Российский порядок вектор перемен
..pdfСОВЕТСКОЕ ОБЩЕСТВО КАК ОСОБЫЙ ТИП ЦИВИЛИЗАЦИИ
вилегии определялись не имущественными различиями, а местом во властной структуре. Именно власть и связанные с нею привилегии открывали человеку и его наследникам более благоприятные пути к знанию и материальной обес печенности. В то время как образование и квалификация, предприимчивость и личное богатство, социальное проис хождение могли служить лишь средствами для достижения позиции во властной иерархии.
Правящие слои образовали этакратию, распоряжающуюся государственной собственностью, в то время как большинство работников отчуждалось от хозяй ственно-политической власти. Этакратия не являлась сово купностью замкнутых слоев. И попасть в нее, в принципе, могли представители буквально всех социальных групп. Не пременные условия — политическая лояльность и личная преданность руководству. В Советском Союзе этакратия мо жет быть достаточно четко эмпирически отслежена через анализ номенклатурной системы. Номенклатура — принцип организационно-иерархического построения, опорный кар кас этакратии. [Восленский 1991]
Она создается в апреле 1923 г. и возглав ляется по указанию И. Сталина в организационно-распреде лительном отделе ЦК РКП(б) В. Молотовым и Л. Каганови чем. Тщательно отработанный Сталиным механизм номенклатуры — это составление подбираемой и контролиру емой им особой «элитой в элите» списков тех государственных должностей, по которым на высшие из них в партийном и го сударственном аппаратах назначались лично преданные люди. По списку № 1 они назначались только политбюро и секрета риатом ЦК, по списку № 2 — организационно-распредели тельным отделом ЦК. С 1925 г. вводится список № 3; на эти должности руководители отбирались уже теми, кто прошел в государственный и партийный аппараты, но согласовывались с организационно-распределительным отделом. Списки пере рабатывались ежегодно, в них вносились поправки соответ ственно тем изменениям, которые претерпевали структуры об щества и аппаратов. [Шкаратан, Фигатнер 1992, с. 71—72]
Высшая номенклатура создает список № 3 и юридический перечень № 1 в КЗОТе РСФСР —пе речень не только управленцев крупных предприятий и уч реждений, но и всей пирамиды управленческих должностей, вплоть до «директоров без подчиненных». По этому переч ню все они были лишены судебной защиты своих трудовых
прав. Так была создана низшая «внесписочная» номенкла тура, превратившая в крепостных системы огромную армию хозяйственников. Они попали в полную зависимость от высшей номенклатуры, которая через них проникала, про растала на всю глубину общества, добираясь своей деспоти ческой властью до самых малых его функциональных ячеек. Перечнем № 2 была надета узда на всю научно-техническую и художественную интеллигенцию, также лишенную права на судебную защиту. [Шкаратан, Фигатнер 1992, с. 72]
Сущностной особенностью номенклату ры СССР являлась ее засекреченность. Обществу оставались неведомы ни характер полномочий чиновников, ни их при вилегии, ни даже сам факт существования списков. В этом состоит главное, неформальное отличие номенклатуры от Табели о рангах времен царизма. Не случайно, что с 1932 г. номенклатурные перечни должностей и списки людей, вхо дивших в номенклатуру, стали государственной тайной.
Особенностью номенклатуры СССР яв лялась натуральная оплата ее службы. Огромная масса привилегий и льгот, раскрытая широкой печатью в конце 1980-х - начале 1990-х гг. и систематизированная М. Восленским [Восленский 1991], позволяет уверенно констати ровать, что реально (в натуральной форме) совокупность богатств, черпавшихся номенклатурой из государственного постоянного и денежного капитала, возводила ее предста вителей по списку № 1 в ранг советских миллионеров.
Номенклатура являлась совокупным собственником национальных богатств. Следует принять во внимание закрепленные нормативными актами привилегии номенклатуры, в том числе их право пользования и распо ряжения государственным имуществом. Эти правомочия номенклатуры как совокупного собственника были тем не менее дифференцированы в структуре должностей и зафик сированы секретными нормативными актами. Заметим по путно, что в СССР было засекречено 70 % правовых норм. [Шкаратан, Фигатнер 1992, с. 73] Кроме того, следует иметь в виду значение норм обычного права в этакратических обществах. В СССР номенклатура владела, распоряжа лась, пользовалась и присваивала национальное богатство реально, хотя это было во многих аспектах не оформлено правовыми нормами.
