Гродеков Н.И.. Поездка из Самарканда через Афганистан в Герат. Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. V

духом, как первые. Туркмены их тоже не щадят, но я не слышал от них жалоб и воплей. Они иногда сами совершают набеги в Мервский оазис, берут в плен текинцев и угоняют скот. Приемы, которые они употребляют в своих аламанах, переняты ими от текинцев. Хазаре или маури сейчас можно узнать по исправной одежде, отличному коню, гордой осанке и разговору с большим достоинством. Сплошною массою хазаре живут в трущобах северных отрогов Паропамиза. Столица их Калеи–Нау.

Годфри Винье. Хазареец. 1836.

Хазаре [Надо отличать этих хазаре от хазаре, живущих на Бамианском пути. Этих последних афганцы называют хазаре–барбари. — Прим. из книги Н. И. Гродекова «Чрез Афганистан: Путевые записки» — rus_turk] монгольского происхождения, и в прошлом

столетии, в числе тысячи семейств, были переселены на настоящие места из Туркестана. Название свое получили от слова «хазар» (тысяча). Говорят по–персидски.

Джон Бёрк. Хазарейцы племени бесуд. Кабул. 1879—1880.

Зависимость хазаре от кабульского правительства номинальная. Они платят подати своему хану и в случае войны, по требованию кабульского правительства, обязаны выставить известное число всадников. Однако же сомнительно, чтобы по предъявлении им этого требования, они выполнили его, так как им много дела на своей родине от текинцев. Они и без того несут службу, принимая первыми удары этих разбойников. Хивинский поход облегчил положение хазаре, и имя русских между ними пользуется таким же обаянием, как в Афганском Туркестане и в Хорасане.

Джон Бёрк. Афганские воины: хазара и кухистанец. Кабул. 1879—1880.

Прослышав о том, что в их землю едет русский, хазаре встретили меня в числе, я думаю, более тысячи всадников с своим национальным знаменем и сыном хана, правителем народа [настоящий хан хазаре живет в Кабуле, в качестве заложника]. Около 200 всадников провожали меня на следующий день в Кушк. Хазаре, находясь в вечной войне с текинцами, необыкновенно храбры и воинственны. Их великолепные кони нисколько не уступают текинским и, что меня поразило, так же рослы, как первые, хотя их страна настоящий кухестан [горная страна]. Если бы нам пришлось когда–нибудь двигаться на Герат, то мы не должны упускать из виду это воинственное племя. При обеспечении спокойствия в их тылу, т. е. в Мерве, ими можно воспользоваться как темною силою, которая предшествовала бы нашей армии. Во имя крови и добычи, она повторит времена Тимура там, где это будет ей указано. При настоящем походе на текинцев, хазаре окажут нам помощь без всякого приглашения с нашей стороны. Узнав о том, что текинцы Мервского оазиса отправились в землю Ахал, на помощь своим родичам, хазаре не замедлят совершить аламан в огромных размерах на Мерв; во имя крови и добычи все поднимутся, а хазаре считается 4000 семейств. Если мервцы своевременно узнают об этом, то должны будут отказаться от помощи Ахал.

С хазаре пойдут на Мерв и джемшиды, и маури, и теймури. Все эти племена необыкновенно воинственны и обитают в Гератской области (маури есть и в Хорасане). Джемшиды сильное, сплошь живущее, подобно хазаре, племя, в северных отрогах Паропамиза. Оно так же, как хазаре, состоит в номинальном подчинении кабульскому правительству. Столица его Кушк. Оно управляется наследственным ханом

, которому платит подати, и в случае войны должно выставлять на службу эмиру известный контингент вооруженных всадников. Они знают русских, благодарны им за победу под Хивою. Они встречали меня так же торжественно, как хазаре. Джемшидов следует иметь в виду в будущем. Эта темная сила может принести нам пользу.

