Гродеков Н.И.. Поездка из Самарканда через Афганистан в Герат. Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. V

Абдуррахман–хан, эмир Афганистана (1880—1901)

Афганцы, где только можно было, вели меня не по тому пути, по которому все ходят. Так, от Мазар–и–Шерифа до Шибирхана они вели меня по горной дороге, тогда как параллельно ей существует дорога по равнине; от Чаршамбе они, в видах (будто бы) моей безопасности со стороны туркмен, выбрали путь не по р. Кайсор, а повели или совсем без дорог (60 верст), или по воровской тропе, которая никогда не служила даже для движения караванов. Но допустив, что дорога по р. Кайсору удобна и наша армия последовала бы по ней, во всяком случае путь этот приведет ее в бассейн р. Мургаба, к Калеи–Нау и далее к Кушку или к Куруку. Движение здесь встретит такие трудности, потребует столь великих жертв, что я никак не могу рекомендовать его операционным путем для армии в том случае, если полевая артиллерия будет везтись обыкновенным способом, т. е. на существующих лафетах. Если же для передвижения ее будут употреблены тележки, испытанные в Туркестане, то путь этот может быть избран для движения второстепенного отряда, который имеет цель не самостоятельные действия в долине Гери–руд, а лишь должен усилить главную пехоту, двигающуюся со стороны Каспийского моря.

Пройденный мною путь от Патта–Кисара, на Аму–Дарье, до Герата представляется в следующем виде.

Между Аму–Дарьею и Мазар–и–Шерифом есть пески на протяжении 35 верст и безводное пространство в 50 вер. Движение по пескам затруднительно, но пески преодолеваются, равно как преодолеваются безводные пространства, гораздо большие 50 верст. От Мазар–и–Шерифа до Шибирхана два пути: один по равнине на Тахтапул, Балх и Акча, а другой южный, пролегающий частью по равнине, частью по горам. Первый путь, по расспросам, оказывается вполне удобным для движения войск; второй имеет много воды на равнине, а в горах, от селения Сальман до ручья, текущего у подошвы спуска в Шибирханскую равнину, представляет безводное пространство в 34 версты; движение и по этому последнему пути не встречает препятствий.

От Шибирхана до Меймене существуют две дороги: одна по равнине на Хейрабад и далее по р. Сангалак, а другая на город Сарыпуль и далее чрез горы. В прежнее время, когда между Шибирханом и Хейрабадом существовал рабат с цистернами, движение всегда происходило по первому пути: но теперь, когда рабат развалился, источник воды иссяк и между упомянутыми пунктами образовалось безводное пространство более 80 верст, этот путь оставлен и выбран второй на город Сарыпуль. Впрочем, небольшие кавалерийские отряды и в настоящее время проходят по дороге на Хейрабад. Путь на Сарыпуль пролегает по совершенно ровной долине реки того же имени. Здесь можно найти в изобилии воду, топливо и подножный корм. Но долина реки Сарыпуль славится своим нездоровым климатом; здесь сильно развиты лихорадки и сартовская болезнь. Названия, данные некоторым кишлакам, характеризуют свойства этой долины. Так, Кал значит «паршивый», Кур — «слепой», Калако — «много паршивых». Путь от Сарыпуля к Меймене местами очень труден и потребует разработки. Некоторые участки этого пути разработаны афганскими войсками несколько лет тому назад, при покорении Меймене. Армия здесь не встретит недостатка ни в воде, ни в топливе, ни в подножном корме. Недостаток этого пути заключается в том, что он пролегает по малонаселенной местности; 5—6 бедных селений, лежащих на нем, не в состоянии дать никаких средств. Перевозочными средствами здесь служат быки и ишаки; лошадей очень мало; верблюдов совсем нет.

Долина Меймене до сих нор не оправилась после погрома, нанесенного ей афганцами несколько лет тому назад. Самый город лежит в развалинах и насчитывает едва до 2½ т. жителей. Здесь, впрочем, войска могут найти большие стада баранов.

