Гродеков Н.И.. Поездка из Самарканда через Афганистан в Герат. Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. V
.pdfизбавление от туркмен — это на русского царя. Ни эмиру афганскому, ни тем более шаху персидскому нет никакого дела до того, что народ погибает. Мне говорили: «Земли унас много, воды тоже, но туркмен больше всего, как тут жить; неужели Белый царь так и попустит нас пропадать!» Как на видимое доказательство справедливости своих сетований они указывали мне на свои кладбища, на которых над редкой могилой не поставлена палка с тряпкою [палка с тряпкою над
могилой означает, что здесь похоронен убитый на войне]; на свои селения, наполовину разрушенные; на огромные
пространства отличной земли, стоящей в запустении. Они мне говорили, что рады трудиться, показывали свои подземные арыки (карызы), посредством которых орошают поля, но вместе с тем прибавляли, что каждая сажень карызы покрыта кровью или ознаменована уводом людей в неволю.
Самая опасная часть пройденного мною пути по южную сторону Паропомизского хребта находится между селением Розанак (вторая станция кзападу от Герата) и городом Мешхедом, и затем между Мазинаном и Шахрудом. Прямое сообщение Мешхеда с Гератом чрез Турбет–и–Шейх–Джам ничтожно. Это, между прочим, видно из того, что Карызский зякетный пост отдан персидским правительством на откуп за 24 тысячи рублей. Караваны избрали другой путь, южный, на Турбет–и–Гайдари и Каф, кГуриану. К северу от прямой дороги Мешхед—Герат, на меридиане селения Карыз и города Турбет–и–Шейх–Джам существует местность, известная в населении под именем округа 350 разрушенных туркменами селений. По всей дороге от Кусана (последний афганский населенный пункт) до селения Карыза (первый персидский населенный пункт) на каждом шагувстречаются страшные следы туркменских аламанов: это могилы, в которых похоронены на месте же убийства несчастные жертвы. Могилы лежат и на самой дороге, и по сторонам ее, насколько глаз видит. Я не считал могил, но мне показалось, что здесь погребены тысячи людей.
Между Мазинаном и Шахрудом два раза в месяц отправляются оказии, с конвоем из 200 милиционеров на ишаках и одной пушки. Размен оказий происходит в Миандеште, т. е. конвой, выступающий, напр., из Мазинана, доходит только до упомянутого пункта, принимает здесь караван, пришедший (с конвоем) из Шахруда и возвращается с ним в Мазинан. Пред Курбан–байрамом число богомольцев в одном караване иногда достигает до 10 тыс. человек, которые растягиваются на несколько верст. Что тут может сделать конвой из 200 человек с одною пушкою? Страна от Мешхеда до Карыза предоставлена собственному своему попечению. Здесь нет ни одного сарбаза; сами жители содержат караулы по горам и гоняются за аламанами. Все участие персидского правительства выразилось только в том, что оно освободило население от податей. Но было бы странно при той обстановке, в какой находится эта страна, брать еще с нее подати: тогда бы никто там не остался жить. От податей также освобождены жители Астрабадской провинции и население между Мазинаном и Шахрудом.
Мне в каждом селении жаловались на разбои туркмен, а в селении Шир даже хотели подать письменную просьбу на имя нашего императора, но я сказал жителям, что не имею права принять ее.
