§ 33. Ближайшее социальное окружение и мы-отношение

Я утверждаю относительно некоторого Ты, что оно принадле­жит моему ближайшему социальному окружению, если оно сосу­ществует со мной в пространстве и времени. Сосуществование в пространстве означает, что оно дано мне в своей «телеснос­ти», причем как оно само, как данное особое Ты, а его тело – как поле выражения во всей полноте своих симптомов. Сосу­ществование во времени означает, что я в состоянии наблюдать процессы его сознания в подлинной синхронности²⁰⁸, что его длительность одновременна моей, что мы стареем вместе. Та­ким образом, ситуация ближайшего окружения основана на подлинной синхронности чужого протекания длительности со своей собственной, как эта синхронность была разобрана в нашем основоположении alter ego в § 20 третьей части. К син­хронности добавляется пространственная непосредственность alter ego, в силу чего его тело дано мне во всей полноте симп­томов как поле выражения.

Пространственная и временная непосредственность суще­ственны для ситуации ближайшего окружения. Все акты ус­тановки на Чужого и воздействия на Чужого, а тем самым и все отношения установки и воздействия, осуществляемые в ситуации ближайшего окружения, обретают в силу этого основополагаю­щего факта временной и пространственной непосредственно­сти существующего в ситуации ближайшего окружения Ты свой специфический характер.

Рассмотрим сначала, каким образом конституируется ситу­ация ближайшего окружения для живущего в ней. То, что он ее замечает, уже предполагает переживание сознания, интен-ционально нацеленное на принадлежащее ближайшему окру­жению Ты, установку на Чужого в ближайшем окружении, или, как мы еще будем говорить, установку на Ты. Ее сущность и следует прежде всего описать.

Установка на Ты может быть охарактеризвована как чистая форма проявления некоторого особого Ты, данного мне в сво­ей телесности. Она конституируется уже одним тем, что я опоз­наю нечто находящееся в моем окружении как своего ближнего (как Ты) и приписываю ему тем самым в качестве предиката жизнь, а именно, сознание. Однако эта формулировка не впол-

не отражает ситуацию. Дело ведь не в том, что я путем суждения приписываю некоторый предикат, речь идет о допредикативном опыте, в котором Ты переживается как самость. Таким образом, мы можем определить установку на Ты ближайшего окружения как особую интенциональность актов, в которых Я, пока оно живет в них, обладает опытом наличного бытия Ты в модусе изначаль­ной²⁰⁹ самости. Однако всякий внешний опыт в модусе изна­чальной самости предполагает телесную заданность познанного на опыте во временной и пространственной непосредственности.

Необходимо подчеркнуть, что установка на Ты ближайше­го окружения соотносится с наличным бытием некоторого alter ego, но совсем не обязательно с его Так-бытием. Дело в том, что понятие установки на Ты само по себе еще не предполагает включение в поле зрения особых переживаний сознания данно­го alter ego. Как «чистая» установка на Чужого она конституиру­ется уже в интенциональном отношении к чистому наличному бытию наделенного жизнью и психикой Ты, при том, что его Так-бытие остается за пределами внимания или, по крайней мере, может оставаться за его пределами. Правда, понятие «чис­той» установки на Ты – понятие формальное, продукт идеали­зации, или, если воспользоваться термином Гуссерля²¹⁰ – «идеальная граница». Ведь в ближайшем окружении мы всегда пе­реживаем Ты как особое Ты в его особом Так-бытии, и наша пе­реживаемая установка на Чужого в ближайшем окружении – совсем не «чистая» установка на Чужого, а ее коррелят на со­ответствующей ступени актуализации и конкретизации.

