"Если я пишу по-французски, на языке моей страны, а не по-латыни, на языке моих наставников, то это объясняется надеждой, что те, кто пользуется только своим естественным разумом в его полной чистоте, будут судить о моих соображениях лучше, чем те, кто верит только древним книгам". Своими читателями Ренэ Декарт видит единственно людей, соединяющих здравый смысл с ученостью.

Паскаль был знаком с Декартом, но оба испытывали взаимную неприязнь. Однако Декарт, будучи старшим современником Паскаля, оказал на него весьма сильное влияние. Это влияние сказывалось прежде всего в методе Паскаля — как и Декарт, он был рационалистом. Культ разума, уверенность в том, что именно разум, мысль могут возвысить человека над всем мирозданием, — с этим Паскаль был совершенно согласен. В одной из своих «Мыслей» он говорит о том, что величие человека заключается в его разуме и именно в этом он должен себя совершенствовать, а не в пространстве и не во времени. Но в отличие от Декарта, который видел всемогущество разума (пожалуй, за исключением области религии, да и то не всей религии, а некоторых таинств и догматов христанства), Паскаль видел и ограниченность разума. И если Декарт утверждал, что чувства полностью обманывают человека и полностью истину человеку может дать только разум, Паскаль утверждал, что и чувства, и разум (в том числе и вера, и сердце — Паскаль признавал его органом познания) так же дают человеку познание истины — каждое в своей области. И если человек обманывается, то происходит это по его собственной воле. По-разному относились Паскаль и Декарт и к Богу. Паскаль негодовал по поводу того, что Декарт прибегал к Богу, как к некоторой палочке-выручалочке, которая помогла ему в создании его философии и физики. И когда Декарт доказал, что именно Бог дал миру законы, что именно Он сообщает человеку истинность его знаний, он отказывается от Бога — Он оказывается ему больше не нужен. Паскаль был возмущен этим, он считал, что это нечестно и неправильно; для Паскаля Бог был не Богом философов, а Богом личным (см. его записку). В отношении теории познания у Паскаля есть некоторое сходство с положениями Декарта. Паскаль высказывается, что принципы чувствуются, теоремы доказываются; и те и другие достоверны. Здесь можно увидеть как бы сходство с положениями Декарта об интеллектуальной интуиции, однако это сходство, которое могло быть некоторым влиянием Декарта на Паскаля, на самом деле было скорее сходством, чем влиянием, потому что то, что Паскаль называл чувствованием принципов, на самом деле было не интеллектуальной декартовской интуицией, а скорее некоторым психологическим феноменом, а не интеллектуальным, как это было у Декарта. Принципы чувствуются не интеллектуальной интуицией, а некоторой бессознательной областью нашего сознания, нашей личности (ближе к тому пониманию иррациональной интуиции, которая начала разрабатываться в конце 19 — начале 20 веков в философии жизни, во фрейдизме, в современном психоанализе). По-разному понимали субъект познания Декарт и Паскаль. Если Декарт в субъекте познания видел абстрактный гносеологический субъект, некоторое абстрактное «я», лишенное каких бы то ни было психологических характеристик, то Паскаль подчеркивал, что познает конкретный человек, конкретная личность, а не некий абстрактный субъект. Поэтому, как утвержал Паскаль, надо не только доказывать истину, но и убеждать в ней других людей, а здесь важна уже не только логика, но и ораторское искусство, знание нравов и обычаев и т.д. Еще одно отличие Декарта от Паскаля — их отношение к свободной воле и вообще к воле человека. Согласно Декарту, человек в своих поступках всегда подчинен своему разуму (Декарт развивал сократовско-платоновскую линию), свобода есть действие разумное. Паскаль возражал: человек в своих поступках руководствуется чем угодно, только не разумом — своим эгоизмом, своими эмоциями, погодой, господствующими нравами. Паскаль говорил, что разум может убедить человека в чем угодно, но как только человек отвлекается от этих доказательств, он тут же о них забывает. Вообще противоречие между человеком и его разумом всегда волновало Паскаля. С одной стороны, он, может быть, и рад был бы находиться на позициях Декарта (о чем говорит тот