Когда селение узнавало, что я сам участвовал в Хивинском походе, то изъявлениям сочувствия его ко мне не было конца. Населению нечего было объяснять, кто его друг и кто недруг. Десятки тысяч освобожденных из хивинской и бухарской неволи — живое доказательство человеколюбия русского государя. Слухи, в сильной мере преувеличенные, о помощи, оказываемой английскими агентами текинцам, дошли и до Гератской границы. Пришлось мне наслушаться проклятий англичанам и шаху, который позволяет им вооружать текинцев и сыпать между ними деньгами. Население было в высшей степени обрадовано, увидев среди себя наиба астрабадского консула Петрова (под таким званием путешествовал по Хорасану полковник Петрусевич). Слухи о том, что консульский наиб будет постоянно жить в Мешхеде, подали надежду населению, что наконец явилась сила, которая будет противудействовать англичанам в их сношениях с текинцами. Только от Шахруда к Астрабаду мне пришлось услышать намеки о неудобном направлении, которое приняли наши дела в Закаспийском крае. На всем же остальном пути за Россией осталось обаяние победительницы Хивы и султана, освободительницы многих тысяч народа из плена. Россия
по–прежнему самое могущественное государство после Китая. Придет время, когда она завоюет весь свет, который и будет поделен между Китаем и ею. Об этом сказано в мусульманских книгах, и Магомет–Омердхан (гератский генерал–губернатор) сам их читал. Полагаю, что донесение нашего посланника в Тегеране относительно того, что в Персии наше обаяние стало падать, относится только ктегеранскому правительству и отчасти кнаселению Астрабадской провинции.
Н. Н. Каразин. Среди туркмен–теке. Туркмен–батыр во время атаки.
Вся сила текинца в коне. Весь успех свой он основывает на быстром натиске и быстром утеке. Он не любит мало–мальски серьезного сопротивления, тотчас оставляет добычу и бежит. Текинец без коня то же, что рыба на суше, что птица без крыльев. Вот почему он конем дорожит больше всего на свете, больше жены, детей, скота. Имея хорошего скакуна, он всегда приобретет и жену, и рабов, и скот. Часто можно встретить кибитку с ободранными войлоками, а лошадь покрыта хорошими попонами. Текинец будет разбойником до тех пор, пока унего такая прекрасная порода лошадей. Вот почему, при предстоящем разгроме текинцев, уних следует отнять их главное и единственное оружие. Коалиция 54—55 годов уничтожила великое наше средство — Черноморский флот; с тех пор прошло более 20 лет; в прошлую войну унас флота не оказалось, и победоносная кампания не привела ктем результатам, которых мы желали. То же будет с текинцами: без хороших лошадей это будет бессильное племя, для которого ничтожный гарнизон в Чарджуе будет великою угрозою. Только конфискацию лошадей следует провести с беспощадною жестокостью, и не среди одних ахал, но и среди мервцев.
Намереваясь отправиться в дальний набег, туркмен готовит ктому своего коня. Сперва он сгоняет жир с лошади, каждый день проезжая ее сначала тихими, потом усиленными аллюрами; затем начинает укреплять ее, давая ей ячменные лепешки, жирно замешанные на бараньем сале прямо дают одно баранье сало]. Такие лепешки даются в продолжение пяти дней, после чего лошадь готова
для самых усиленных переходов на быстрых аллюрах. Она в состоянии скакать галопом в течение пяти суток. Отправляясь на аламан, туркмен берет с собою запас ячменя, ячменных лепешек на бараньем сале и жареного пшена или кукурузы. Большую часть этих запасов он зарывает по пути, чтобы воспользоваться ими при обратном движении; при себе же оставляет немного проса и лепешек. По своей земле разбойники двигаются тихо. Вступив в страну, где им может угрожать опасность, они пускают коней в галоп, выбирая самые глухие тропинки. Их великолепных коней не останавливают ни горы, ни камни на дороге, ничто. Недаром текинцы носят свое название: «теке» значит «козел». Как козла не останавливает никакая местность, так никакая местность не останавливает текинца.
В. Я. Радомский. Аламан (набег). По следам каравана.
Войдя в страну, где можно надеяться на поживу, текинцы иногда по несколько дней высматривают добычу, и когда уверены в успехе, с криком «ур» (бей), бросаются на нее с разных сторон. Если то был караван, то, быстро разрезав тюки, выбирают что поценнее; если то было стадо баранов, то передовым из него надрезывают ушии стреляют на воздух, бараны летят стремглав; если то были люди, то скручивают им крепко руки назад, сажают на круп своих лошадей, ноги пленников связывают под животом коня; усевшись в седло, аламанщик закидывает веревку за спину своей добычи и концы ее крепко связывает усебя на груди.