При этом мои акты, направленные на тебя как моего ближне­го, характеризуются тем, что я сам являюсь для тебя ближним, если ты вообще обращаешь на меня внимание. Замечаешь ли ты меня, зависит, в свою очередь, от основной диспозиции внимания, в которой ты обращен к своему ближайшему окру­жению. Так, установка на Ты в окружении может быть одно­сторонней или обоюдной. Она является односторонней, если при том, что я обращаю взор на тебя, ты не замечаешь моего суще­ствования; она является обоюдной, если ты обращен ко мне в чистой установке на Ты, так же как и я – к тебе. Так на осно­ве установки на Ты конституируется социальное отношение бли­жайшего окружения, критерии которого для вовлеченного в него уже были обсуждены в § 31. Социальное отношение бли­жайшего окружения, в котором каждый из ориентированных друг на друга переживает своего партнера, будет именоваться чистым мы-отношением. Понятие «чистое мы-отношение»

886

887

тоже всего лишь понятие предела. Переживаемое социальное отношение ближайшего окружения – всегда особая ступень актуализации и конкретизации мы-отношения, оно всегда оказывается «содержательно наполненным» мы-отношением. Уясним себе данное обстоятельство на следующем примере.

Если я и ты созерцаем летящую птицу, то изначально кон­ституированная в моем сознании предметность «полет птицы» имеет для меня постигнутый в самоистолковании смысл, то же самое и ты можешь сказать относительно своего конституиро­ванного переживания сознания «полет птицы». Однако ни я, ни ты, ни кто-либо другой не могли бы сказать, тождественно ли мое переживание летящей птицы твоему переживанию ле­тящей птицы, более того, и я, и ты должны были бы рассмат­ривать такую попытку как совершенно бесперспективную, по­скольку собственный и чужой смысл никогда не совпадают²¹¹.

Тем не менее, мы оба, я и ты, старились, пока летела птица, твоя длительность была для меня синхронна с моей, так же, как моя для тебя – с твоей. И возможно, что я, обратившись к ле­тящей птице, по симптомам твоего тела улавливаю, что и ты об­ратился к летящей птице. В таком случае я могу утверждать, что мы видели летящую птицу. Ведь в течение полета птицы я соотносил протекание твоих фаз сознания со своими, предпо­лагая при этом, однако, не более того, что в твоем сознании вообще происходят переживания, «соотносящиеся» с воспри­нимаемым мной полетом птицы. Содержание фаз твоего со­знания, особое свойство их построения я совершенно не затра­гиваю. Я удовлетворяюсь знанием того, что ты мой ближний, переживающий свое старение, и что ты обратил внимание на воспринятое мной. То же самое и ты, если глянешь в мою сто­рону, можешь сказать обо мне, что я для тебя – ближний, чьи фазы сознания ты соотнес с ходом своих переживаний относи­тельно полета птицы. Одного этого достаточно, чтобы дать мне и тебе право утверждать, что мы видели летящую птицу.

Базовое отношение Мы задано мне моим рождением в бли­жайшем социальном окружении, и из него черпает свое искон­ное право весь мой опыт, заключенный в Мы, Ты и моего бли­жайшего окружения как части нашего более широкого окружения. В этом смысле следует согласиться с Шелером, когда тот утвер­ждает, что опыт Мы (в ближайшем окружении) лежит в основе опыта Я относительно мира вообще²¹². Правда, как это Мы кон­ституируется исходя из трансцендентального субъекта, как далее психофизическое Ты указывает обратно на психофизическое

Я, – все это сложные феноменологические вопросы, рассмот­реть которые в рамках данного исследования не представляется возможным²¹³. Однако и не углубляясь в вопрос о трансценден­тальном конституировании alter ego, мы можем, исходя из пред­посылки существования в данном мире Ты, дескриптивно очер­тить конституирование опыта этого Ты исходя из чистого Мы.