факт, что он пишет «Апологию христианства», надеясь обратить еретиков и атеистов к истинной вере путем доказательств), а с другой стороны, Паскаль видит, что это невозможно, поэтому он часто не доказывает, а обращается к конкретному человеку, иногда прибегая к слабым, с нашей точки зрения, аргументам, чтобы любыми способами вывести человека из мрака неведения. Пытаясь вернуть людей в лоно христианской церкви, Паскаль исходит из представления о бесконечности. Это представление было, может быть, главным движущим мотивом всего его миросозерцания. Мы говорили, что он переживал это в своей жизни как некоторую зияющую пропасть. Паскаль всегда повторял, что в мире все бесконечно — и Бог, и мир. Причем Паскаль не разделял то, что принято считать актуальной или потенциальной бесконечностью, как это было у Николая Кузанского (Бог бесконечен актуально, а мир — потенциально). У Паскаля существует только актуальная бексонечность. И если потенциальную бесконечность можно еще как-то понять (на языке математики она формулируется как некоторое множество, к которому всегда можно прибавить единицу, т.е. это формализуемо на языке рассудка), то актуальная бесконечность не формализуема, она ускользает от нашего понимания. Именно это ощущение иррациональности бесконечности и поражало Паскаля, повергало его в ужас перед бытием. Для Паскаля мир, как и Бог, был бесконечным; он повторял образ, который мы встречали у Николая Кузанского и Джордано Бруно: мир есть окружность, центр которой везде, а окружность нигде. Мир бесконечен и вширь, и вглубь. Человек находится между двумя бесконечностями, и его потерянное состояние в бесконечности показывает его полное ничтожество. Эта потерянность в бесконечности — одна из основных интуиций Паскаля. Бесконечность постигается не разумом, потому что он бессилен в ее познании. Здесь человеку может помочь другая способность его познания — сердце. Разум действительно бессилен в познании мира, но он также и всемогущ. Это противоречивое отношение Паскаля к разуму показывает как бы вторую основную характеристику его философии — стремление видеть в человеке противоположности. Паскаль испытал большое влияние Мишеля Монтеня. Это сказалось и в стиле произведений Паскаля, и в его философствовании. Паскаль соглашался со многими положениями Монтеня в его отношении к скептицизму. Он также говорил, что полной истины человек никогда не сможет достичь, ибо, во-первых, мир бесконечен, а человек, затерянный между двумя бесконечностями, есть существо конечное, ограниченное, и своими ограниченными силами познать истину целиком не может. Во-вторых, человек есть существо сложное, состоящее из души и тела, а мир есть создание, состоящее только из материи. Но материя сама себя познавать не может, поэтому, познавая мир (Паскаль исходит из принципа «подобное познается подобным»), человек познает не мир, а некоторый идеальный его образ. Поэтому человек, познавая своей душой, своим разумом, познает не подобное — познает материю. Поэтому адекватного совпадения он добиться не может. Разум тоже не может познать истину, потому что он, кроме того что затерян между двумя бесконечностями, в конечном мире действует также в ограниченном интервале. И разум, и другие способности человека не переносят крайностей. Сильная жара и сильный холод, сильное удаление и сильное приближение, слишком громкий и слишком слабый звук — все это человеку недоступно. Он теряется. Истина достигается только в некотором очень малом интервале звуков, цветов и т.п. И, что немаловажно для Паскаля, в отличие от Декарта, в познании истины человеку всегда мешает его личный интерес. Паскаль видит некоторые особенности человеческой природы. Декарт и особенно Фрэнсис Бэкон (в своем учении об идолах) надеялись, что человек избавится от личностных или родовых идолов, Паскаль же видит здесь непреодолимую преграду для познания человеком истины. Паскаль в парадоксальной форме формулирует эти противоречия. Он пишет, что жужжание мухи может отвлечь величественный разум от созерцания истины. Но нельзя соглашаться и со скептиками, которые утверждают, что истина непознаваема. Истина существует; если бы не было истины, не было бы и Бога (здесь Паскаль соглашается с Августином и Янсением, которому всегда