От Меймене к р. Мургаб страна разорена туркменами, и потому рассчитывать на средства ее ни в каком случае не следует. До Чаршамбе дорога потребует в некоторых местах уширения (в мягком грунте). Вода, топливо и подножный корм на всем пути. Караваны из Меймене в Герат доходят только до сел. Кайсор, откуда они сворачивают на юг, в горы, на Хаджиканду, Калои–Нау и Курук. Путь этот более безопасен от разбоев туркмен, чем дорога на Чаршамбе и Бала–Мургаб. Мы дошли до Чаршамбе. Несмотря на то, что наш конвой в этом пункте увеличился до 300 конных солдат, начальник конвоя не решился вести меня по долине Кайсор до Бала–Мургаба из опасения встречи с туркменами, а выбрал другой путь. Так, по крайней мере, он объяснял мне причину избрания горного пути. Я же полагаю, что афганцы просто не хотели показать мне хорошую дорогу. В этом убеждении меня поддерживает то обстоятельство, что если долина р. Кайсор действительно так опасна для 300 солдат, как утверждал начальник конвоя, то, своротив в горы, следовало бы удалиться как можно дальше от нее, между тем на ночлеге у Тогай–Кара–Джангаль мы даже видели эту долину, именно развалины Кала–Вали, верстах в трех. К этому можно еще прибавить, что текинцы, вообще с разбором нападающие на вооруженных, никогда не осмелились бы напасть на 300 солдат, так как в настоящее время шайки их редко бывают даже в 100 человек. От Чаршамбе меня повели к Бала–Мургабу частью совсем без дорог, частью по воровской тропе. Я не буду производить здесь оценку этого пути, так как это совершенно бесполезно. Что же касается дороги от Чаршамбе по долине Кайсора, то так как она никем кроме разбойников не посещается, то мне и не удалось собрать сведений о ней.

Во всяком случае, как бы ни двигаться, путь все–таки выходит на Калеи–Нау, а этот путь представляет наибольшие трудности. Первое серьезное препятствие, при движении от Бала–Мургаба к Герату, войска встретят в реке Мургаб. Несмотря на то, что я переходил чрез нее в конце октября, несмотря на полное отсутствие дождя и снега в горах в течение всей осени, Мургаб можно было перейти только но известному броду, глубина которого выше брюха лошади. Весною же и летом река выходит из берегов, и тогда переправа чрез нее в высшей степени затруднительна: пришлось бы строить мост [лес имеется вблизи]. Ширина реки в том месте, где брод, около 35 сажень. Затем войскам прошлось бы разрабатывать дорогу в скалистом ущелье, начинающемся недалеко от переправы чрез реку и тянущемся 16 верст, пришлось бы преодолеть, если следовать от Калеи–Нау к Кушку, безводное пространство в 42 версты, наконец перевалить чрез Пароналиц и спуститься с него к селению Ширмас. Это самая труднейшая часть пути, пролегающая в скалистом грунте. Здесь для передвижения артиллерии (но не колесного обоза) пришлось бы предпринять такие обширные работы, которые на долгое время задержали бы нас и

потребовали великих усилий и жертв. И это в стране, весьма слабо населенной, почти пустынной.

Вообще, на средства страны, лежащей между Сарыпулем и Гератом, надежда самая слабая: только долина Меймене и может дать что–нибудь.

Выше было сказано, что я не могу рекомендовать пройденный мною путь операционным путем на Герат для туркестанских войск только в том случае, если артиллерия будет двигаться обыкновенным способом; но этот путь возможен для движения отряда, снабженного особого устройства тележками для перевозки полевой артиллерии. <…> Если отряд, имеющей целью выйти на Герат, будет снабжен этими тележками, тогда пройденный мною путь вполне возможен для движения артиллерии при самых незначительных работах по исправлению дороги. Мне известен тот путь, по которому проходил отряд в Ферганской области при испытании тележек, и я нахожу, что он в несколько раз труднее пути, по которому я прошел. При движении на Герат тележки придется употреблять: в ущелье, выходящем к селению Курчи, на отрогах между Меймене и Кайсором, между Бала–Мургабом и Дарабаум, между Калеи–Нау и Кушком и между Хазрет–и–Баба и селением Ширмас, всего на протяжении 130–ти верст.

