§ 15. Структура мира опыта и его подведение под схемы

Уясним себе сложные структурные контекстные связи самоис­толкования на примере конституирования некоего предмета на­шего внешнего опыта. Предмет внешнего опыта, вещь внешне-

776

777

го мира конституируется в опытных познавательных актах мно­гообразных вещных явлений. Отдельные переживания явлений связаны некоторым смысловым контекстом: они конституируют в пофазовой реализации опыт отдельного предмета, и мы спо­собны окинуть монотетическим взором опыт этого предмета, а вместе с тем как некое единство и сам предмет нашего опыта. То, что переживания отдельных модусов явления предмета сочленя­ются в опыт данного предмета, опять-таки, подтверждается опытным путем¹³⁶ и наличествует в качестве опыта способов кон-ституирования предметов вообще в соответствующем Сейчас и Так обращении к явлению предмета. Уже в этом проявляется чу­довищная сложность напластования различных слоев в структу­ре опытного мира, история которого подлежит феноменологи­ческому выпытыванию, однако более глубокое проникновение в ситуацию вскрывает еще более многообразное напластование и переплетение конституирующих феноменов. Всякое опытное переживание, участвующее в конституировании предметного опыта, существует в окружении удержаний, отсылающих к прошедшим переживаниям, и предвосхищений, указывающих на предстоящие переживания: подобная сочлененность отдель­ных фазовых переживаний, через которые осуществляется по-литетическое построение, неотъемлема от сущности синтеза. Дело в том, что опытное переживание предмета конституиру­ется вместе с предшествующим ему переживанием предмета в синтез опыта данного предмета лишь благодаря тому, что «бо­лее позднее» переживание происходит в некотором Сейчас, которому соответствует Так, обусловленное в том числе и бо­лее ранними опытными переживаниями данного предмета. А под этим слоем залегает контекстная связь любого пережива­ния со своими Прежде и Потом, обозначенная нами прежде как принадлежность всех моих переживаний именно мне.

Напластования продолжаются и с другой стороны. Если синтез осуществляется от пофазового построения моих отдель­ных опытных переживаний в сторону предмета моего опыта, скажем, в сторону предмета «вот этот стол», то в опытный кон­текст включаются новые синтетические акты, новые соподчи­нения, как это происходит, например, в случае, когда я име­ную конституированный предмет моего опыта, а именно этот стол, «столом». Оставим в стороне все проблемы, которые не­сет в себе феномен языка как таковой и которые заключают­ся в соотнесении звукового или письменного знака «стол» с предметом моего опыта, «данным и единичным столом моего

опыта, таким вот и находящимся вот здесь»: нет сомнения в том, что имплицитно содержащееся в именовании суждение: «это вот стол» отсылает к конституированному в свою очередь ранее опыту других предметов внешнего мира (а именно – опыту столов вообще), содержащемуся в виде запаса в Сейчас и Так вынесения суждения: «Вот это стол»¹³⁷.

Следует осознать, что этим понятием достигается низший из тех «синтаксических» уровней, на котором основана структура языкового и логического мира. Трансцендентальная логика зай­мется выяснением смысловой истории всех начинающихся при этом процессов формализации и обобщения и интерпре­тации всех этих процессов формальной логики как конститу­ирующих феноменов в сознании ego cogito, т.е. познавательных опытных актов еgo cogitans. Поскольку для осуществляющего переживания ego cogitans (в смысле наших рассуждений) при­надлежит и то, что существует формализация и обобщения, каким образом эти процессы осуществляются и как в процес­се формализации порождается формализованное, а в процес­се обобщения – обобщенное.

Разумеется, наш анализ использовал построение опыта не­которого предмета внешнего мира лишь как пример имплици­рованного понятием заданного опыта. Анализ этот в принци­пе возможен применительно к любой области переживаний. Прежде всего для синтетических построений любого рода «осно­ванных на вере заключений», т.е. конституирования суждений исходя из суждений, но также и для практического и аксиологи­ческого синтеза любого рода. Дело в том, что и практические, и аксиологические синтаксические построения могут быть воз­ведены к синтезу выводного характера, только в основе их ле­жит оператор И, относящийся не к области веры, а практичес­кий или аксиологический оператор¹³⁸. Однако и они являются предметом опыта в том смысле, в каком мы говорим о задан­ном запасе опыта как высшем смысловом контексте в любом соответствующем Сейчас и Так ego cogitans.

