К ВОПРОСУ О ВОЗМОЖНОСТЯХ БИОГРАФИЧЕСКОГО МЕТОДА ПРИ АНАЛИЗЕ ФИЛОСОФИИ С. КЬЕРКЕГОРА Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. 2010. Т. 2. 2. С. 27-34

Лашов В.В. Тетенков Н.Б.

К ВОПРОСУ О ВОЗМОЖНОСТЯХ БИОГРАФИЧЕСКОГО МЕТОДА ПРИ АНАЛИЗЕ ФИЛОСОФИИ С. КЬЕРКЕГОРА

До сих пор в комментариях к философии С. Кьеркегора сохраняется тенденция объяснять его философские взгляды через факты биографии,

психологические особенности его характера или то и другое вместе, сводя, тем самым, всю сложность философии С. Кьеркегора к биографическим фактам или психологическим особенностям его характера. Не отрицая правомерности биографического метода, мы хотим показать, что использование только этого метода приводит к неоправданному упрощению и обеднению его философских поисков. Причин, почему эта тенденция так живуча, можно назвать несколько:

Самое очевидное объяснение лежит на поверхности: С. Кьеркегор в качестве предмета рефлексии использовал некоторые факты из своей биографии, и по этой причине в скриптизации бытия многие комментаторы философии С. Кьеркегора видят главный мотив его творчества. [6: с. 29]

Методы, которые используются при изучении философских взглядов С.

Кьеркегора, также вольно и невольно «подталкивают» исследователя обратиться к биографии датского философа. Как известно, С. Кьеркегор в своём творчестве синтезирует философию и литературу. При изучении литературных произведений довольно часто используется биографический метод, основателем которого называют Ш.О. Сент-Бева, соответственно,

данный метод используется на этом основании при анализе творчества С.

Кьеркегора. [4: с. 582]

Герменевтический метод, используемый в философии, также отсылает нас к биографии. По В. Дильтею, исторический разум способен достичь объективного знания, одним из способов достижения такого знания является автобиография философа: «Постижение и истолкование собственной жизни проходит ряд ступеней: наиболее совершенная их экспликация – автобиографии. Здесь Я постигает свой жизненный путь так, что осознаётся

1

человеческий субъект, исторические отношения, в которые оно вплетено.

Автобиография способна развернуться в историческую картину». [2: с. 141]

Психоанализ и экзистенциализм, обращаясь к психологическому портрету философа, идут по пути исследования, предложенным герменевтикой.

С. Кьеркегор принадлежит к числу тех философов, кто стремился к практическому воплощению своих взглядов, отсюда демонстративный отказ принять причастие у государственного священника. Для нас важно здесь, что возникает ложная, на наш взгляд, идея, что и другие поступки С. Кьеркегора также имеют философское основание, хотя для такого вывода у нас нет никаких оснований. Например, В.А. Подорога приписывает С. Кьеркегору стратегию дендизма: «быть элегантным вопреки всему, вопреки одиночеству и мужской импотенции, вопреки уродливому телесному образу и слабости физических сил, вопреки домыслам и слухам». [3: с. 113] На наш взгляд, здесь более корректным, хотя и «более прозаичным», будет нефилософское объяснение дендизма С. Кьеркегора: семья Кьеркегоров принадлежала к цвету копенгагенского общества, что обязывало его соответствовать требованиям этого общества, в число которых входило и требование быть модным и безупречным в одежде.

«Очарование» идеей объяснить философские взгляды С. Кьеркегора через биографические факты приводит к тому, что они получают тенденциозную интерпретацию, мифологизируется, подгоняются под тот образ, каким его видит комментатор его философии, как правило, это образ меланхоличный,

комплексующий человека с трагической судьбой, а далее при помощи этого образа объясняется трагизм философии С. Кьеркегора.

