По мнению Европейского Суда, тот факт, что на момент прослушивания Г. не был допущен к заявителю в качестве официального защитника в уголовном деле, не играет никакой роли. Конституционный Суд пояснил, что согласно российскому законодательству адвокатской тайной являются любые сведения, которые стали известны адвокату в связи с оказанием доверителю юридической помощи, включая сведения, полученные им от доверителя до начала участия в уголовном деле в качестве официального защитника.

В прецедентной практике ЕСПЧ выработаны минимальные гарантии, которые должны быть обеспечены на законодательном уровне в целях недопущения злоупотребления должностными полномочиями в тех случаях, когда сведения, составляющие адвокатскую тайну, были получены в результате негласного наблюдения:

1. Законодательство должно точно определить объем привилегии на сохранение адвокатской тайны, а также определить каким образом, при каких условиях и кем должно проводиться различие между сведениями, составляющими адвокатскую тайну, и сведениями, ее не составляющими. Конфиденциальность в отношениях между адвокатом и его доверителями относится к особо важным вопросам, непосредственно затрагивающим права стороны защиты, поэтому выполнение указанной задачи не может быть поручено представителю исполнительной власти в отсутствие надзора со стороны независимого судьи.

2. Положения законодательства в отношении процедуры изучения, использования и хранения полученных сведений, мер предосторожности при передаче сведений третьим лицам, обстоятельств, при которых записи могут или должны быть стерты, а материалы - уничтожены, должны предусматривать надлежащие гарантии защиты сведений, составляющих адвокатскую тайну и полученных в результате негласного наблюдения.

Европейский Суд отмечает, что российское законодательство предусматривает защиту адвокатской тайны, к которой относятся любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю. При этом оно не предусматривает никаких особых гарантий на случай прослушивания переговоров адвокатов, в отношении которых применяются те же положения о прослушивании переговоров, что в и отношении других лиц. Европейский Суд уже приходил к выводу, что указанные положения не обеспечивают надлежащих и эффективных гарантий от произвольного их применения и возможных злоупотреблений.

Российское законодательство не предусматривает гарантий или процедур на случай, если при перехвате телефонных разговоров подозреваемого власти случайно осуществят прослушивание разговоров подозреваемого со своим защитником.

Следовательно, российское законодательство не предусматривает никаких гарантий от злоупотреблений в тех случаях, когда сведения, составляющие адвокатскую тайну, были получены в результате негласного наблюдения, не отвечает в связи с этим требованиям о "качестве закона".

   

Европейский Суд полагает, что суд первой инстанции привел существенные и достаточные основания для отказа в допуске к участию в производстве брата заявителя, указав на его неспособность, как юриста по гражданским делам, обеспечить эффективную защиту заявителя в соответствии с требованиями уголовно-процессуального права.

Европейский Суд не считает, что основания для отвода адвоката Г. были существенными и достаточными. Единственным основанием для отвода Г. был вывод следователя о возможной необходимости допросить Г. по поводу его телефонных разговоров с заявителем, которые состоялись до того, как Г. был допущен к заявителю в качестве его официального защитника в уголовном деле. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что внутригосударственное право не предусматривает возможности заявить отвод защитнику в связи с его допросом в качестве свидетеля. Закон об адвокатуре явным образом запрещает проводить допрос адвоката в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему потенциального доверителя за юридической помощью или в связи с ее оказанием. Конституционный Суд пояснил, что адвокатской тайной являются любые сведения, которые стали известны адвокату в связи с оказанием доверителю юридической помощи, включая сведения, полученные им от доверителя до начала участия в уголовном деле в качестве официального защитника

Европейский Суд напоминает, что любого рода переговоры между адвокатом и его доверителем находятся под особой защитой, обеспечивающей их конфиденциальность. Суд придает особое значение возможному посягательству на право адвоката хранить профессиональную тайну, так как такое посягательство может помешать должному отправлению правосудия. Особая защита переговоров между адвокатами и их доверителями объясняется основополагающей ролью адвокатов в демократическом обществе, в частности защитой интересов сторон судопроизводства. И при отсутствии гарантий сохранения конфиденциальности их переговоров с лицами, которых они защищают, адвокаты не смогут выполнять эту важную роль. Привилегия на сохранение адвокатской тайны действительно не является неприкосновенной и может быть отменена в силу более важных соображений. При этом исключения из привилегии на сохранение адвокатской тайны должны быть четко сформулированы, должны сопровождаться надлежащими и достаточными гарантиями от злоупотреблений и, что самое главное, не должны затрагивать права доверителей на защиту.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ КС РФ ОТ 2011 (ДЕЛО АНЖЕЛИКИ МАТЮШЕНКО)