Персияне в Афганистане суть представители цивилизации. Вэтой стране большая часть населения говорит по–персидски. Персидский язык, как известно, играет роль французского в Азии. На нем говорят многие миллионы и в Шугнане, и в Самарканде, и на берегах Ганга. Вафганской армии есть офицеры, которые совсем не знают по–афгански. Персияне всюду втерлись: они первые советники в Хиве и в Бухаре, они министры в Афганистане, офицеры в афганской армии, даже сам главнокомандующий этой армии — персиянин (Хусейн–Али–хан). Я убежден, что если Афганистан погибнет, то причиною тому персияне. Разврат, самый грубый, пьянство, а главное — продажность суть качества, присущие высшему классу этого народа. Бесстыдство чиновников из персиян доходит до того, что, получив в подарок серебряную вещь, он тут же, при вас, взвешивает на руке, и если найдет недостаточно тяжеловесною, то прямо говорит вам, что мало, надо прибавить. Когда я оставлял Афганистан, то чиновники из персиян, узнав, что раздаю подарки, начали приходить ко мне и выставлять свою службу. Один говорил, что он все время командовал: «Арам боро!» (не лезь вперед)

восстановления порядка есаул постоянно выкрикивал: «Не лезь вперед! не опережай знамени!»], другой — что он все время бил в

литавры, третий — что вез знамя. Командовавший «Арам боро» получил туман (3 рубля), сказал, что мало, что англичанин больше бы дал. У них всегда ссылка на англичан. Я подозреваю, не

потому ли так назойливо предлагал мне Магомет–Омер–хан, чрез своего казначея, 100—200 тилля, сколько хочу, что надеялся получить от меня подарок. Этот старик, по–видимому, совершенно оперсиянился. Самый лучший подарок, которым я располагал, был бинокль. Но я считал его недостойным генерал–губернатора. ВКусане, при прощании с сопровождавшим меня чиновником для особых поручений при Магомете–Омер–хане, Джан–Магометом (из персиян), я вручил ему этот бинокль. Он мне задал вопрос: «Будет ли какой–нибудь подарок сардару?» Я отвечал, что не будет никакого, так как для сардара не имею подходящего подарка. Тогда Джан–Магомет призвал несколько свидетелей и просил меня при них заявить, что бинокль назначается в дар ему, а не сардару. Когда Джан–Магомет ушел, то назир (мажордом) по секрету сказал мне, что бинокль уДжан–Магомета наверно будет отобран сардарем. Очень может быть, что в счете по приему меня он показал те тилли, которые предлагал мне чрез казначея.

Джон Бёрк. Жители Герата. Кабул. 1879—1880.

Афганцы совсем другой народ. Мне стоило всегда больших усилий, чтобы афганский офицер или солдат принял от меня подарок. Но видно, что тлетворное влияние персиян ужекоснулось их. Бодрый, здоровый, крепкий, не избалованный природою своей страны афганец (здесь разумеется высший класс) уже не может пускаться в путь без многочисленной прислуги; на большом переходе он совершенно раскисает; он жалуется, что я не позволяю делать остановки; он рад всякому ручью, п. г. здесь поят лошадей, а он между тем хотя одну минуту полежит на земле. Простой солдат сохранился во всей неприкосновенности, он производит впечатление человека чистого, неиспорченного. Одна черта в афганах общая, принадлежат ли они высшему классу или простому — это необычайная хвастливость. На смотру войск в Ташкенте, устроенном для афганского посланника, Кауфман указал Дабир–уль–Мульку на необыкновенно высокого роста солдата. Посланник, не задумываясь, ответил, что уних, в Афганистане, все солдаты такого же роста. В Мазар–и–Шерифе мне все говорили о скорозарядном оружии, которое будто бы выделывается в Кабуле, но когда я просил показать хотя один экземпляр этого орудия, то мне его не показали, говоря, что оно еще не доставлено в Туркестан. Может быть, это и правда. Но уверениям афганцев в том, что нарезные ружья, которыми отчасти вооружены афганские войска, выделаны в Афганистане, противоречили английские клейма.

Насколько подвинулась ассимиляция народов, входящих в состав Афганистана, можно судить по

тому, что всякий человек называет себя афганцем и, видно, гордится этим. Большого труда стоит добиться, ккакой народности принадлежит та или другая личность. Об этом можно узнать только чрез расспросы посторонних лиц. Это показывает, каквелико нравственное преобладание афганцев над всеми народами, не исключая и интеллигентных персиян.

Василий Верещагин. Афганец. 1867—1868.

