Korporativnoe_pravo_Aktualnye_problemy_teorii_i_praktiki

организациям), но и к юридическим лицам как таковым, безотносительно к их организационно-правовым формам, должны решаться ГК.

Неудача предпринятой попытки реформирования законодательства о реорганизации юридических лиц сама по себе не свидетельствует ни о том, что такие попытки предприниматься больше не будут, ни о заведомой бесперспективности (обреченности) таковых. Напротив, количество копий, сломанных вокруг обсуждаемого (казалось бы - чисто технического) вопроса, является индикатором чрезвычайной остроты и актуальности всего круга вопросов, связанных с реорганизацией юридических лиц вообще и хозяйственных обществ (корпораций) в особенности, а также свидетельствует о необходимости теоретического осмысления института реорганизации хозяйственных обществ. Поскольку круг таких вопросов весьма широк, мы постараемся рассмотреть в настоящей статье лишь отдельные, с научной и (или) практической точки зрения наиболее спорные и важные, как нам представляется, проблемы.

2. В законодательстве не закреплено определения понятия реорганизации; нет единого подхода к такому определению и в литературе. Больше того, изучение источников показывает, что их авторы в большинстве своем предпочитают данное понятие вовсе не определять. Так, например, М.И. Кулагин, характеризуя реорганизацию, отмечал, что таковая является одной из правовых форм, в которую облекается процесс централизации производства и капитала*(900). Ясно, что собственно определение понятия здесь подменено указанием на одну из макроэкономических функций, выполняемых институтом реорганизации в капиталистической экономике. И.В. Зыкова, исследуя понятие реорганизации, пришла к выводу о том, что "на современном этапе реорганизация юридических лиц представляет собой сложный правовой институт, который не может быть охарактеризован ни как сделка, ни как процесс отчуждения имущественного комплекса реорганизуемых организаций, ни как прекращение юридического лица"*(901). Возможно, так оно и есть, но этого явно недостаточно! Мало сказать, чем реорганизация не является, - нужно ответить на прямо противоположный вопрос - чем она является, что собой представляет!

Как правило, ученые-юристы рассматривают реорганизацию в качестве основания возникновения и (или) прекращения юридических лиц*(902), наступление которого влечет переход всего объема прав и обязанностей ранее существовавших юридических лиц (правопредшественников) к другим юридическим лицам (правопреемникам), т.е. основание для универсального правопреемства*(903). Основания возникновения, изменения и прекращения гражданских правоотношений в литературе принято именовать юридическими фактами; наукой, как известно, выработана определенная классификация юридических фактов. В связи с этим крайне важным является правильная характеристика реорганизации именно как основания для динамики гражданских правоотношений. К какому виду юридических фактов относится реорганизация?

Влитературе было высказано мнение, что реорганизация является сделкой; соответственно, к реорганизации могут и должны применяться положения ГК о сделках, включая нормы о недействительности сделок*(904). Представляется, что именно из этой посылки исходят суды, удовлетворяя требования истцов о признании реорганизации недействительной*(905). Однако указанный подход является, на наш взгляд*(906), ошибочным по следующим причинам.

Всоответствии со ст. 153 ГК сделками признаются действия юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Сделки классифицируются по различным основаниям. В зависимости от того, какое количество сторон должны выразить свою волю для совершения сделки, сделки разделяются на односторонние, двусторонние и многосторонние (ст. 154 ГК),

однако общим для всех видов сделок является то, что любая сделка представляет собой одно юридически значимое действие, своеобразную фактическую "точку", фиксируемую вниманием гражданского права. Даже в том случае, когда действие, составляющее сделку, растягивается во времени, равно как и в том случае, когда в сделке участвуют две и более сторон, сделка, хотя бы она и выражалась внешне в нескольких различных, протекающих параллельно либо последовательно совершаемых друг за другом актах поведения (действиях) различных лиц, гражданское право рассматривает сделку именно как одно (единое) и к тому же одномоментное действие. Ни одно из единичных фактических действий, составляющих сделку, само по себе не имеет самостоятельного юридического значения, но дефектность хотя бы одного из них уничтожает всю сделку целиком. Во всяком случае, только такой подход к понятию сделки - его конструирование как одного (единого) акта изъявления воль двух или более лиц - способен объяснить один из центральных цивилистических институтов - понятие договора.