Мы попытаемся деконструировать этот образ, представив свою интерпретацию, в свою очередь, мы не претендуем, что наша точка является истиной в последней инстанции, но полагаем, что она позволит по-новому взглянуть на казалось бы известные факты биографии С. Кьеркегора.

В биографии отца С. Кьеркегора для объяснения в последующем меланхолии С. Кьеркегора и последующего его обращения к христианству

2

упоминается факт: ещё ребёнком, когда пас овец, с горя Микаэль Педерсен забрался на вершину холма и проклял Бога. За подобное богохульство ему суждено похоронить всех своих детей, это настроение тихого отчаяния Микаэль Педерсен передаёт своим детям.

В возражение можно сказать следующее: высокая смертность среди детей характерна для того времени, и мысль, что это Божья кара за то проклятие,

скорей всего, возникла как попытка дать хоть какое-то объяснение смертям.

Подобная мысль родилась, возможно, в пьяном угаре у Микаэля Педерсена, в

этот момент и мог С. Кьеркегор услышать её от отца, но Сёрен уже в достаточно зрелом возрасте, чтобы отреагировать на него с непомерно детской непосредственностью, какая приписывается «открытию» этого факта.

На человека с богатым воображением, каким был С. Кьеркегор, идея

«проклятия рода Кьеркегоров» могла произвести большое впечатление, но главное – это образ библейского уровня, который можно использовать в своём творчестве, и в работах С. Кьеркегора появляется концептуальный персонаж – отец, отягощённый виной.

Возьмём отрывок из «Дневников», на который обычно ссылаются как на доказательство меланхолии отца и сына: «1844. Некогда жили отец с сыном.

Оба весьма духовно одарённые, оба остроумные (подчёркнуто нами), особенно отец. Каждый, кто знал их дом и бывал в нём, наверняка находил пребывание там занимательным. Спорили и вообще беседовали друг с другом они как два умных человека, а не как отец с сыном. Лишь иногда, очень редко, отец,

всматриваясь в сына и находя, что тот очень печален, подходил к нему и говорил: «Бедный мальчик! Ты пребываешь в тихом отчаянии». (Однако он никогда его ни о чём не спрашивал, этого он сделать не мог, потому что сам находился в тихом отчаянии.) Более на эту тему они никогда не заговаривали.

Тем не менее, этот отец и этот сын, видимо были самыми меланхоличными из всех людей, о которых что-либо известно….». [5: с. 26]

Обратим внимание: о печали говорится как о очень редком явлении,

что указывает на то, что на самом деле они не являются меланхоликами, и есть

3

ли что-то необычное в том, чтобы сказать печальному ребёнку, что он печален?

Обстановка в доме Кьеркегоров часто описывается как мрачная,

способствующая появлению меланхоличного настроения, но по сути это была обычная протестантская семья, более того, С. Кьеркегору позволялась такая степень свободы, которая не была позволена никому другому из его братьев и сестёр, потому то он был любимцем в семье.

И у нас перед глазами совершенно другая картина: ребёнок,

ощущающий себя счастливым, и отец, доверяющий своему сыну. Это противоречит мнению, что глубоких, доверительных отношений между сыном и отцом не было, что Микаэль Педерсен был деспотом. Лучшим опровержением подобного мнения является сам С. Кьеркегор. В его дневниках один из главных героев – его отец, вряд ли это было бы возможно, если бы он не любил так сильно своего отца, не чувствовал так сильно своё духовное родство с ним. Кроме того, после смерти отца, чувствуя себя обязанным, С.

Кьеркегор становится кандидатом теологии, таким образом исполняется желание отца.

Одна из загадок в биографии С. Кьеркегора называют его отношения с Региной Ольсен, и, прежде всего, разрыв помолвки. Причин называют множество и сам С. Кьеркегор и комментаторы: и Бог против, и меланхолия С.

Кьеркегора, желание уберечь её от собственных проблем, боязнь посвятить в тайны семьи, что реальная Регина Ольсен не совпадала с идеалом, который он себе представлял, боязнь женитьбы, вызванная якобы импотенцией С.