следовал). Паскаль возражает скептикам-пирронистам, что законченного пиррониста никогда нельзя увидеть. Пирронисты противоречат сами себе, ибо нельзя найти человека, который сомневался бы во всем; такой человек сомневался бы даже в своем собственном существовании. Природа, по утверждению Паскаля, поддерживает немощный разум, поэтому истина доступна всем познавательным способностям человека, но доступна лишь как некоторая относительная истина. Эта истина доступна всем человеческим способностям: разуму, чувствам, сердцу, вере. Поэтому, как и эпикурейцы, Паскаль говорил, что чувства никогда нас не обманывают. И если мы видим сломанным весло, погруженное в воду, то чувства дают нам истинную картину познания, которую разум должен объяснить. Может быть, больше всего Паскаль уделял внимание природе человека, хотя сам же подчеркивал, что это самый сложный и самый важный из всех существующих на земле вопросов. Как говорит Паскаль, именно сложность человека заставляет ученых заниматься чем угодно, только не познанием человека. Человек — существо парадоксальное. Паскаль предпочитает использовать парадоксы и противоречия для описания природы человека. Один из наиболее известных образов, который он использует, — это образ мыслящей тростинки. Человек — это тростинрка, но это тростинка мыслит; не нужно всей вселенной ополчаться на человека, чтобы раздавть, — достаточно дуновения ветерка или песчинки, чтобы убить человека. Но при этом человек выше всей вселенной, ибо вселенная не почувствует, что ее уничтожают, а человек это чувствует. Поэтому величие человека состоит в осознании своего собственного ничтожества. Именно эту парадоксальную природу человека подчеркивает Паскаль. Человек есть существо, предназначенное для самых высших целей, для спасения посредством христианской Церкви. Однако человек занимается чем угодно, но не спасением себя. В «Мыслях» есть мысль, поражающая своей логичностью и убедительностью. Обращаясь к атеистам, Паскаль говорит: прежде чем возражать против христианской религии, надо изучить ее. Но атеисты отрицают существование Бога, не разобравшись даже в основах христианской религии. Тот факт, что самое важное — это спасение человека, и что человек предпочитает заниматься сиюминутными делами, уделяя им гораздо больше внимания, чем своему спасению, говорит о том, что человек находится в плену у сатаны, поскольку действительно невозможно себе представить, что, находясь в здравом уме, можно выбрать пятиминутное развлечение взамен вечного блаженства. Так необычно Паскаль доказывает существование диавола. Паскаль предлагает аргумент, известный под названием «Пари Паскаля». Он говорит воображаемому атеисту: все мы вынуждены держать пари о том, существует ли вечная жизнь после смерти, существует ли Бог. Хотим мы того или нет, мы втянуты в это пари. Если мы держим это пари, мы можем потерять две вещи: истину и благо. Поставить в заклад в этом пари мы можем также две вещи: свой разум и свою волю, свое сознание и свое блаженство. Поскольку для разума все равно, мы должны выбирать между наличием и отсутствием блаженства. То есть в любом случае — между тем, существует Бог или не существует. Если Бога нет, то человек ничего не проиграет, утверждая Нго бытие; а если Бог есть и человек держит пари, что после смерти его ничто не ожидает, то он не получит вечного блаженства и проиграет. Поэтому в любом случае человек должен жить так, как будто Бог есть. Паскаль всегда чувствует потерянность человека в этом мире, его ответственность перед Богом, его стояние перед Богом один на один, и главная мысль позднего Паскаля состоит в том, что человек должен познать истину о своей смертности. Он сравнивает человечество с узниками, помещенными в камеру смертников, и спрашивает, чему посвящают себя люди, знающие, что на рассвете их казнят. Конечно, они будут думать только о смерти. Человечество напоминает ту же камеру смертников, но не знающих дату своей смерти. Люди думаю о чем угодно, только не о самом главном — о смерти. Главная же задача человека состоит именно в осознании смерти, в спасении себя, а оно может быть достигнуто только на путях осознания своего ничтожества перед Богом. Только осознав свое ничтожество, человек осознает и свое величие.

