§ 17. Мотивационный контекст как смысловой контекст. А. Мотив «Для того, чтобы»

Уже во вводных изысканиях мы познакомились с теорией мотивации Вебера. Согласно Веберу, мотив – это смысловая контекстная связь, представляющаяся самому действующему или наблюдателю в качестве осмысленного «основания» поведе­ния. Мы подвергли этот тезис критике и резюмируем ее основ­ные моменты еще раз, прежде чем двинуться в наших исследо­ваниях далее. Наши возражения могут быть сгруппированы следующим образом:

1. Данное Вебером определение объединяет переживаемый самим действующим в качестве осмысленного основания своего поведения и приписываемый наблюдателем этому же поведению смысловые контексты, хотя самоинтерпретация деятельности действующим и интерпретация той же самой деятельности неко­торым alter ego именно для теории «подразумеваемого смысла» представляются вещами совершенно несоразмерными. Мы уже указывали на то, что этот промах имел роковые последствия для веберовской теории понимания чужого, и вновь вернемся к это-

786

787

му обстоятельству для подробного разбора. Правда, пока что мы будем заниматься «мотивом», представляющимся самому дей­ствующему в качестве «осмысленного основания его поведения»; дело в том, что последующие изыскания, как и вся вторая часть, будут посвящены исключительно сфере изолированного Я.

2. Для Вебера «поведение», или «деятельность», представля­ют собой четко очерченный единый факт, с которым можно на­прямую проводить операции, не нуждаясь в дальнейших иссле­дованиях относительно сущности данного факта. Наш анализ временной последовательности прояснил процесс конституи-рования деятельности исходя из предшествующего замысла действия и возвел его единство к диапазону замысла. Из осу­ществленного подобным образом субъективного обоснования единства деятельности и выявления ее зависимости от Сейчас и Так замысла следует, что и «осмысленное основание» восприни­маемой как единство деятельности всегда оказывается опреде­лимым лишь относительно данного Сейчас и Так действующе­го и потому с необходимостью нуждается в дополнении.

3. Сущность «смыслового контекста» и его отношения к смыслу конкретной деятельности остается у Вебера неразрабо­танной. Поэтому он соотносит так называемое объясняющее или мотивационное понимание с пониманием актуальным и ос­тавляет невыясненным, тождествен ли «подразумеваемый смысл» деятельности ее мотиву. Мы в предшествующих рас­суждениях прояснили понятие смыслового контекста, и нам теперь предстоить исследовать, правда ли мотивационный контекст является для действующего смысловым контекстом (на что мы ответим утвердительно) и какой специфической структурой он обладает.

4. Термином «мотив» Вебер обозначает, как показывают приводимые им примеры, с одной стороны, «для того, чтобы» действия, т.е. ориентацию деятельности на некоторое будущее событие, и, с другой стороны, «так как» деятельности, т.е. от­сылку деятельности к прошедшему переживанию, никак не оправдывая этой двойственности употребления. Этими двумя понятиями мотива нам и предстоит заняться.

Если мотив деятельности обозначает «для того, чтобы» де­ятельности, т.е. ее ориентацию на предстоящее, то наш времен­ной анализ осмысленной деятельности уже дал необходимые разъяснения. Всякая деятельность осуществляется по некоему замыслу и ориентируется на представляемое modo futuri exacti завершившимся действие. Единство деятельности конституи-

руется исключительно через этот замысел, диапазон которого в зависимости от степени эксплицитной плановости деятельности может быть очень различным, что и было продемонстрировано на примере рациональной деятельности с известными проме­жуточными целями. Например, я разрабатываю план посещения живущего по соседству друга. Для достижения этой цели я дол­жен подняться со стула, т.е. осуществить определенные напря­жения и расслабления мышц моего тела, должен пройти через соседнюю комнату в прихожую, спуститься по лестнице и дви­нуться по улице в направлении дома моего друга и т.д. Если кто-нибудь спросит меня по пути об «осмысленном основании» моего движения, то я отвечу, что я собираюсь навестить живуще­го на соседней улице А. Замысел посещения А представляет со­бой «мотив» всех описанных действий, поскольку беседа с А яв­ляется конечной целью задуманной мной деятельности; все прочие действия представляют собой лишь промежуточные цели, ориентированные на задуманное действие, «посещение А». Однако поскольку я затеял план посещения А, т.е. вообра­зил действие «идти в квартиру А» осуществившимся modo futuri exacti, то ориентированная на эту цель деятельность оказывает­ся для меня включенной в некоторый смысловой контекст.

