Типология стратегий поиска своей страты

Содержательная проработка формальных показателей позволила выделить три идеальных типа и восемь подтипов коммуникативных стратегий²².

В рамках «осадочного» типа с высоким уровнем относительной депривации выделяются следующие подтипы:

1. «Реставратор» — агент с достаточно высоким докризисным статусом, ориентированный на активный поиск сторонников; для него характерна короткая и весьма избирательная социальная память; он легко забывает о былых трудностях («все так жили»), но хорошо помнят, что «раньше был порядок» и «все делали свое дело»; отдает предпочтение иррациональным, ритуально-имитационным, подчеркнуто демонстративным формам поисковой коммуникации; импульсы к самостоянию здесь оказываются минимальными, важно реставрировать «справедливое прошлое», возродить былую систему соотнесения;

2. «Сторонник» — агенты с весьма различным, но устраивающим их, докризисным статусом и высоким уровнем относительно депривации, обладающие субдоминантной позицией; целью поиска ставит «найти нормальных людей», которые подтвердили бы его прежний статус и социальную идентичность; здесь возможно вхождение в контакт как с «реставратором», так и с представителями «проектных» стратегий, способных подтвердить его прежнее положение или дать новый устраивающий социальный статус;

3. «Улитка» — представитель второй подгруппы, не сумевший установить контакт ни по одной из ценностей, репрезентирующих его подуниверсум; избегает всех форм социальной активности, пассивен, пессимистичен («все равно обманут»), крайний вариант поведения — самоубийство.

В «проектном» типе коммуникации выделяется большее количество подгрупп, но ряд из них совпадает с «осадочными».

1. «Вождь» — носитель высокого уровня относительной депривации и активной (доминантной) коммуникативной стратегии; его проект нуждается не в сторонниках, а в «верующих», безоговорочно реализующих этот проект; личное стремление к самостоянию («Я — сильный человек. Могу отвечать за себя и других».) не предполагает наличия у такового последователей; на короткий период способен организовать достаточно большую социальную группу как с носителями проектных, так и осадочных стратегий, но жесткость проекта не позволяет этой группе перерасти в стабильное образование; как правило, он — лидер малой неформальной группы или маргинальной политической партии.

2. «Политик» — в отличие от Вождя не заботится об авторстве и чистоте проекта; для него важнее данный проект осуществить и осуществить именно в качестве лидера; здесь движение к самостоянию и открытому обществу оказывается наиболее значительным; контакт возможен с представителем любого типа с субдоминантной позицией, даже не вполне разделяющим его смыслы («Важно само дело, а не их убеждения»; «Моя задача — их всех собрать и объединить».).

3. «Замкнутый» — носитель проектной стратегии, с высоким уровнем относительной депривации и субдоминантной позицией; невозможность осуществления проекта приводит его к отрицанию различных форм публичности, преобладанию витальных ценностей над социальными и трансцендентальными (последние выступают как отложенные ценности); его коммуникативные стратегии во многом совпадают со стратегиями «Улитки» (численно группа приближается к 16 %); в случае, если «путь» для осуществления проекта находится, коммуникация осуществляется по типу «сторонника», но с «проектной» стратегией.

Значительно более гомогенна, хотя и меньше по численности, группа с низким уровнем относительной депривации. Не существенно — осадочна или проектна цель. Она уже достигнута. Дифференцирует здесь только показатель доминантной или субдоминантной стратегии поведения, примерно соответствующей оппозиции: хозяин — управляющий.

* * *

Между носителями этих коммуникативных стратегий и складываются виртуальные страты. Содержание сигналов, запускаемых ими в коммуникативные сети, транслируемый ими образ социальной реальности ранжируется по степени близости к сверхценности, репрезентирующей социальный универсум. Если по параметру сверхценности контакт установить не удалось, то в коммуникативную игру вводятся дополнительные ценности, а сверхценность откладывается.

В процессе такой коммуникации-поиска индивид находит или не находит «резонирующее сознание» Другого. Если не находит, то уходит в себя, отвергая всякую активность. Если же находит то устанавливается контакт и создается виртуальная страта, содержащая в себе не только «образ контакта», возникающий в ходе столкновения смысловых подуниверсумов, но и некоторый образ отношения к другим социальным группам, виртуальный социум. Виртуальный социум образуется как на мгновение возникающее напряжение между всей совокупностью виртуальных страт. В следующий момент он может распасться, если ценность обретенного контакта окажется ниже отложенных ценностей. Тогда поиск продолжится. При этом степень рефлексивности будет возрастать от контакта к контакту. Но контакт может оказаться и более стабильным, и тогда образуется виртуально-стабильная страта. Случайная точка обретения контакта становится в виртуально-стабильной страте основой для построения ценностной шкалы, превращается в сверхценность будущей страты. В тот момент, когда конструирование такой шкалы завершается, страта переходит в стабильную форму. Но прежде ей необходимо утвердить образ «моей страты» в глазах других лиц, других страт.

В децентрированном символическом пространстве центром будущей социальной структуры может стать любая страта. Для этого ей достаточно создать притягательный образ социального целого, обещающий максимальному количеству акторов наивысший из мыслимых социальных статусов. При этом важнее, чтобы обретение статуса не было реальным, а выглядело таковым. Социальным конструированием здесь руководит главным образом эстетический критерий: побеждает не более рациональная или справдливая, а более красивая модель. Рациональность и справедливость возникают постфакум. Для того, чтобы стать притягательной для других страт, модель подвергается существенной деформации, включает в себя массу компромиссов. Она может оказаться достаточно далека от первоначальной, но утвердившись она становится основанием нового здравого смысла. Здравый смысл, возникший в результате компромиссов, имеет значительные шансы предопределить движение к открытости. Но возможен и другой вариант: виртуально-стабильная страта оказывается достаточно и агрессивной, чтобы самой деформировать ценностные шкалы окружающих страт. Здесь движение к задержанному обществу становится неизбежным. Но и в первом, и во втором случае кризис будет завершен и начнется совсем другая история.