Дело о допустимости судебной ошибки и о возможных ее последствиях для судьи («основанием для досрочного прекращения полномочий судьи должно быть не любое отступление от требований закона, а лишь явно противоречащее конституционному предназначению судебной власти, носителем которой является судья»). Пресс-служба КС: «Статус судьи — не личная привилегия, а средство, призванное обеспечить каждому гражданину России защиту его прав и свобод»

При рассмотрении в апелляционном порядке уголовного дела в отношении гражданки М., Матюшенко не изучила должным образом материалы уголовного дела, не исследовала доводы апелляционных жалоб и представления, допустила ряд нарушений уголовно- процессуального законодательства и оставила приговор, вынесенный мировым судьей, без изменения, что повлекло незаконное и необоснованное осуждение М. к реальному лишению свободы. Квалификационная коллегия судей города Москвы усмотрела в действиях А.В.Матюшенко нарушение положений Закона «О статусе судей в Российской Федерации» и Кодекса судейской этики, выразившееся в грубом нарушении ею принципов уголовного судопроизводства, сознательном пренебрежении нормами закона и своими обязанностями, игнорировании прав и законных интересов участников процесса.

Гражданка Матюшенко полагает, что досрочное прекращение ее судейских полномочий в предусмотренной законом процедуре явилось нарушением свободы судейского усмотрения. Оспариваемые ею нормативные положения, которые, по ее мнению, в силу своей неопределенности, прежде всего отсутствия конкретных признаков дисциплинарного проступка, делают возможным основанное на их произвольном истолковании привлечение судьи к дисциплинарной ответственности квалификационными коллегиями судей за выраженное в процессе отправления правосудия мнение и принятое судебное решение.

Закон Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» называет основания для дисциплинарной ответственности судей в виде досрочного прекращения полномочий судьи в общей форме, отсылая для определения конкретного состава дисциплинарного проступка к другим его положениям, а также к Кодексу судейской этики, т.е. не дает исчерпывающую характеристику поведения, которое можно было бы считать несовместимым со званием судьи или не соответствующим его статусу. Такое регулирование само по себе не может рассматриваться как противоречащее требованиям Конституции РФ при условии, что применяемые во взаимосвязи и обеспечивающие его реализацию иные нормативные положения являются определенными, исключают произвольное привлечение судьи к дисциплинарной ответственности и не нарушают принципы самостоятельности и независимости судов, несменяемости и неприкосновенности судьи.

Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что основанием для досрочного прекращения полномочий судьи, по смыслу положений Конституции РФ и ФЗ, определяющих правовой статус судьи, должно быть не любое отступление от требований закона, а лишь такое, которое с очевидностью несовместимо с высоким званием судьи, явно противоречит конституционному предназначению судебной власти, носителем которой является судья. Вместе с тем судья в процессе судопроизводства, оценив доказательства по делу по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном их исследовании, осуществляет выбор подлежащих применению в конкретном деле норм, дает собственное их толкование в системе действующего правового регулирования и принимает решение в пределах предоставленной ему законом свободы усмотрения.

Поэтому, в частности, судья не может быть привлечен к дисциплинарной ответственности в виде досрочного прекращения полномочий судьи за судебную ошибку, если только неправосудность судебного акта не явилась результатом такого поведения судьи, которое по своему характеру несовместимо с высоким званием судьи и его общественным предназначением. Применение к судье такой дисциплинарной санкции, как досрочное прекращение полномочий судьи, должно осуществляться на основе принципа соразмерности, т.е. баланса независимости судьи и его неприкосновенности, с одной стороны, и ответственности судебной власти перед обществом – с другой.

Вынесение неправосудного судебного акта, хотя оно и не подпадает под признаки состава преступления, тем не менее может свидетельствовать либо о явной небрежности судьи, либо о его неспособности исполнять свои профессиональные обязанности, недопустимой при отправлении правосудия, а следовательно, являться основанием для применения к нему мер дисциплинарной ответственности как за однократное грубое нарушение, допущенное в процессе рассмотрения дела и вынесения судебного акта, так и за систематические нарушения, которые могут и не носить характера грубых, но в совокупности давать основания для вывода о явной недобросовестности или профессиональной некомпетентности судьи.

