5030

После предварительного осмотра памятника и его окрестностей была проведена глазомерная съёмка основного оборонительного комплекса. Обмеры были начаты от «исходного репера», установленного в юго-восточной части холма, у остатков внутренней части стены-городни, состоящей из системы взаимно перпендикулярных канавок (шириной 0,3 – 0,5 м, глубиной 0,1 м) и велись в западном направлении. Борозды, ориентированные осью север – юг, одним концом «упирались» в канавку (ось запад – восток), другим – в край крутого южного склона, достигая 20 метров.

Через 70 м «острожная стена» повернула на север, образуя двухступенчатый характер борозд, при этом максимальная длина канавок (ось запад – восток) достигает 15 м, и западный край их подступает к краю рва. Общая длина «западного забора» составила 60 м.

Что касается рва, расположенного на этом участке памятника, то в северной части острога он имеет ширину 8 м, в южной – достигает 25 м глубиной до 2 м. Причём устьевая часть его «затянута» в результате локальных склоновых процессов. В северном направлении, за острогом, ров мельчает, превращаясь в канаву, а затем и совсем сходит на нет.

Северный край памятника оказался наиболее уязвимым из-за расположенного здесь действующего кладбища. Остатки северной стены обнаружены в фрагментарном виде.

Восточный участок памятника также подвергся антропогенному воздействию. Разработанные здесь огороды в основном разрушили остатки «вала», который, вероятно, служил основанием для восточной тыновой стены. На вершине «вала» зафиксированы три параллельные борозды (с осями север – юг) общей длиной 80 м. Расстояние между крайними осями борозд – 10 м. В южной части «вала», в восточном направлении, отмечено ответвление канавок. Между огородами, «прорезая» остатки вала, проходит дорога, ведущая на вершину холма, к кладбищу и в объезд огородов. По характеру пересечения можно предположить, что дорога основана вместе с закладкой острога, и, возможно, здесь находилась проездная башня. На это также указывает рельеф местности.

Внутри «острожных стен», в западной и южной частях памятника, выявлены следы внутренних построек. Отмечено семь котлованов глубиною от 0,3 до 1,5 м. Котлован № 7, размером 3x5 м при глубине 1,5 м, определён как развалины погреба-ледника второй половины XIX века. Полость провала заполнена остатками брёвен – крепежа из лиственницы со следами соединений «без гвоздя».

На огородах и по дороге, ведущей к кладбищу, собраны мелкие и средние фрагменты (26 шт.): фаянсовой (тарелок, чашек, кружек), стеклянной (графина, стакана) и бутылочной (тёмного и прозрачного цвета) посуды европейского производства толщиной от 0,3 до 0,9 см. На изломе черепки посуды имеют грязно-белый цвет, зернистую структуру, поверхности обработаны белым поливом. На одном из осколков

81

изображена часть сюжетного рисунка в фиолетовых тонах, на другом – фрагмент растительного орнамента зелёного цвета. Найден один фрагмент от фарфоровой маньчжурской чашки, расписанной в традиционных сине-голубых тонах. Поднят петлевидный обрубок шестигранного прута размером 14,2x6,8 см толщиной 2 см, выполненный методом ковки.

Нередко местные жители на огородах находят российские монеты XVIII – XIX веков, но чаще всего извлекают из земли монеты, относящиеся к периоду царствования Елизаветы II и т. н. «сибирские монеты». В центре острога при рытье могил иногда попадаются предметы быта. В частности, от жителей села в Хабаровский краеведческий музей поступили: церковная лампада и кованый подсвечник, вероятно, местного изготовления.

Подводя итоги предварительного исследования, можно заключить, что Удской острог, в первоначальном виде состоявший из простых тыновых стен и башен, в дальнейшем получил внешнее укрепление в виде стен-городен, достигавших в ширину 15 – 20 м и имевших внутренние перегородки. В этой связи как положительный отмечен факт частичной сохранности основания стен острога в виде борозд, зафиксированных как рельефный своеобразный план, дающий представление о занимаемой острогом площади.

Наше предположение, что явление борозд связано с гниением задернованных брёвен и в дальнейшем просевших, подтвердилось после неоднократной проверки «содержимого» канавок: всюду отмечалось наличие древесной трухи коричневого цвета.

