§ 35. Наблюдение в ближайшем окружении

До сих пор мы исследовали социальное отношение ближайше­го окружения, чтобы изучить существенные свойства ситуации ближайшего окружения на примере ее самой чистой формы. Этот анализ нуждается в дополнении, поскольку он ничего не дает для понимания той своеобразной установки ego в отноше­нии alter ego в условиях ближайшего окружения, когда ego хотя и обращено к alter ego в установке на Чужого, однако с уверен­ностью, что эта установка на Чужого является односторонней. Из всех возможных установок на Чужого подобного рода нас в данном случае интересует в первую очередь прежде всего ус­тановка наблюдателя чужого поведения в ближайшем окруже­нии. Лишь ее разбор позволит нам в ходе дальнейшего продви­жения исследования получить необходимые разъяснения относительно особого способа, которым социальная наука по­лучает опытное знание социального мира. Как происходит интерпретация чужого поведения вообще, мы уже в принци-

пе рассмотрели в третьей части нашего исследования. В дан­ном же случае речь идет о том, чтобы изучить ту особую уста­новку на Ты, которая характеризует отношение наблюдателя к наблюдаемому в ближайшем окружении, либо выявить откло­нения, которые обнаруживают его интерпретативные схемы в сравнении с теми, которые используются в социальных отно­шениях ближайшего окружения.

В социальном отношении ближайшего окружения установ­ка на Ты является обоюдной, при наблюдении чужого поведения в ближайшем окружении эта установка оказывается всего лишь односторонней. Если исходить из того, что «поведение» наблюда­теля в ближайшем, непосредственном окружении «ориентиро­вано» на поведение наблюдаемого, то наблюдаемый ничего не «знает» о том, что за ним наблюдают, либо «это его не заботит». Тогда спрашивается, каким образом наблюдатель оказывается в состоянии постичь переживания сознания наблюдаемого в их пофазовом построении. Для наблюдателя тело наблюдаемо­го также является непосредственным полем выражения. Гля­дя на него, он может толковать подмеченное как симптомы процессов сознания наблюдаемого. И тогда он направляет взгляд на замеченные им явления (телодвижения наблюдаемо­го, производимые им порождения, например знаки, и т.д.) как на свидетельства переживаний сознания наблюдаемого. Он обращает внимание не на объективный, а на субъективный контекст уловленных им симптомов. Находящийся в непос­редственном окружении наблюдатель способен одним-един-ственным, нерасчлененным взглядом охватить и создание по­рождений, и конституирование чужих переживаний сознания, свидетельством которых эти порождения являются, посколь­ку переживания чужого сознания выстраиваются перед ним в чужой длительности, протекающей синхронно с его собствен­ной, в которой конституируются объективные смысловые кон­тексты порожденного.

Подобно состоящему в социальном отношении, наблюдате­лю в ближайшем окружении alter ego задано в телесном вопло­щении, т.е. во всей полноте симптоматики. Всякое опытное познание alter ego в любой момент его длительности обогащает состав его знания о Ты. Среда наблюдающего ego конгруэнт­на среде наблюдаемого Ты, и существует определенный шанс, что переживания наблюдаемого относительно его среды со­впадают с переживаниями наблюдателя относительно той же самой среды. Однако этот шанс – в отличие от того, что име-

898

899

ет место в социальном отношении ближайшего окружения, – принципиально не трансформируем в несомненность. Тогда как в социальном отношении ближайшего окружения я в любое время могу непосредственным указанием на предмет общего внешнего мира проверить идентичность моих переживаний с чужими, в осуществляемом в условиях ближайшего окружения наблюдении как таковом – вне социальных отношений – ве­рификация моей интерпретации чужих переживаний соотнесени­ем с самоистолкованием наблюдаемого не осуществима, разве что я сменю свою роль наблюдателя на роль партнера, находя­щегося в некотором отношении с наблюдаемым. Для наблюда­теля – как наблюдателя – Ты принципиально не может быть выспрошено. С другой стороны, наблюдение в ближайшем ок­ружении, в отличие от наблюдения за более широким окруже­нием или за миром предшественников, может быть регулярно и непосредственно переведено в отношение ближайшего окру­жения, в рамках которого уже можно обратиться к Ты с воп­росом, благодаря чему результат интерпретации чужого пере­живания становится верифицируемым.

Поскольку установка на Ты, в которой наблюдатель обращен к наблюдаемому, является односторонней, то субъективному смысловому контексту, в котором переживания наблюдаемого на­ходятся для наблюдателя, не соответствует никакой субъектив­ный смысловой контекст со стороны наблюдаемого, в котором для него находились бы переживания наблюдателя. Поэтому в данном случае не возникает многократной рефлексии и многократных отражений, в которых в условиях социального отношения бли­жайшего окружения собственные содержательные элементы со­знания интерпретируются как содержательные элементы созна­ния партнера. Поведение наблюдаемого никак не ориентировано на поведение наблюдателя, оно совершенно независимо от него. Состоящий в социальном отношении ближайшего окружения ощущает вероятность или уверенность, что поведение партне­ра ориентировано на его поведение, что существуют специфи­ческие модификации внимания, которые сказываются на пе­реживаниях сознания партнера. Он может сравнивать эти модификации с собственными модификациями внимания, в ко­торых он, действуя в условиях социального отношения ближай­шего окружения, обращен к своему партнеру. У наблюдателя нет доступа к модификациям внимания чужого сознания, по крайней мере он не может получить о них никакого представления, обра­щая взгляд на собственное сознание. Он также не способен «ока-

зывать влияние», воздействуя на поведение наблюдаемого, не мо­жет он и в своем воображении проектировать собственные моти-вы-для как мотивы-потому-что Другого. Наблюдатель не в состо­янии сделать из действительного поведения Другого какой-либо вывод об отношении исполнения или неисполнения, в котором деятельность Другого находится к его замыслу. Более того, в по­граничных случаях (например, при наблюдении «жеста») он даже может оказаться в сомнении относительно того, существовал ли со стороны Другого вообще какой-либо замысел, т.е. идет ли речь о деятельности Другого или же просто о его поведении. Наблю­датель, собирающийся интерпретировать мотивы наблюдаемого, получает к ним лишь опосредованный доступ.