Можно считать, что от Калеи–Нау или Кушка отряд будет находиться в сфере неприятеля; но если главная колонна, двигающаяся со стороны Каспийского моря, своевременно подойдет к Герату, то туркестанская колонна может спокойно двигаться даже от вышеупомянутых пунктов.

Есть другие пути на Герат с севера: это, преодолев песчаную пустыню от Чарджуя до Мерва, идти на Серакс или на Мешхед.

Путь от Мерва на Серакс подставляется в следующем виде (по расспросным сведениям), 1) Кучегум 24 версты. «Куче» значит улица. Здесь песчаные горы образовали на протяжении 5 верст проход, или улицу. Воды нет. 2) Колодцы Шагитлы, 36 верст, 4 колодца; глубина до воды 12 аршин; глубина самой воды 2 аршина. 3) Колодезь Пализек, 60 верст. Колодезь единственный, высечен в скале. Глубина 12 аршин. 4) Урочище Киндерли, на р. Герируд, 60 верст. Здесь прежде существовала персидская крепость, ныне в развалинах. 5) Крепость Серакс, 12 верст. Итого 192 версты. Таким образом, здесь является три безводных перехода, каждый в 60 верст, причем Пализек единственный колодезь. Если же не считать Пализека, то безводные переходы будут: один в 120 верст, а другие в 60.

От Серакса можно пройти: вниз по Гери–руду, или на Мешхед. Первый путь значительно короче второго, но зато он пролегает по местности, известной под именем округа 350 разоренных деревень, т. е. по стране совершенно пустынной, тогда как путь на Мешхед приводит в страну густо населенную и изобилующую всякими средствами. Как первый, так и второй путь для движений вполне удобны. Но чтобы добраться до Серакса, надо преодолеть значительные безводные пространства, а потому этот путь может служить лишь для движения легкой кавалерийской колонны или же небольшого пехотного отряда, снабженного достаточным количеством водоподъемных средств.

Таким образом, если бы нашим войскам пришлось когда–нибудь двинуться для занятия Герата, то главные силы должны быть двинуты со стороны Каспийского моря. Туркестанские же войска, независимо обеспечения движения главной колонны со стороны туркмен Мервского оазиса и кочующих в пределах Афганского Туркестана, выставляют второстепенный отряд, на соединение с главным кавказским.

Обращаясь затем к пути на Герат со стороны Кавказа, следует предпочесть путь чрез персидскую территорию, на Шахруд, Себзевар, Нишапур, Мешхед, Фрейман, Турбет–и–Шейх–Джам и Кусан, путем, лежащим вне этой территории, чрез земли туркмен. Возразят, что мы тем самым нарушим нейтралитет Персии и будем обязаны защищать ее от английской армии, которая высадится в Персидском заливе. Это верно. Но прежде всего мы должны помнить, что враг, с которым имеем дело, никогда не останавливался ни перед чем. Если в 1806 году он, среди мира с Данией, потребовал выдачи флота, а при отказе бомбардировал

Копенгаген, если в 1878 году послал свой флот в Мраморное море [Какой можно сделать вывод из того, что

капитан Непир, приглашенный нашим консулом Бакулиным в Мешхеде на чай, не принимает того стакана, который подает ему слуга, а берет другой стакан с подноса, и Бакулин, чтобы доказать ему, что прежде поданный стакан не заключает в себе ничего такого, что могло бы повредить здоровью Непира, сам выпивает его залпом? Полагаю, что Непир, предполагавший, что его может отравить наш консул, сам способен на это.

Вспомним смерть султана Абдула–Азиса.], то, конечно, он не остановится пред нейтралитетом Персии, даже в том случае, если мы будем двигаться в Герат по туркменским землям, вблизи северной границы Хорасана. Англичане в данном случае также высадят свои войска в Бендер–Бушире или в Мохаммере, как они высадили бы их в этих пунктах в случае движения наших войск чрез персидскую территорию.

