§ 27. Субъективный и объективный смысл. Порождение и свидетельство

Мы рассмотрели, какие пути открыты для подлинного пони­мания чужого. Интерпретатор толкует в ходе самоистолкова­ния свои переживания относительно чужого движущегося тела или артефактов, указывающих на то, что они были порожде­ны alter ego. Таким образом, он осуществляет подлинное по­нимание чужого, занимаясь объективациями, в которых явле­ны переживания чужого сознания, независимо от того, являются ли эти объективации конституированными предмет-ностями действия (осуществленными движениями, жестами или результатами действий) или артефактами (знаками в более узком смысле или произведенными предметами внешнего мира, орудиями, памятниками и т.д.). Все эти объективации объединяет то, что все они существуют лишь в силу полагания некоторым разумным существом, будь то я сам или Ты. Они яв­ляются порождениями некоторой деятельности и в качестве по-

рождений они являются также свидетельствами сознания действу­ющего, породившего их в своей деятельности. Не все свидетель­ства являются знаками, но все знаки являются свидетельствами. Чтобы свидетельство стало знаком, должна существовать воз­можность его включения в какую-либо знаковую систему как схему соотнесения. Не все свидетельства удовлетворяют этому требованию. Некоторое орудие, например инструмент, хотя и не является знаком, но представляет собой порождение и по­тому свидетельство протекания сознания того, кто породил это орудие или превратил в орудие соответствующий предмет при­роды, воспользовавшись им. Однако свидетельства – не толь­ко вещи внешнего мира, не только вещественность¹⁹⁵, порож­даемая в процессе изготовления, но и действие, порождаемое в ходе деятельности, суждение, порождаемое в процессе суж­дения, сообщение, порождаемое в процессе сообщения и т.д.

На свидетельства любого рода распространяется проблема­тика субъективного и объективного смысла. Дело в том, что по­рождение может интерпретироваться тем, кому оно задано, как порожденное, с одной стороны, как предметность реаль­ного или идеального рода, независимо от того, кто его поро­дил; с другой стороны, как свидетельство процесса сознания того, кто породил эту предметность конституирующими поло­жениями в своем сознании. Если порожденное интерпретиру­ется просто как порождение, как предметность сама по себе, то это значит, что интерпретатор подводит в ходе самоистол­кования свои акты опыта относительно данного предмета под имеющиеся у него интерпретативные схемы. Если же порож­дение воспринимается как свидетельство, то взгляд оказывает­ся направленным также на конституирующие акты сознания порождающего (меня самого или некоего alter ego), в которых порожденное конституируется из порождающих актов.

Это соотношение объективного и субъективного смысла нам еще предстоит разобрать более подробно. О субъективном смысле порожденного мы говорим тогда, когда в нашем поле зре­ния находится смысловой контекст, в котором находятся или находились переживания породившего, о которых свидетельству­ет порождение, т.е. когда мы в состоянии воспроизвести в син­хронности или квазисинхронности нашей длительности полите-тические акты, в которых выстраивались эти переживания создавшего порожденное.

Таким образом, мы охватываем взглядом чужие пережива­ния, причем в их протекании, как соответствующее актуальное

848

849

Сейчас и Так чужой длительности, конституирующиеся в про­цессе их ступенчатого построения в сознании alter ego. Порож­денное – для нас симптом засвидетельствованных в нем пере­живаний некоторого Ты. Эти переживания находятся для сознания порождающего в некотором смысловом контексте. Мы знаем это в силу доступных нам особых данных, и мы в со­стоянии проникнуть в процесс конституирования в чужом со­знании через подлинное понимание Чужого.

Что же касается объективного смысла, то мы можем связать его исключительно с порождением как таковым, т.е. с полнос­тью конституированным смысловым контекстом самого порож­денного, процесс создания которого в политетически выстраива­емых актах чужого сознания остается за пределами нашего внимания. Таким образом, порождение оказывается порожден­ным в собственном смысле, т.е. завершенным, уже не находя­щимся в потоке порождения, а лишь отсылающим к нему как предшествовавшему процессу. Однако само порождение в этом смысле уже не процесс, а нечто пребывающее в бытии, образовавшееся из сбывшихся процессов порождения как их отложение. Правда, и толкование объективного смысла по­рождения происходит в нашем сознании ступенчатым постро­ением политетических актов, однако интерпретация смысла исчерпывается включением опытных переживаний относи­тельно порожденного в общий контекст опыта интерпретато­ра в соответствующие Сейчас и Так толкования. Интерпрета­тор вовсе и не замечает, что и порождение происходило в сознании Ты в политетически структурированных актах и что порожденное – свидетельство этих актов. Хотя интерпретатор и знает, вникая в сущность, что всякое порожденное отсыла­ет к процессу порождения, хотя он и мог бы в любой момент бросить взгляд на сознание, о переживаниях которого свиде­тельствует порождение, однако именно этого он и не делает и оставляет процессы конституирования, ведущие к созданию порождения, без внимания. Поэтому объективный смысл вхо­дит в некоторый смысловой контекст лишь для сознания интер­претатора, а субъективный смысл указывает в то же время и сверх того и на некоторый смысловой контекст и для сознания порождающего.

