§ 45. Каузальная адекватность

Вебер сам ясно говорит в «Хозяйстве и обществе» (с. 5–6) о том, что он понимает под интерпретацией, адекватной в смыс­ловом и каузальном отношении: «Адекватным в смысловом отношении некоторое связно протекающее поведение мы бу­дем называть постольку, поскольку соотнесенность его состав­ляющих подтверждается нами согласно усредненным привыч­кам мышления и эмоционального отношения как типичный (мы обыкновенно говорим: «правильный») смысловой кон­текст. Каузально адекватным мы назовем последовательность процессов постольку, поскольку согласно правилам опыта суще­ствует шанс, что она действительно всегда протекает одинаковым образом. (Адекватным в смысловом отношении оказывается в этом понимании, например, правильное – согласно принятым у нас нормам счета, или мышления – решение арифметического примера. Каузально адекватным является – в пределах статисти­ческих данных – наступающая согласно проверенным правилам опыта вероятность «правильного» или «ошибочного» – с пози­ций принятых у нас норм – решения, в том числе и типичной «арифметической ошибки» или «создания неразрешимой про­блемы».) Таким образом, каузальное объяснение означает кон­статацию того, что согласно оцениваемому каким-либо обра­зом в (редком) идеальном случае – вычислимому правилу вероятности за определенным наблюдаемым процессом (внут­ренним или внешним) следует определенный другой процесс (или возникает вместе с ним)».

«Правильная каузальная интерпретация конкретной дея­тельности означает, что внешний процесс и мотив верно и в то же время в их связи познаются как понятные. Правильная ка­узальная интерпретация типичной деятельности (понятного типа действия) означает, что утверждаемый в качестве типич­ного ход событий представляется (в некоторой степени) адек­ватным в смысловом отношении, и в то же время может быть охарактеризован (в некоторой степени) как каузально адекват­ный. Если нет смысловой адекватности, то даже в случае чрез­вычайно высокой и указываемой с точной числовой вероятно­стью регулярности перед нами оказывается лишь непонятная (или недостаточно понятная) статистическая вероятность. С дру­гой стороны, в условиях социологического познания даже са­мая очевидная смысловая адекватность означает правильное

980

981

каузальное высказывание лишь постольку, поскольку доказано наличие (каким-либо образом установимого) шанса, что дея­тельность действительно обычно принимает представляющий­ся адекватным в смысловом отношении оборот, с поддающей­ся указанию частотностью или в некотором приближении (усредненно либо в «чистом» случае). Лишь те статистические регулярности, которые соответствуют понятному подразумева­емому смыслу некоторой социальной деятельности, являются (в употребляемом нами смысле) понятными типами действий, т.е. «социологическими правилами». Лишь те рациональные конструкции понятной в смысловом отношении деятельности являются социологическими типами реальных событий, кото­рые по крайней мере в некотором приближении могут наблю­даться в реальности. Дело вовсе не в том, что будто бы парал­лельно выявляемой смысловой адекватности всегда возрастает реальный шанс частотности сответствующей ей последова­тельности событий. Так ли это, в каждом случае может пока­зать лишь внешний опыт».

Мы попытаемся привести эти замечания Макса Вебера в согласие с основными представлениями нашей теории. Нач­нем с понятия каузальной адекватности. Каузально адекватной некоторая последовательность процессов называется постоль­ку, поскольку согласно правилам опыта имеется шанс, что она постоянно будет протекать однотипно. Таким образом, поня­тие каузальной адекватности сводится к объективному смыс­ловому контексту, который может быть охарактеризован так­же как опытный контекст социальной науки. Тот факт, что некоторые действия образуют последовательность, представ­ляет собой результат познания, основанного в практике соци­альной жизни исключительно на самоистолковании Я, а в социальной науке – на научном опытном контексте; в обоих слу­чаях познание достигается в синтезе рекогниции. Однако сам по себе он вовсе не должен быть направлен на переживание не­которого alter ego или на его пофазовое построение, или же на субъективный смысловой контекст, в который могут быть включены воспринимаемые факты действий, или же, наконец, на «подразумеваемый смысл» некоторой деятельности вообще. Таким образом, каузально адекватной последовательность со­бытий является тогда, когда отвечает опыту, безразлично, обя­зана ли эта последовательность вообще человеческой деятель­ности или представляет собой некоторый процесс в мире природы. И в самом деле, понятие каузальной адекватности