Как нам выгодно поселить смуту в Индии, так и англичанам в десять раз выгоднее поселить смуту в наших пределах, на Кавказе, и они, конечно, это сделают, чтобы попытаться отвлечь нас от Индии. Английские военные люди высказывают, что в случае войны с Россией должны быть заняты Тегеран и южный берег Каспийского моря. Тогда английская армия, в союзе с турецкою, двигается на Тифлис, возмущает народы Кавказа и поднимает против России все темные силы Азии, во имя мусульманства.

Весьма возможно, что план этот, чрезвычайно выгодный для англичан, будет принят ими при войне с нами. Для обеспечения закавказских провинций нам, по всей вероятности, придется вступить на персидскую территорию, т. е. с своей стороны нарушить нейтралитет Персии. Тогда вопрос о выборе пути на Герат разрешится сам собою: он должен пролегать чрез Хорасан.

Я не описываю пути чрез Хорасан, так как мне пришлось бы повторить то же самое, что уже высказано о нем путешественниками, раньше меня посетившими его. Скажу только, что путь чрез Хорасан представляет следующие выгоды: 1) он совершенно доступен для движения повозок. У Мазинана я встретил отряд из 2–хбатальонов, 4–хорудий и 1300 кавалерии; все батальонные и полковые командиры и командир батареи ехали в колясках и каретах. Наш консул Бакулин проехал из Шахруда в Мешхед в фаэтоне. Несколько лет тому назад один закавказский молоканин проехал в своем огромном фургоне, запряженным четверкою, чрез Таврис, Тегеран и Шахруд в Мешхед. 2) за исключением четырех станций между Шахрудом и Мазнваном, где слабое население, он проходит по стране, густо населенной, особенно уНишапура. 3) он имеет телеграф с 8–ю станциями [телеграфные станции: Мешхед, Нишапур, Себзевар, Мазинан, Абасабад. Миандешт, Миауме и Шахруд] на протяжении около 400 верст. Недостаток пути из Астрабада (правильнее: от Гязского берега) заключается в страшно нездоровом климате Мазандерана и в великих трудностях, которые представляет переход чрез хребет, отделяющий Мазандеран от Табаристана. Та армия, которая стала бы высаживаться на его берегах, понесла бы с собою зачатки многих болезней. Высадка здесь в какое бы то ни было время года но спасет людей от болезней. Я прибыл в Астрабад 3–го декабря, и там цвели розы, посаженные в грунте; днем жара была весьма сильная. Жар в соединении с страшною сыростью и сплошными чащами лесов [это настоящие бразильские девственные леса] и кустарников суть факторы, при которых лихорадки развиваются с наибольшею силою. Вспомним, что в Мазандеране уже много лет не переводится чума. Мазандеранский берег, по моему мнению, не может служить нам опорным пунктом. Независимо этого, вследствие недостатка морских перевозочных средств на Каспийском море, перевозка войск и всех необходимых запасов на Персидский берег потребовала бы такого количества времени, которое заранее и определить трудно. Под таким же условием будет находиться высадка и на восточном берегу Каспийского моря [Высадка уЧекишляра чрезвычайно затруднительна. Суда останавливаются в таком расстоянии от берега, что с него видны только верхушки мачт. Выгрузка производится на небольших лодках. При мало–мальски свежем ветре работа должна останавливаться. Недостаток судов на Каспийском море может быть пополнен судами с Волги; недостатки же Чекишлярского рейда не могут быть ничем исправлены.]. Вспомним, что Хивинская экспедиция потребовала почти весь флот общества «Кавказ и

Меркурий», и что это общество не только должно было отказаться от перевозки частных грузов, но прекратило почтовое сообщение между всеми портами Каспийского моря, кажется, на целый месяц). Высказывающиеся за наступление против Герата по пути Астрабад—Мешхед упускают из виду эти обстоятельства. Наш путь должен идти чрез Таврис; Гязским же берегом можно воспользоваться для перевозки некоторых запасов.