Если мотив является обозначением ожиданий, связываемых действующим с его деятельностью, то мотивационный кон­текст может, следовательно, быть определен как тот смысловой контекст, в котором особая деятельность оказывается для дей­ствующего в силу плановости действия. Это обстоятельство может быть также выражено с помощью тезиса, согласно которому дей­ствие, которое замышляется как осуществившееся modo futuri exacti и на которое ориентируется деятельность, является для дей­ствующего мотивом (а именно – мотивом «для того, чтобы»)¹⁴⁶.

Эта дефиниция не претерпит никаких изменений, если – в отличие от приведенного примера – в замысел будут включе­ны процессы, находящиеся вне сферы поведения на основе спонтанной активности и, если, например, будут учитываться результаты каузальной цепочки материального мира, незави­симой от деятельности в ее протекании или даже уже в ее на­чальной стадии. Если я, допустим, чтобы поговорить со своим другом, предпринимаю соответствующие манипуляции с теле­фонным аппаратом, то ведь эти манипуляции также ориенти­рованы на ожидание, что моя деятельность вызовет определен­ный физический процесс (а именно – протекающее согласно строгим каузальным законам функционирование аппарата),

788

789

который «согласно имеющемуся опыту» способствует дости­жению моей цели (а именно – разговору с моим другом). Ибо нет сомнения в том, что и запуск этого физического, каузаль­но детерминированного процесса, вызываемого предметной деятельностью, относится к числу моих ожиданий. Однако этот процесс для меня, желающего поговорить по телефону с определенным лицом, существует лишь в смысловом контек­сте данного намерения, он является всего лишь средством осу­ществления моего замысла – поговорить с А. Для этого, впро­чем, достаточно того, что я в соответствии с контекстом своего опыта (на момент составления замысла) учту ожидаемый эф­фект вызываемой мной каузальной цепочки, представляя ее себе modo futuri exacti уже осуществившейся. Как эта каузаль­ная цепочка реализуется в деталях, тому, кто рассчитывает на ее запуск, нет необходимости знать, да он этого, как правило, и не знает. Лишь немногие из пользующихся телефонным ап­паратом эксплицитно знают «как» телефон «работает», т.е. ка­кие физические процессы вызываются во время «звонка». Для них просто является непосредственной, не вызывающей воп­росов данностью, что включение аппаратуры регулярно вызы­вает определенный эффект, и лишь на этот эффект направле­но их внимание, когда этой аппаратурой пользуются. Это означает не что иное, как то, что тот, для кого достижение это­го эффекта является мотивом запуска каузальной цепочки, об­наруживает в своем опытном контексте каузальное сочленение предполагаемого эффекта с порождающей его причиной уже в заготовленном виде («он осведомлен об этом»), однако что собственно детали реализации этой каузальной цепочки его не занимают. Все это определяется всегда относительно данного запаса опытных знаний и интересов конкретного Я в данных Сейчас и Так. Например, конструктор или механик, имея дело с телефонным аппаратом, имеет в виду как раз ту каузальную цепочку, относительно которой я не задаюсь дальнейшими воп­росами; в силу своих эксплицитных знаний соответствующего физического процесса они предполагают наступление опреде­ленных эффектов и используют для их осуществления те при­чины, которые будут на основании их опыта «адекватны» за­мышляемому ими эффекту. Для них вызывание этого эффекта будет представлять само по себе высшую из замышляемых це­лей действия¹⁴⁷, смысловой контекст всей направленной на это деятельности, а тем самым и мотив «для того, чтобы» в строгом смысле данной выше дефиниции. Сходным образом устроены –

заметим это несколько забегая вперед – и те случаи в социаль­ной сфере, когда вместо физической аппаратуры в качестве сред­ства к достижению цели какого-либо действия включается дея­тельность некоторого alter ego.