ПАСКАЛЬ

КОНЦЕПЦИЯ   ЧЕЛОВЕКА  у  Паскаля:

1. Человеческая природа:

   • "Человеческая природа не знает движения по прямой; у нее свои приливы и отливы... То же самое с изобретениями человеческого ума из века в век, и то же самое вообще с благом и злом мира" (27).

*Как видим, Паскаль не был приверженцем идеи о прогрессе человечества (в отличие от последующих поколений французских просветителей)*

• "К человеку прикасаешься словно к оргáну. Человек и есть оргáн, только странный, изменчивый, непостоянный"(55). Те, кто умеют играть только на обыкновенных оргáнах, с этими не справятся. Нужно знать, где у них клавиши.

• Живет ли человек в настоящем времени?: "Мы никогда не задерживаемся в настоящем. Мы вспоминаем прошлое; мы предвкушаем будущее, словно хотим поторопить его слишком медленный шаг, или вспоминаем прошлое, чтобы остановить его мимолетность. Мы так неосмотрительны, что блуждаем по недоступным нам временам и вовсе не думаем о том единственном времени, которое нам принадлежит... Пусть каждый разберется в своих мыслях. Он увидит, что все они заняты прошлым или будущим. Мы почти не думаем о настоящем, а если и думаем, то лишь для того, чтобы в нем научиться получше управлять будущим. Настоящее не бывает никогда нашей целью... мы вообще не живем, но лишь собираемся жить..." (47).

• Человеческая природа двойственна и противоречива: Паскаль о человеке:

  • "Если он превозносит себя, я его принижаю. Если он принижает себя, я его превозношу. И всегда ему противоречу. До тех пор, пока он не постигнет, Что он есть непостижимое чудовище" (130).

  • "Что же это за химера - человек? Какая невидаль, какое чудовище, какой хаос, какое поле противоречий, какое чудо! Судья всех вещей, бессмысленный червь земляной, хранитель истины, сточная яма сомнений и ошибок, слава и сор вселенной. Кто распутает этот клубок? (Конечно, это выше догматизма и пирронизма и всей человеческой философии. Человек выше человека... Узнай же, гордый человек, что ты - парадокс для самого себя. Смирись, бессильный разум!... Признаем же, что человек бесконечно выше человека и что он непостижим для самого себя без помощи веры" (131). Самая далекая от нашего понимания тайна - наследование греха - и есть та вещь, без которой мы никак не можем понимать самих себя.

Удел человеческий:

• удел человеческий: переменчивость, скука, тревога, гордыня, тщеславие, зависимость, жажда независимости, нужда.

• "Если бы участь наша была действительно счастливой, нам не нужно было бы отвлекаться от мыслей о ней" (70).

• "...обнаружив корень все наших несчастий, пожелал доискаться до их первопричины, то нашел одну очень важную - сам наш от природы горестный удел; мы слабы, смертны, и так несчастны, что для нас нет утешения ни в чем, если мы задумаемся о нашем уделе всерьез" (136).

• "...единственное благо людей состоит в развлечении от мыслей о своем уделе; это можеть быть какое-нибудь занятие, сбивающее мысли на другой путь, или какая-либо новая приятная страсть, их заполняющая, или игра, охота, увлекательное зрелище - одним словом, все, что зовется развлечением" (136).

Суета и развлечения:

• взглянув на ужасы человеческой жизни, люди ударились в развлечения. Человек смутно чувствует свое ничтожество, не сознавая его. Поэтому, чтобы не ужасаться самому себе, он целиком отдается страстям и мыслям о будущем. Но отнимите у него развлечение - и вы увидите, что он умирает от тоски. Это большое несчастье - испытывать невыносимую скорбь, как только приходится задуматься о самом себе и ничем от этих мыслей не отвлекаться (36).