Вся эта речь ведется ктому, что нам нет никакой надобности, в виду отдаленного похода на Герат, устраивать путь по туркменским землям теперь же. Совершенно будет достаточно, в случае этого похода, одновременно с движением главных сил по Мешхедской дороге послать колонны с Кавказа и из Туркестана в туркменские земли, чтобы удержать их в спокойствии. Это, однако ж, не значит, чтобы я не стоял за экспедицию против туркмен теперь же. Напротив, мне, проехавшему от Меймене до Гязского берега, по землям, подверженным набегам туркмен, более чем кому бы то ни было радостно решение нашего правительства. Я проехал по странам, которые могли бы прокормить многочисленное население, которые изобилуют водою и представляют превосходное сочетание гор, долин и лесов, но которые в настоящее время служат обиталищем диким зверям и не менее диким людям.

Как отнесется кэтой экспедиции английское правительство, пока дело темное, но что между туркменами в Хорасане и в Гератской области она произведет надлежащий эффект, это несомненно, только при условии действовать против текинцев так, какдействовали против юмудов туркестанские войска в 1873 году, т. е. беспощадно истребить все попадающееся на пути и наложить на оставшихся от погрома самую тяжелую контрибуцию лошадьми и отчасти деньгами [на хивинских юмудов наложена была контрибуция деньгами и верблюдами; кони оставалась при них; но зато и наши войска остались вблизи их кочевок]. Это будет одно из самых человеколюбивых дел нашего императора, который за уничтожение рабства в Хиве и в Бухаре уже получил титул благодетеля человечества. Туркмены — это черное пятно на земном шаре, это стыд человечеству, которое их терпит. Если торговцы неграми поставлены вне законов всех наций, то и туркмены должны быть поставлены в такое же положение.

Хивинскаяэкспедиция1873 года. Освобожденныерабы–персияне, вырезанныетуркменами. (The Illustrated London News, 1873).

Что бы там ни писали Скайлер и К° о жестокостях русских в юмудскую экспедицию 1873 года, во всяком случае приказ генерала Кауфмана об истреблении юмудов есть, по моему мнению, самый человеколюбивый акт, который когда–либо был издан, ибо он клонился к спасению и благополучию миллионов людей. Кто в Азии не благословляет ярым–падишаха?! Я бы посоветовал упомянутым господам проехаться по тому пути, по которому проследовал я. Они бы на своих особах испытали, что такое туркмены. Будучи посажены на цепь, они, конечно, прежде всего обратились бы к русскому правительству с просьбою об освобождении.

Пленный персиянин в Хиве

После двукратного беспощадного разгрома и наложения тяжелой контрибуции хивинские юмуды совершенно затихли, так что, когда в прошлом году потребовалось выдвинуть отряды к стороне Афганистана, Аму–Дарьинский отдел в состоянии был, из своего незначительного гарнизона, выделить, для присоединения к главным силам у Ширабада, за 700 верст от Петроалександровска, 6 рот, 2 сотни и 4 орудия. Наоборот: к чему приводит гуманность в обращении с туркменами ясно видно из положения, в котором находятся в настоящее время дела в Закаспийском военном отделе.

Я бы хотел только высказаться против постоянного занятия земли Ахал. Небольшие гарнизоны наши в этой земле не будут ли со временем так же подвергаться нападениям со стороны мервских туркмен, как подвергаются ныне Чат и Чекишляр со стороны Ахал, а это, в свою очередь, не отзовется ли так же невыгодно для нас в смысле утраты нашего обаяния в Персии, как это случилось в последнее время? Малый гарнизон будет господствовать вне укрепления только на расстоянии ружейного выстрела. Содержать же гарнизон большой, который способен был бы за всякое нападение на него идти вглубь страны и наказывать разбойников, будет стоить страшно дорого. Вспомним, что в Красноводске ежедневная пища солдата обходится в 33 коп. Здесь, в земле Ахал, она будет стоить столько же плюс перевозка на 500 верст. Кроме того, чтобы отряд был подвижный, необходимо иметь при нем верблюжий транспорт, который, в свою очередь, потребует людей для его охраны при пастьбе и проч. Закаспийский край сделается для нас фонтанелью, которая будет оттягивать наши финансовые средства и военные силы.