Кьеркегора и т.д. и т.п.

Можно предложить ещё один вариант объяснения разрыва: а не решил ли С. Кьеркегор попробовать самому сыграть роль Дон Жуана, от которой впоследствии отказался? Последующие события, с точки зрения этой гипотезы, – это желание извиниться перед Региной Ольсен. Это вполне возможная гипотеза в числе других, мы же полагаем, что скорей всего С.

Кьеркегор любил не реальную Регину Ольсен, иначе бы он женился на ней,

4

несмотря ни на реальные, а по сути их не было, ни на воображаемые препятствия. Им был создан идеал женщины, который и получил у С.

Кьеркегора имя Регины Ольсен, новый концептуальный персонаж, которому он и остался верен всю свою жизнь. Сам С. Кьеркегор осознавал это различие между реальным человеком и воображаемым идеалом, потому и не связал свою жизнь с Региной Ольсен. В своём духовном развитии реальная Регина Ольсен стояла ниже С. Кьеркегора, рано или поздно это стало бы причиной их разрыва или постоянного взаимонепонимания, ситуация, которую мог наблюдать С. Кьеркегор на примере своих отца и матери.

Основание для такого предположения дают записи Куидама из «Виновен /

Не виновен», где анализируется подобная ситуация: 20 апреля. Утро. Год тому назад

Я ощущал беспокойство во всём моём существе, что-то ужасное забродило во мне. Я не сплю по ночам, я наблюдаю происходящее, но, увы, не по сути дела, а в разрушительном для меня направлении. Она уступает мне с такой быстротой, что ввергает меня в муку, и тем не менее, в моих глазах она любима и я глубоко тронут ею. Но её преданность и мои эмоции мучают меня.

Будь я даже другим, я бы не смог понять эту преданность и сам не смог бы быть таким. И я, сокрытый от других, - как мало она знает обо мне, что за несоответствие в наших отношениях! Я буду властвовать над ней целиком, она же надо мной – никоим образом!

Из таких отношений проистекает женитьба? Это скорее история обольщения. И что, я хочу соблазнить? Омерзительно. И есть ли худшая степень соблазнения, чем та, которая вызывается похотью? Она утверждает,

что никогда не была счастливее, чем ныне, что состояние исступлённого восторга – это всё, что её занимает. Поддерживать такое несоответствие – любовь ли это с моей стороны? И я знаю себя, знаю, что по натуре замкнут. И,

да, я прихожу к выводу, что моё поведение скрывает мою замкнутость. Но её преданность потребует, чтобы целиком переделывал свою натуру. Верно, она не подозревает об этом, но я-то знаю. И что мне делать?» [1: с. 56]

5

Для С. Кьеркегора было характерно сначала со всей страстью полюбить что-либо или кого-либо, но потом охладеть, если предмет страсти не выдержал последующей рефлексии над ним: как это было с Региной Ольсен, так это было и с его интересом к философии Гегеля или Шеллинга. В Берлине он посещает лекции Шеллинга, который сначала произвёл на него благоприятное впечатление: «Я так рад, рад неописуемо, что слушал вторую лекцию Шеллинга…. Отныне я все свои надежды возлагаю на Шеллинга», а затем вызвал разочарование: «Болтовня Шеллинга совершенно несносна…. Я

слишком стар, чтобы слушать лекции, Шеллинг слишком стар, чтобы читать их. Всё его учение о потенции выдаёт крайнюю степень импотенции», -

напишет он позже из Берлина. [5: с. 113]

Скандал с «Корсаром», виновником его стал редактор журнала Гольдшмидт, также свидетельствует о активной жизненной позиции С.