С сожалением вынуждены заключить, что с середины XIX века, когда острог обрёл статус торгового поселения, вероятно, он был разобран на нужды жителей селения и претерпел существенные изменения. В северо-восточной части острога, на том участке, где должны соединяться северная и восточная стены, отмечены следы двух фундаментов поздних построек (XIX). Огороды почти полностью «поглотили» восточную часть укрепления. Ещё более поздние изменения в рельефе острога связаны с хозяйственной деятельностью советского периода – остатки овощехранилища в юговосточной части и дорога, ведущая к нему и огородам. Появление в 50-х годах XX века в центре и в северной части острога кладбища почти полностью сделало недоступным изучение его (острога) внутреннего состояния.

Осмотр территории, прилегающей к острогу, дал некоторую информацию о «посадкой» части, некогда заселённой солдатами и крестьянами. С южного края холма, у его основания, сохранилась площадка размером с футбольное поле. Вероятно, она связана с тем периодом, когда в XVIII в. гарнизон усиливался и тут размещался плац. В последующие времена, возможно, здесь располагалась традиционная ярмарка. По западному краю площадки проходит дорога, ведущая на соседний холм, к огородам.

82

Отмечены её хорошая сохранность и плавный подъём на возвышенность за счёт отсыпки полотна дороги, произведённой, вероятно, в XVIII – XIX веков.

Заключение

Таким образом, в ходе археологических разведок в Тугуро-Чумиканском районе был обследован исторический памятник «Удской острог», который находится в аварийном состоянии.

Без строительства укреплённых поселений в этом краю невозможно представить процесса присоединения и освоения новых земель. Возведённый в XVII веке как укреплённый пункт для сбора ясака, с простейшими тыновыми стенами и башнями, находясь вдали от основных трактов и «речных дорог», острог тем не менее был центром обширной Удской округи, которая простиралась от Якутска до Охотска и до бассейна Нижнего Амура. По мере освоения обширной территории стал военноадминистративным центром, получив дальнейшее укрепление в виде городней и тарасов. Такие стены, выявленные нами в ходе обмеров, могли нейтрализовать разрушительную силу голландских пушек маньчжуров, которых не устраивало появление нового укрепления русских на востоке после Нерчинского договора 1689 года.

Предварительные работы по определению и изучению острога носят начальный характер. В данном случае перед нами появляется возможность комплексного исследования военно-административно-торгового укрепления XVII – XIX веков на основании письменных и археологических материалов.

Приложение Г

ЗЕЛЕНОПОЛЬСКОЕ СВЯТИЛИЩЕ «БОГАТЫРЬ ДЖЕРМЕНЬ» Эпоха раннего Средневековья периода существования в Восточной Азии таких

государств, как Бохай (698 – 926), Ляо (916 – 1125) и Альчун или Цзинь (1115 – 1234) была значительным этапом этнической истории нанайцев, ульчей, удегейцев, орочей, нивхов и нигидальцев – аборигенов Приамурья. Некоторые исследователи ошибочно считают, что предками этих народов были чжурчжени. На самом деле происхождение тунгусо-маньчжурских народов Амура, по данным археологии и летописных источников, гораздо сложнее этой простой схемы.

На территории Приамурья найдено немало поселений с оставшимися на поверхности ямами-западинами, дающими материал, характерный для IX – XIII вв. Поселения обычно размещались на высоких незатопляемых берегах Амура и его притоков. Объясняется это не только тем, что реки являются дорогами как летом, так и зимой, но и особенностью хозяйственного уклада – рыболовством. На поселениях

83

наряду с углублёнными в землю жилищами строились и наземные – каркасностолбовые. Некоторые из них покрывались черепицей. Возможно, они были общественными зданиями или храмами.

Встречаются в Приамурье и укреплённые поселения, защищённые земляными валами и рвами. Возводили их на вершинах сопок или располагали в долинах рек, используя естественный рельеф местности. Вероятно, они использовались как убежища во время военных конфликтов насельниками окрестных посёлков.

Ещё характерным явлением для этого времени были могильники, расположенные повсеместно. Они подразделяются на грунтовые и курганные и, как правило, располагаются рядом. Большие курганы являлись усыпальницами для родовых и племенных вождей.

Как уже было сказано выше, в IX – XIII веках на территории бассейна Среднего и Нижнего Амура сложилась однородная культура. Учёные назвали её покровской. По месту обнаружения первого памятника этой культуры у села Покровка в Хабаровском крае. Также принято называть людей этой эпохи «амурскими чжурчженями».

Хозяйство покровцев было разнообразным. Большую роль в нём играло скотоводство, коневодство и, конечно, в пригодных для этого местах – земледелие. Это подтверждают факты находок во время раскопок зёрен чумизы, и предметов материальной культуры – зернотёрок, каменных ступ.