Таким образом, когда я в качестве мотива моей конкретной деятельности указываю, что эта деятельность служит некото­рому «для того, чтобы», я имею в виду, что сама эта деятельность является средством в смысловом контексте, в котором действие как подлежащее осуществлению через мою деятельность пред­ставляется в воображении завершенным в будущем – modo futuri exacti. Поэтому в ответ на вопрос о «мотиве» моей деятель­ности я тогда буду регулярно указывать на целевое «для того, что­бы», когда цель действия еще носит временной характер будущ­ности, т.е. когда действие уже задумано, но еще не реализовано в конкретной деятельности. Мотивационный контекст «для того, чтобы» всегда предполагает, что подлежащее завершению modo futuri exacti действие воображается лишь в виде упрежде­ния, однако ведущая к этому деятельность и надлежащие пере­живания спонтанной активности, состоящие с воображаемым в отношении исполнения либо неисполнения, отсутствуют, отчего воображаемому завершенным действию все еще прису­щи пустые предвосхищения, а само оно пребывает в модусе неопределенности. Смысловой контекст деятельности «для того, чтобы» с пониманием задает лишь действующий в направлении последней из замышляемых (однако еще не достигнутых) целей действия, тот действующий, который одним-единственным взглядом охватывает – воспроизводя – предварительно спла­нированную деятельность в целом (а именно modo futuri exacti, как полагаемую завершаемой в будущем) и в то же время (удерживая или воспроизводя) случаи частной деятельности, как раз осуществляемой или осуществленной в ходе выполне­ния спланированной деятельности в целом. Когда утверждают, что высшей цели действия всегда подобает временной харак­тер будущности, то это все же не означает, что данный времен­ной характер является абсолютным. Развивая приведенный выше пример, предположим, что я вышел из своей квартиры, чтобы поговорить с другом, и по возвращении меня спросили о причине моей отлучки, я и в этом случае могу сказать, что выходил, чтобы навестить А. Нет сомнения, что в момент отве­та на этот вопрос я уже достиг или не достиг главной цели, мо­тивировавшей мою отлучку (а именно, повидать А), в любом случае я задуманное «осуществил». Однако главной цели дей-

790

791

ствия все еще остается присущ временной характер будущно­сти со всеми подобающими пустыми предвосхищениями и признаками неисполненности на тот момент, о котором я выс­казываюсь. На это различие стоит обратить внимание, потому что в повседневной жизни эти два момента не разделяются, а потому существует возможность превращения каждого пред­ложения цели («для того, чтобы») в предложение причины («так как»): так как я хотел поговорить с А, я отлучился из дома; либо: так как я хочу поговорить с А, я отлучаюсь из дома. Причинные («так как») предложения, логически эквива­лентные предложениям цели («для того, чтобы»), мы будем называть несобственно причинными предложениями. Эта двой­ственная возможность выражения интересна для нас постоль­ку, поскольку целевые («для того, чтобы») предложения позво­ляют говорящему поймать в поле зрения находящуюся в будущем и еще не достигнутую цель действия, тогда как гово­рящий, пользующийся несобственным причинным предложе­нием, фиксирует внимание на находящемся уже в прошлом замысле. В этом случае мы вновь имеем дело с двойственной смысловой соотнесенностью деятельности, обнаруживающей­ся, с одной стороны, как отсылка к предшествующему замыс­лу и, с другой стороны, как ориентация на действие, которое предстоит совершить в ходе соответствующей деятельности.