Кьеркегора, его способности отстаивать свою честь и достоинство, свои взгляды без оглядки на мнение толпы, что ещё более явно проявится в критике государственной церкви. Сам журнал можно отнести к бульварной «жёлтой прессе», строивший свою известность на высмеивании личностей, значимых в Дании, вступившись за своих знакомых, тем самым, С. Кьеркегор вызвал огонь критики на себя. 27 декабря в газете «Фердерландт (Родина)» он даёт резкую отповедь Мёллеру, которая должна была уничтожить его и которая одновременно имела неожиданные последствия для него самого. Статья заканчивалась словами:

Ах! Поскорее бы мне попасть в «Корсар»! Какая жестокость по отношению к бедному писателю: быть единственным, кого здесь не выбранили. [5: с. 187]

Считается, что, отождествив Мёллера с «Корсаром», С. Кьеркегор выдал секрет, что Мёллер писал статьи для «Корсара», но, на наш взгляд, это был секрет Полишинеля: Копенгаген не такой огромный город, чтобы можно было утаить авторство. Перед Мёллером закрываются двери всех домов

6

почтенных граждан, а путь к академической карьере был отрезан навсегда.

Мёллер покидает Данию.

Гольдшмидт же принял вызов, но ответил не критическими статьями,

а низкопробными карикатурами Клеструпа, где С. Кьеркегор изображался во всевозможных комических ситуациях; причём старательно подчёркивались его физические недостатки.

В «Дневниках» С. Кьеркегор пишет: «По приказу «Корсара» любой бандит считает себя вправе оскорбить меня, студентики скалят зубы и хихикают, радуясь, что выдающийся человек втоптан в грязь. Профессора завистливы и втайне симпатизируют нападкам на меня….». [5: с. 197]

Само столкновение, в конце концов, закончилось в пользу С. Кьеркегора:

Гольдшмидт прекратил выпуск «Корсара», но эта победа была сродни пирровой. Гольдшмидт в своих мемуарах «Жизнь – воспоминания и итоги» пытается оправдаться, но сами мемуары всё равно полны мелких выпадов против С. Кьеркегора. Проиллюстрируем это на примере портрета С.

Кьеркегора, данного в мемуарах: «Среди остальных, там был и Сёрен Кьеркегор. Наверняка я не был спокойным и внимательным наблюдателем, но сохранил в памяти то впечатление. Он был моложе меня лет на семь. Выглядел хорошо, хотя и был худощавым, с торчащими плечами; глаза – умные, живые,

с оттенком превосходства, со смесью доброжелательности и неприятного умысла». [5: с. 202 - 203]

Известно, что лучшая защита – это нападение, и Гольдшмидт утверждает, что идея «Корсара» принадлежит самому С. Кьеркегору:

«Было что-то странное в том, что именно он должен был предложить мне направление газеты и её дух как руководящие принципы и цель для меня, а не что-то во мне, что определяло бы направление газеты. И будет совершенно справедливым сказать, что без всякого предчувствия с его стороны или моей стороны, в тот самый день он заострил тот наконечник, который позднее поразил его». [5: с. 204 - 205] Иными словами, истинным идеологом журнала был С. Кьеркегор, а он, Гольдшмидт – лишь исполнитель его замысла, а

7

потому С. Кьеркегор не должен обижаться на самого себя за ту манеру критику, которая была обращена «Корсаром» против него.

Кроме того, травля «Корсара» С. Кьеркегора – это выяснение отношений между Мёллером и С. Кьеркегором, сам Гольдшмидт не имеет к этому никакого отношения. Более того, он пытается предстать себя защитником Мёллера перед С. Кьеркегором, фактически обвиняя того в том,

что он уничтожил репутацию Мёллера, тем самым, поставив на карьере Мёллера как учёного крест. Последующая критика «Корсаром» С. Кьеркегора в такой интерпретации выглядит как ответ на несправедливость по отношению к Мёллеру. Далее Гольдшмидт объявляет «Корсар» и себя победителем, а

закрытие «Корсара» представляет как жест доброй воли.