В случае с реорганизацией дело обстоит по-другому. Прежде всего, вызывает возражение характеристика реорганизации как единичного одномоментного факта - скорее уж следует говорить о растянутом во времени процессе. А кроме того, в отличие от сделки реорганизация представляет собой не одно, а ряд юридически значимых действий, причем совершение некоторых из них соединено с собственными самостоятельными гражданско-правовыми последствиями (таково, например, заключение договора о присоединении или слиянии), в то время как другие действия (например, составление передаточного акта или разделительного баланса) сами по себе гражданско-правовых последствий не влекут. Вместе с тем совершение даже таких - самостоятельно юридически индифферентных - действий является безусловно необходимым для достижения центрального юридического эффекта реорганизации - универсального правопреемства. Как справедливо было отмечено в одном из судебных решений, "передача имущества в соответствии с разделительным балансом не является самостоятельной сделкой в контексте ст. 153 ГК, которая сама по себе направлена на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, а является исполнением воли органа юридического лица, принявшего решение о реорганизации, и практической реализацией этого решения"*(907).

По изложенным причинам представляется, что необходимо согласиться с теми авторами, которые рассматривают реорганизацию не как единый сложный юридический факт, характеризующийся несколькими юридически значимыми признаками (в том числе как сделку)*(908), а как сложный фактический (юридический) состав*(909). Несмотря на то что традиционно под юридическим составом понимают совокупность юридических фактов*(910), как отмечала Р.О. Халфина, "события и действия, входящие в число элементов фактического состава, в зависимости от их характера и связи с другими элементами могут порождать самостоятельные последствия либо не порождать их"*(911). Именно такую ситуацию мы имеем в случае с реорганизацией.

Таким образом, с точки зрения динамики гражданских правоотношений реорганизация представляет собой сложный фактический (юридический) состав, являющийся основанием возникновения и (или) прекращения юридического лица, а также основанием универсального правопреемства - перехода всего объема прав и обязанностей реорганизованных юридических лиц (правопредшественников) к юридическим лицам, созданным в результате реорганизации, или к реорганизуемым юридическим лицам (правопреемникам).

3. Определение реорганизации как сложного юридического состава является крайне важным при решении вопроса о ее оспаривании. Поскольку реорганизация - это состав, слагающийся из нескольких действий, причем различного юридического значения, то при оспаривании реорганизации могут признаваться недействительными

(безрезультатными) исключительно отдельные юридически значимые действия, входящие в состав реорганизации, но не сама реорганизация в целом. Оспаривание же действий, не имеющих самостоятельного юридического (гражданско-правового) значения, и вовсе невозможно; если таковые были совершены ненадлежащим образом либо же не были совершены вовсе, есть основание рассуждать об отсутствии таких действий и, следовательно, о том, что фактический "реорганизационный" состав остался незавершенным.

К сожалению, в настоящее время нет законодательно установленного порядка оспаривания реорганизации. В результате на практике в целях оспаривания реорганизации предъявляются самые различные исковые требования, в том числе: 1) о признании реорганизации недействительной; 2) о признании недействительными отдельных действий, совершенных в процессе реорганизации; 3) о признании недействительными документов, оформляющих факты совершения тех или других действий в процессе реорганизации (решений о реорганизации, передаточных актов и разделительных балансов, решений о государственной регистрации юридических лиц, учредительных документов реорганизованных лиц и т.п.). При этом перечисленные (и другие) требования могут заявляться как все вместе, так и по отдельности; в последнем случае невольно создается неопределенность в отношении действительности неоспоренных юридически значимых действий, совершенных в ходе реорганизации*(912).