Внижнем течении реки Тунгуски, несколько в стороне от неё, находится урочище Зелёное поле. Идеально плоская поверхность, покрытая луговой растительностью, она

сюга обрамляется полукольцом залива Джермень, северный край прикрыт сопкой, а с запада и востока к полю подступают заливчики и озерца. Ещё недавно у восточного края сопки находилось колхозное село Зелёное поле. Теперь здесь разместилось хозяйство семьи егеря.

ВСредние века это локализованное место облюбовали покровцы, хотя археологический материал указывает на то, что тут и в раннем железном веке уже жили люди. Для нас это место интересно ещё тем, что все типы поселений, которые мы перечислили выше, сосредоточены на этом поле, как на своеобразном острове. Тут тебе и курганные могильники, и святилище, и укреплённое поселение и просто поселениядеревушки на берегу залива, а одно из них находилось не на берегу, а стояло у края поля. Этот факт наводил на мысль, что жители этого посёлка занимались земледелием.

Внастоящее время большой водой размываются берега залива Джермень, при этом расположенные у края остатки жилищ разрушаются и в малую воду видно, как весь берег усыпан фрагментами глиняной посуды, каменными грузилами и даже можно поднять шлак – отходы железоделательного производства. Явно, что жители данного места были по-хозяйски самодостаточны и, вероятно, покидали свой «зелёный остров» только для торговли с другими племенами.

84

Археологи, занимаясь здесь разведочными работами, обратили внимание на этот район, а наша научно-поисковая археологическая экспедиция «Восточное Поморье» была первой, кто взялся за проведение регулярных раскопок. В 2004 году, во время их учебной практики, студенты 3-го курса кафедры туризма Академии экономики и права начали эти работы. Отряд состоял из руководителя – их преподавателя, четырех студенток и двух волонтёров. Решили до урочища Зелёное поле добраться более коротким путём – по реке Тунгуске на пассажирском теплоходе до залива Джермень, а дальше 3 километра пешком до места. При этом совсем не учли, что Тунгуска как раз имела самый высокий свой уровень, и наша тропа пересекала уже не мелкие заливчики и ручьи, а мощные потоки. Если одну из существенных водных преград мы сумели преодолеть, свалив дерево и перебраться по нему, то следующая – в виде глубокой протоки задержала – нас на ночёвку. При этом надо отметить, что лето было особое, комариное. Можете представить, как тяжело было девушкам, никогда раньше не бывавшим в таких условиях.

С вечера был изготовлен плот из растущих тут же осин. Утро было пасмурным, предвещало дождь. Начали переправу: с помощью веревок таская плот туда-сюда, по частям переплавили груз. Лагерь поставили уже под дождём у поселения Зелёное поле- 1, на берегу залива Джермень. Определили объект для исследования – жилищную западину, частично «срезанную» береговой террасой. Грунт в раскопе после дождей был вязким, находки были не частыми, но беда пришла через несколько дней с другой стороны – снизу. Котлован жилища оказался довольно глубоким, и уровень пола оказался ниже уровня воды в заливе. Стала поступать вода, и мы были вынуждены свернуть работы, а раскоп законсервировать.

Последние два дня мы потратили на разведку и на проведение традиционного ритуала «Посвящение в археологи». Сам ритуал – это весёлые, шуточные испытания, после которых их участник признаётся опытным «полевиком», посвящённым в касту археологов.

Но хотелось бы остановиться на результатах нашей разведки. Как уже говорилось, с севера поле ограничивает вытянувшаяся с запада на восток, поросшая дубняком сопка. Когда находишься на южном крае поля, лицом на север, то поражаешься сходством горы с лежащим человеком, причём его конусообразная «голова» находилась на западе. Мысленно отметил, что сэвены, по имени Калгама у нанайцев и Кальдями у ульчей, также имеют конусообразную голову. В нанайских преданиях Калгамасал (Калгама во множественном числе) характеризуются как люди, но люди «не нашего рода». Их описывали как высоких, худых стройных существ с голубыми глазами, белой кожей. Они были такими сильными, что украденные лодки-оморочки взваливали на плечо и уносили с собой.