На наш взгляд, Гольдшмидт почувствовал свою уязвимость: раньше,

до столкновения с Кьеркегором, все нападки на какую-либо известную личность сходили ему с рук. Никто не решался вступить в полемику с

«Корсаром»: часть считала это ниже своего достоинства, большая часть боялась это сделать, не желая стать предметом ещё больших насмешек. Теперь же ситуация изменилась: С. Кьеркегор стал первым, кто не побоялся бросить вызов «Корсару», выдержать все нападки и не пасть духом. Его примеру могли последовать и другие, те, кто были ранее высмеяны «Корсаром», а так как их было достаточно много и это были уважаемые люди, то подобной ответной атаки «Корсар» не смог бы выдержать. Важно также, что «Корсар» потерял своего настоящего идеолога – Мёллера, он вынужден был уехать из Дании, и

без него Гольдшмидт не смог бы продолжать выпуск журнала.

С нашей точки зрения, именно в борьбе с государственным христианством, воплощением которого был для С. Кьеркегора епископ Мюнстер, теоретические взгляды датского философа получают экзистенциальное, практическое воплощение. Это тот случай, когда применение биографического метода нам представляется корректным,

поэтому среди многочисленных комментаторов философии С. Кьеркегора мы хотели бы выделить работы Л. Шестова, который анализирует религиозные

8

взгляды датского философа, высказанные напрямую и экзистенциально им подтверждённые.

30 января 1854 года епископ Мюнстер умирает, в «Дневнике» С.

Кьеркегор пишет:

Итак, он мёртв. Когда бы удалось подвигнуть его завершить свою жизнь признанием, что он представляет, собственно говоря, не христианство, а его ослабленную и облегчённую вариацию: о, как хорош был бы такой поворот,

ибо этот человек был выражением целой эпохи…. Но раз он умер, не сделав такого признания, то всё меняется и остаётся факт, что он проповедовал христианство, однако христианство иллюзорно-обманное. [5: с. 242 - 243]

С. Кьеркегор считал, что христианство его времени велось к исполнению религиозных обрядов, тем самым, утратив веру, что нынешние христиане не соответствуют учению, к которому они себя причисляют. По С. Кьеркегору,

христианином может быть назван человек, который реализует свои убеждения в жизни, без оглядки на последствия – это мученик, свидетель истины.

Мюнстер не соответствовал такому идеалу, вот почему С. Кьеркегор резко выступил против Мартенсена, преемника Мюнстера, назвавшего того

«свидетелем истины», написав статью, вызвавшею резонанс в обществе, на которую появилось огромное количество протестующих откликов. В

последующих статьях он нападал уже не только на Мюнстера, но и на церковь,

начав издавать журнал «Мгновение». Как уже говорилось ранее, перед смертью С. Кьеркегор отказался принять причастие у государственного священника и умер в соответствии со своими взглядами. Этот поступок, как и все статьи против христианской церкви, были преданы забвению всего благодаря усилиям его старшего брата – епископа церкви. С. Кьеркегор был отпет в главном соборе Копенгагена и похоронен на кладбище со всеми ритуалами, как будто ничего не было, но для нас важен сам факт отказа от исповеди.

1.Басс И. Жизнь. Философия. Христианство. СПб.: Дмитрий Булавин, 2004, с. 202-

203

9

2.Дильтей В. Наброски к критике исторического разума // Вопросы философии. М. 1988. - № 10. с. 141.

3.Подорога В.А.Метафизика ландшафта: коммуникативные стратегии в философской культуре 19-20 вв. М.: Наука, 1993, с. 113

4.Cент-Бев Ш.О. Литературные портреты: критические очерки. – М.: Художественная литература, 1970, с. 582

5.Роде П. Сёрен Киркегор, сам свидетельствующий о себе и о своей жизни Челябинск: издательство «Урал LTD», 1998, с.26

6.Тульчинский Г.Л. Скриптизация бытия как проблема и жанр философствования //Философские науки. М. 2008. - № 8. с. 29-31.

10