Всвязи с этим заслуживает внимания предложение разработчиков проекта Закона

ореорганизации нормативно определить арсенал тех способов судебной защиты прав и интересов, которые могут быть применены в целях оспаривания незаконной реорганизации. Интересно, что одно из отраженных в данном проекте предложений заключалось в установлении неразрывной взаимосвязи требования о признании недействительным договора о слиянии (присоединении) с требованием об обжаловании решения о реорганизации: одна из проектируемых норм предписывала заявлять такие требования в неразрывном единстве. Такой способ решения вопроса, конечно, тоже возможен, но, думается, было бы более рационально применить несколько иной подход. Само собой понятно, что договоры о слиянии и присоединении могут быть оспорены по любым основаниям, установленным законом для недействительности сделок; дефектность принятия решения о реорганизации (заключении такой сделки) - лишь одно из многих, но далеко не единственное основание этого рода. Значит, удовлетворение иска о признании недействительным решения о реорганизации автоматически должно влечь признание недействительным заключенного во имя его исполнения договора о слиянии или присоединении*(913); обратной же зависимости - в соответствии с которой действительность договора непременно должна была бы повлечь недействительность решения о реорганизации, во исполнение которого он заключен - нет.

Разумеется, недействительность решения о реорганизации и (или) заключенного во исполнение него реорганизационного договора (договора о слиянии или присоединении) должна будет автоматически влечь за собой признание недействительными решений о государственной регистрации организаций, создаваемых путем реорганизации, а также государственной регистрации изменений, вносимых в учредительные документы реорганизованной организации. В случае если на момент принятия искового заявления к рассмотрению государственная регистрация вновь созданных юридических лиц (изменений в учредительные документы сохраняющих существование правопредшественников) еще не осуществлена, то судом, очевидно, должны приниматься обеспечительные меры, направленные на приостановление регистрации до рассмотрения дела по существу.

Всвязи с вопросом о возможности и порядке оспаривания реорганизации не менее

важно рассмотреть и вопрос о сроке, в течение которого такое оспаривание является возможным. В настоящее время для оспаривания различных юридически значимых действий, являющихся элементами сложного "реорганизационного состава", установлены различные сроки. Так, заявление о признании недействительным решения о государственной регистрации юридического лица, созданного в результате реорганизации, может быть подано в течение трех месяцев со дня, когда гражданину или организации стало известно о нарушении их прав и законных интересов. Решение общего собрания акционеров о реорганизации может быть обжаловано в течение шести месяцев со дня, когда акционер узнал или должен был узнать о принятом решении. Договор же о слиянии или присоединении оспаривается в пределах срока, определенного по общему правилу о продолжительности исковой давности по недействительным сделкам (ст. 181 ГК).

Понятно, что наличие различных сроков для оспаривания юридически значимых действий, образующих реорганизацию, вносит неопределенность и нестабильность в юридическое положение реорганизованных юридических лиц, их кредиторов и участников. В связи с этим следует позитивно оценить предложенную разработчиками проекта Закона о реорганизации идею единства срока, т.е. установить, что любые требования, направленные на оспаривание реорганизации (будь то требование о признании недействительными решения о реорганизации, договора о слиянии (присоединении) или же акта государственной регистрации компании - правопреемника), могут быть предъявлены в арбитражный суд в течение трех месяцев с момента принятия решения о реорганизации*(914).

4. В настоящее время ни в законе, ни в правоприменительной практике, ни в литературе нет единого подхода к определению последствий успешного оспаривания (судебного признания недействительными - юридически безрезультатными) действий (актов), образующих реорганизацию как сложный фактический состав. Главными в этой сфере видятся два следующих вопроса: 1) о влиянии такого рода судебных актов на правовое положение юридических лиц - правопреемников, их сделки, обязательства и т.п. и 2) о способности такого рода актов восстановить ликвидированные было корпорации-предшественники. Допустим, суд признал недействительным решение о реорганизации, осуществляемой путем слияния. В соответствии с предыдущими нашими рассуждениями это обстоятельство должно автоматически повлечь недействительность договора о слиянии, решения о государственной регистрации организации, созданной в результате слияния, а также актов об исключении из ЕГРЮЛ записей о регистрации организаций - правопредшественников. Означает ли это, что с исполнением такого судебного акта существование организации-правопреемника прекратится, а организации-правопредшественники вновь возникнут? и если да - то как быть участникам и кредиторам правопреемника? по какому основанию и с какого момента восстановится участие и обязанности в отношении корпораций-предшественников?

Можно выделить две основные позиции по этому вопросу.