Вспомнилось, в одной из экспедиций беседовал с Дечули Лилией Петровной,

85

живущей в селе Булава. Она рассказала, что приметный булавинский ориентир – мыс Аури, не что иное, как спящий богатырь. Пирамидальной формы мыс – его «голова», а дальше возвышенные береговые террасы составляли «туловище» и «ноги». В другой ульчской легенде рассказывается, что на краю утёса Аури есть столообразная скала, к которой кальдями привязывал свои лодки. Кстати, на мысе, на отвесной скале, со стороны реки выбит шестиконечный крест более трёх метров высоты. Собственно, выбиты перекладины, а вертикальная основа – трещина в скале. Этим самым крестом, вероятно, подчёркивалась сакральность Аури.

Вот тут я подумал, а не является ли лежащая передо мной гора «спящим богатырем»? Разумеется в представлении древних людей. Правда, смутила меня одна особенность у «спящего». Там, где оканчивалось «туловище» у «богатыря» имелся фаллический отросток, в виде возвышающейся сопки. Если гора в древности была культовой, то, вероятно, на фаллической сопке должно быть какое-либо сооружение, отвечающее религиозным потребностям «покровцев».

Итак, наш отряд отправился на гору, которую мы назвали «Богатырь Джермень». Через его «живот» пролегла лесная дорога, ведущая на железнодорожную станцию и на усадьбу к егерю. По тропе поднялись к объекту. Перед нами, среди травы, среди дубов (а это тоже символ мужской силы), предстала, как мы подумали, жилищная яма, а вокруг ров и вал. Был снят глазомерный план остатков сооружения, и весь комплекс получил название – укреплённое жилище, Зелёное поле-5.

Через год, получив документ, разрешающий вести раскопки на сакральной горе, археологический отряд, состоящий из восьми студентов 2-го курса ХГАЭП и руководителя, приступил к исследованиям поселения Зелёное поле-5. На сей раз, мы использовали услуги железной дороги, а затем пять километров до места шли пешком. В сезон 2005 года палаточный лагерь не разбивали, а разместились в охотничьих домиках на базе у егеря. Было даже электричество, но поверьте, впечатление от «поля» не смазалось, а было от этих удобств и преимущество – домики стоят на берегу Зелёнопольского озера, и студенты успевали хорошо отдохнуть.

Памятник находится на 60-метровой сопке. Вначале приступили к его расчистке от травы, кустарника и деревьев. Расчисткой была охвачена площадь около 300 кв. метров. Тут выяснилось, то, что было принято за ров и вал с запада, севера и востока, оказалось оформленным выступом у подножия естественного кургана – вершины сопки. Южный склон был без выступа, представляя единый склон от вершины до основания горы. На вершине был вырыт котлован до 1 метра глубиной в центре, в поперечине он достигал 8 метров. Раскоп был разбит в котловане площадью 64 кв. метра. Дерновый слой едва достигал 3 см, под ним сразу же присутствовал материк. Отсутствие культурного слоя объясняется спецификой нахождения объекта: на вершине сопки постоянный ветер выдувал слой гумуса, и не было более поздних построек.

86

Сразу же стало ясно, что котлован был не жилищный. Отмечено полное отсутствие каких-либо следов каркасной конструкции. Обычно в жилищах прослеживаются следы столбовых ямок, заполненных остатками дресвы. Было найдено четыре фрагмента неорнаментированной керамики. При завершении зачистки в центре котлована проявились следы кострища в виде незначительного слоя золы. Слабую мощность зольных отложений можно объяснить редким разжиганием костра. Предположим, один раз в год, после вспашки, перед посевом.

Делаем вывод. Перед нами святилище, причем оформленное как фаллос. Впечатление усиливается от искусственной складки, в виде выступа, обрамляющую «головку» фаллоса. Южный склон создатели святилища оставили нетронутым, вероятно, он имитирует анатомическую уздечку. Мужское начало здесь совмещено с женским – котлован символизирует вагину. Во всём этом угадывается солнечный символ. Если на святилище взглянуть в проекции сверху, то мы увидим круг с кострищем в виде «точки» в центре. Солнечные святилища обычно связаны с культом плодородия. Думается, что эта тема была актуальна для древних земледельцев Зелёного поля.

От егеря мы узнали, что у него в огороде валяется жёрнов – гранитный круг с насечками. Мы нашли его, диаметр круга достигал 80 см. Был ещё один, но он при постройке был заложен в основание дома егеря, а третий был увезён на станцию и сейчас украшает дачный двор хабаровского художника-оформителя. Все эти артефакты убеждают нас, что носители покровской культуры, обитавшие здесь, были земледельцами. Пока нам неизвестны подобные сооружения: таких, как святилище Богатырь Джермень, нет ни в Приамурье, ни в Приморье. Но взгляните на рисункиреконструкции древних (языческих) славяно-русских святилищ. Идентичность сооружений не вызывает сомнения. Не культура ли индоевропейцев является древнейшей общностью для славян и средневековых народов Приамурья?