Таким образом, взаимосвязанные положения Закона «О статусе судей в РФ», статей ФЗ «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» не противоречат Конституции, поскольку не предполагают привлечение судьи к дисциплинарной ответственности в виде досрочного прекращения полномочий судьи за сам факт принятия незаконного и необоснованного судебного акта, если оно обусловлено судебной ошибкой, явившейся следствием:

1. неверной оценки доказательств по делу либо

2. неправильного применения нормы права,

3. и если допущенные судьей нарушения закона не носят систематического характера, не обусловлены намеренным отступлением от общепризнанных морально-этических норм и не дискредитируют судебную власть.

При этом незаконный характер судебного акта в любом случае должен быть установлен в надлежащем процессуальном порядке.

Нельзя наложить дисциплинарное взыскание в виде досрочного прекращения полномочий судьи за судебную ошибку, если судья действовал в рамках судейского усмотрения и не допустил при этом грубых нарушений при применении норм материального и процессуального права, делающих невозможным продолжение осуществления им судейских полномочий.

Условием дисциплинарной ответственности КС называет свидетельства явной небрежности судьи или его неспособности исполнять профессиональные обязанности, что действительно недопустимо при отправлении правосудия.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ КС РФ ОТ 2015 (ДЕЛО БАЛЯНА, ДЗЮБЫ И ДРУГИХ)

Защиту государственного бюджетного учреждения осуществляли адвокаты из некоммерческой организации "Новосибирская городская коллегия адвокатов" А.В.Балян, М.В.Рожков и С.В.Николаев, гражданка М.С.Дзюба являлась свидетелем по данному уголовному делу, а адвокаты В.В.Парначев и В.В.Прохоров оказывали юридическую помощь двум другим свидетелям.

Октябрьский районный суд города Новосибирска постановлением удовлетворил ходатайство следователя о производстве в нежилых помещениях, занимаемых некоммерческой организацией "Новосибирская городская коллегия адвокатов» обыска с целью отыскания и изъятия документов, подтверждающих оплату юридической помощи по уголовному делу, адвокатских производств и иных предметов и документов (в том числе хранящихся на электронных носителях).

Предметом рассмотрения КС явились положения УПК РФ, поскольку на основании содержащихся в них положений разрешается вопрос о проведении обыска в помещениях, используемых адвокатом для осуществления адвокатской деятельности, и определяются объекты, которые подлежат обнаружению и изъятию в ходе данного обыска, в рамках уголовного дела, в котором подозреваемым, обвиняемым является доверитель адвоката.

Суд признал указанные нормы УПК РФ не противоречащими Конституции РФ, поскольку содержащиеся в них положения предполагают, что:

1. обыск, связанный с доступом к материалам адвокатского производства, возможен только на основании судебного решения, в котором должны быть указаны конкретные объекты поиска и изъятия в ходе данного следственного действия и сведения, служащие законным основанием для его проведения;

2. исследованию органами, осуществляющими уголовное преследование, и принудительному изъятию в ходе обыска не подлежат материалы адвокатского производства в отношении доверителя адвоката, содержащие сведения, не выходящие за рамки оказания собственно профессиональной юридической помощи как по уголовному делу, в котором адвокат является защитником, так и по каким-либо другим делам, находящимся в производстве адвоката (т.е. материалы, не связанные непосредственно с нарушениями со стороны как адвоката, так и его доверителя, совершенными в ходе производства по данному делу, которые имеют уголовно противоправный характер, либо другими преступлениями, совершенными третьими лицами, либо состоят в хранении орудий преступления или предметов, которые запрещены к обращению или оборот которых ограничен на основании закона);

3. в ходе обыска в помещениях, используемых для осуществления адвокатской деятельности, запрещается видео-, фото- и иная фиксация материалов адвокатских производств в той их части, которая составляет адвокатскую тайну.

ППВС ОТ 2013 ОБ ИЗДЕРЖКАХ

(О практике применения судами законодательства о процессуальных издержках по уголовным делам)

Процессуальные издержки - необходимые и оправданные расходы, связанные с производством по уголовному делу, в том числе выплаты и вознаграждение физическим и юридическим лицам, вовлеченным в уголовное судопроизводство в качестве участников или иным образом привлекаемым к решению стоящих перед ним задач.

Перечень видов процессуальных издержек не является исчерпывающим. К иным расходам, понесенным в ходе производства по уголовному делу, относятся:

1) расходы, непосредственно связанные с собиранием и исследованием доказательств и предусмотренные УПК РФ (расходы, связанные с участием педагога, психолога и иных лиц в производстве следственных действий),

2) расходы потерпевшего на участие представителя,

3) расходы иных заинтересованных лиц на любой стадии уголовного судопроизводства при условии их необходимости и оправданности.