Разбойник, пока не достигнет безопасных мест, останавливается лишь на несколько секунд поить лошадь; кормит же ее на скаку, подвязывая небольшую торбочку с лепешками или салом. Если туркмен возвращается по тому пути, на котором он оставил запасы, то останавливается, чтобы забрать их. Если же ему приходится ехать по иному пути, то он совсем не слезает с коня и не снимает своего пленника. Мой переводчик Мустафа Рахметулин рассказывал, и другие люди, бывавшие в плену утекинцев, подтвердили справедливость его показания, что в течение пяти суток, при беспрерывной скачке галопом, он не ел, не пил, не слезал с лошади; хозяин его тоже не слезал с коня, не пил, но по временам ел жареное пшено. Когда текинец вполне уверен, что погоня настичь его не может, тогда он останавливается где–нибудь уводы, кормит лошадь травою, снимает с крупа пленника, ослабляет на нем веревки и дает ему поесть. Далее он пускает лошадь шагом. Подъезжая ксвоему аулу, аламанщики посылают несколько человек вперед, дать знать о своем возвращении. Весь аул выходит навстречу победителям; женщины целуют уних полы халатов, стремена, муллы громко славословят бога, старики хвалят молодежь за ее удаль.
Старых людей, неспособных кработе и грудных детей в плен не берут, их обыкновенно убивают на месте; также не берут в плен дервишей и ишанов, как лиц, близко стоящих кбогу, ибо бывали примеры, что за насилия, учиненные над ними, аламанщиков постигала кара небесная; женщин охотно берут в плен и делают их наложницами; детей, прижитых от них, прежде продавали в Хиву и в Бухару, а теперь оставляют усебя рабами; взрослых мужчин берут в плен, чтобы получить за них выкуп; малолетних обоего пола захватывают с тою целью, чтобы из девочек приготовлять себе наложниц, а из мальчиков вечных рабов.
Возвращение с аламана
Чтобы побудить пленника кскорейшему выкупу, туркмены иногда прибегают кпыткам. Так, прежний хозяин нашего туркестанского солдата Кидяева, взятого в плен на правом берегу Аму–Дарьи в конце 1873 года, текинец Дангатарь, несколько раз клал ему на живот раскаленные угли и обливал ему живот кипятком, вследствие того, что выкупа за него не присылали. Совершенно отчаиваясь получить когда–нибудь за Кидяева выкуп, Дангатарь продал его Анна–гельды, текинцу рода Бакши, укоторого он находится и в настоящее время.
Мервский оазис, населенный текинцами и отчасти сарыками, имеет 12 верст ширины и 120 верст длины. Здесь, а также в пустыне, смежной с оазисом, живет 48 т. семейств текинцев. Число их определяется следующим образом. Плотина на Мургабе, разрушенная в прошлом столетии Маасумом, каждую весну исправляется. На работу выходит 2.000 чел., каждый рабочий от 24 семейств, следовательно, всех семейств 48 т., или от 190 до 240 тысяч душобоего пола.
Мерв. Строительство плотины.
Все бывшие в Мервском оазисе отзываются о нем с восхищением. Они говорят, что если русские завоюют Мерв, то масса народа из Персии перейдет туда на житье. Отличная почва оазиса, при изобилии воды в Мургабе, никогда не знает неурожаев. Во время голода в Персии в 1872 году, в Мервском оазисе хлеб был так же дешев, как всегда. Многие пленные персияне, за которых уже внесен был выкуп их родственниками, оставались в Мерве до нового урожая в Персии. Намерение Маасума — обратить оазис в пустыню — не исполнилось. По–прежнему он слывет Шах–джеханом, т. е. Царем округа, за свое необыкновенное плодородие; по–прежнему он оправдывает составленную про него легенду, что в Мерве впервые бог научил Адама обрабатывать землю.