Афганцы, как народ дикий, крайне жестоки. Но они храбры, воинственны и считают себя в состоянии померяться силами с англичанами. Они несколько раз самым решительным образом говорили мне, что английское посольство не будет принято в Кабул; они мечтали о возвращении не только Пешавера, но и Кашмира. Они до сих пор находились под впечатлением событий 1841 года. Не давая себе отчета о причинах Хурд–Кабульской катастрофы, они считали, что и вперед Кабулистан будет могилою англичан, хотя в 1842 году те самые англичане, которые были побиты в 41 году, взяли Кабул и сожгли его. Причины неудач афганцев в настоящем столкновении с англичанами лежат прежде всего в том, что нет такой Азии, которая устояла бы против европейца, что европеец вообще дерется лучше, чем азиатец, а главное, англичане закрепили за собою нравственное превосходство. Затем, развращенное высшее начальство афганских войск, состоящее из персиян, и английский устав, принятый в этой армии, способствовали поражению афганцев. Англичане могут радоваться, что Шир–Али–хан перевел их воинский устав на афганский язык и ввел его в своей армии. Устав этот применяется со всею строгостью, нисколько не принимая в соображение ни характера, ни особенностей афганца. Устав стремится влить свободного горца в ту форму, какая годна для английского солдата, но совершенно не пригодна для него. Навязыванье афганцу системы обучения, совершенно ему не сродной, большая ошибка. Молодец афганец преобразился в карикатурный образ негодного английского солдата. Устав выучили, но не поняли его духа. Например: при ночной поверке часовых, стоявших умоей палатки, патруль громко, на весь лагерь, спрашивал пропуск. Часовой так же громко отвечал ему. Очевидно, при таких порядках, всякий, кому нужно, узнает пропуск и с помощью его проберется

чрез аванпостную цепь. У англичан есть прием «ружья на погребение», и афганцы его проделывают; уангличан он имеет смысл, потому что при погребении военного на могилу следует воинская команда; умусульман этого не полагается, а между тем афганцы учатся бесполезному для них приему собственно потому, что он вошел в английский устав. Ловкого горца, способного кодиночным действиям, сковали по руками по ногам, поставив в деревянный строй и лишив его возможности выказать свои способности в рассыпном строе. С фехтовальными приемами то же самое; они возведены на степень ружейных приемов. Затем, кроме обыкновенного шага, у афганцев существует тихий и скорый, последний с приседанием на колено. По всей вероятности, в настоящем столкновении с англичанами афганцы проделывают то, чему они выучены в мирное время, оттого их и бьют.

Афганские вооруженные силы разделяются на низам (регулярное войско) и хазадар (ополчение). Числительность низама такова: пехоты от 50 до 60 батальонов (от 30 до 35 т. человек), кавалерии около 20 полков (8000 челов.) и артиллерии около 200 орудий. Надо полагать, что наша миссия, долго жившая в Кабуле, собрала точные сведения о количестве афганских войск. Число хазадаров определить весьма трудно. Но судя по тому, что в Гератской области в каждом селении есть не меньше сотни конных и столько же пеших, численность их весьма велика.

Военной службе подлежат все подданные эмира, за исключением узбеков и народов, состоящих в вассальной от него зависимости (хазаре, джемшидов и др.) Последние обязаны выставлять определенное число всадников в случае войны эмира с соседями. Но, как я уже говорил, весьма сомнительно добиться этого, так как означенные племена должны первыми принимать на себя удары текинцев. Кто раз попал в военную службу, тот не избавляется от нее до самой смерти или до преклонных лет. Из строя людей переводят на разные нестроевые должности, как бы для отдыха; потом опять берут в строй, опять переводят в нестроевые, и так всю жизнь. Иногда отпускают людей домой на побывку.

Джон Бёрк. Кабульские полицейские. 1879—1880.

Войска получают хорошее содержание, и всегда аккуратно. На отпускаемое жалованье солдаты обязаны кормить себя (а в кавалерии и лошадь) и одеваться. Во время войны или при передвижении в такие места, где трудно найти продовольствие, таковое перевозится на казенный счет кместам стоянок войск и продается им по казенным заготовительным ценам. Самое замечательное в афганской армии — это вьючный обоз. Вьючные лошади (ябу) небольшого роста, но необыкновенно сильные. Независимо вьюка, пудов около 5—6, они несут и своего вожатого, что в общей сложности дает более 10 пудов грузу. Если на переходе от Тогай–Кара–Джангаля к Бала–Мургабу и пострадало несколько ябу, то это произошло от большого перехода по страшно трудной местности, причем на лошадях, которые впоследствии пали, все время сидели обозные люди. Начальство хотя и требовало, чтобы при подъеме на хребет Кара–Джангаль люди слезали с коней, но наша колонна так растягивалась, что не было никакой возможности усмотреть за выполнением отданного приказания. На каждых двух кавалеристов полагается ябу. Впехоте на каждых 7 человек полагается один верблюд и на 4 верблюда верблюдовожатый. Я обратил внимание на способ проводки лошадей после перехода. Лошадей привязывают друг кдругу поводом задней кхвосту передней и смыкают таким образом в круг 4—5 лошадей. Человек становится в центр круга и заставляет лошадей ходить вокруг себя. Такой порядок отнимает мало людей и особенно практичен при остановках в горах, где часто нет места для перевода лошадей по обыкновенному способу.