Номенклатура в СССР с момента созда ния выступала как организационно-иерархическое форми-
СОВЕТСКОЕ ОБЩЕСТВО КАК ОСОБЫЙ ТОП ЦИВИЛИЗАЦИИ
КАК ОСОБЫЙ ТИП ЦИВИЛИЗАЦИИ
й
рование. Правящий слой — этакратия включала высшие слои номенклатуры: руководителей органов государственно го управления и их структурных подразделений, руководи телей и инструкторский аппарат партии, профессиональных союзов и других общественных организаций, руководителей государственных и колхозных предприятий, генералов и старших офицеров армии, службы безопасности и охраны общественного порядка.
Это были властвующие слои общества, которые образовывали этакратию. Последняя по существу являлась не только политическим, но и хозяйственно-пра вящим слоем, осуществлявшим практический контроль над всей государственной собственностью. В то же время все остальные члены общества были отчуждены от экономиче ской и политической власти.
Динамика движения по ступеням выс шей номенклатуры наглядно выявляет два основных уров ня верховной власти над обществом, к которым стремятся по ходу жизненной карьеры обследуемые: 1-й высший - 35—45 членов политбюро и секретарей ЦК; 2-й высший - около 50 членов Совета Министров СССР. Основными ка налами карьерной мобильности для высшей номенклатуры являлись партийная, министерски-хозяйственная, комсо мольская и военная сферы. В высшем слое номенклатуры чаще всего были представлены люди, в карьере которых переплетались профессиональная (министерская) и партийная линии. Своего совершенства этакратия (или но менклатура) достигла к 1960-м гг.
Теперь остановимся на статистических данных относительно высшего слоя советской этакратии. Периодом становления высшей номенклатуры 1960—1980 гг. являлись 1933—1935 гг. (вступление в партию и др.). Заня тие первой номенклатурной должности в этой группе при ходится на 1939—1940 гг. Другими словами, период форми рования членов высшей правящей элиты времен Брежнева — Андропова как государственных деятелей совпадает со вре менем массовых репрессий.
Социальная селекция, присущая совет скому режиму, всегда носила жестко заданный характер; она была направлена против подлинной интеллигенции, по скольку эта система могла строиться только на социальных силах маргинализированных групп населения. Характерно, что в составах политбюро 1965—1984 гг. выходцы из деревни
составляли около 65% ; из рабочих — около 17%; из интел лигенции — 18%. А в это время работники умственного тру да составляли 30% всех занятых в стране. (Подсчитано по:
[Состав руководящих органов..., с. 69—136])
Рассмотрим данные о членах Централь ного комитета партии на 1986 г., т. е. тогда, когда пере стройка была в самом начале и режим достиг предела сво ей завершенности. Среди 281 члена ЦК КПСС, избранного на XXVII съезде партии, функционеров, управленцев раз ного рода было 91,5%. Партийные лидеры составляли 36,6% всех членов ЦК (в том числе члены политбюро и секретари ЦК — 8,9%). Секретари же первичных партий ных организаций вообще не были представлены в Цент ральном комитете партии. Члены центрального правитель ства составляли 34,9%, лидеры советских и общественных организаций — 9,6% , генералитет высшего ранга — 8,2%. Однако в состав ЦК не входил ни один офицер или гене рал низкого ранга. Только 9,3% членов ЦК представляли работников производства, среди которых 7,7% были ме неджерами государственных предприятий. Таким образом, совершенно очевидно, что, несмотря на имитацию демок ратизма, который выражался в представительстве предан
ной властям элите рабочих и крестьян в составе Верховных Советов, областных комитетов партии, там, где была со средоточена подлинная власть, даже для внешних проявле ний демократизма представители трудящихся не были при влечены. Кстати говоря, характерно, что в состав партийной элиты не входили и менеджеры крупных пред приятий.