Текинский оазис закрыт для европейца, кто бы он ни был, англичанин или русский. При свидании с бухарским эмиром в Китабе, я просил его оказать мне содействие проникнуть в Мерв. Это содействие должно было состоять в том, что эмир пошлет со мною текинца Кара–Шайтана, находящегося унего на службе в качестве датхи (генерала), который, имея связи в Мерве, доставит меня куда пожелаю. Но бухарский эмир мог поручиться за благополучное следование только в пределах туркменских земель, подчиненных ему, и самым решительным образом слагал с себя всякую ответственность за безопасность мою при дальнейшем движении кМерву. Он говорил, что я, пожалуй, дойду до Мерва, но там меня посадят на цепь. Непир только в таком случае решился ехать в Мерв, если текинцы выдадут персидскому правительству заложников. Но заложников текинцы не дают, и Непир с досадою говорил: «Внастоящее время если кто может проехать чрез Мерв, так это белая шапка [т. е. русский офицер] ». Сомневаюсь, чтобы теперь прошла и белая шапка.
Подведу итоги высказанному:
1. На Персию надо смотреть как на вероятный театр войны с Англиею, а потому кизучению ее
приступить теперь же.
2.Путь на Герат должен лежать чрез Хорасан. Точка отправления наших армий: одной, для противодействия английским силам, которые высадятся в Персидском заливе, и другой, для движения на Герат, есть один из пограничных пунктов Закавказья. Туркестан выставляет второстепенную колонну.
3.Разорение текинцев и наложение на них самой тяжелой контрибуции будет благодеянием для многих миллионов страждущего человечества.
4.Занимать землю Ахал не следует.
5.Занять Чарджуй полезно, в виде постоянной угрозы Мерву, но при условии, если Мерв будет подвергнут той же участи, какая постигнет землю Ахал.
Туркмен и туркменки Мерва
Теперь несколько слов о населении Красноводского приставства.
Туркмены юмудского племени разделяются на два отдела: байрамшалы и карачуха. Первый живет в пределах Хивинского ханства: Айбугир, Сары–Камыш, восточные склоны Устюрта и Игды служат пределами распространения его кочевок. Второй отдел группируется, главным образом, у Гюргена и Атрека.
По роду жизни карачуха делятся на чомур (оседлых) и чарва (кочевых). Те и другие живут в кибитках и, строго говоря, даже оседлые не живут постоянно на одних и тех же местах. Но первые, располагаясь на берегу Каспия, в юго–восточном углуего и по берегам рек Гюргена и Атрека, занимаются: живущие на берегу моря и устий названных рек — рыбною ловлею, имеют лодки, торгуют с Персиею и чрез Астрабадскую станцию с нами; живущие по берегам рек — земледелием, сеют пшеницу, просо, ячмень, хлопок, кунжут, на р. Гюргене держат много рогатого скота и совсем не держат верблюдов. Оседлые с кибитками перемещаются на небольшие расстояния, много на 2 — на 3 версты, собственно для того, чтобы располагаться на свежих и чистых местах.
Напротив того, чарва кочевники в полном смысле слова: посевами не занимаются; рогатого скота
не имеют; держат верблюдов и баранов.
Почти каждая кибитка оседлых туркмен имеет родственную ей кибитку укочевников. Часто, например, отец оседлый, сыновья его кочевники, и наоборот; несколько братьев оседлых и несколько братьев кочевников. Также часты переходы от оседлых в кочевые и наоборот. Ссора с соседями, женитьба на женщине, укоторой родственники кочевники, обращают оседлого в кочевника; смерть оседлых родственников, потеря верблюдов, женитьба на оседлой делают часто кочевника оседлым.
