Г. Еллинек. «Общее учение о государстве»

Глава восьмая. Учения о цели государства

I. Проблема

Учения о цели государства имели такую же судьбу, как теории обоснования государства, с которыми они тесно связаны. Долгое время они занимали центральное место в госу- дарственно-научной литературе, в частности, в первой половине XIX столетия, когда даже выставлено было положение, что все познание государства зависит от правильного познания его целей279. Но в новейшее время вопрос о цели государства либо не подвергался самостоятельному исследованию, либо вовсе игнорировался, либо, наконец, самый вопрос признавался праздным и потому не подлежащим обсуждению. Holtzendorff, правда, еще построил свою политику всецело на учении о цели государства, но не нашел в этом отношении последователей в новейшей литературе.

Чтобы уяснить себе существо и значение подлежащей здесь нашему рассмотрению проблемы, необходимо точно установить самую сущность ее, тем более, что в этой области господствует безграничное смешение понятий и воззрений. Под понятием цели государства могут быть объединяемы три совершенно различные проблемы. Можно ставить вопрос, какая цель присуща самому институту государства в общей экономии исторической эволюции в отношении к конечному назначению человечества; далее – какую цель имело или имеет индивидуально определенное государство в связи его со всей совокупностью исторических явлений и, наконец, какую цель имеет государство в данную эпоху для всех его членов и с тем вместе для всего общества280. Из этих трех возможных вопросов первый и второй неразрешимы при помощи средств эмпирического исследования. Самая постановка их приводит нас в область метафизической спекуляции, а по большей части – в область произвольных и не выдерживающих критики догадок; для того, кто не хочет сойти с почвы эмпирического исследования, самая проблема в такой формулировке представляется поэтому праздной. Оба эти вопроса мы назовем вопросами об объективной цели государства, и притом первый – вопросом об универсальной, второй – о партикулярной объективной цели государства.

В философских системах вопрос об универсальной цели государства часто ставился и разрешался уже со времени Платона. Он занимает центральное место в политической спекуляции мыслителей-теологов, шедших по стопам св. Августина. Христианская теология уже в связи с занимавшей ее эсхатологической проблемой должна была обратить особое внимание на вопрос о конечной цели государственной жизни. Историческое значение эти теологические учения приобрели благодаря тому, что они впервые рассматривают исторические явления не как чуждое всякого порядка чередование событий человеческой жизни, а как стремящееся к определенной цели развитие. Таким образом, эти учения послужили, между прочим, толчком к выработке современной идеи развития, первоначально примененной к истории, а затем в новейшее время перенесенной на всю природу281.

279Об этих теориях ср. Murhard, Der Zweck des Staates, 1832, стр. 3 слл.

280Это различение возможных точек зрения на проблему цели до сих пор нигде не проводилось.

281Современное понятие развития восходит к Лейбницу, учение которого выработалось под влиянием, в числе других факторов, и религиозных воззрений. С полной ясностью он первый выставил положение: “In cumulum etiam pulchritudinis perfectionisque universalis operum divinorum, progressus quidem perpetuus liberrimusque totius universi est agnoscendus, ita ut ad majorem semper cultum procedat”. De rerum originatione. Opera philosophica, ed. Erdmann, 1840, стр. 150. Современное есте-

ственно-научное мировоззрение стремится лишить это безусловно рационалистическое и телеологическое понятие развития его первоначального характера.

124

Г. Еллинек. «Общее учение о государстве»

Но именно в эпоху, когда философская спекуляция выставила идею развития в качестве общего принципа, наука начинает отрицательно относиться к вопросу об объективной универсальной цели государства, признавая его бессодержательным. Прежде всего сюда относятся те последователи современного органического учения о государстве, которые утверждают, что государство не имеет цели282. Это логически, безусловно, правильно, если серьезно относиться к естественнонаучной аналогии. Ибо вопрос о том, имеет ли организм какую-нибудь цель для чего-либо вне его находящегося, с эмпирической естественнонаучной точки зрения недопустим. Органическая теория обычно исходит из того, что государство есть самоцель или, другими словами, что оно в себе самом заключает цель своего бытия283, отрицая, таким образом, существование объективной цели. Механически-материалистический взгляд на природу и историю еще более естественно, чем органическая теория, склоняется к учению об абсолютной бесцельности государства. Телеологическое миросозерцание, напротив, пытаясь разгадать смысл истории, стремится приписать государству ценность, выходящую за пределы простого его существования284. Какая объективная ценность приписывается государству, – всецело зависит поэтому от различия историко-философских воззрений, являющихся только частью общего миро-созерцания. Такая философия истории никогда, правда, не исчезнет совершенно из области спекуляции, ибо как бы мы ни сознавали ограниченность нашего познания, мы никогда не можем совершенно отказаться от стремления к целостному познанию. Но если и допустить, что здесь, как и во всякой другой области знания, пополнение выясненного неизвестным и непознаваемым является неустранимой потребностью нашей духовной организации, то все же все ответы на конечные вопросы лишены объективно убедительной силы и, сверх того, не в состоянии удовлетворительно разрешить реальных проблем современности. Из того общего, что они конструируют, конкретное никогда не может быть выведено хотя бы с некоторой достоверностью.