было выработано физиологом, Иоганном фон Кирсом²⁶⁹, при­чем исходя из проблем вероятностных вычислений и с прице­лом на теорию вины в уголовном праве – как общая категория мышления, независимая от специфики предмета. Терминологи­чески против слова «каузальный» в контексте социологического анализа возможны серьезные возражения. Ведь поскольку при оценке так называемых каузально-адекватных процессов в со­циальном мире речь идет не о строгом отношении причина-следствие, являющемся принадлежностью «каузальности по необходимости», а обычно об отношении цель-средство, подо­бающем «каузальности, основанной на свободе», то и говорить о каузальном отношении в смысле общей мыслительной кате­гории, установленной фон Кирсом²⁷⁰, нет возможности, пока мы остаемся на уровне внешнего течения событий, объектив­ного смыслового контекста и т.д. Если же это понятие интерпре­тируется так, как это делает Макс Вебер в приведенных выше цитатах, то тогда постулат каузальной адекватности прежде всего значит не что иное, как то, что мы назвали постулатом гармонии опыта. Каузально-адекватной типическая конструк­ция оказывается тогда, когда имеется шанс, что согласно пра­вилам опыта (сначала безразлично, когда, кто и в каком смысло­вом контексте) некто будет действовать таким образом, что это будет соответствовать типической конструкции.

Однако и эта формулировка является весьма неточной. Ведь если я исхожу из уже имеющейся в реальности деятельности, то любая идеально-типическая конструкция, полученная на этом пути, уже оказывалась бы каузально-адекватной, поскольку она раскрывает (типически постигаемый) субъективный смыс­ловой контекст, исходя из объективного смыслового контекста действия, и этот смысловой контекст соответствует данному фактическому процессу, вернее – может соответствовать. Та­ким образом, для корректной в научном отношении конструк­ции персонального идеального типа не достаточно шанса, что действительно существует деятельность, являющаяся факти­ческим соответствием данной конструкции, явно необходимо, кроме того, чтобы эта фактическая деятельность не была уни­кальной, чтобы эта деятельность повторялась или была повто­ряемой и чтобы и этот постулат не противоречил общему кон­тексту опыта науки. В связи с этим следует вновь указать, что Вебер исходит как раз из внешних фактов действия, с которым должен быть связан некоторый подразумеваемый смысл, не отдавая себе отчета в том, что и понятие единства деятельно-

982

983

сти может быть обосновано лишь субъективно, как только поднимается вопрос о подразумеваемом смысле. Однако эта ошибка Макса Вебера оказывается в данном случае безвред­ной, если следовать за его мыслью далее. Поскольку каузаль­ная адекватность является для него прежде всего категорией метода социальной науки, то этот постулат приложим лишь к историческому или социологическому постижению деятельно­сти в более широком окружении или в мире предшественни­ков. Однако это постижение происходит путем создания иде­ально-типической конструкции, которая, исходя из факта внешнего, произвольно вычлененного социальной наукой про­цесса действия, ведет к персональному идеальному типу. Если при этом требуется, чтобы подобные конструкции создавались в социальной науке только в том случае, когда исходными являются действия, которым, согласно объективному опыту со­циальной науки, присуща определенная частотность, то тогда данный постулат есть не что иное, как эвристический принцип, соответствующий требованиям научно (мыслительной) эконо­мии. Смысл его в том, что образование типов внешних процес­сов лишь тогда желательно для социальной науки и лишь тогда целесообразно для решения ее специфических проблем, ког­да действия, служащие исходными для образования типов, не являются единичными и уникальными, а когда им сопутству­ет некоторый шанс повторяемости. В таком понимании посту­лат каузальной адекватности ни в коем случае не является сущностным законом мышления в социальной науке вообще. Его появление объяснялось бы в таком случае особой пробле­матикой социологии в противоположность проблематике ис­тории, т.е. диспозицией интересов социолога. Однако была бы свобода выбора: изучать научно тематику заданного социаль­ного мира с позиций социолога или историка.