В соответствии с информационным письмом Президиума ВАС РФ от 9 июня 2000 г. N 54 "О сделках юридического лица, регистрация которого признана недействительной" (далее - Информационное письмо N 54) признание судом недействительной регистрации юридического лица само по себе не является основанием для того, чтобы считать ничтожными сделки этого юридического лица, совершенные до признания его регистрации недействительной. Одновременно указывается, что ликвидация юридического лица считается завершенной, а юридическое лицо - прекратившим существование после внесения об этом записи в единый государственный реестр. Поскольку каких-либо альтернатив ликвидации ни в Информационном письме N 54, ни в законодательстве не указано, то некоторые

исследователи*(915), а также арбитражные суды делают вывод, что в соответствии с п. 2 ст. 61 ГК правовым последствием признания действий по реорганизации юридического лица недействительными является его ликвидация, а правоспособность такого юридического лица ограничивается только осуществлением действий, связанных с ликвидацией*(916). При этом каких-либо особенностей, связанных с тем, что речь идет о недействительности регистрации, совершенной во имя оформления эффекта состоявшейся реорганизации, высшей судебной инстанцией не выявлено. Следовательно, все ограничивается таким применением последствий, которое условно можно было бы назвать "односторонним": то юридическое лицо, создание которого было оформлено незаконным (безосновательным) актом регистрации, подлежит ликвидации, однако о восстановлении прежде существовавших и затем ликвидированных лиц - правопредшественников речи не идет. Роль гражданского права в данной ситуации напоминает эффект применения "мертвой воды" из волшебных сказок: живое - убивает, мертвого - не оживляет. Так же и в случае с незаконной реорганизацией: с незаконно созданным юридическим лицом гражданское право успешно борется, позволяя его ликвидировать, но незаконно уничтоженное юридическое лицо "к жизни" оно не возвращает*(917).

Как справедливо отмечает Е.В. Бакулина (со ссылкой на Е.П. Дивера), ликвидация вновь созданных в результате реорганизации юридических лиц приводит к нарушению прав их кредиторов, поскольку последние не получают ни того, на что могли бы рассчитывать при сохранении организации-правопреемника, ни восстановления в прежних правах по отношению к реорганизованному юридическому лицу и удовлетворения требований за счет его имущества*(918). Точно так же будут нарушены и права акционеров (участников) вновь созданной корпорации. В самом деле: ведь те из них, что голосовали за решение о реорганизации, заинтересованы в осуществлении реорганизации и, следовательно, сохранении вновь созданной компании. Но этого не происходит: компания-правопреемник ликвидируется, корпоративные права принудительно прекращаются, несмотря на нежелание их обладателей. Парадокс в том, что точно так же нарушаются и права акционеров, которые голосовали против реорганизации (или не голосовали по этому вопросу вообще): будучи заинтересованными в сохранении компаний-правопредшественников в том виде, в котором они существовали до принятия решения, они не получают правовых средств удовлетворения своего интереса (не имеют возможности восстановить незаконно прекратившуюся компанию). Выходит, что подход, который в настоящее время защищается судебной практикой и, на первый взгляд, кажется наиболее простым и рациональным, не отвечает интересам ни акционеров (участников) реорганизованных корпораций, ни их кредиторов.

Другим вариантом решения вопроса о последствиях оспаривания реорганизации является полное (двустороннее) восстановление положения, существовавшего до нарушения права. В судебных актах это выражается, например, в удовлетворении требований о применении последствий недействительности реорганизации в виде возврата реорганизованному обществу принадлежащего ему имущества, прав и обязательств, переданных в результате реорганизации*(919), и (или) в удовлетворении требований о восстановлении в ЕГРЮЛ записи о реорганизованном обществе, прекратившем было свою деятельность в результате реорганизации, а также в признании недействительными и исключении из него записей о созданных было в результате реорганизации юридических лицах*(920). В литературе данную дочку зрения поддерживает У.Ю. Мамедов, который считает, что "последствием признания судом недействительной регистрации возникновения юридического лица вследствие реорганизации может быть лишь "возврат" к прежнему положению"*(921). Ясно, что