• нам нужна суета, заглушающая мысли о нашем несчастливом уделе и развлекающая нас. Поэтому охота важнее чем добыча. Вот отчего люди так любят шум и движение. Вот отчего тюрьма - такое ужасное наказание, а наслаждение одиночеством - вещь непонятная. Люди готовы на все в поисках треволнений, они ищут кипучих и неотвязных занятий, которые отвратили бы их от мыслей о своем уделе. Вместе с тем, другой инстинкт рождает у них догадку, что истинное счастье только в покое, а не в треволнениях. Из этих двух противоборствующих инстинктов возникает у них смутный замысел, таящийся от них самих в глубинах их душ; он побуждает их стремиться к покою путем тревог и постоянно воображать, будто вожделенное удовлетворение наступит для них, если, преодолев какие-то предполагаемые трудности, они смогут тем самым распахнуть двери покою. И так проходит вся жизнь; люди ищут покоя, борясь с препятствиями, а когда их преодолевают, покой становится для них невыносим из-за скуки, им порождаемой. Нужно вырываться из него и клянчить себе тревог.

• суета: "Люди заняты тем, что гоняются за мячиком или зайцем: даже короли находят в этом удовольствие"(39). "Какая суетность: мы восхищаемся картиной за то, что на ней похоже изображены такие вещи, которыми мы вовсе не восхищаемся в натуре"(40).

Причины наших заблуждений: человек так счастливо устроен, что не имеет ни одного надежного способа пребывать в истине, зато множество отличных способов пребывать во лжи:

• воображение - это главенствующая способность человека, это госпожа обмана и заблуждения. Кто создает общее мнение, кто внушает уважение и восхищение к людям, сочинениям, законам, знатности, как не эта способность воображения? Все земные сокровища не стоят ничего без ее благоволения. "Я говорю не о глупцах, я говорю о самых разумных; это среди них воображение имеет полную свободу убеждать. Напрасно вопиет разум, не он определяет цену вещам... Разум принужден уступать, и самый мудрый разум принимает для себя те правила, которые дерзко распространило повсюду человеческое воображение. (Тот, кто захочет следовать одному лишь разуму, будет отпетым глупцом.)... Никогда разум не побеждает воображение полностью, а обратное происходит всякий день. ...Воображение не может сделать дураков мудрецами, но оно делает их счастливыми, к зависти разума, который может дать своим друзьям только горе... Предающиеся воображению нравятся самим себе много больше, чем могут себе нравиться благоразумные и осмотрительные" (44).

• не только давние впечатления могут обманывать нас, но и очарование новизны. Отсюда раздор в наших душах - мы либо упрекаем себя за то, что следуем ложным впечатлениям детства, либо за то, что отчаянно гонимся за новыми. И нет такого самого очевидного правила, которое нельзя было бы представить изначально ложным следствием либо обучения, либо нашего восприятия.

• болезни - еще один источник заблуждений: они искажают наше суждение и восприятие.

• наша выгода - чудесное орудие для бескровного самоослепления. Даже честнейшему человеку на свете не дано быть судьей в своем собственном деле.

• но самая удивительная причина заблуждений человека - война между чувствами и разумом. Человек - не более чем существо, по природе исполненное заблуждений, без благодати не устранимых. Ничто не указывает ему истину. Все его обманывает. Эти два источника истины, разум и чувства, не только ненадежны сами по себе, но еще и обманывают друг друга.

Необходимость самопознания:

• "Нужно знать самого себя. Пусть это не поможет найти истину, но поможет хотя бы правильно устроить свою жизнь, а это самое благое дело" (72).

• "...человек для самого себя - самый загадочный предмет во всей природе, ибо он не может представить себе, что такое тело, и еще меньше - что такое дух, а менее всего - как тело может соединяться с духом. Вот предел сложности, а между тем это его собственное существо..." (199)

• "О люди, тщетно ищите вы в самих себе лекарство от ваших бед. Все ваши знания годны лишь на то, чтобы вы поняли: не в вас самих найдете вы истину и благо... нам самим наша природа неведома, и открыть ее нам может один лишь Бог... Главные ваши болезни - это гордыня, отрывающая вас от Бога, и похоть, привязывающая вас к земле..." (149)

• Величие человека в том, что он осознает свое ничтожество. Он ничтожен, потому что такова его участь; но он велик, потому что это сознает (122). "Величие человека в том, что он сознает себя несчастным; дерево себя несчастным не сознает"(114).