К сведению туристов, любителей приамурской старины, осмотр нового памятника Средневековья святилища Богатырь Джермень, и прилегающей к нему территории Зелёного поля наполнит вас духом того времени, при этом вы почувствуете себя великолепно отдохнувшими. А если полежите на вершине фаллической сопки (комар тут выдувается), оглядывая долину реки Тунгуски, то, поверьте, ощутите в себе прилив жизненных сил.

Приложение Д «ХОЖДЕНИЯ» ПО СВЯТЫМ МЕСТАМ ПРИАМУРЬЯ

Часть первая

Паломничество на Руси можно разделить на две самостоятельные ветви: – собственно паломничество на Святую Землю и паломничество по святым местам на территории Руси как центр мирового православия. Паломничество на Святую Землю

87

началось на Руси с принятием христианства.

Первым русским паломником, подробно описавшим своё странствование, был игумен Даниил. Его записки, известные под названием "Хождения" (1106 – 1107), многократно издавались большими тиражами в XIX веке.

Историки считают, что уже в XII веке на Руси появились "калики перехожие" (от латинского «cali», обозначавшего особый род обуви странников), для которых паломничество стало образом жизни. Это были странники, чья жизнь проходила в пути, и нередко "каликами перехожими" называли также слепцов, поющих стихи духовного содержания.

На Дальнем Востоке паломничество появилось во второй половине XIX столетия как единичные хождения к святыням Центральной России и Сибири, например в Иркутск, к мощам Святителя Иннокентия Иркутского. Но со временем богомольцыдальневосточники обрели и свои святые места.

Новый Валаам В 1858 году Святитель Иннокентий Вениаминов, будучи епископом Камчатским и

Алеутским, выразил мнение о необходимости создания на Дальнем Востоке России миссионерского монастыря по типу Валаамского.

Но только в 1893 году священный Синод возбудил вопрос об учреждении в Приамурском крае мужского монастыря. На Амур был послан иеромонах Алексей Осколков с поручением устроить иноческую обитель. Для обители о. Алексей выбрал живописное место на мысе в северной части Петропавловского озера. Предполагалось, что монахи будут заниматься рыболовством, скотоводством, а затем и хлебопашеством.

Найдя место для монастыря, Осколков уезжает в Иерусалим и на святую Афонскую гору, чтобы пригласить афонских монахов к служению в Приамурском крае. Братия афонских монастырей сочувственно отнеслась к устроению новой обители и принесла о. Алексею в дар частицы Животворящего Древа Креста Господня и мощей святых угодников Божиих, но желающих поехать на Амур на Афоне не оказалось.

Получив определение священного Синода от 28 октября 1894 г. (здесь и далее даты указаны по старому стилю) об учреждении в 40 верстах от Хабаровска мужского монастыря, о. Алексей вернулся на берега Петропавловского озера, но место, как оказалось, было выбрано неудачно: земли под монастырь были затоплены из-за высокого паводка на Амуре.

Нужное место о. Алексей нашёл в Приморье, в районе нынешней Шмаковки, где в 1895 году был основан Уссурийский Свято-Троицкий Николаевский монастырь. Строения монастыря расположились частью у подошвы, а частью по склону горы, называемой Преображенскою. Красиво возвышался над всеми постройками храм, имевший форму креста и 12 куполов. Престол в храме был освящён в честь покровителя всей Сибири Святителя Иннокентия Иркутского, Чудотворца. Иконостас

88

был двухъярусный, дубовый. В первом ряду разместились иконы, выполненные на полотне в санкт-петербургской мастерской Сидорского. Для второго яруса иконы писаны в Валаамском монастыре. Деньги на постройку этого храма были пожертвованы иркутским миллионером Иннокентием Михайловичем Сибиряковым, скончавшимся на Афоне в сане схимника.

В1897 году, после того как о. Алексей, не надеясь на свои старческие силы, уехал на Афон, новыми устроителями монастыря стали валаамские иноки иеромонах Сергий

ииеродиакон Герман, которые решением священного Синода были отправлены на Дальний Восток. Иноки организовали монастырь с весьма строгим уставом и монашеской дисциплиной и прославили его на всю Россию. Более того, при монастыре была создана собственная типография (чего не было на Валааме!), которая снабжала печатными изданиями Дальний Восток, Сибирь и даже старый Валаам.