Однако предложенный Вебером постулат каузальной адек­ватности идеально-типической конструкции означает, кроме того, еще и нечто иное. По причинам, которые еще предсто­ит обсудить, социолог предпочитает интерпретативную схему рациональной деятельности, а именно целерациональной или ценностно-рациональной деятельности, всем прочим интер-претативным схемам. Всякая целерациональная деятельность протекает в рамках отношения цель-средство. Констатация оп­ределенной частотности объективного протекания подобной целерациональной деятельности означает выявление типичных отношений цель-средство между заданными средствами и ти-

пичными целями. Выбор целей, т.е. замыслов «для того, чтобы» действующего обеспечивается идеально-типической конструк­цией. Однако если это уже произошло однажды, то согласно объективному опытному контексту для достижения этих целей требуется применение определенных средств. Это применение средств для определенной цели должно согласовываться с объективным контекстом опыта. Итак, постулат каузальной адекватности означает у Вебера, что при типической конструк­ции целерациональной деятельности средства, применяемые как типичные, должны быть «согласно общим правилам опыта» пригодными для достижения целей, полагаемых в качестве ти­пичных. Это второе понятие каузальной адекватности будет целе­сообразнее разобрать не ранее, чем мы займемся вопросами ра­циональной деятельности и рационального метода.

Каузально-адекватной идеально-типическая конструкция называется потому, что она хотя и должна подтверждаться «как правило», а именно – согласно правилу частотности, од­нако никак не должна оказываться верной всегда. Вебер сам приводит в качестве примера понятия каузальной адекватно­сти вероятность типичной ошибки в расчетах. Скажем, мы по­лучили задание на умножение числа на двузначное число, и начали умножение с единиц множителя, а следующую строч­ку с частным результатом сдвинули на один шаг направо, а не налево, как полагается при умножении «в столбик». Каузаль­но-адекватным будет вывод, что при подобном образе дей­ствий будет получен неверный результат. Однако это справед­ливо не при всех условиях, потому что если обе цифры множителя одинаковы, то неважно, какая из строчек оказыва­ется сдвинутой влево. В данном случае можно даже достичь упомянутого Вебером идеального случая с выраженной в чис­ловом показателе вероятностью, потому что из десяти прово­димых таким образом умножений девять будут ошибочными, а одно – верным. Однако если мы рассмотрим данный пример более подробно, то окажется, что обозначенное как каузально-адекватное согласие с опытом, в свою очередь, само опирает­ся на постигаемые типически адекватные в смысловом плане отношения, в нашем случае – на законы арифметики и теории чисел, находящих применение в практике умножения. Мы можем сформулировать данное положение и в еще более об­щем виде и заявить, что всякая каузальная адекватность, если она нацелена на человеческую деятельность, всегда оказывает­ся уже опирающейся на адекватные в смысловом отношении

984

985

теории. Ведь так как каузальная адекватность должна означать согласие типической конструкции человеческой деятельности с общим контекстом нашего опыта, и так как всякий опыт чело­веческой деятельности предполагает ее включение в некоторый смысловой контекст (объективный ли, субъективный ли), то ока­зывается, что отношение, обозначенное как каузально-адекват­ное, представляет собой, поскольку речь идет о человеческом поведении, лишь частный случай смысловой адекватности.

Правда, дело обстоит иначе, когда речь идет о процессах при­родных, оказывающихся принципиально «непонятными» и «бессмысленными», поскольку они трансцендентны длитель­ности и носят пространственно-временной характер. Но здесь не место для того, чтобы более подробно рассматривать этот чрезвычайно сложный вопрос разграничения естественных и социально-гуманитарных наук.

Данное утверждение станет сразу же понятно, как только мы обратимся к анализу смысловой адекватности.