В состав процессуальных издержек не входят суммы, израсходованные на производство судебной экспертизы в государственных судебно-экспертных учреждениях, расходы на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями и решениями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры.

Разъяснить судам, что при определении размера вознаграждения адвокату, участвующему в уголовном деле по назначению, подлежит учету время, затраченное им на осуществление полномочий, включая время, затраченное на посещение подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, осужденного, лица, в отношении которого ведется производство о применении ПММХ, находящегося соответственно в следственном изоляторе (изоляторе временного содержания) или в психиатрическом стационаре, на изучение материалов уголовного дела, а также на выполнение других действий адвоката по оказанию квалифицированной юридической помощи при условии их подтверждения документами.

Время занятости адвоката исчисляется в днях, в которые он был фактически занят выполнением поручения по соответствующему уголовному делу, вне зависимости от продолжительности работы по данному уголовному делу в течение дня, в том числе в течение нерабочего праздничного дня или выходного дня либо ночного времени. В тех случаях, когда адвокат в течение дня выполнял поручения по нескольким уголовным делам, вопрос об оплате его труда должен решаться по каждому уголовному делу в отдельности.

При принятии решения о взыскании процессуальных издержек с осужденного судам необходимо учитывать, что с него не взыскиваются суммы, выплаченные защитнику в случаях, если лицо заявило об отказе от защитника, но отказ не был удовлетворен и защитник участвовал в уголовном деле по назначению.

Заявление подозреваемого, обвиняемого, подсудимого или осужденного об отказе от помощи назначенного адвоката по причине своей имущественной несостоятельности нельзя рассматривать как отказ от защитника. В таких случаях участие защитника обязательно, а соответствующие процессуальные издержки могут быть взысканы с осужденного в общем порядке.

ГОНОРАР УСПЕХА 1 (РЕШЕНИЕМ СОВЕТА ФПА РФ 2020)

Правила включения в соглашение адвоката с доверителем условия о вознаграждении, зависящем от результата оказания юридической помощи

• Положение об обусловленном вознаграждении может быть включено в соглашение для обеспечения конституционного права на получение квалифицированной юридической помощи лиц, у которых на момент заключения соглашения отсутствует возможность выплачивать вознаграждение адвокату, и в иных случаях.

• Положение об обусловленном вознаграждении не может включаться в соглашение об оказании юридической помощи по уголовному делу или по делу об административном правонарушении.

• Включение в соглашение положения о гонораре успеха не является гарантией или обещанием положительного результата оказания юридической помощи.

• Соглашение должно ясно и недвусмысленно определять результат оказания адвокатом юридической помощи, которым обусловлена выплата (размер выплаты) вознаграждения.

• Обусловленное вознаграждение может определяться:

1. как твердая денежная сумма

2. как доля (процент) от размера удовлетворенных требований доверителя или от размера требований к доверителю, в удовлетворении которых было отказано

3. иным способом, позволяющим рассчитать размер вознаграждения.

• Одна часть вознаграждения может быть обусловленной, а другая – подлежащей выплате адвокату вне зависимости от результата оказания юридической помощи (авансом).

• Не допускается включение в соглашение положения о выплате обусловленного вознаграждения авансом.

• При заключении соглашения адвокат обязан предупредить доверителя о том, что последнему не может быть гарантировано взыскание в качестве судебных издержек с другого лица, участвующего в деле, суммы выплаченного адвокату обусловленного вознаграждения.

ГОНОРАР УСПЕХА 2 (ОБ АДВОКАТАХ ПО НАЗНАЧЕНИЮ)

Положение о возмещении процессуальных издержек, связанных с производством по уголовному делу, издержек в связи с рассмотрением дела арбитражным судом, гражданского дела, административного дела, а также расходов в связи с выполнением требований КС РФ

Размер вознаграждения адвоката в уголовном деле:

• с 2019 года: ночь - 1175, праздник - 1450, общее правило - 900

• с 2020 года: ночь - 1525, праздник - 1800, общее правило - 1250

• с 2021 года: ночь - 1775, праздник - 2050, общее правило - 1500

Размер вознаграждения адвоката в гражданском судопроизводстве или в административном судопроизводстве:

• общее правило: 550-1200, ночь: 825-1800, праздник: 1100-2400

При определении размера вознаграждения адвоката, участвующего в уголовном деле по назначению дознавателя, следователя или суда, подлежит учету время, затраченное адвокатом на осуществление полномочий, а также на осуществление других действий адвоката по оказанию квалифицированной юридической помощи при условии предоставления подтверждающих документов.