Совершенно произвольна теория объективной партикулярной цели государства, согласно которой каждое государство имело и будет иметь свою особую цель, присущую исключительно ему, обусловливающую его историческое положение и значение 285. Для того чтобы установить эти цели, обыкновенно выделяют одну какую-либо из многообразных исторически меняющихся функций соответственного государства и объявляют ее существенно присущей только этому государству целью. Такими специфическими целями признавали, например, для Рима внешние завоевания, для Англии – политическую свободу, для Испании времен Габсбургов – восстановление единства веры, для Германии – осуществление царства свободы (Фихте), для России – колонизацию и приобщение к куль-туре Северной Азии. В широких кругах общества эта теория играет значительную роль, в особенности когда речь идет о международных отношениях. Как часто и в настоящее время говорят здесь об исторических задачах, об исторической миссии того или иного государства, между тем как на самом деле речь идет не об объективных целях, поставленных высшей господствующей в истории силой, а всегда об опре-

282Так, из новейших авторов Preuss, н. с. стр. 281.

283Впервые Schelling, Vorlesungen über das academische Studium, 1803, стр. 255 слл.; и Adam Müller, Elemente der Staatskunst, 1809, 1, стр. 66 слл.

284Такими учениями об универсальной объективной цели государства являются учение о реализации через посредство государства цели человечества (литература у Murhard’a, стр. 306 слл.) и учение об отражении в государстве царства Божия,

ср. Mohl, Encyklopädie, стр. 84 слл.

285Первые следы этого учения у Montesquieu, XI, 5. Как типичную теорию такого рода, упомянем положение Vollgraff’a, что греческое государство было человеческим социальным союзом для обожествления человека, ср. Murhard, стр. 23. Кульминационного своего развития учение об универсальной объективной цели, в связи с партикулярной, достигает в системе Гегеля, конструирующего государства, как бессознательные орудия мирового духа, имманентной целью которых является возведение мирового духа на высшую ступень развития. Существуют всемирно-исторические народы, которые являются в определенную эпоху носителями высшей в данный момент ступени развития мирового духа и которые затем, по миновании их эпохи, не входят уже в сферу мировой истории. Ср. Philosophie des Rechts, стр. 424 слл.

125

Г. Еллинек. «Общее учение о государстве»

деленных – действительных или мнимых – интересах данного государства, обусловливаемых всем ходом его исторического развития.

От вопроса об объективной цели следует строго отличать вопрос о субъективной цели государства, т. е. об отношениях государства к индивидуальным целям. Этот вопрос должен быть поставлен и разрешен, и отрицать необходимость его возможно только вследствие смешения объективной цели с субъективной. Необходимость этого вопроса вытекает из следующих соображений.

Государство есть целевое единство. Социальное учение о государстве, исходящее из такой конструкции государства, должно поэтому выяснить те цели, благодаря наличности которых объединенная в государстве масса представляется нам единой. Существование таких целей вытекает из того неопровержимого психологическог факта, что жизнь государства складывается из непрерывного ряда человеческих действий, а всякое действие необходимо определяется мотивом, а стало быть, целью. Доказывать бесцельность государства в указанном здесь смысле – значило бы низвести его на степень слепой силы природы, лишить его всякого единства и непрерывности, что возможно только при неясном или непродуманном отношении к вопросу. Каждый закон, каждое распоряжение, назначение, всякий международный договор должен иметь какую-либо – и притом, по мнению его авторов, разумную – цель, в противном случае государство представляло бы только огромный дом для умалишенных.

С государством дело обстоит здесь так же, как и с другими социальными учреждениями. Выяснение их объективной цели (τέλος, как называет ее Stahl) составляет задачу спекуляции, а не науки, тем более что все учреждения, при историческом их изучении, оказываются находящимися в состоянии непрерывного изменения и уже по одному этому следует отказаться от установления какой бы то ни было постоянной их цели. Но индивиды и все общество, без сомнения, пользуются этими учреждениями для своих особенных целей. Поэтому всякая эпоха имеет свое индивидуальное представление о цели этих учреждений, чем и вызывается и объясняется явление изменения цели.