Однако своеобразная смысловая контекстная связь между замышляемым modo futuri exacti действием и всеми промежу­точными целями или средствами, в которых конституируется ве­дущая к осуществлению замышляемого действия деятельность, нуждается в еще более подробном рассмотрении. Существенным для всякого смыслового контекста является то, что определен­ные, конституирующиеся пофазово процессуальные последова­тельности могут быть уловлены взглядом монотетически, как единства, и рассматриваться так, словно они полностью консти­туированы и завершились. При этом возникает проблема: каким образом возможно в момент замысла, который все же предше­ствует многофазовой деятельности, увидеть действие монотети-чески как конституированное единство, хотя политетически складывающиеся акты деятельности, из которых только и кон­ституируется синтез действия (а тем самым и цель действия), еще не осуществлены. Объясняется это тем, что сам замысел уже с не­обходимостью отсылает к предшествующим действиям, однород-ным¹⁴⁸ замышляемому действию, которые как прожитые самим действующим входят в согласованный контекст опыта на момент

замысла и теперь в силу особых установок внимания воспроизво­дятся или же присутствуют в особом модусе пассивного «знания».

Чтобы задумать действие как совершившееся modo futuri exacti, я уже должен обладать некоторым предварительным знанием о протекании подобного действия modo praesentio. Следовательно, должны были уже совершаться однородные замышляемому действия, конституировавшиеся в пофазово складывавшихся политетических актах, с возможностью их монотетического рассмотрения как единств. Чем чаще подоб­ные акты совершались в прошлом и чем больше число одно­родных действий, доступных монотетическому взгляду, тем больше пофазовое построение монотетически рассматривае­мой цели действия смещается в область безусловно данного. Этим объясняется влияние навыка и привычки на любой вид деятельности. Чем чаще выполняется некая деятельность, на­пример техническая операция, тем меньше внимания уделяет­ся ее отдельным фазам и тем больше все, что первоначально приходилось осуществлять как внимательно контролируемые, последовательно-складывающиеся акты, оказывается безус­ловно данным, не вызывающим вопросов.

Нетрудно показать, что и диапазон самого замысла зависит от не вызывающих на момент составления замысла вопросов и потому оставленных без внимания, т.е. уже известных по преды­дущему опыту промежуточных целей. Чем привычнее замышля­емое действие, тем больше может быть диапазон замысла, т.е. тем большее число осуществляемых в будущем политетических актов может быть охвачено одним взглядом – упреждающим modo futuri exacti. Мы вновь имеем в данном случае дело с примером уже достаточно часто подчеркиваемой нами прагматической обусловленности самоистолкования собственных пережива­ний. Ведь каждый замысел «толкует», предвосхищая самоис­толкование, конституирующийся в задуманном действии смысл, соотнося его (правда, довольно редко эксплицитно) в синтезе рекогниции с осуществленными ранее «однородными» действи­ями и отождествляя его с ними. Таким образом, в качестве смыс­лового контекста и целевая мотивация «для того, чтобы» также основана на контексте опыта соответствующих Сейчас и Так – причем в особенности на контексте опыта в Сейчас и Так со­ставления замысла. Последовательность средство-цель также представляет собой контекстную связь известных на опыте пред­шествующих переживаний, а именно – переживаний однород­ных достижений цели с помощью однородных средств, всякая

792

793

целевая мотивация предполагает предварительное знание от­носительно этой последовательности средство-цель в идеаль­ном модусе «и так далее» и «я-могу-сделать-это-снова».

Однако насколько далеко эта смысловая структура может быть прослежена ретроспективно, уходя в прошлое, определя­ется также диапазоном замысла и именно поэтому прагмати­чески обусловлена¹⁴⁹. Так, и замысел, и сама цель действия мо­гут сместиться в сферу безусловно данного, и лишь какое-либо выходящее за пределы привычного хода действия обстоятель­ство – скажем, когда кто-либо другой спрашивает, для чего ты это делаешь, – может вызвать внимание к цели действия или к замыслу. Мы уже видели ранее, что действующий ответит на этот вопрос целевым («для того, чтобы») или несобственным причинным предложением («так как»), в зависимости от того, что оказывается в его поле зрения – цель действия как тако­вая либо предшествующий замысел.