государством записями публично открытого ЕГРЮЛ: все те, кто положился на его данные, не должны ничего терять, хотя бы в последующем и выяснилась неосновательность (незаконность) внесения соответствующих данных. Но в этом случае непонятно, какую цель можно было бы преследовать, оспаривая реорганизацию, если в результате невозможно не только восстановить положение, существовавшее до незаконной реорганизации, но и ликвидировать незаконно возникших правопреемников, то для чего вообще добиваться признания недействительными решений и договоров частных лиц, равно как и актов государственных органов? Гораздо логичнее и честнее было бы сказать, что оспаривание реорганизации попросту не допускается. Такой подход известен немецкому законодательству, а в нашей литературе предлагался Т.Д. Аиткуловым*(925). Ключевая цель, которая при этом достигается, - это обеспечение стабильности гражданского оборота; вопроса об определении последствий признания недействительными действий по реорганизации при таком подходе попросту не возникает. Представляется, что именно такая позиция в целом заслуживает поддержки, но требует некоторых уточнений.

5. Действительно, для наиболее эффективной защиты прав кредиторов и акционеров (участников) хозяйственных обществ, созданных в результате реорганизации, необходимо в качестве общего правила установить запрет на признание недействительными решений о реорганизации, решений о внесении соответствующих записей в единый государственный реестр юридических лиц, а также договоров слияния

иприсоединения. Вместе с тем, по нашем мнению, в законе должен быть закреплен исчерпывающий перечень исключений из этого правила, т.е. случаев, являющихся основанием для признания действий по реорганизации недействительными. К таким случаям должны быть отнесены только грубейшие нарушения, допущенные при принятии решений о реорганизации, как то: его принятие в отсутствие кворума или тогда, когда соответствующий вопрос не был включен в повестку дня собрания.

Срок для предъявления подобного рода требований должен быть пресекательным

икратким, на наш взгляд, не более продолжительным, чем два месяца с момента принятия оспариваемого решения. Принцип здесь состоит в следующем: срок для оспаривания решения о реорганизации не может быть более продолжительным, чем срок реализации кредиторами реорганизуемого юридического лица права, предоставленного им п. 2 ст. 60 ГК. Минимальная продолжительность этого срока на сегодняшний момент не установлена, что является одним из существенных пробелов Кодекса, подлежащих немедленному устранению. Для сравнения: аналогичный срок, установленный на случай ликвидации, определяется ликвидационной комиссией и не может составлять менее двух месяцев с момента публикации о предстоящей ликвидации (п. 1 ст. 63 ГК). По всей видимости, следует идентичным образом сконструировать и ст. 60 ГК, предусмотрев (наряду с письменными персональными уведомлениями, направляемыми каждому из кредиторов), также обязательную публикацию решения о реорганизации и сроке реализации кредиторами своих прав, обеспечивающих их интересы, который не может быть менее двух месяцев с момента соответствующей публикации. В продолжение этого времени и только него заинтересованные лица (в том числе и кредиторы) и могут оспаривать решение о реорганизации.

Как вариант - можно было бы обойтись без публикации, а установленный срок для оспаривания исчислять с момента изменения записей в ЕГРЮЛ о государственной регистрации организаций, создаваемых путем реорганизации, а также о государственной регистрации изменений, вносимых в учредительные документы организаций. Но тут необходимо иметь в виду, что при таком решении мы по-прежнему оказываемся связанными необходимостью ответить на целый ряд непростых вопросов.

Гражданско-правовые последствия реорганизации можно условно разделить на

четыре группы. Во-первых, это вопрос о действительности (последствиях) сделок, заключенных юридическими лицами - правопреемниками с момента своего создания и до момента признания недействительными действий по реорганизации. Во-вторых, это вопрос о восстановлении прав акционеров (участников) общества на принадлежащие им акции (доли) в случае, если после реорганизации состав акционеров (участников общества) изменился. В-третьих, подлежит разрешению вопрос о распределении вновь созданных и переданных в ходе реорганизации прав и обязанностей между "восстановленными" предшественниками. Наконец, в-четвертых, должно быть обеспечено нормальное функционирование органов управления организации, восстановленной в своем существовании по причине недействительности ее реорганизации.

Обозначенные вопросы являются довольно обширными и должны стать предметом самостоятельного изучения. Поэтому в рамках настоящей статьи мы предложим только общие подходы к их решению.