Сюда могло бы относиться то высказываемое временами возражение, что только каждое в отдельности государство имеет конкретные, относящиеся лишь к данному моменту, цели, которые поэтому одни только и имеют значение и не могут быть подведены под один общий знаменатель286. Но как ни разнообразна человеческая деятельность и как ни разнообразны поэтому формы, в которые отливаются человеческие цели, все же самые многообразные цели с логической необходимостью объединяются в определенные высшие конечные цели. Значительнейшая часть человеческих действий, – какую бы пеструю картину они ни представляли и как бы ни были перепутаны между собой ближайшие их цели, – подчиняется высшей цели

– сохранению индивидуального существования и индивидуального благосостояния. Средства, при помощи которых достигаются эти высшие цели, коренным образом различны, а с тем вместе и посредствующие цели, но множество этих последних все же сводится к немногим или, в конце концов, одной конечной цели. Совершенно справедливо поэтому, что каждое государство в каждый данный момент стремится к достижению своих особенных целей для себя и своих членов; но это не устраняет возможности познать во всех этих отдельных целях одну великую общую цель.

Но здесь могло бы возникнуть сомнение, не следует ли признать констатирование отдельных государственных целей достаточным, а сведение посредствующих целей к высшим – безразличным287. Но такое сомнение отпадает, как только мы познаем великое теоретическое и

286Напр., Gerber, стр. 31, G. Meyer, стр. 13. Все такие индивидуальные цели меняющиеся в зависимости от исторической обстановки и воззрений народа, формально могут быть подведены под субъективные общие цели. Только вследствие того, что по общему правилу игнорируется исторически-изменчивое содержание этих общих целей, можно было прийти к мысли поставить рядом с идеальной общей целью еще партикулярную цель и последнюю сверх того объективировать.

287Так, Bernatzik, Kritische Studien, стр. 236, который, однако, говорит только о применении понятия цели к юридической

126

Г. Еллинек. «Общее учение о государстве»

практическое значение высших государственных целей. Без знания этих целей невозможна законченная наука о государстве. Чисто формальное определение государства, совершено не считающееся с его целью, никогда не может дать полной картины государства, а с тем вместе и прочного признака, который отличал бы его от других образований, признаваемых равноправными с ним или даже стоящими над ним. К средневековой церкви подходят все признаки формального определения государства. Она обладала территорией, которую она подразделяла на провинции и епархии; она предъявляла притязание на распространение ее власти на всех пребывающих в ее области; в христианском мире она имела свой народ и обладала властью, которая сознавала себя независимой от какой бы то ни было земной власти, суверенитет которой далеко превосходил суверенитет государства. Она издавала законы, судила и наказывала; она имела гораздо более обширное управление, чем тогдашнее, по сравнению с ней, рудиментарное государство288. Если, несмотря на то, она не была государством, а оставалась церковью, то это может быть понято только из различия ее целей и целей государства. Если б это было не так, если бы в общем сознании не существовало различия между целями государства и церкви, то церковь, в конце концов, поглотила бы государство. Но и теперь еще прочное отграничение государства от церкви невозможно без познания целей обоих289.

Практическое значение познания цели государства заключается в том, что только им завершается психологически и этически необходимое обоснование государства. Учение об обосновании государства могло обосновать только институт государства вообще, но не государство в его индивидуальной структуре. Здесь место учения о цели государства. Как для наивного сознания, так и для научной мысли необходимо возникает вопрос, почему существуют государственные учреждения, которые не являются, конечно, слепыми силами природы, в их поддающихся изменению волей человека и фактически всегда меняющихся формах, почему необходимы те жертвы, которые индивид и все общество всегда должны приносить государству? Оппортунистическим отрицанием общих принципов государственной деятельности и безнадежным «иначе не может быть» нельзя обосновать воинской, податной, судебной и множества других повинностей, налагаемых государством. В этом пункте учение о государстве соприкасается поэтому с практической политикой. Всякое изменение в области законодательства и организации государства должно быть обосновано его целесообразностью, каждая мотивировка проекта должна прямо или безмолвно опираться на цели государства. Поэтому противоположность великих политических партий и проявляется в противоположности воззрений на цели государства. Термины «либеральный» и «консервативный», «реакционный» и «социалистический» означают принципиальные разногласия относительно задач государства. Иметь политические принципы – значит не что иное, как иметь определенные воззрения на отношение конкретных государственных дел к посредствующим и конечным целям государства. Только с точки зрения целей государства можно судить о достоинствах или негодности политики государства, – что не всегда должно быть сознаваемо высказывающим суждение. Все политические суждения суть телеологические оценки.

Это воззрение на значение цели государства всего ярче обнаружилось в союзно-государ- ственных образованиях новейшего времени. Как введение к Конституции Соединенных Штатов Америки290, так и Конституция Швейцарского союза291 и предисловие к Конституции Гер-

жизни. Социальное учение о государстве, напротив, должно занять по отношению к проблеме цели совершенно иное положение, чем юриспруденция, имеющая своим предметом непосредственно практические интересы.