Числительность оседлых кибиток поколений карачуха такова: на Атреке джафарбай 400, агатабай 300, на Гюргене: джафарбай 2.000, агатабай 1.000, таг 600, тюаджи 600, ильгай 300, бадрак 300, эймир 300, кечек 300, кан–йокмаз 150, игдырь 150, татар 200, салак 100, куджук 700; ксеверу от Атрека поколения джафарбай, в ауле Чекишляр 500 и в ауле Гасан–Кули 400. Всего оседлых карачуха 7.200 кибиток. Из них: 1) на берегу Каспия 1.700 (Чекишляр 500, Гасан–Кули 400, Гюмюш–Тепе 500, Кара–Сенгер 300); 2) на Атреке 700 и 3) на Гюргене 5.800.
Так как на р. Атреке туркмены живут по обоим берегам, то вне пределов Персии можно считать только Чекишляр и Гасан–Кули; вся же остальная масса живет в пределах, признаваемых персидскими. Выходит, что ⅞ оседлых туркмен считаются персидскими; остальную ⅛ часть мы можем считать своею.
К нашим оседлым надо причислить еще 50 кибиток, живущих уКрасноводска, оседлых потому, что они связали свою судьбу с русскими и не смеют удалиться из–под пушек нашего форта; около 100 кибиток на косе Бековича (так называемые шихлярцы), занимающихся рыболовством; около 300 кибиток на острове Челекене и 30 кибиток на острове Огурчинском, занимающихся выволочкою соли и добыванием нефти.
Таким образом, в Красноводском приставстве мы можем считать своими подданными бесспорно
около 1.400 кибиток, т. е. 7.500 душобоего пола. [Эта ничтожная цифра, в связи с тем, что население группируется на юге,
у персидских пределов, делает изКрасноводского приставства совершенную пустыню. Когда в зиму 1877—78 года Красноводский залив замерз, то обитатели Красноводска лишены были мяса.]
Принимая, что каждой оседлой кибитке соответствует кибитка кочевая, мы получим число
кочевых кибиток 7.200. Сюда надо причислить поколения белькя, каррау и бага — 1000 кибиток, которые все кочевники и оседлых не имеют. Таким образом, кочевников 8.200 кибиток.
Всего кочевников и оседлых (считая красноводских, челекинских и друг.) 15.900 кибиток. Помножая на 5, получим 70 тысяч душобоего пола.
Кочевники зимою живут между Атреком и Гюргеном, а также на правом берегу Атрека. На лето выходят на Узбой, между Узбоем и Кюрендагом, между Узбоем и Атреком, кподошве Кюрендага.
Карачуха находятся в непримиримой вражде с текинцами; поэтому при сокрушении последних они вздохнут свободно.
Двойственность подчинения кочевых туркмен русскому и персидскому правительствам находит себе пример в шахсеванах, которые, как известно, весною переходят из Адербейджана в нашу Муганскую степь. С этим мы миримся и, по–видимому, никакого ущерба не несем, так как персидские власти, в районе которых шахсеваны живут зимою, идут рука об рукус нашею администрациею по преследованию преступлений, совершаемых ими на нашей стороне. Казалось бы, следовало помириться с тем, что река Атрек в нижнем своем течении составляет границу между нашими и персидскими владениями, а потому и с двойственностью подчинения туркмен, но при условии, чтобы администрация Астрабадской провинции не тянула всегда и во всем (даже в ущерб персидскому населению) сторону туркмен, чтобы во главе этой администрации стоял человек вроде бывшего генерал–губернатора Сулейман–хана, русофила, искренно ненавидевшего
англичан и туркмен [Теперешний генерал–губернатор Астрабадской провинции Шахзаде Джансуз–мирза — ярый русофоб, и есть основания предполагать, что он состоит на жалованьи у англичан. Он, между прочим, составил свое имя в новейшей истории Персии как начальник авангарда той армии, которая в 1861 году была пленена 3.000 текинцев.] и чтобы персидская власть фактически и