Время занятости адвоката, участвующего в уголовном деле по назначению дознавателя, следователя или суда, исчисляется в днях, в которые он был фактически занят осуществлением полномочий адвоката по соответствующему уголовному делу, вне зависимости от продолжительности работы по данному уголовному делу в течение дня, в том числе в течение нерабочего праздничного дня или выходного дня либо ночного времени.

Размер вознаграждения адвоката, участвующего в уголовном деле по назначению дознавателя, следователя или суда, исчисляется со дня возникновения или прекращения фактических обстоятельств.

В случае осуществления полномочий адвокатом в течение дня по нескольким уголовным делам вопрос об оплате его труда решается дознавателем, следователем, судом соответственно по каждому уголовному делу в отдельности.

В случае осуществления полномочий адвокатом хотя бы частично в ночное время размер его вознаграждения устанавливается за данный день по ночному времени.

Денежные суммы, причитающиеся адвокату, участвующему в деле по назначению дознавателя, следователя или суда, перечисляются на текущий (расчетный) счет адвокатского образования в течение 30 дней со  дня получения указанного решения уполномоченного государственного органа.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ КС ОТ 2015 (ЗАКОН «О СТАТУСЕ СУДЕЙ»)

Предметом рассмотрения КС по настоящему делу является Закон РФ «О статусе судей в РФ» в той мере, в какой содержащимся в нем положением затрагивается вопрос о возможности продолжения рассмотрения по существу уголовного дела судьей, назначенным во время рассмотрения этого дела на должность судьи в другой суд.

Конституционное положение о праве на законный суд и развивающие его нормы уголовно-процессуального закона о неизменном составе суда не могут исключать в то же время наличия в действующем законодательстве предписаний, обеспечивающих надлежащее функционирование судебной власти, в том числе о карьерном продвижении судей, их перемещении из одного суда в другой, а это предполагает, что соответствующие законоположения должны корреспондировать друг другу. Следовательно, законодатель обязан урегулировать вопросы организации работы судов, предусмотреть организационные условия и гарантии осуществления полномочий судьи, согласующиеся с конституционными и судопроизводственными принципами.

Все решения, касающиеся продвижения судей по службе, должны основываться на объективных критериях; дело не может быть отозвано у судьи без веских на то оснований, а решение об отзыве дела должно приниматься исходя из объективных, предварительно установленных критериев; ни в законотворчестве, ни в правоприменении недопустима ситуация, когда необходимость полноценной реализации процессуальных гарантий приносится в жертву простоте и очевидности организационных решений в сфере судоустройства.

Норма «Срок полномочий судьи» Закона «О статусе судей в РФ», определяющая момент, с которого судья считается вступившим в должность (а именно с момента принесения им присяги, а при вступлении в должность судьи лица, ранее приносившего присягу, – со дня его назначения (избрания) на должность судьи), направленная на установление начала срока полномочий судьи в том суде, куда он назначен, определяет момент как вступления судьи в должность со дня его назначения указом Президента, так, соответственно, и окончания с этого времени полномочий в качестве судьи по прежнему месту работы. Однако, Закон не содержит указания на последствия такого назначения для судебного разбирательства уголовного дела, уже начатого с участием этого судьи, притом что возможность пребывания судьи в составе более одного суда действующим законодательством не предусмотрена.

Замена судьи должна быть вызвана объективными, уважительными и исключительными причинами, связанными либо с 1) невозможностью осуществления им правосудия в силу фактических обстоятельств, либо 2) с наличием юридических препятствий, влекущих, в частности, сомнение в беспристрастности судьи или его независимости, значимой не только для судьи, но и для подсудимого.

В то же время указание на то, что с момента назначения судьи на новую судейскую должность он пребывает именно в ней, также категорично и недвусмысленно. Однако правовое регулирование не должно создавать условия для того, чтобы само по себе назначение судьи на судейскую должность в другой суд расценивалось как безусловное юридическое препятствие для рассмотрения им по существу дела, начатого с его участием. Иначе ставилось бы под право обвиняемого на рассмотрение его дела тем составом суда, к подсудности которого оно отнесено законом (право на законный суд), возникающее с момента принятия судом решения о назначении судебного заседания по уголовному делу (назначении предварительного слушания).