В качестве следующего примера мы рассмотрим отношение воздействия в ближайшем социальном окружении, а именно, полагание и толкование знаков с коммуникативным намере­нием, чтобы показать на этой базовой ситуации, каким обра­зом опыт Ты коренится в Мы. Уже при рассмотрении субъектив­ного и объективного смыслового контекста мы могли наблюдать, что взгдяд за пределы воспринимаемого мной в рамках объек­тивного контекста, на конституирующие акты субъективного контекста в твоем сознании возможен только в случае, если я постигаю твои полагающие акты построения синхронно. Так как и поскольку мы переживаем эту синхронность старясь вместе, так как и поскольку мы живем в ней либо в принципе могли бы жить в ней, то и жизнь «в» субъективном контексте оказывается возможной. Однако само мы-отношение не следу­ет путать с субъективным смысловым контекстом. Рассужде­ние о субъективном смысле приложимо лишь к интерпретации порождения, которое мы толкуем как свидетельство полагаю­щих актов некоторого alter ego. Лишь относительно этих кон­ституирующих полагающих актов мы утверждаем, что они на­ходятся в некотором субъективном смысловом контексте, а именно – в смысловом контексте и для сознания смыслопола-гающего. Интерпретируя знак как свидетельство твоих полага­ющих и выстраивающих смысл переживаний сознания, я могу обратить свой взгляд и на них. Однако исконное право этого постижения субъективного смыслового контекста выводимо лишь из реального или потенциального мы-отношения. Ведь толь­ко в нем Ты может быть переживаемо в особый момент своей длительности как самость. Понимание этого можно сформу­лировать и в следующем положении: жизнь в субъективных контекстах-Ты возможна лишь как жизнь в содержательно на­полненном Мы-отношении ближайшего окружения.

Это верно для всех пластов понимания Чужого, в которых и в связи с которыми возможно обращение к субъективному смыслу. Ведь все мои переживания относительно (прежде все­го – относящегося к ближайшему окружению) Ты принадле­жат во всем своем согласии или дисгармонии, опять-таки, к сфе-

888

889

ре Мы, и взгляд на эту сферу расширяет, в свою очередь, мой объективный опытный контекст, который необходимо добывать путем самоистолкования, относительно Ты вообще, а также от­носительно особого Ты, к которому я обращен в данный момент. Таким образом, неразделимый поток Мы постоянно наполнен многообразными содержательными элементами становящего­ся и преходящего. В этом он совпадает с моей длительностью в ее последовательном протекании. Но это лишь сравнение, по­скольку Мы осуществляется не только в длительности, но и в пространстве, и чужое тело входит в состав Мы точно так же, как и чужая длительность: чужое тело – это носитель симптомов пе­реживаний чужого сознания, это поле выражения. Тем не ме­нее, я могу сказать, что среди всех трансцендентных длитель­ности переживаний «Мы» ближе всего моей длительности.

И пока я живу в «Мы», я живу, собственно говоря, в нашей длительности. И так же как я, чтобы заняться рефлексией от­носительно своих переживаний в длительности, Ты должен некоторым образом выйти за ее пределы, стать в стороне, ос­тановить постоянный поток, так же следует поступить и нам с тобой: мы должны, чтобы фиксировать внимание на пережи­вании «сферы Мы», выйти за пределы ближайшего социально­го окружения, в которой модификации нашего внимания де­формируют содержание всех наших переживаний вследствие притяжения Мы. Мы должны отвратить наше внимание, не­посредственно направленное в мы-отношении на Ты, и обра­тить его особым образом на само Мы, чтобы оно стало предме­том рассмотрения. В социальных отношения ближайшего окружения, но только в них, мы живем в Мы, – в рефлексии относительно Мы нам необходимо выйти за его пределы. И здесь на более высоком уровне действует все то, что было уже высказано при анализе изолированного Я относительно фено­менального времени. Обращение к Мы также возможно толь­ко постольку, поскольку фазы переживания Мы уже заверши­лись и Мы как таковое уже конституировано. Модус такого обращения включает всю шкалу от полной смутности до экс­плицитного вида, оно может принимать все степени осознаннос­ти, так же, как и обращение к любому собственному пережива­нию. Однако чем больше мое внимание обращено к Мы, тем меньше живу я в нем, и тем меньше я переживаю также и Ты в его простой данности. Ведь лишь живя в Мы, я обращен к Ты как живому существу. Рефлектируя относительно Мы, я пости­гаю Ты лишь как общий контекст опытных предметностей.

Уяснив подобным образом понятие мы-отношения, мы в дальнейшем более подробно опишем специфические свойства, отличающие мы-отношение ближайшего окружения от прочих социальных отношений.