Пехота разделяется на гвардейскую (парадеров) и армейскую. Первая состоит при генерал–губернаторских резиденциях в Кабуле, Кандагаре, Герате и Мазар–и–Шерифе. В парадеры выбираются рослые, здоровые люди. Служба в парадерах считается почетнее службы в армии. Парадеры одеты безукоризненно. Я видел их в Мазар–и–Шерифе и в Герате. Форма везде одинакова: красный суконный мундир с желтыми воротниками, погонами и обшлагами и белыми кантами по борту, воротнику и обшлагам, белые бумажные штаны, башмаки на босу ногу и войлочные каски с металлическими звездами на лбу; шеи повязаны белыми платочками. Вооружение — нарезное ружье, заряжающееся с дула, со штыком. Портупеи поясные и через правое плечо; последняя прикреплена кпоясной; кожа белая, как унас в гвардии. Люди бреют бороды и носят бакенбарды в виде тонкой полосы от ушей коконечностям губ Волосы стригут

коротко [афганский народ носит очень длинные волосы, иногда по плечи]. Офицеры одеты в темно–синий сюртук,

черные штаны и войлочную шляпу, с широкими полями, обернутую голубою кисеею. Вне службы люди ходят в своем национальном платье: коротком архалуке из бумажной материи, обыкновенно синего цвета, и чалме.

Армейская пехота содержится гораздо проще: люди одеты в национальный костюм. Вооружение

— гладкоствольное ружье со штыком. Портупея поясная и чрез правое плечо из нечерненой кожи.

Афганская пехота сформирована в батальоны (пальтан), по 600 рядовых. Обоз, как сказано выше, верблюжий. Верблюдовожатых в батальоне 22 человека. Впоследнее время по распоряжению Хош–диль–хана, бывшего генерал–губернатора Туркестана [потерял место во время революции, происшедшей в Мазар–и–Шерифе, по смерти Шир–Али–хана], сделаны были четыре образцовые арбы, розданные по одной в каждый из четырех батальонов, расположенных в Мазар–и–Шерифе. Я видел одну такую арбу: она запрягается парою быков; колеса аршина 2 в диаметре; обод не гнутый из цельного дерева, как унас в Туркестане, а состоит из косяков, скрепленных шиною. В Кабуле для перевозки военных тяжестей и для подъема артиллерии на горы употребляются слоны. Ихцелая сотня. В Герате, до столкновения с англичанами, было 3 слона для военных потребностей. Незадолго до моего приезда в этот город, два слона были отправлены отсюда в действующую армию на индийскую границу.

Афганистан. Увеселения в британском лагере в Гандамаке. (The Illustrated London News, 1880).

Афганский кавалерийский полк (рисала) состоит из 4 сотен. Как редкое исключение, есть и 6–сотенные полки. Всотне 100 коней. На каждых 10 рядовых полагается один дафадар (десяточный унтер–офицер), укоторого, кроме карабина и сабли, есть еще пика длиною в одну сажень, с флюгером. Рядовые вооружены гладкоствольными карабинами и саблями. Кавалерия строится в одну шеренгу, всадник от всадника на шаг расстояния. Дафадар становится на правом фланге своего десятка. Офицеры пред фронтом. Все посажены на хороших лошадях, частью карабаирах, частью катаганах (из провинции Катаган) лежащей между р. Хулум и Бадахшаном); туркменские кони попадаются редко, так как они очень дороги. Лошадей кутают в тяжелые войлочные или ковровые попоны. Лошади составляют собственность солдат. При потере лошади на службе по причинам, не зависящим от хозяина, ему выдаются из казны 4 тилли (16 руб.), чего недостаточно для приобретения хорошей лошади, стоящей 10 тиллей. Обмундирование кавалерии чрезвычайно разнообразно. Я видел синие мундиры с лацканами желтыми, красными и малиновыми: мундиры несколько похожие на гусарскую венгерку; черные мундиры с белыми воротниками, погонами и обшлагами, наконец, красные мундиры (в самом храбром полку, носящем название Полка змей). На головах надеты войлочные каски и каски из полосатой бумажной материи с небольшим пучком петушьих перьев наверху. Мундиры из бумажной материи на вате [в Полку змей суконные мундиры]. Чрезвычайно пестрый наряд, пригнанный ктому же неловко, придает солдатам крайне карикатурный вид. Но эти самые солдаты, облачившись в свой национальный костюм, выглядывают молодцами. Кавалеристы в пешем строю носят башмаки, а в конном высокие сапоги из нечерненой кожи, с прямыми голенищами, т. е. совсем без складок от подъема до колена. Седла английского образца. Большею частью уздечки, но есть и мундштуки. Металлический прибор клядункам и поясам с английскими гербами и надписями, вроде «1 Бенгальского полка легкой кавалерии», «Боже, спаси Королеву» и проч. Часто можно встретить