Разум:

• "Человек - всего лишь тростинка, самая слабая в природе, но это тростинка мыслящая" (200). Не в пространстве должен искать человек своего достоинства, не во владении землями, но в правильности мысли. "В пространстве вселенная объемлет и поглощает меня, малую точку; мыслью я ее объемлю" (113).

• есть 2 крайности: исключить разум, допускать только разум. "Высшее проявление разума - признать, что есть бесконечное множество вещей, его превосходящих. Без такого признания он просто слаб" (188).

• "Все тела, небосвод, звезды, земля с ее царствами не стоят малейшего из умов. Ибо он знает все это и себя самого, а тела - нет. Все тела и все умы вместе и все из них происходящее не стоят малейшей толики любви. Она принадлежит бесконечно более высокому порядку" (308).

• что способно сковать разум: дух царственного судии мира зависит от малейшего шороха рядом. "Чтобы спутать его мысли, не надо пушечного выстрела. Достаточно скрипа флюгера или лебедки. Не удивляйтесь, если он сейчас плохо рассуждает: муха жужжит у него над ухом. Этого довольно, чтобы он стал не способен дать добрый совет. Если вы хотите, чтобы он смог отыскать истину, прогоните это создание, которое сковывает его рассудок и смущает могучий разум, правящий городами и царствами" (48). "Могущество мух: они выигрывают сражения, отвлекают наши умы, грызут наши тела" (22).

Место человека в мире:

• "Когда я думаю о кратком сроке своей жизни, поглощаемом вечностью до и после нее - memoria hospitis unius diei praetereuntis (проходит, как память об однодневном госте), - о крошечном пространстве, которое я занимаю, и даже о том, которое вижу перед собой, затерянном в бесконечной протяженности пространств, мне неведомых и не ведающих обо мне, я чувствую страх и удивление, отчего я здесь, а не там..." (68)

• можно по-разному жить в этом мире, в зависимости от того, какое предположение принять. Паскаль принимает такое: известно наверняка, что мы не будем здесь долго, и неизвестно, пробудем ли еще час. "Между нами и адом или небом - только жизнь, самая хрупкая вещь на свете" (152).

• Что такое человек для бесконечности? Итак, пусть человек объемлет взором всю природу в ее высоком и совершенном величии: вселенную, небесные светила и т.д. Никакие понятия не могут к ней приблизиться; напрасно мы тужимся послать наши представления за пределы воображаемых пространств, мы порождаем лишь атомы в сравнении с действительностью вещей. Это бесконечная сфера, центр которой везде, окружность - нигде. Самое важное из наглядных проявлений всемогущества Божия в том и состоит, что наше воображение теряется при этой мысли. А теперь, обратившись к себе, пусть человек подумает, что он есть рядом с сущим, пусть взглянет на себя в растерянности и пусть из этой маленькой норки, где он обитает, - я имею в виду вселенную, - он научится назначать цену земле, царствам, городам, домам и самому себе.

Но чтобы представить себе другое, столь же поразительное чудо, пусть человек поищет среди вещей ему известных самые крошечные. Я хочу показать ему здесь другую бездну: бескрайность природы, которую можно вообразить внутри этого мельчайшего атома. Пусть он увидит там бесконечное множество миров, у каждого из которых есть свой небосвод, свои планеты, своя земля, и на этой земле живые существа. Ведь кто не изумился бы, что наше тело, которое только что не было заметно во вселенной, а она и сама не заметна в лоне всего сущего, теперь стало колоссом, целым миром, вернее, всем по сравнению с той малостью, куда нельзя проникнуть. Кто задумается над этим, тот устрашится самого себя, сознавая себя заключенным в той величине, которую определила ему природа между двумя безднами - бесконечностью и ничтожностью.