Мервские текинцы — самые близкие родичи ахал–текинцев. Они вышли из земли Ахал только в 1834 году. Поэтому при настоящем походе на ахал–текинцев мы будем иметь дело не с ними одними, а непременно и с мервскими туркменами. Воспрещение двигаться на Мерв покажет только Азии, что мы боимся мервцев; кредит их как непобедимых возрастет в сильной степени и даст им повод неистовствовать в Персии и в Гератской провинции еще в большей степени, чем было до сих пор. Текинцам так везло в их набегах; разбитие армии Наср–эддин–шаха так подняло их нравственные силы, что они считают себя непобедимыми; высказывают, что русских не боятся и даже желают скорейшего столкновения с ними. Вообще, дело будет не доделано, и для смирения мервцев придется посылать новую экспедицию. Между тем, предстоящий поход на Ахал–Теке произведет между англичанами такую же сенсацию, как и самое движение на Мерв. Нанесши

возможно больше вреда текинцам, т. е. разорив их совершенно и отняв уних лучших коней, можно удалиться кберегу моря. Такая экспедиция не повела бы нас кстолкновению с Англиею, если, конечно, мы войдем с нею по этому предмету в соглашение, как входили в соглашение пред Хивинским походом. Причины экспедиции легко выставить: освобождение наших пленных, которых с Кидмевым, взятым в 1873 году, насчитывается пять человек. Для постоянной же угрозы Мерву, по уходе наших войск следовало бы занять Чарджуй. Этот пункт, подобно Петроалександровску или Нукусу, не лежит непосредственно в туркменской земле, но вблизи нее. Будучи защищен от нападений текинцев рекою, он дает возможность тотчас же наказать их, когда они того заслужат. Независимо этого, занятие Чарджуя дало бы нам опорный пункт в случай движения вспомогательной колонны туркестанских войск на Герат.

Развалины Старого Мерва. С фотографии.

Текинцы сравнительно в очень недавнее время сделались грозою Хорасана, Гератской области и западной части Афганского Туркестана, а именно в конце прошлого столетия. Тогда персияне крепко стояли в Мерве и Сераксе и грозно держали окрестные орды туркмен, а текинцы обитали в земле Ахал. В 1784 году бухарский эмир Маасум, объявив войну Персии, подступил кМерву, защитником которого был Байрам–Али–хан. Вследствие затруднений в самом Иране, защитникам Мерва не было оказано никакой помощи. Несмотря на геройские усилия Байрам–Али–хана и храбрость его воинов, которые в своих вылазках были сопровождаемы вооруженными женами и дочерьми, бухарцы совершенно опустошили окрестности Мерва, всех его жителей увели в неволю и даже, чтоб воспрепятствовать будущему возделыванию почвы в Мургабском оазисе, разрушили старинную, существовавшую много веков плотину, которая способствовала орошению. С тех пор от Мерва остались только отдельные груды земли. То место на картах, где подписано «Мерв», в натуре имеет всего два дома: мечеть и школу и несколько разбросанных на большом расстоянии один от другого дворов, окруженных глиняными заборами. Внутри этих дворов стоят кибитки. В 1790 году сарыки и после них, около 1834 года, текинцы завладели этими развалинами, и там, где когда–то процветала персидская цивилизация, кочует разбойничье племя, выработавшее пословицу: «если враг нападает на кибитку твоего отца, то ты пристань кнему и грабь вместе». Наверно можно сказать, что ни в каком другом языке нельзя найти подобную пословицу, означающую неукротимую страсть кграбежу и убийству.