При разрешении всех перечисленных выше вопросов ключевым является определение момента, с которого реорганизация считается недействительной. Из анализа Информационного письма N 54 следует, что действия по реорганизации должны признаваться недействительными с момента вступления в силу соответствующего судебного решения. Иными словами, ВАС РФ признал, что в период, прошедший с момента совершения всех действий по реорганизации и до момента вступления в силу решения суда о признании этих действий недействительными реорганизованное юридическое лицо (правопреемник) существует и обладает нормальной гражданской правосубъектностью*(926); соответственно, лица - правопредшественники, ликвидированные в процессе осуществления реорганизации, в продолжение этого времени не существуют и гражданской правосубъектности не имеют.

До тех пор пока законом не предусмотрено специального механизма восстановления положения, существовавшего до совершения действий по реорганизации (в частности, механизма восстановления юридических лиц - правопредшественников), единственным последствием признания недействительными действий по реорганизации может быть только ликвидация юридических лиц - правопреемников в судебном порядке (основание - п. 2 ст. 61 ГК, т.е. грубые неустранимые нарушения закона, допущенные при их создании). Если признать гражданскую правосубъектность за юридическим лицом, созданным в результате таких действий по реорганизации, которые впоследствии были признаны недействительными, то единственной альтернативой ликвидации реорганизованной организации может быть только разработка и внедрение абсолютно нового специального института гражданского права, определяющего особый (отличный от ликвидационного) порядок прекращения юридических лиц - правопреемников на основании решения суда о признании недействительными действий по реорганизации*(927). В принципе, это возможно, но создание подобного института, как и всякое вообще "умножение сущностей", должно быть мотивировано. Чем и кого не устраивает существующий (ликвидационный) порядок прекращения деятельности юридических лиц, созданных в результате такой реорганизации, которая потом была признана недействительной? - без ответа на этот вопрос нельзя понять тех целей и интересов, достижению и защите которых будет призван служить новый гражданско-правовой институт, а значит, вряд ли будет возможно установить его содержательные черты и логические пределы применения. Не следует забывать и о таком минимальном требовании ко всякому институту, опосредствующему прекращение юридических лиц, как необходимость обеспечения защиты прав его кредиторов, с одной стороны, и акционеров (участников) - с другой.

Разработка и внедрение особого порядка прекращения деятельности юридических

лиц, созданных в результате недействительной реорганизации, могут быть (в какой-то мере) объяснены с позиции подхода, согласно которому действия по реорганизации являются недействительными с момента их совершения. Решение суда в данном случае констатирует тот факт, что пресловутых организаций-правопреемников в качестве юридических лиц никогда не существовало, а их деятельность велась за рамками правоспособности и, стало быть, не имела юридических последствий. При принятии судом решения о признании недействительным решения о реорганизации одновременно должны признаваться недействительными договоры слияния (присоединения), записи в едином государственном реестре юридических лиц о ликвидации юридических лиц в связи с реорганизацией, а также записи о создании или внесении изменений в учредительные документы реорганизованных юридических лиц. Соответственно, необходимо исходить из того, что действия по реорганизации по общему правилу не порождают каких-либо юридических последствий, если впоследствии они признаются недействительными. Ничего похожего при ликвидационном прекращении юридического лица действительно не наблюдается: ликвидации подлежит хотя бы и незаконно созданное, но все же реально существующее, действующее юридическое лицо; по основанию же недействительности прекращается существование организации, которая хотя и была создана, но статуса юридического лица не приобрела и, следовательно, никогда не имела*(928).

Однако, как мы указали выше, до признания действий по реорганизации недействительными состав имущества, состав прав и обязанностей реорганизованного общества и состав его участников (акционеров) может существенно измениться. Если признавать действия по реорганизации недействительными с момента их совершения, то подобные изменения нужно будет признать юридически безосновательными, подобными тем, что происходят в фактическом (имущественном) положении сторон недействительной сделки: фактическое перемещение имущества есть, но возникновения, перехода или прекращения прав и обязанностей на это имущество - нет. В целях обеспечения стабильности гражданского оборота, соблюдения интересов лиц, действующих как кредиторы либо акционеры (участники) корпораций, уничтоженных недействительностью их "реорганизационного прошлого"*(929), необходимо разработать специальные правила, которые бы устанавливали особенности восстановления имущественного (фактического) положения вещей, существовавшего до совершения действий по реорганизации. Особенности должны учитывать изменения, произошедшие в обществе до вступления в силу судебного решения. Нам видится единственный способ учета этих изменений - прямое законодательное закрепление принципа, согласно которому признание недействительными действий по реорганизации хозяйственного общества само по себе не является основанием для того, чтобы считать ничтожными сделки, совершенные им до вступления в силу соответствующих судебных решений; такие сделки должны считаться заключенными от имени реорганизованных юридических лиц*(930). При этом если в реорганизации участвовало несколько юридических лиц, то они должны нести солидарную ответственность по указанным сделкам. Реорганизованным обществам, а также их акционерам или участникам должно быть предоставлено право предъявлять иски о признании указанных сделок недействительными, если будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о наличии оснований для признания недействительными действий по реорганизации. Одновременно кредиторам реорганизованного общества должно быть предоставлено право требовать прекращения или исполнения обязанностей в случае вступления в силу решения о признании недействительными действий по реорганизации. Применительно к таким формам реорганизации, как присоединение и слияние, также необходимо закрепить в законе порядок распределения