пряжки и бляхи кверху ногами. Металлический прибор покупается в Индии на казенный счет. Седла казенные. В4–сотенном полку 200 ябу. При каждом ябу находится один нестроевой. Всего в 4–сотенном полку состоят 600 лошадей и 600 людей.

Кавалерийские полки носят особые названия. Так, мне известны полки Абасси и Хусейни, получившие свое название от командиров, которые их сформировали. От Меймене до Герата меня конвоировали люди Полка змей. Этот полк, носивший прежде название Полка 18 рек, получил

настоящее свое имя в 1877 году, за особенное отличие, оказанное им при отбитии 500 пленных жителей, захваченных туркменами в окрестностях Меймене. Когда было получено известие об этом аламане, полк находился в Мазар–и–Шерифе. Он в 2 дня прискакал в Меймене и на четвертый день настиг аламан, много порубил туркмен и освободил всех пленных. Полк, как змея, повсюду пролез, отчего и получил свое название.

Отношения между солдатами и офицерами напоминают такие же отношения, существующие в турецкой армии. Если афганский офицер пьет чай, то несколько солдат подсядут кнему; если он курит кальян, то все солдаты соберутся около него и ждут очереди; кальян, обойдя солдат, опять переходит кофицеру; если солдат закурит трубку, то офицер попросит покурить; офицер вынет табакерку, чтобы положить себе щепотку табаку под язык, несколько солдатских пальцев тянутся в той же табакерке, и наоборот: если солдат вынет свою табакерку, то кней тянется офицер и пр. Я встретил только одного офицера, который держал себя далеко от солдат. Это адъютант (помощник командира полка) Змеиного полка, Хамид–хан, по происхождению сеид, т. е. потомок Магомета. Но здесь, вероятно, играет роль не столько его чин адъютанта, сколько его происхождение. Товарищеские отношения между начальниками и подчиненными, сколько можно было заметить, не вредят службе, солдат беспрекословно повинуется офицеру и так же беспрекословно переносит его побои. Побои, впрочем, случаются очень редко. За все время я видел только два случая.

Во время моего пребывания во владениях Шир–Али–хана в Афганском Туркестане и в Гератской области находилось следующее число войск: а) в Туркестане: в Мазар–и–Шерифе 4 бат., 2 полка кавалерии и 6 оруд1й, в Шибирхане 1 батал. и 1 полк кавалерии, в Сарыпуле 1 бат., в Акча 1 бат. и 4 орудия, в Таш–Кургане 1 бат., 1 полк кавалерии и 4 оруд., в Меймене 1 бат., 6 полк. кав. и 4 оруд., в Тахтапуле 3 бат. 1 полк кавал. и 18 орудий, в Андхое 1 полк кавал., в Кундузе 1 бат., 2 полка кавалерии и 2 орудия и в Бадахшане 1 бат., 1 полк кав. и 6 орудий [сведения о числе войск в Кундузе и Бадахшане не точны]; б) в Гератской области: 15 бат. и 40 орудий; кавалерия (хазадары) собирается по мере надобности.

По случаю войны с англичанами, из Гератской области были двинуты на индийскую границу 9 бат., а из Туркестана 6. Места последних заняли 1000 пеших хазадаров. Афганцы не решаются вывести большее число войск из Туркестана, из опасения Абдурахмана–хана и восстания узбеков. ВГератской же области они, несмотря на свое стесненное положение, оставляли такую большую силу из опасения появления из Мешхеда афганского принца Магомет–Эюб–хана, который бежал в Персию в то время, когда был арестован Якуб–хан. Ныне, с воцарением этого последнего,

Магомет–Эюб–хан должен возвратиться в Кабул [по последним газетным известиям, Магомет–Эюб–хан уже возвратился в Афганистан и назначен гератским генерал–губернатором] и тогда, по всей вероятности, из Гератской области будет

двинуто на индийскую границу еще несколько батальонов.