1. Он может найти в собственном опыте путем воспроизведе­ния однотипной наблюдаемой, ранее выполнявшейся им дея­тельности надежное практическое правило касательно отноше­ния мотивов-для и мотивов-потому-что подобной деятельности: в таком случае он принимает как данность, что это правило его опыта также является правилом опыта Ты, и интерпретирует чу­жую деятельность так, как он интерпретировал бы собственную однотипную деятельность, если бы он принялся за выполнение данного действия сейчас, здесь и так. Эта подстановка собствен­ных гипотетических мотивов на место реальных мотивов Другого может осуществляться разом или путем пошаговой реконст-рукции²¹⁸.

1. Если наблюдатель не находит в своем опыте подходяще­го правила для деятельности такого типа, а потому не может приписать свои гипотетические мотивы наблюдаемому в каче­стве реальных мотивов, то он все же может иногда вывести мотивы-для и мотивы-потому-что наблюдаемого из своего прежнего опыта относительно особого Ты данного Другого. Скажем, некий «марсианин», побывав в аудитории, зале судеб­ных заседаний и церкви, обнаружил бы во всех трех помеще­ниях внешне примерно одну и ту же ситуацию. Если бы он попытался истолковать деятельность наблюдаемых, он не смог бы ничего сказать об их мотивах-для и мотивах-потому-что. Если же наблюдатель из предшествующего опыта относитель­но наблюдаемого Ты знает, что в одном случае занимается сво­им делом преподаватель, в другом – судья, а в третьем – свя­щенник, то он может вывести их мотивы из прежнего опыта относительно наблюдаемого.

2. Если же наблюдатель не располагает никаким или распо­лагает лишь недостаточным опытом относительно наблюдае-

900

901

мого Ты, то для выявления его мотивов-для остается только логический вывод: заключение о мотиве-для данной деятель­ности исходя из реального эффекта действия²¹⁹. В некотором роде ему придется истолковать всю последовательность собы­тий словно метафору «effectum pro efficiente».

Только что развернутым типам мотивационного понимания присуща совершенно различная степень вероятности. Чем даль­ше интерпретация вынуждена отходить от живой связи Мы, тем больше сомнений возникает относительно того, действитель­но ли безусловно предполагаемое в действительности имеет место. Так, например, знания того, что наблюдаемый – свя­щенник, еще недостаточно для того, чтобы полагать, будто в любом случае, когда он обращается к собравшимся с возвы­шенного места, он читает проповедь. Еще более сомнительным является заключение относительно содержавшегося в замысле некоторой деятельности мотива-для исходя из реально совер­шенного действия, поскольку совершенное действие может соотноситься с замыслом в модусе неосуществленности.

Иначе обстоит дело с подлинным мотивом-потому-что. Он и в социальном отношении ближайшего окружения постижим лишь в том случае, если исходя из завершенного мотивирован­ного действия modo plusquamperfecti бросается ретроспектив­ный взгляд на происходившие до того мотивирующие пережи­вания Другого. Этот способ интерпретации не меняется при переходе от социального отношения в ближайшем окружении к наблюдению в ближайшем окружении, разве что пережива­ния наблюдаемого даны наблюдателю не в той же полноте симптоматики, как партнеру по социальному отношению.

Более сложно, однако в принципе тем же образом проходит наблюдение социального отношения в ближайшем окружении. И в этом случае все решает опыт наблюдателя относительно социальных отношений вообще, затем относительно данного частного, здесь, именно сейчас и так наблюдаемого социально­го отношения, а также относительно партнеров данного социаль­ного отношения. Однако интерпретативные схемы наблюдате­ля социального отношения никоим образом не совпадают с интерпретативными схемами одного из партнеров, состоящих в отношении, уже хотя бы потому, что модификации внима­ния наблюдателя принципиально иные, чем у партнеров соци­ального отношения. Кроме того, наблюдателю доступны про­цессы сознания обоих партнеров по социальному отношению одновременно, в их Сейчас и Так, тогда как состоящему в со-

циальном отношении подобным образом даны лишь процес­сы сознания его партнера. В случае благоприятного стечения об­стоятельств, т.е. если наблюдатель знаком с одним из участников социального отношения лучше, чем его партнер, наблюдатель может быть более осведомлен о его интерпретативных схемах, чем состоящий с ним в социальном отношении. Так, напри­мер, не участвующий в дискуссии слушатель в состоянии по­нять, что ее участники говорят словно на разных языках, чего сами участники могут и не замечать. Зато наблюдатель и в этом случае лишен возможности преобразовать мотивы-для одного из участников социального отношения в подлинные мотивы-потому-что другого участника, если только эти мотивы-для не представлены в эксплицитном виде.

Все только что сказанное относительно наблюдения соци­альных отношений верно при условии, что схема выражения состоящих в социальном отношении доступна наблюдателю как интерпретативная схема. Если это не так, то наблюдатель может восполнить недостающие элементы своей интерпрета-тивной схемы за счет своего опыта способом, аналогичным выявлению чужих мотивов-для и потому не требующим под­робного рассмотрения.

D. Более широкое социальное окружение и идеальный тип