Перед лицом в высшей степени сложной структуры полно­стью конституированных смысловых контекстов, в которые может быть включено схваченное в обращении к нему пережи­вание, возникает необходимость нахождения критерия поня­тия самоистолкования собственного переживания, то есть спе­цифического подразумеваемого смысла.

Мы уже указали на этот критерий, когда говорили о праг­матической обусловленности глубинных слоев, которых может

778

779

достигнуть взор рефлексии. Этим понятием мы и можем те­перь воспользоваться.

Если мы начнем выпытывать охваченное нашим взглядом переживание на предмет его смысловой истории, то можем в принципе всегда довести анализ актов построения, из которых и конституируется это переживание, до конституирования опытных актов в самой внутренней форме времени, т.е. чистой длительности. С другой стороны, наш запас опыта отнюдь не отсылает непосредственно и изначально к внутренней форме времени. Смысловой контекст опыта представляет собой ско­рее смысловой контекст смысловых контекстов более высоко­го порядка, которые сами, в свою очередь, конституируются из смысловых контекстов и т.д. Однако нижние слои прежнего опыта даны нам просто так, т.е. они находятся в нижнем слое, к которому рефлексия не обращается. Правда, все это относи­тельно соответствующих Сейчас и Так: выделение слоя непос­редственной данности зависит от относящихся к области вни­мания модификаций обращения к выхваченному взглядом переживанию, тех модификаций, которые, в свою очередь, за­висят от attention а la vie соответствующего Сейчас и Так об­ращения. Разумеется, при подходящем обращении возможно возведение всех проявлений политетического синтеза к изна­чальному конституированию переживания в чистой длитель­ности. Прежде мы уже сами продемонстрировали эту возмож­ность на примере предмета опыта внешнего мира. Однако для этого требуется акт строго философского самоанализа, пред­полагающего, в свою очередь, особый модус attention а la vie.

Теперь же нам предстоит приступить и к смысловому ана­лизу Я в его естественном миросозерцании¹³⁹. Естественный человек также обнаруживает в каждом Сейчас и Так своего процесса переживаний в своем запасе сознания элементы опыта, он знает о мире, он располагает предварительным знанием о мире. Этот запас опыта прирастает с каждым пережи­ванием, если оно является опытным, новый опыт, даже если это происходит лишь в силу того обстоятельства, что с позиции но­вого Сейчас (которое представляет собой некое Так лишь по­тому, что оно иное, нежели Только-что бывшее) можно глянуть «сквозь» Только-что-прошедшее. Все это с необходимостью зак­лючается, как мы видели, в концепции многообразной, непре­рывной и необратимой длительности. Однако и с позиции наи­вно-естественного человека, переживающего свое старение и тем самым свой «прирост опыта», можно продемонстрировать

все эти моменты. Естественному человеку его опыт (в виде зна­ния и предварительного знания) задан «упорядоченным», так же как и весь предметный мир задан ему упорядоченным, хотя он и не задается в своем сознании вопросом о конституировании этого упорядоченного мира, пока особая проблемная ситуация не вынудит его к этому. При этом порядок в пределах опытно­го контекста остается осознанным как синтетические смысло­вые контекстные связи испытанных переживаний.

Попробуем уяснить с помощью нескольких примеров, что следует понимать под этим порядком осуществлений синтеза испытанных переживаний. Речь идет прежде всего об опыте внешнего природного мира, в котором обретается естествен­ный человек, а также вещей этого мира, неодушевленных и затем одушевленных. Таким образом, он «обладает» опытом вещей и сородичей, социальных сообществ, а также предметов материального мира, произведенных действиями его сороди­чей, т.е. артефактов, в том числе и в их особой функции «куль­турных объектов». Кроме того, ему заданы случаи синтеза, принадлежащие области так называемого во вполне понятном смысле внутреннего опыта. Сюда относится не только содер­жание его суждений из предыдущих актов суждения, т.е. его соответствующее знание или предварительное знание (в более узком значении), но и все порождения активности эмоцио­нальной сферы или так называемой сферы воли, безотноси­тельно к тому, конституируются ли они в ходе действительно позиционально осуществляемых актов или в ходе псевдоосу­ществления в нейтрализующем сознании, например в фанта­зии. Каждый из этих случаев опыта, внешнего или внутренне­го, находится для самого естественного человека в некотором смысловом контексте более высокого порядка, и человек рас­полагает опытом этого контекста тоже. Поэтому в его опыт в данном Сейчас и Так входит также весь опыт упорядочивания знаний науки и техники, а также опыт смысловых контекст­ных связей самих этих наук, например формальной логики, однако и опыт соответствующих коррелятов этого упорядочи­вания в практической и аксиологической сфере, то есть смыс­лового контекста практических постулатов деятельности и упорядочивания оценок в оценочных контекстах.