Интересно посмотреть, каким образом сочеталось членство в ЦК КПСС с остальными престижны ми символами власти — депутатством в советском парламен те и наличием высших государственных наград, званий Героя Советского Союза или Героя Социалистического Труда. Кор реляция в целом достаточно высока, поскольку 78,6% членов ЦК состава 1986 г. в то же время были членами Верховного Совета, а 35,2% имели звание Героев Труда или Советского Союза. Наивысший уровень корреляции между членством в ЦК и пребыванием в Верховном Совете прослеживался у во енной элиты — 100%; у представителей советских и обще ственных организаций — 92,6%; у членов партийных комите тов —86,4%, в том числе у членов политбюро и секретариата ЦК - 96%, у членов правительства — 79,4%, а у работников
СОВЕТСКОЕ ОБЩЕСТВО КАК ОСОБЫЙ ТИП ЦИВИЛИЗАЦИИ
СОВЕТСКОЕ ОБЩЕСТВО КАК ОСОБЫЙ ТПП ЦИВИЛИЗАЦИИ
производства — 12%. Для контраста необходимо заметить, что 75% рабочих — членов ЦК и парламента были Героями Социалистического Труда, что говорит об их принадлежнос ти к рабочей аристократии. Среди членов правительства 30,4% соединяли членство в ЦК, депутатство в Верховном Совете СССР и имели звание Героя, у представителей совет ской власти и общественных организаций — 44,4% Высший же генералитет, будучи на 100% включенным в депутатский корпус страны, на 69,6% состоял из Героев Труда или Совет ского Союза. [Шкаратан, Фигатнер 1992, с. 75—76] Сумми руя, можно сделать вывод, что среди тех, кто сочетал все символы высокого престижного положения в обществе, на первом месте оказались руководители Вооруженных Сил.
Распад номенклатуры СССР произошел в два этапа. 15 октября 1989 г. в центральной партийной га зете «Правда» было объявлено о прекращении существова ния «учетно-контрольной» номенклатуры (гигантской мас сы ее вне партийного и государственного аппаратов), а с 23 августа 1991 г. и эта низшая, и высшая госпартократии были лишены организационного списочно-номенклатурно го принципа своей власти.
Не входившие в состав этакратии (но менклатуры) жители страны совсем не образовывали одно родной, социально не иерархизированной массы. Как пока зали исследования ряда советских социологов, в составе населения СССР (в том числе и России) могут быть выделе ны следующие основные социальные слои, различающиеся по месту во властной иерархии, характеру труда и доступу к благам и услугам в распределительной системе этакратического общества:
1.Управляющие и чиновники высшего звена (номенклатура по спискам № 1 и № 2).
2.Управляющие и чиновники среднего звена.
3.Высококвалифицированные профессионалы (с учеными степенями и др.).
4.Профессионалы с высшим образованием.
5.Профессионалы со средним специальным образованием.
6.Служащие.
7.Высококвалифицированные городские рабочие.
8.Квалифицированные городские рабочие.
9.Полу- и неквалифицированные городские рабочие.
10.Квалифицированные сельскохозяйственные рабочие.
11.Неквалифицированные сельскохозяйственные рабочие.
Особого внимания заслуживают пробле мы мобильности в бывшем СССР. С одной стороны, офи циальная пропаганда утверждала, что в стране достигнуто или почти достигнуто полное равенство шансов на продви жение и занятие всеми видами труда для выходцев из лю бой социальной или национальной группы. Правда, при этом находились под табу все сведения, скажем, об учащих ся привилегированных спецшкол или, например, о социаль ном происхождении студентов Института международных отношений. К тому же демагогически утверждалось, что са мая почетная позиция в обществе — быть рабочим. О про тиворечии между последним утверждением и идеей равен ства шансов на продвижение умалчивалось.
С другой стороны, многие западные ис следователи писали о сходстве систем стратификации и ха рактера мобильности на Западе и в странах с тоталитарным режимом. Они не учитывали, что в странах с качественно различным социально-экономическим устройством за од ними и теми же индикаторами социальной мобильности скрыты принципиально разные социальные явления и процессы. Поэтому нельзя не высказать решительного не согласия с суждениями, в частности, американского соци олога С.М. Липсета, который утверждал, что «... модели не равенства в Советском Союзе... могут быть легко сравнимы с данными из американских и других западных социо логических работ». [Upset 1973, р. 384] Подлинная картина социальной мобильности в СССР и других бывших социа листических странах еще не до конца раскрыта. Однако, благодаря усилиям ряда ученых, многое уже очевидно. Наи более профессиональные российские исследования собраны в двух сборниках, изданных в США. [Social Stratification and Mobility 1973; The Social Structure 1986]
В СССР период существования этакратической системы совпал с процессами интенсивного про мышленного развития и урбанизации. Эти процессы, по оп ределению польского социолога Януша Зюлковского, носили патологический характер, но тем не менее фактом остается, что если в 1922 г. доля городского населения со ставляла в СССР лишь 16%, да и большая часть этих горо жан вела по преимуществу полукрестьянский образ жизни, то к моменту распада Союза, т. е. к 1991 г., городская часть жителей страны достигла 66% к общей численности населе ния, а в собственно России — 74%. К этому же времени из
СОВЕТСКОЕ ОБЩЕСТВО КАК ОСОБЫЙ ТИП ЦИВИЛИЗАЦИИ
СОВЕТСКОЕ ОБЩЕСТВО КАК ОСОБЫЙ ТПП ЦИВИЛИЗАЦИИ
примерно 130 млн работающих свыше 42 млн были заняты преимущественно умственным трудом. Если добавить к ска занному многомиллионные репрессии и гигантские жертвы времен Второй мировой войны, то очевидны и такие по следствия всего случившегося, как грандиозные масштабы социальной мобильности. Отзвук их, постепенно угасавший в 1960-е — 1980-е гг., все же сказывался на всем протяже нии существования советского режима.