Таким образом, субъективный смысловой контекст имеет место тогда, когда данное в объективном смысловом контексте порождается как смысловой контекст также и некоторым Ты. Однако указанием на один только субъективный смысл ни

коим образом еще ничего не говорится о виде смыслового контекста, в который Ты включает свои политетические пере­живания, так же как и о так-бытии самих этих переживаний.

Мы уже говорили, что интерпретатор постигает пофазово конституирующиеся процессы сознания создающего порожде­ние синхронно или квазисинхронно. Подлинная синхрон­ность оказывается при этом хотя и достаточно частым, но все же специальным случаем. Она привязана к социальному окру­жению и предполагает, что интерпретатор сопереживает про­цесс порождения, как, например, в разговоре, когда слушающий присутствует при ступенчатом построении актов говорящего, следя за их ходом и внутренне воспроизводя их. С квазисинх­ронностью мы имеем, например, дело при чтении книги, ког­да читающий воспроизводит полагающие акты автора, как если бы они осуществлялись на его глазах. Точно так же вооб­ражение позволяет квазисинхронно следовать за порождени­ем любого артефакта, в том числе и какого-либо орудия. Од­нако утверждение, согласно которому мы можем синхронно или квазисинхронно созерцать пофазовое построение пережи­ваний создающего порождение Ты, значит не более чем утвер­ждение, что мы в состоянии постичь тот факт, что в Ты во­обще происходит выстраивание переживаний. Но тем самым еще ничего не говорится о том, как происходит это построение. Окончательно прояснена эта проблематика может быть лишь позднее (при обсуждении вопросов непосредственного и более дальнего социального окружения, а также подлинных связей «мы»). Однако уже сейчас можно сказать, что всякое обраще­ние к субъективному смыслу предполагает предварительное знание об особом Ты, создавшем порождение. Когда мы спра­шиваем о субъективном смысле, т.е. переживаниях сознания, происходящих в alter ego, о которых свидетельствует порожде­ние, то обращаем наш взгляд на особое политетически выст­роенное переживание особого Ты. Тогда переживания, свиде­тельствами которых являются порождения, образуют для данного переживающего Ты некий смысловой контекст, и это Ты в своем так-бытии в каждый момент Сейчас своей длитель­ности является особенным и опыт наш относительно него яв­ляется опытом особенного Ты. Это Ты уникально, его нельзя заменить другим Ты, даже тем же самым Ты, но в другой мо­мент своей длительности.

Объективный смысл заданного нам порождения, напротив, никоим образом не толкуется как свидетельство особого пере-

850

851

живания особого Ты, а рассматривается как уже конституиро­ванная и завершенная, отрешенная от любой длительности и любого смыслового контекста в пределах чужой длительности, а потому наделенная «универсальным значением» предмет­ность. Разумеется, уже утверждение, что подлежащее толкова­нию является порождением, отсылает к некоторому Ты, поро­дившему его, однако в постановке вопроса об объективном смысле в поле нашего зрения это alter ego cogitans с его пере­живаниями вообще не присутствует; вместе с протеканием своей длительности и его содержанием переживаний, вместе со всем, что составляет его Так-бытие, и с его особенностями оно остается без внимания, оно скрывается за безличным Не­кто. Это безличное «Некто» – всего лишь языковое обозначе­ние наличного бытия (или бывшего наличного бытия) Ты, чье Так-бытие не попало в наше поле зрения. Его место могу за­нять я, как может занять и любое реальное alter ego, или иде­альный тип, или любой, и при этом ничего в объективном смысле не изменится. Мы ничего не можем сказать о консти-туитивных процессах, которые привели через субъективное вы­ражение к этому объективному значению, поскольку это без­личное Некто лишено длительности, время, которое мы ему приписываем, – воображаемое, т.е. принципально не поддаю­щееся переживанию. Однако именно поэтому объективный смысл порождения остается для нас, интерпретаторов, инвариан­тным относительно любого смыслового контекста, исходя из ко­торого можно воображать его установление. В этом смысле «значению» порождения присуща та же идеальность, что и «и так далее» или «я могу это снова», и потому оно независимо от того, кто и когда создал это порождение. Порожденное ото­рвано от всякой индивидуальной длительности, в которой конституировалось приведшее к нему порождение, как и от любой длительности вообще. Объективный смысл – не что иное, как включение опытных переживаний относительно по­рожденного в общий контекст опыта интерпретатора.

Из этого рассуждения следует, что всякая интерпретация субъективного смысла некоторого порождения указывает на особое Ты, относительно которого у интерпретатора имеется опыт и выстраивающиеся акты сознания которого он может воспроизводить синхронно или квазисинхронно, тогда как объективный смысл отрешен от любого Ты и независим. Следует подчеркнуть, что мы еще будем иметь возможность прояснить и точнее определить эту антитетическую формулировку как про-

тивопоставление двух противоположностей. Между постиже­нием субъективного смысла и постижением чисто объективно­го смысла располагается целая шкала промежуточных ступе­ней, обусловленных в своеобразной структуре социального мира ближайшим окружением, более широким окружением, пред­шествующим миром или миром будущим. Анализу этих раз­личных миров мы посвятим четвертую часть наших исследова­ний и отдельно рассмотрим процесс анонимизации в каждой из данных сфер. Тогда полярная противоположность субъек­тивного и объективного смысла раскроется как идеально-ти­пическая формулировка эвристических принципов толкова­ния смысла. Однако для этого требуются дополнительные исследования.