Первый монастырь на крайнем востоке России положил начало паломничеству в этих краях. Ежедневно монахи встречали всё новых и новых богомольцев, приезжавших из разных мест. Частыми гостями были юные паломники, учащиеся церковно-приходских школ, воспитанники Хабаровского кадетского корпуса. По мере расширения монастыря число богомольцев увеличивалось, а вследствие этого распространялся и слух об обители. Большинство, в основном из простонародья, спешили на богомолье за 150 – 200 километров, пешком, по полотну железной дороги, не желая ради высокой цели паломничества пользоваться её услугами.

Храм Уссурийского монастыря обладал редкими для новоустроенных обителей святынями, представляющими собой предмет глубокого почитания насельниками монастыря и богомольцами. Кроме упомянутых выше Частиц Животворящего Древа Креста Господня в обители находились тридцать одна частица святых мощей разных угодников Божиих и икона Св. Троицы, писанная на Афоне на сучке Маврикийского Дуба. Святыня, которую прислал с Афона бывший настоятель монастыря о. Алексей, была почти круглой и вделана в другую икону с изображением Святителей Николая Мирликийского и Иннокентия Иркутского. Икона, вставленная в киот, в сребропозлащённой ризе с цветной эмалью, всегда находилась на аналое. Украшена она была на средства хабаровского жителя Бортникова.

Впослереволюционное время обитель перестала существовать. В 1923 году храмы были сожжены, церковная утварь, рукописи и книги утрачены, а строения переданы в ведение совхоза, затем земли передали воинской части. Братия рассеялась по другим регионам России, перебравшись, например, в Воз-несеновский монастырь в Иркутске.

Внастоящее время в обители заново обустраивается духовная и хозяйственная

жизнь.

89

Обитель на Тунгуске

История Богородично-Феодоровского мужского монастыря на Тунгуске началась 10 октября 1914 года с освящения временного монастырского храма Преосвященнейшим Евгением, епископом Благовещенским и Приамурским. Почётным ктитором, или почётным старостой этого храма был избран губернатор Н. Л. Гондатти.

На следующий год с благословения владыки Евгения в этот монастырь было совершено первое паломничество хабаровчан. 7 августа 1915 года, с утра, несмотря на дождливую погоду, богомольцы стали стекаться на городскую пристань. Число их достигло двухсот человек.

До этого хабаровчане знали лишь понаслышке о православном паломничестве, практиковавшемся "где-то там, в России", и для многих было откровением, что в семидесяти километрах от города, на живописном берегу Тунгуски, есть монастырь, где монахи не только молятся за спасение душ россиян, но и в поте лица своего обустраивают здешнюю землю. Монахи заложили огромный фруктовый сад, пасеку, наладили бондарный промысел, сезонную рыбалку и, самое главное, стали духовной опорой переселенцам, деля с ними радости и невзгоды.

В 11 часов утра на городской пристани перед иконой Св. Николая Чудотворца было совершено молебственное напутствие по чину "хотящим по водам плыти", с чтением акафиста. Молебен отслужил настоятель монастыря иеромонах Филипп. Прекрасно пел хор певчих, образованный при церкви Муравьёво-Амурской слободки, под управлением В. А. Баера.

По окончании молебна паломники разместились на катере "Переселенец" и барже. В пути от Хабаровска до монастыря "флотилия" находилась около восьми часов. На барже в пути отслужено всенощное бдение. На монастырской пристани, что была в трёх километрах от Архангеловки, паломников тепло и сердечно встречала монашеская братия, а также священники соседних приходов, бывших в сёлах Восторговка и Дежнёвка, отцы Яков Савицкий и Фёдор Воронцов.

Восьмое августа началось в монастырском храме служением молебна перед местночтимыми иконами Феодоровской и Казанской Божией Матери и преподобного Серафима Саровского. Уже в восемь утра началась Божественная литургия, затем состоялся крестный ход в селение Архангеловку. В три часа дня отслужили вселенскую панихиду по убиенным на поле брани православным воинам, а в шесть часов вечера начали всенощную с чтением акафиста Успению Божией Матери.

На следующий день после окончания литургии был совершён крестный ход вокруг монастыря, а на месте постройки будущего главного храма отслужен молебен с чтением акафиста святому равноапостольному князю Владимиру, 900-летие кончины которого православная церковь отмечала в том же 1915 году.

В три часа дня 9 августа под звон монастырских колоколов и церковные

90