288Приверженцы и противники курии признают в средние века государственный характер церкви, которая обозначается как respublica, regnum, politia. Cp. Gierke, Genos senschaftsrecht III, стр. 540, прим. 51; далее v. Eichen, стр. 388 слл. Ср. также Friedberg, Lehrbuch des katholischen und evangelischen Kirchenrechts, 4 изд. 1895, стр. 45 слл.

289Ср. также Rehm, Staatslehre, стр. 32 слл.

290Народ создает конституцию “in order to form a more perfect union, establish justice, insure domestic tranquility, provide for the common defence, promote the general welfare, and secure the blessings of liberty to ourselves and our posterity”.

291Союзная конституция 29 мая 1874 г. ст. 2. Союз имеет целью: охранение независимости отечества против опасностей

127

Г. Еллинек. «Общее учение о государстве»

манской империи292 прямо указывают на цели вновь основываемого государства как на мотив политического новообразования293.

Как ни важен именно этот последний факт для выяснения живущих в сознании властителей и народов воззрений на цели государства, следует, однако, иметь в виду и границы значения этой политической телеологии. Столь частое прежде утверждение, что важнейшей задачей учения о государстве является установление его целей, так как из них дедуктивно вытекает вся совокупность государственных функций, – в такой формулировке неверно. Путем простой дедукции из цели государства так же нельзя разрешить ни одной положительной политической задачи, как нельзя познавать исключительно при посредстве законов логики или создать произведение искусства при помощи законов эстетики. Если признавать целью государства реализацию права, то эта формула ничего не говорит нам о том, что должно считаться правом, так как конкретный характер права всегда зависит от данных социальных отношений определенного народа. Одна и та же высшая цель может быть достигнута при помощи бесчисленного множества средств, и поэтому знание цели отнюдь не дает нам знания тех средств, при помощи которых она достигается. В истории политических теорий мы наблюдаем поэтому тот поучительный факт, что нередко всевозможные партийные взгляды с мнимологической необходимостью дедуцируются непосредственно из цели государства. В противовес такого рода в высшей степени опасному способу суждений должно быть констатировано, что конкретное содержание деятельности государства всегда может быть определено только эмпирически, и притом только для отдельного государства в данный момент его существования.

Но необходимость считаться с высшими целями государства всегда остается в каждом государстве регулятором политической деятельности. Эти цели ближайшим образом указывают не столько на то, что должно совершаться, сколько на то, что должно быть отвергнуто, и это отрицательное действие имело большое значение в истории и во все времена сохраняло это значение в политике. Вся наша современная культура основана, между прочим, на убеждении, что власть государства имеет границы, что мы – не подчиненные безгранично всемогущей власти государственные рабы. Чистое формально-юридическое изучение государства никогда не может выяснить материальных границ деятельности государства; оно не может признавать никаких других границ, кроме тех, которые государство ставит себе само, но не в состоянии определить содержание этой ограничивающей деятельности государства. Существование таких границ было доказано лишь благодаря прогрессирующему познанию того, что государство связано своими целями. Самым ярким примером может служить современное отношение государства к религии. Что из власти государства должна быть изъята сфера индивидуальной совести, было познано прежде всего благодаря достигнутому, после продолжительной борьбы, выяснению тех границ, в которые государство поставлено своей природой и, стало быть, своими целями. Выяснение значения цели государства в области права в высокой степени содействовало падению полицейского государства, познание его культурной цели – отмене вредных в социальном отношении институтов. Все великие революции новейшего времени начинались под знаменем определенной государственной цели. Эту отрицательную регулирующую силу познание целей государства всегда сохраняет и в повседневной политической жизни, причем эти цели служат критерием для оценки существующих отношений, признаваемых, соответственно такой оценке, подлежащими отмене или преобразованию. Здесь мы касаемся, впро-

извне, попечение о внутреннем спокойствии и порядке, защиту свободы и прав союзных кантонов и покровительство их общему благосостоянию.

292Король Пруссии именем Северо-Германского союза и южно-германские монархи «заключают вечный союз для защиты союзной территории и действующего в пределах ее права, а равно и для попечения о благосостоянии германского народа».

293И другие конституции ссылаются на цель государства. Так, во введении к Баварской конституции 26 мая 1818 г. говорится об «общих и особенных требованиях государственной цели». Наиболее подробно и напыщенно определялась цель государства в Конституции Второй французской республики 4 ноября 1848 года; ср. Duguit et Monnier, Les constitutions et les principales lois politiques de la France, 1898, стр. 238.

128