грозно стояла между Атреком и Гюргеном. Известно, что персидская власть дальше крепостцы Ах–кала не показывается. Внастоящее время тан стоит сам генерал–губернатор с 3–тысячным отрядом, а туркмены свободно забирают людей в плен даже между Астрабадом и селением Гязь. Насколько сильно наше обаяние между теми самыми туркменами, которые не обращают внимания на 3.000 отряд персиян, видно из того, что на наших казаков, состоящих при астрабадском консуле и ездящих в одиночку на гязский берег, туркмены никогда не нападали, а при встречах только просили их не выезжать из города слишком рано, так как, не ровен час, по ошибке могут их подстрелить. До какой степени туркмены презирают персидские войска, видно из того, что в 1867 году они блокировали Астрабад и намеревались взять его штурмом, причем просили нашего консула выехать из города, как бы при общей свалке ему не было причинено какого–либо вреда. Отчего такое пренебрежение туркмен кперсидским войскам? ведь было время, и не так еще давно, когда Шах–Надир ходил в Индию, а основатель ныне царствующей в Персии Каджарской династии, Ага–Магомет, разорял Тифлис. ВПерсии только жители Кашанского округа отличаются своею трусостью, почему их не берут в солдаты [Рассказывают, что когда из кашанских жителей были
сформированы батальоны, то новые солдаты просили дать им конвой. В Миауме я видел караван кашанцев: ни один мужчина не сидел верхом, все
ехали в корзинах.]. Дело в том, что персидских солдат не кормят, не поят, не одевают, а они, в свою очередь, считают себя вправе не драться. Наверно, тот батальон, который приписан кнашему посольству в Тегеране и на которого посольство требует жалованье, будет хорошо драться. Я видел в Мешхеде солдат, которые, чтобы не умереть с голоду, покупали вскладчину барана, резали его и несли на базар продавать; барышами от продажи его они только и кормились.
Саттар–бег Каракани [солдат и продавец яиц]. (Из «Альбома занятий». Неизвестный иранский художник последней трети XIX века).
В июне месяце прошлого года долготерпение солдат, стоящих уАх–кала, лопнуло: они потребовали жалованья угенерал–губернатора и когда денег не оказалось, то сильно избили его. Шахзаде Джансуз–мирза, племянник Наср–эддин–шаха, бежал в Ах–кала, там заперся и этим только спас свою жизнь. Надир–шах, Ага–Магомет сами были воинами, стояли во главе своих армий и, конечно, были заинтересованы, чтобы их солдаты были сыты и одеты. Теперешний шах заперся в своем гареме и о войсках не заботится. Примеру его следуют генералы и прочее начальство. До чего оно развратилось, видно из того, что все старшие начальники отряда, который я встретил около Мазинана, ехали в каретах и колясках. Только один Сулейман–Хал, 60–летний старик, ехал на коне. С войсками же следовали гаремы начальства и так называемые аяли–сафари, походные жены, роль которых исполняют мальчики. А между тем отряд шел в Дерегез, для подавления восстания курдов.
Сколько мне известно, в Персию послан подполковник Домонтович, в качестве инструктора кавалерии. Полезно было бы послать нашего инструктора специально в Астрабадскую провинцию, может быть, он что–нибудь бы сделал, при условии, конечно, если губернатором будет порядочный человек.
Выше я упоминал о том, что народ в посещенных мною Гератской области и Хорасане совсем отупел от набегов туркмен, страшно забит. Здесь я разумел персиян. Не таковы хазаре и маури
[Название свое получили от Маур (Мерв), куда они были переселены в царствование Надир–шаха, и впоследствии, по разрушении Мерва, возвратились на прежние свои места. Хотя маури принадлежат кперсидской расе, но заметно отличаются от персиян своим ростом, очертанием лица, молодцеватым видом и исправною одеждою. Говорят, что они храбрый народ. — Из книги Н. И. Гродекова «Чрез Афганистан: Путевые
записки» (СПб., 1880) — rus_turk], в Хорасане поселенные вперемежку с персиянами, отдельными селениями. Хотя меры предосторожности ими принимаются такие же, как и их соседями (стены вокруг селений, башни на полях и проч.), но они, сколько можно было заметить, вовсе не пали