Мы будем называть порядки, на которые раскладывается соответствующий опытный контекст и которые мы только что попытались обрисовать, схемами нашего опыта¹⁴⁰, и дадим это­му понятию следующее определение: схема нашего опыта пред-

780

781

ставляет собой смысловой контекст наших опытных переживаний, который хотя и охватывает полностью конституированные в опытных переживаниях опытные предметности, однако не зат­рагивает того, каким образом происходит конституирование, в процессе которого опытные переживания становятся опытными предметностями. Каким образом происходит конституирова-ние, как и сам процесс конституирования остаются, в основном, без внимания, конституированное дано непосредственно¹⁴¹. Правда, я могу в любое время превратить путем соответствую­щего обращения внимания любую непосредственно данную схему опыта в «вызывающую вопрос», в проблематичную.

Определив схемы опыта как смысловые контексты, мы тем самым определили их формально и материально: формально, поскольку мы показали их конституирование как синтеза более высокой ступени из политетических актов опытных пережива­ний, материально, поскольку как и по сути своей, всякому поли-тетическому синтезу, на который направлена монотетическая ретроспекция, ему соответствует некоторый совокупный пред­мет, который в нем конституируется. Относительно наших опытных переживаний, находящихся в смысловом контексте, соответствущем одному из продемонстрированных формальных и материальных определяющих оснований, мы утверждаем, что они находятся в согласии друг с другом. Это выражение подразу­мевает, прежде всего, взаимное обоснование опытных пережива­ний и их синтетическое сложение в порядок опыта и, кроме того, смысловую контекстную связь между самими порядками, назы­ваемую «общим контекстом нашего опыта в соответствующее Сейчас и Так», или, как мы это называли ранее, «высший смысловой контекст наших опытных переживаний». Таким об­разом, в каждое Сейчас и Так наш опыт находится в состоянии согласия, гармонии, и это значит не что иное, как то, что общий контекст нашего опыта сам представляет собой осуществленный в пофазовом построении наших опытных переживаний син­тез, которому соответствует совокупный предмет, а именно – совокупность нашего знания в соответствующее Сейчас и Так. Правда, в пределах этого опытного контекста могут проявлять­ся случаи противоречивого опыта, однако единство опыта все­гда остается сохраненным. «Прежде всякого суждения находит­ся универсальное основание опыта, оно всегда предполагается как согласное единство возможного опыта. В этом согласии все оказывается предметно «задействованным» со всем. Однако единство опыта может стать разноголосицей, однако по сути сво-

ей таким образом, что противоречащее при этом сущностно едино с тем, чему оно противоречит, так что в единство взаи­мосвязанного или даже взаимосвязанного противоречиями опы­та все связано сущностной общностью. Так всякое изначальное суждение в своем содержании и всякое связно продолжающее суждение связаны через связность вещей в синтетическом един­стве опыта, на основании которого они располагаются»¹⁴².

Единство опыта, в который все схемы опыта входят как кон­ституированные предметности, не следует, однако, понимать таким образом, будто их заданность в каждом Сейчас и Так оказывается структурно гомогенной, будто, скажем, все эти имеющиеся схемы опыта присутствуют на одной и той же сту­пени ясности, или будто все «сознаваемые» предметы «равно­значны относительно всех возможных включений сознания»¹⁴³. Скорее, речь идет о том, что и схемы опыта наделены своими горизонтами и перспективами, своими темными и светлыми сторонами, и наделяются они ими под воздействием направ­ленного внимания, в котором Я обращается к ним в силу attention а la vie, меняющейся в соответствующее Сейчас и Так.