Так что же есть человек в природе? Ничто по сравнению с бесконечностью, все по сравнению с небытием, середина между ничто и все; он бесконечно далек от постижения крайностей; цель и начала вещей скрыты от него непроницаемой тайной. Вот наше истинное положение. Оно делает нас неспособными и знать наверное, ни оставаться в полном неведении. Мы плаваем на обширном пространстве посередине, вечно неуверенные и колеблющиеся. Такое состояние для нас естественно, и однако же оно противнее всего нашим склонностям.

8. РЕЛИГИЯ

   • религия учит нас, что через человека было все утрачено и разорвана наша связь с Богом и что через человека связь эта восстановлена.

   • Высшее благо: "Все люди ищут счастья. Исключений тут нет, какими бы разными средствами они ни пользовались. Все стремятся к этой цели... Вот что движет всеми поступками всех людей, даже тех, кто собрался вешаться. И однако за такое множество лет никогда ни один человек без веры не достигал той точки, к которой все неизменно стремятся" (141). Не найдя опоры в том, что имеет, человек ищет ее в том, чего у него нет; но ничто не может ее дать, ибо эту бездонную пропасть способен заполнить лишь предмет бесконечный и неизменный, то есть сам Бог. Он один есть истинное благо. И странная вещь - с тех пор, как человек его утратил, не нашлось ничего в природе, что могло бы его возместить.

   • христианоцентризм Паскаля: - "Передо мной множество религий, спорящих друг с другом, но одинаково ложных, кроме одной. Каждая желает, чтобы ей верили ради ее могущества, и угрожает неверным. На таких основаниях я им не верю. Это может говорить каждый. Каждый может объявить себя пророком; но я вижу христианство и его исполнение пророчества, что не каждый может сделать" (197). - одна лишь христианская религия может исцелить два источника всех человеческих пороков - гордыню и уныние, изгнав их с помощью евангельской простоты. Ибо она учит праведников, что может возносить людей до сопричастности к Божескому естеству, что и в этом возвышенном состоянии они носят в себе источник всякой испорченности, который делает их на всю жизнь подвластными заблуждениям, невзгодам, смерти, греху; и она кричит последним нечестивцам, что они способны принять благодать Искупителя.

   • "Удивительная вещь христианство: оно требует от человека признать свою низость и даже мерзость - и требует от него желания уподобиться Богу. Без такого противовеса это вознесение духа делало бы его нестерпимо тщеславным, а это уничижение внушало бы нестерпимое презрение к себе" (351).

   • Свидетельства истинности религии:

1. требование любви к своему Богу;

2. она должна постичь человеческую природу, его похоть и бессилие;

3. она должна указать и лекарства от этих пороков;

Только христианская религия удовлетворяет всем этим условиям, она подходит всем, ибо в ней соединены внешнее и внутреннее. Она возвышает простых людей до внутреннего и склоняет гордецов до внешнего. Нет учения, более сообразного человеку, чем это, которое открывает его двойную способность - принимать благодать и утрачивать ее из-за двойной опасности, постоянно преслеждующей человека: отчаяния и гордыни.

9. МОРАЛЬ

• сложно судить о картине, если смотреть на нее со слишком близкого или слишком далекого расстояния. Лишь единственная маленькая точка и есть нужное место. В искусстве живописи эта точка определяется перспективой, но кто ее определит для истины и морали? (21)

• польза этики и тщета естественных наук: "В минуты скорби знание вещей внешних не сможет меня утешить в незнании морали, но знание нравов всегда утешит меня в невежестве относительно наук о внешнем мире" (23).