В качестве примера приведем сведения из представительного опроса, проведенного под руковод ством автора в самый канун потрясений второй половины 1980-х гг. и охватившего 3,5 тыс. экономически активных жителей г. Казани (см. табл. 1).
Данные таблицы показывают стабилиза цию стратификационной иерархии, умеренный масштаб со циальной мобильности, возрастание преемственности в со циальном статусе.
В этом ракурсе возможны сопоставле ния обществ, отличающихся и социальным устройством, и типом культуры. Такое сравнение было проведено нами на основе сравнения структурных моделей межпоколенной ди намики социального положения отцов и сыновей. Был ис пользован метод «путевого» (path) анализа, который чаще всего применяется в мировой литературе как средство по строения структурных моделей. Сопоставлялись данные ис следований по СССР, Чехословакии, США, Японии и Авст рии. Оказалось, что показатели корреляции между социальными характеристиками отца и сына-респондента близки для СССР и США. Так, связь между образованием отца и сына в СССР — 0,49, в США — 0,45. Социально — профессиональный статус отца и сына (в начале трудовой карьеры): в СССР — 0,24; в США — 0,42 и т. д.). Для моло дого поколения в СССР, США и других странах характерна тесная связь между собственным образованием и социаль но-профессиональным статусом (СССР — 0,57; США — 0,60). [Шкаратан, Рукавишников 1974, с. 44—48]
Однако и эти и другие эмпирические данные скрывают за собой различия социальных механизмов продвижения. В открытых обществах это по преимуществу — стихийный процесс, а в тоталитарных — мобильность, осо бенно на высших ступенях социальной лестницы, — управ ляемый, идеологически обусловленный процесс. В бывшем
СССР действовали многочисленные закрытые инструкции,
по
СОВЕТСКОЕ ОБЩЕСТВО КАК ОСОБЫЙ ТИП ЦИВИЛИЗАЦИИ
кто и какое социальное положение мог занимать. При этом брались в расчет и социальное происхождение, и нацио нальность, и, особенно, демонстрируемая приверженность политическому режиму, не говоря уже о готовности принять систему норм и ценностей политико-партийной элиты.
Реально социальная селекция была на правлена против средних слоев, особенно интеллигенции, поскольку советская система могла строиться только на социальных силах маргинализированных групп населения. Характерно, что в составах политбюро ЦК КПСС (т. е. ис тинных владык страны) 1965—1984 гг., т. е. в эпоху ин тенсивного развития электронных, ядерных, космических, биоинженерных и иных супертехнологий, выходцы из се мей бедного крестьянства и неквалифицированных рабо чих преобладали решительным образом — 70,5%; в семьях неквалифицированных служащих родились 13,1%, лишь 8,5% имели родителями квалифицированных рабочих и 8% — ра ботников квалифицированного умственного труда. Во всем и всегда сказывалась своеобразная смычка советской эли ты и низов, состоящих из квазирабочих и таких же квази крестьян, людей, ушедших из одной (традиционной) куль туры и не дошедших до подлинно городской. Отсюда и особые черты, не всегда прослеживаемые по данным соци альной статистики и социологических опросов: с одной стороны, возрастающая межпоколенческая преемствен ность, особенно в верхних слоях, а с другой — эти стран ные на первый взгляд зигзаги в индивидуальной карьерной мобильности отдельных выходцев из низших страт. [Шкаратан, Фигатнер 1992, с. 75]
Некоторые западные исследователи справедливо отмечали предпочтение, отдаваемое родителя- ми-интеллигентами «академической» карьере своих детей, по сравнению с переходом в контролируемую властями «но менклатуру». Более того, при этом подмечено, что привиле гии, связанные с управленческими позициями, были не столь велики, чтобы мотивировать на этого рода работу, если принять во внимание моральные потери. [Matthews 1978] Поэтому естественен и вывод, что занятия управлен ческим трудом не столь уж привлекательны и желанны, как
это может представиться на первый поверхностный взгляд.
[Kohn 1983]