прав и обязанностей (включая абсолютные права, опосредствующие принадлежность имущества), состав которых был изменен в период, прошедший с момента реорганизации и до момента ее признания недействительной.

6. В п. 1 ст. 57 ГК перечисляется пять форм реорганизации: слияние, присоединение, разделение, выделение и преобразование. По смыслу ГК, данный перечень является исчерпывающим. Однако после внесения в Закон об АО ст. 19.1, устанавливающей особенности разделения или выделения общества, осуществляемых одновременно со слиянием или присоединением, вопрос о количестве форм реорганизации стал не таким однозначным. Наряду с пятью перечисленными формами реорганизации (которые условно можно назвать первичными, или "чистыми") стало возможным выделять и другие - вторичные (производные, или смешанные), т.е. такие, которые соединяют в себе элементы двух или нескольких первичных, формы. Насколько вообще правомерно ставить вопрос о существовании таких форм, и каковы пределы их применения? всякие ли элементы одной формы способны "смешаться" со всякими элементами другой, подобно тому, как могут быть "смешаны" друг с другом элементы различных договоров?

Как мы указали выше, реорганизация представляет собой сложный фактический (юридический) состав. Как известно из общей теории права, фактические составы бывают простыми и сложными. В простых составах порядок возникновения юридических фактов не имеет значения - достаточно одного только "набора" фактов. В сложных составах, напротив, важен не только установленный законом "набор" фактов, но и их возникновение в определенной последовательности. Общим как для простых, так и для сложных юридических составов является то, что составляющие его события и действия должны быть именно теми, которые предусмотрены в гипотезе соответствующей нормы. Иными словами, юридический состав является основанием для динамики правоотношений только при условии, если составляющие его события и действия отвечают признакам, установленным законом. Действия, составляющие процедуру реорганизации, образуют собой сложный фактический состав, т.е. должны накапливаться (совершаться) именно в той последовательности, которая установлена законом. Не только пропуск любого из этих действий, но и нарушение последовательности их совершения могут стать основаниями для признания незаконными действий по реорганизации в целом.

Применительно к каждой из форм реорганизации корпораций определенных организационно-правовых форм закон устанавливает свой собственный набор элементов юридического состава. Изменение количества этих элементов, последовательности их совершения либо содержательных признаков любого из элементов является, по сути, созданием новой формы реорганизации. Признавая реорганизацию сложным фактическим составом, мы неизбежно должны будем признать, что источником создания какой бы то ни было формы реорганизации - хотя бы и состоящей из элементов других, узаконенных форм - может быть только закон. Таким образом, ст. 19.1 Закона об АО, расширяющая количество форм реорганизации акционерных обществ посредством введения таких, как 1) разделение, осуществляемое одновременно со слиянием, 2) разделение, осуществляемое одновременно с присоединением, 3) выделение, осуществляемое одновременно со слиянием, и 4) выделение, осуществляемое одновременно с присоединением, ни при каких условиях не может толковаться расширительно. Никакое иное "творчество" в соединении (смешении) элементов различных форм реорганизации недопустимо.

Данный вывод, сделанный исходя из существа отношений, складывающихся в ходе реорганизации, усугубляется еще и рядом недочетов законодательной техники. Внесение ст. 19.1 в Закон об АО не было сопровождено адекватными изменениями