• все достоинство человека заключено в мысли. "Вот в чем наше величие, а не в пространстве и времени, которых мы не можем заполнить. Постараемся же мыслить как должно: вот основание морали" (200). НАУКИ

• интеллектуальная внушаемость: мы можем быть совершено уверены, что голова у нас не болит, но не столь уверены, что приняли правильное решение. Ведь мы можем быть уверены только в том, что видим совершенно ясно, а если другой совершенно ясно видит противоположное, мы впадаем в замешательство и смущение. Тем более, когда тысяча других людей смеется над нашим выбором: тогда надо предпочесть наше суждение множеству других. А это рискованно и трудно. Человек так устроен, что если сказать ему: ты глупец, он поверит. И если он сам себе это скажет, то заставит себя поверить, ибо человек ведет с самим собой внутреннюю беседу, и важно верно ее направлять. Нужно хранить молчание, насколько возможно, и разговаривать лишь с Богом, который и есть истина; тогда сумеешь самому себе ее внушить.

• познание: "Мы познаем истину не только разумом, но и сердцем". Именно сердцем мы познаем начальные понятия - пространства, времени, движения, числа; на эти знания, добытые сердцем и инстинктом, и должен опираться разум и основывать на них все свои рассуждения. "Мы сердцем знаем, что у пространства три измерения, что числа бесконечны, а уж потом разум нам доказывает, что нет двух таких квадратных чисел, из которых одно было бы вдвое больше другого. Начальные понятия познаются чувством, теоремы доказываются умозаключением; и в том, и в другом знании мы можем быть уверены, хотя достигаются они разными путями..." (110)

• знать обо все понемногу: поскольку нельзя достичь универсальности, познав все, что можно знать обо всем, нужно знать обо все понемногу; лучше знать что-то обо всем, чем знать все о чем-то. ОБЩЕСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО

• на чем основывать устройство общества? Если на прихоти каждого человека - будет полный беспорядок. На справедливости? Если бы знать, в чем она состоит, то не надо было бы поддерживать самую распространенную среди людей максиму о том, что каждый следует нравам своей страны. Сияние подлинной и одинаковой для всех правды покорило бы все народы. "Она пребывала бы во всех государствах на свете и во все времена, а не так, как мы видим, что справедливость и несправедливость меняются с переменой климата, три градуса широты переворачивают всю юриспруденцию, истина зависит от меридиана... Хороша справедливость, которой речка кладет предел. Истина по сю сторону Пиренеев, заблуждение по другую" (60).

• можно было бы признать, что источник справедливости - не в обычаях, но в естественных законах, общих всем странам, если б безрассудный случай, сеющий законы по свету, нашел хоть один всеобщий закон. Но ирония в том, что прихоти человеческие слишком разнятся между собой, и такого всеобщего закона нет.

• "...один говорит, будто источник справедливости - в авторитете законодателя, другой - в желании государя, третий - в существующих обычаях, и это вернее всего. Ничто не бывает справедливо само по себе, повинуясь одному лишь разуму; все колеблется вместе со временем. Обычай - вот и вся справедливость, по той единственной причине, что он в нас укоренился. Тут мистическое основание его власти. Кто станет докапываться до его истоков, его уничтожит" (60).

• Паскаль критикует идею общественного переустройства в соответствии с законами разума: "Искусство фрондировать и сотрясать государство состоит в умении подрывать установившиеся обычаи, доискиваясь до их истоков и показывая, сколь мало в них основательностии справедливости. Говорят, надо обращаться к изначальным, первейшим законам государства, которые ложный обычай отменил. Это верное средство все разрушить. Однако народ легко поддается таким речам, он сбрасывает ярмо, как только его распознает, а властители этим пользуются ему на гибель и на гибель нашим любознательным исследователям древних обычаев. Вот почему мудрейший из наших законодателей говорил, что для блага людей их зачастую следует обманывать... Не нужно, чтобы он [т.е. народ] знал правду о самозванстве власти; когда-то она установилась незаконно, теперь она стала законной. Нужно представлять ее подлинной и вечной и скрывать ее происхождение, если не хочешь, чтобы ей вскорости пришел конец" (101).

• величайшее из зол - гражданские войны. Установление мира есть высшее благо и ради него мы представляем справедливым повиноваться силе. Поэтому несправедлива Фронда, которая во имя своей мнимой справедливости восстает против силы.