Развалины Старого Мерва

Текинцы появлением своим на ужасающих расстояниях от Мерва (они, например, заходят в Нимбелук, на 700 верст), прославились до того, что всякий туркменский набег (аламан), даже из другого племени, приписывают текинцам. Будучи обладателями отличных скакунов и необыкновенно терпеливые в перенесении трудов, сопряженных с аламанами [У текинцев новорожденный

мальчик на целые сутки оставляется без пищи. Это служит, так сказать, символом того, чтобы туркмен в жизни своей не страшился лишений. Если только что появившееся на свет Божий дитя в состоянии не принимать пищи целые сутки, то взрослому человеку можно пробыть без нее

несколько дней.], они легко совершают набеги на 500 верст. Впрежнее время, до Хивинского похода 1873 года, они выходили на аламаны шайками в тысячи человек и даже врывались в города и селения. От этого все поселения в Гератской области и в Хорасане обнесены высокими стенами, с тяжелыми воротами, заваливаемыми и по настоящее время на ночь огромными камнями. Случалось, что туркмены выбивали ворота и появлялись на улицах селения. На такой случай у каждого жителя и теперь еще можно найти огромный камень, для заваливания входа в его дом.

Несчастный поход на Мерв 20–тысячной персидской армии [с нестроевыми и проч. всего было до 30 тыс. чел.], под начальством Хамза–Мирза–Эшмет–доуле, живущего и поныне, в 1861 году, когда 3000 текинцев взяли в плен почти всю армию, продавая солдат за три тумана (9 рублей), послужил наглядным доказательством непобедимости этого племени. 1872 год, когда во всей Персии свирепствовал страшный голод, был самым прибыльным годом для текинцев. Ослабев от бескормицы, люди не в состоянии были оказывать туркменам никакого сопротивления. Рассказывают, что текинцы–байгуши выходили на аламаны на ишаках и, вооруженные дубьем, в виду Серахса, в котором стоит 1 батальон, 600 человек кавалерии и 7 орудий, под начальством сартина (генерала), забирали народ в плен.

Хивинский поход и его последствия: уничтожение торговли людьми в Хиве и Бухаре, нанесли страшный удар туркменам: им некуда уже было сбывать свой ясырь. Первые два года после

хивинского похода набеги туркмен совершенно прекратились, но потом они возобновились, хотя далеко не в таких размерах, как бывало до 1873 года. Теперь шайка в 100 человек редкость; ходят десятками, по 6–ти человек, по 5–ти. Но тут играет роль, если можно так выразиться, вездесущий туркмен, который парализует жизнь и под Гератом, и под Мешхедом и Астрабадом. Все воспоминания жителей вертятся в круге туркменских набегов; они даже хронологию свою приурочивают ктому или другому набегу. Подобно тому, как в Западной Европе в средние века существовала молитва об избавлении людей от нашествия норманнов, так и теперь в Персии и в Гератской области существует молитва об избавлении народа от набегов туркмен. Правительства или бессильны помочь общественной беде, или не обращают внимания на нее, считая людей ни во что. Вся жизнь пройденных мною стран направлена только ктому, чтобы обезопасить себя от туркмен. Все города и селения обнесены высокими стенами, иногда кирпичными, с башнями; на всех полях построены башни, куда земледелец мог бы спрятаться в случае появления аламана: башни эти построены на всех полях без исключения, как бы близко они ни были расположены от селения, хотя бы усамой стены; даже в садах, непосредственно примыкающих кгородской стене Мешхеда, стоят башни; доступы в отдаленные поля обеспечиваются башнями, от 50 до 100 шагов друг от друга; редко кто осмеливается пускаться в путь без оружия.

Персидско–туркменскаяграница. Набегтуркменнабашню–убежище. (The Illustrated London News, 1885).

При таких условиях возможно ли какое–либо преуспевание? Несмотря на то, что жители Хорасана между Мешхедом и афганской границей освобождены от всяких податей, они живут в крайней бедности. Вследствие невозможности строить обширную ограду вокруг своих селений, которая вместе с тем потребовала бы много защитников, дома расположены крайне тесно, а отсюда грязь, нечистота и соединенные с ними болезни. Вмоей записке есть план селения Ширмас как образец, до какой крайности доходит небольшое население, не имеющее возможности выстроить обширную ограду и для защиты ее достаточного числа людей, Таких селений, как Ширмас, очень много. В некоторых местах Гератской области и повсюду в Хорасане население умоляло меня довести до сведения Белого царя их благодарность за освобождение из хивинского рабства и просьбу о сокрушении Мерва. Население прямо высказывалось, что единственная надежда на