ПОСТАНОВЛЕНИЕ КС РФ ОТ 2007 ПО ДЕЛУ МАКЕЕВА

Предметом рассмотрения КС являются положения ГК РФ, предусматривающие, что по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить оказанные ему услуги в сроки и в порядке, которые указаны в договоре возмездного оказания услуг, как не предполагающие удовлетворения требований исполнителя о выплате вознаграждения, если его размер поставлен в зависимость от судебного решения, которое будет принято в будущем.

Спецификой договора возмездного оказания правовых услуг, в частности, является то, что в соответствии с этим договором "совершение определенных действий или осуществление определенной деятельности" направлено на отстаивание интересов услугополучателя в судах и иных государственных (юрисдикционных) органах, обязанных, как правило, принять решение в отношении заявленного требования. Поэтому интересы заказчика, зачастую не ограничиваясь предоставлением собственно правовых услуг исполнителем, заключаются в достижении положительного результата его деятельности (удовлетворение иска, жалобы, получение иного благоприятного решения), что выходит за предмет регулирования по договору. На практике, как об этом свидетельствуют в том числе материалы настоящего дела, это приводит к включению в договор условий, в соответствии с которыми при вынесении положительного решения в пользу доверителя (заказчика) последний обязуется выплатить услугополучателю (исполнителю) определенную сумму, исчисляемую в процентном отношении к удовлетворенной судом сумме иска.

Общественные отношения по поводу оказания юридической помощи находятся во взаимосвязи с реализацией соответствующими субъектами конституционной обязанности государства по обеспечению надлежащих гарантий доступа каждого к правовым услугам и возможности привлечения каждым лицом, заинтересованным в совершении юридически значимых действий, квалифицированных специалистов в области права, - именно поэтому они воплощают в себе публичный интерес, а оказание юридических услуг имеет публично-правовое значение.

В то же время в силу диспозитивного характера гражданско-правового регулирования лица, заинтересованные в получении юридической помощи, вправе самостоятельно решать вопрос о возможности и необходимости заключения договора возмездного оказания правовых услуг, избирая для себя оптимальные формы получения такой помощи и - поскольку иное не установлено - путем согласованного волеизъявления сторон определяя взаимоприемлемые условия ее оплаты.

Свобода договора имеет и объективные пределы, которые определяются основами конституционного строя и публичного правопорядка. В частности, речь идет о недопустимости распространения договорных отношений и лежащих в их основе принципов на те области социальной жизнедеятельности, которые связаны с реализацией государственной власти. Поскольку ОГВ и их должностные лица обеспечивают осуществление народом своей власти, их деятельность (как сама по себе, так и ее результаты) не может быть предметом частноправового регулирования, так же как и реализация гражданских прав и обязанностей не может предопределять конкретные решения и действия органов государственной власти и должностных лиц.

Следовательно, законодательное регулирование общественных отношений по оказанию юридической помощи должно осуществляться с соблюдением надлежащего баланса между такими конституционно защищаемыми ценностями, как гарантирование квалифицированной и доступной юридической помощи, самостоятельность и независимость судебной власти и свобода договорного определения прав и обязанностей сторон в рамках гражданско-правовых отношений по оказанию юридической помощи, включая возможность установления справедливого размера ее оплаты.

Предметом договора возмездного оказания услуг является совершение определенных действий или осуществление определенной деятельности исполнителем. Определяя исчерпывающим образом такое существенное условие договора, как его предмет, федеральный законодатель не включил в понятие предмета договора возмездного оказания услуг достижение результата, ради которого он заключается: в системе действующего правового регулирования, в том числе положений гражданского законодательства, судебное решение не может выступать ни объектом чьих-либо гражданских прав, ни предметом какого-либо гражданско-правового договора. Выделение в качестве предмета данного договора совершения определенных действий или осуществления определенной деятельности обусловлено тем, что даже в рамках одного вида услуг результат, ради которого заключается договор, не всегда достижим.

Заключая договор возмездного оказания услуг, стороны, будучи свободны в определении цены договора, сроков его исполнения, порядка и размера оплаты, вместе с тем не вправе изменять императивное требование закона о предмете данного договора.

ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ АДВОКАТОВ В СЕТИ «ИНТЕРНЕТ»

Приняты Советом ФАП РФ (2016 г.)

Поведение адвоката в сети «Интернет» как форма его публичной активности должно отвечать тем же требованиям, что и иные действия адвоката в профессиональной сфере, при условии, что очевидна принадлежность адвоката к адвокатскому сообществу или это недвусмысленно явствует из его поведения.

Основные принципы деятельности адвоката в сети «Интернет»: