5.5. Составные части целей закона

ную эпистемологию, которую я уже изложил ранее34. Также он формулирует еще один тезис — ниспослав закон, подчи­ няющийся концепции масалиху Господь хотел, чтобы человек не потакал своим желаниям и стремлению к удовольствиям, а готовился к жизни после смерти. Таким образом, утверж­ дает аш-Шатибй, шариат был ниспослан для того, чтобы ос­ вободить мусульман от влияния чрезмерных желаний и при­ страстий35.

Говоря о второй подкатегории, аш-Шатибй относит к ней замысел Законодателя сделать язык шариата понятным лю­ дям, ради которых он был ниспослан. Здесь он рассуждает о языке Корана и заключает, что Священное писание не слу­ чайно было ниспослано на арабском языке без каких-либо иноязычных вкраплений, поскольку его стиль, идиоматика, синтаксис и структура полностью соответствовали языко­ вой традиции арабов того времени. Коран и шариат пред­ назначены прежде всего для арабов, не знающих грамоты (уммиййун)36, так что первоисточники необходимо толковать только в контексте языковой традиции арабов того времени. Если по поводу толкования Корана возникают разногласия, то следует предпочесть тот вариант, который бы был поня­ тен всем жителям средневековой Аравии; то же самое мож­ но сказать и о шариате — он должен быть понятен всем, а не какой-то избранной группе. В конце концов, главное пред­ назначение шариата — способствовать тому, чтобы каждый верующий мог соблюдать закон и не преступал его; иначе за­

кон войдет в противоречие с целью собственного существо­ вания37.

Третья подкатегория относительно проста, а ее принцип сводится к тому, что, ниспосылая закон, Законодатель хотел,

34См. с. 267-272 настоящего издания.

35[Аш-Шатибй 1970, т. 2, с. 3-44].

36[Там же, т. 2, с. 48]. См. полезное исследование относительно уммй: [Calder 1990, р. 111-123].

37[Аш-Шатибй 1970, т. 2, с. 44-75].

всех — как для человека, так и для Бога. Но поскольку Господь всемогущ и самодостаточен, из этого следует (что подтверж­ дается в науке калам), что не Он сам, а только Его создания нуждаются в маслаха. Соответственно, шариат является га­ рантией маслаха. Это перекликается с еще одним тезисом,

аименно — шариат призван защищать не только потребно­ сти человека, но и его личные пристрастия. В ответ на это аш-Шатибй утверждает, что на самом деле цель маслаха — это достижение всеобщей пользы, но добиться этого можно лишь так, как было задумано Богом, а не человеком. Вот по­ чему правовые обязанности требуют непременного испол­ нения — конечно же, требования представлены в разумной и справедливой форме. В то время как принцип маслаха на­ целен на соблюдение и уважение интересов человека в этой жизни и после смерти, только Божественный закон — а не светское законодательство и даже не утилитарные потребно­ сти человека — определяет, что для него полезно, а что нет.

Исходя из того что закон установлен Богом, в нем суще­ ствует два вида обязанностей, одна из которых связана с фи­ нансовыми, договорными и прочими мирскими вопросами,

авторая — с вопросами религиозного характера. Первый вид обязанностей распространяется на всех людей вообще и на каждого в отдельности, тогда как второй регулирует отноше­ ния между человеком и Богом. Обязанности первого вида, в свою очередь, бывают двух подвидов — те, которые могут быть переданы другим людям, и те, что нельзя передавать. Обязанности первого подвида можно передавать доверенно­ му лицу, например, когда речь идет о договорах купли-про­ дажи или аренды. Что касается обязанностей, которые запре­ щено передавать другим лицам, то здесь примером являются близкие отношения супругов или претерпевание наказания. Никто не может исполнить эти обязанности за другого.

Обязанности, связанные с вероисповеданием и религиоз­ ными вопросами, тоже не могут передаваться другим лицам, но уже по иной причине. Дело в том, что они были установ­ лены, чтобы поддерживать между человеком и Богом такие

системы права — суфийской или обычной — вопрошающий желает получить ответ. Другие, продолжает аш-Шатибй, ве­ рят, что суфии полагают, будто есть вещи, дозволенные толь­ ко им, тогда как остальным верующим они запрещены. На­ пример, пение считалось у суфиев допустимым делом, тогда как правоведы в целом признавали его запрещенным. В ответ на это аш-Шатибй занял принципиальную позицию: верую­ щие всегда равны перед законом, и ни для кого нет каких-то особых исключений и привилегий41.

Равенство всех перед законом не означает, что закон не­ изменен и не отзывается на специфические запросы обще­ ства, появляющиеся в определенных обстоятельствах. Есть два вида обычаев — правовые, когда закон представлен в виде одного из пяти правовых предписаний, и неправовые, не учи­ тывающие эту таксономию. Первый вид обычаев неизменен и не подвержен влиянию отдельных требований и мнений. То, что в данной категории квалифицируется как дозволен­ ное, не может стать недозволенным, несмотря на возможное изменение ценностей и настроений верующих со временем. Запрет обнажать интимные органы будет неизменен, даже если общественное мнение мусульман изменится в обратную сторону.

Обычаи второго вида бывают как неизменяемыми, так и изменяемыми. Неизменяемые обычаи могут быть использо­ ваны в ходе выработки правовых предписаний. Потребление еды и воды, общение и супружеские отношения являются неизменными, инстинктивными привычками, и их право­ вой статус постоянен. Изменяемые обычаи предполагают, что и закон изменяется вместе с ними во времени и геогра­ фическом пространстве. В регионе, где ношение головных уборов не распространено, надлежащий наряд должен быть иным, нежели в том регионе, где, наоборот, принято покры­ вать голову. Законы относительно ряда финансовых догово­ ров также могут различаться под влиянием традиций разных

41 [Аш-Шатибй 1970, т. 2, с. 179 слл.].

женщина захочет снова выйти замуж за оывшего мужа, она должна вступить в брак с другим мужчиной {мухаллил) и раз­ вестись с ним; после этого бывшим супругам вновь можно заключать семейный союз. Промежуточный брак и развод необходимы, чтобы обойти запрет для мужей жениться на только что разведенных с ними женщинах; смысл такого за­ прета — заставить мужчину как следует подумать, прежде чем разводиться. На это аш-Шатибй своему «оппоненту» отве­ чает (хотя и не слишком уверенно), что убежденные в закон­ ности таких уловок ученые полагают, будто законность брака мухаллил строится на основании пользы, которую он несет, и вреда для супругов, которого позволяет избежать. (От­ метим мимоходом, что этот тезис аш-Шатибй весьма напо­ минает теорию маслаха ат-Туфй, основанную не столько на конкретных фрагментах первоисточников, сколько на пред­ ставлении об общей пользе, в свою очередь, сложившемся под влиянием «универсально» индуктивного представления о назначении шариата.)

Как бы то ни было, преднамеренное нарушение закона наказуемо, и мера наказания определяется в зависимости от степени тяжести этого нарушения. Однако как быть, если с правовой точки зрения человек исполнил закон, а на самом деле намеревался его нарушить? Что, в конце концов, опреде­ ляет, соблюден закон или нет? Такое может случиться, если человек, к примеру, выпил виноградный сок, думая при этом, что пьет вино. На практике закон был соблюден, однако в сво­ ем намерении человек его нарушил. Очевидцы, конечно, под­ твердили бы, что никаких нарушений нет, однако для Бога, который видит все, этот человек согрешил (асим). Бывает и другое: совершая поступок, человек отдает себе отчет в том, что исполняет закон, как и было предписано Законодателем, однако его намерения недобросовестны. Например, человек творит молитву в общественном месте, желая продемонстри­ ровать окружающим свою набожность и показаться лучше, чем он есть на самом деле. По мнению аш-Шатибй, это не что иное, как одна из наиболее тяжких форм нарушения закона, —

тому, что у человека могло исчезнуть чувство долга перед Творцом, являющееся, с одной стороны, символом покор­ ности Господу, а с другой — мощной силой, побуждающей к выражению этой покорности. Таким образом, соблюдение любых предписаний, законов и принципов необходимо каж­ дый раз соотносить с замыслом Бога. Божественный замысел есть первопричина всего и премудрость (хикма), которые не всегда очевидны для верующих, но о наличии которых они всегда должны помнить. В мирской жизни разгадать природу Божественного замысла довольно просто. Во всяком случае, найти правовое основание ((илла), как того требует любая ситуация, не сложнее, нежели установить первопричину за­ кона и, соответственно, определить Божественный замысел относительно него. В религиозных вопросах, однако, все ина­ че, и здесь узнать Божественный замысел практически невоз­ можно. Необходимо соблюдать все Божественные предписа­ ния согласно букве закона, осознавая, что Господь оценивает наше искреннее желание служить Ему через то, как мы ис­ полняем свои религиозные обязанности, которые не имеем права ни преувеличивать, ни преуменьшать. Все это потому, что Господь знает наверняка, что Он хочет от нас и для нас, заключает аш-Шатибй.

5.6.Правовые доказательства (далйл)

иязык права

Итак, аш-Шатибй обращается к традиционному предмету теории права и рассматривает его с разных сторон, пока не придет к нужному ему результату. Это становится очевидным в тех главах Ал-Мувафакат, где он рассуждает о правовых указаниях (адилла шар'иййа), то есть фрагментах первоис­ точников, где обосновываются те или иные правовые пред­ писания. Аш-Шатибй не случайно затрагивает эту тему в своей работе — для него это еще один повод опровергнуть и покритиковать определенные обычаи и идеи, популярные

в то время. Конкретно в этих главах основным объектом его критики является группа правоведов, которые, по мнению ученого, сошли с прямого пути. Суфии же в этом контексте, кажется, его не особенно интересовали.

Аш-Шатибй начинает с того, что выделяет два вида ком­ плементарных указаний — рациональные и богооткровенные. Указания из Откровения требуют рационального осмыс­ ления, благодаря которому раскрывается их смысл, при этом любое осмысление возможно только с опорой на первоисточ­ ники. Иными словами, не разум подкрепляет первоисточни­ ки, а наоборот — первоисточники дают стимул разуму. Таким образом, правовые указания непосредственно содержатся в первоисточниках, а не обнаруживаются путем разумных рас­ суждений. Иными словами, первоисточники лежат в основе всех законов, основополагающих принципов и частных пред­ писаний.

Аш-Шатибй развивает тему далее, рассуждая о различиях между двумя видами правовых указаний. Первый вид указа­ ний — те, которые были одобрены всеми или большинством ранних ведущих правоведов в подавляющем большинстве случаев. Благодаря тому, что эти указания пользовались не­ изменной поддержкой общины и ее лидеров, они обрели по­ пулярность и у более поздних поколений. Однако со вторым видом указаний не все так просто, поскольку, как показало время, они практически не учитывались правоведами в ходе умозаключений. Тот факт, что этому виду указаний сообще­ ство правоведов уделяло гораздо меньше внимания, должен иметь какие-то причины в праве или вне его, считает ашШатибй. Поскольку сообщество правоведов, представляю­ щих всех мусульман в целом, не может ошибаться, предпо­ чтение, отдаваемое первому виду, должно иметь законные и убедительные основания, как полагал ученый. Из этого он сделал вывод, что правовые указания, мало популярные или вовсе не популярные у правоведов прошлого, недостаточно надежны и, соответственно, должны быть исключены из про­ цесса правового умозаключения. Продолжать опираться эти

оретиков в разделах под названием ал-адилла аш-шар'иййа. Стоит отметить, что в целом ученого не слишком интересуют вопросы, о которых уже писали его коллеги. По-видимому, это объясняется тем, что он признает все традиционные док­ трины и считает их устоявшимися и не требующими допол­ нительных разъяснений; он добавляет лишь незначительные комментарии относительно общепринятых учений, и дела­ ет это в весьма специфической манере. Очевидно, ничто из сказанного им не лишено смысла, пусть даже он и не кажется читателю очевидным. Далее мы коротко рассмотрим пять ос­ новных тем, включенных аш-Шатибй в раздел под вышеупо­ мянутым названием.

5.6.1. Многозначный и однозначный язык?7

Главная идея, выраженная аш-Шатибй в этом подразде­ ле, следующая: в Коране действительно есть многозначные (муташабих) аяты, однако их число относительно невелико. Представление о том, что таких аятов много, возникло по вине недостаточно квалифицированных и не совсем честных ученых, которые, работая с текстом первоисточника, при­ писывали ему излишнюю многозначность. По мнению ашШатибй, это не было случайностью — таким образом они оправдывали исключение из своего анализа определенных фрагментов первоисточника, хотя те как нельзя лучше под­ ходили для работы. Такие псевдомуджтахиды, настаивая на многозначной природе первоисточника, судя по всему, руко­ водствовались чьими-то личными интересами.

Возражая поклонникам идеи многозначности языка Кора­ на, аш-Шатибй утверждает, что язык, посредством которого передаются универсальные принципы закона, вполне одно­ значен и прост, а многозначность возникает прежде всего, когда речь идет о частностях, проявляющихся, скажем, в кон­ кретных правовых постановлениях; тематическое исследова­ ние закона подтверждает эту точку зрения. Кроме того, если

47 [Аш-Шатибй 1970, т. 3, с. 56-65].

раз, когда утверждается, будто один аят отменяет другой, ведь чаще всего это не подкрепляется никакими убедитель­ ными доказательствами. Здесь аш-Шатибй ссылается на Ибн ал-'Арабй, оспаривавшего большую часть случаев, в которых, по мнению некоторых правоведов, имела место отмена. Бо­ лее того, продолжает аш-Шатибй, представление об отмене как об одном из основных методов закона возникло за счет неверного понимания использования этого метода первыми религиозными учеными (мутакаддимун), весьма небрежно обращавшимися с понятием «отмена». В частности, отме­ ной они называли ограничение (такййд) общих (мутлак) и уточнение (тахсйс) родовых ('умум) понятий. Аш-Шатибй же уверен, что в его век все уже по-другому, поскольку отме­ на понимается в более узком смысле, чем раньше.

5.6.3. Наказы и запреты49

Когда верующим вменяется в обязанность совершить ка­ кое-либо действие, это называется амр. Следует отличать его от нахй (запрет), который, напротив, воспрещает человеку совершать действие. В каком-то смысле и амр, и нахй — на­ казы, однако если в первом случае это наказ исполнения, то во втором — наказ воздержания от действия. Наказ совершить действие или воздержаться от него может быть выражен как в строгой форме, так и в мягкой. Побуждение к совершению естественных для человека действий (принятие воды и пищи, супружеские отношения и т.д.) выражается в более мягкой форме — как рекомендация или дозволение. То же, что не яв­ ляется естественным для человека, включая его религиозные обязанности и исполнение ритуалов (пост, молитва и др.), на­ против, велено совершать или не совершать в строгой фор­ ме наказов и запретов; считается, что такие вопросы должны обязательно регулироваться Божественной волей.

В первоисточниках наказы и запреты могут выражать­ ся в явной или неявной форме. То, что ясно без каких-либо

[Аш-Шатибй 1970, т. 3, с. 81-165].

уточнении и дополнений, может иметь рациональное основа­ ние, а может и не иметь. Например, невозможно объяснить, почему Господь наказал человеку совершать омовение и из­ бегать всего, что может привести к ритуальной нечистоте. Все, что доступно нашему пониманию, — необходимость исполнять религиозные наказы и запреты. Также мы знаем, что Господь в однозначной форме запретил мусульманам за­ ниматься важными делами в определенные часы пятницы, которые должны быть отведены под религиозные обязанно­ сти; но объяснить, почему должно быть так, а не иначе, мы не можем. Наказы в неясной форме, напротив, не дают чело­ веку четких указаний совершать действие или воздержаться от него. К примеру, в первоисточниках сказано: «Господь не любит расточительных»; однако что это — наказ или запрет, определить невозможно. Из этого фрагмента ясно только, что Господь не любит расточительных, из чего можно сделать вывод, что расточительство по меньшей мере нежелательно,

апо большей — запрещено.

Вцелом, не особенно важно, в какой форме выражены наказы и запреты; если они воспринимаются именно как наказы или запреты, то могут распадаться на два вида пра­ вовых предписаний. Наказы могут означать, что нечто яв­ ляется обязательным {вуджуб) или рекомендуемым (надб) действием; аналогично и запреты можно рассматривать как то, что воспрещает нежелательное (тахрйм) или порицае­ мое (караха). Каким бы ни был конкретный случай, все че­ тыре подвида сводятся к одному: они выражают требование (иктида') совершить какое-то действие либо воздержаться от него. С этой точки зрения нет разницы между обязательным и рекомендуемым или между нежелательным и порицаемым. Вот почему суфии отвергали вариативный характер наказов и запретов и признавали их лишь в форме обязывающих или порицающих предписаний. По мнению аш-Шатибй, суфии считали, что закон почти всегда либо обязывает к чему-то, либо что-то порицает ( 'азйма), тогда как все рекомендуемое или нежелательное составляет исключение из общего прави-

опровергнуть. Это соответствует той эпистемологии, о кото­ рой писал аш-Шатибй. Частности всегда имеют вероятност­ ный характер и не могут использоваться для опровержения надежной и достоверной универсалии, подкрепленной целым рядом случаев и контекстуальных доказательств {караин). Но если тематическое исследование не полное, универсалия, ко­ нечно же, остается вероятностной и может быть подвергнута сомнению. В таком случае муджтахид должен взвесить, с од­ ной стороны, вероятностную универсалию, а с другой — ре­ левантные ей частности, пока процесс рассуждений не приве­ дет его к окончательному выводу — принимать универсалию или отбросить ее. Если муджтахид не найдет решения, ему следует приостановить свою деятельность (таваккуф), пока не возникнут условия, способные привести к разрешению во­ проса. Пока этого не произойдет, универсалия будет считать­ ся вероятностной — в большей или меньшей степени.

Полноту или завершенность метода тематического иссле­ дования не стоит понимать в современном научном смысле. Аш-Шатибй, конечно, об этом прямо не говорит, однако из его рассуждений становится очевидно, что он допускал си­ туации, когда закон мог не соответствовать строгим нормам логики и философии. Вводя в действие закон, Господь вовсе не желал навязывать верующим эти предписания, поскольку если подавляющее большинство членов некой группы име­ ют общую характеристику (то есть обладают общностью), то именно это большинство и определяет те стандарты, ко­ торым должно соответствовать все остальное. Таково Бо­ жественное предание (суннат ал-лах) относительно Его закона. Считается, например, что человек становится право­ способным по достижении совершеннолетия, то есть до со­ ответствующего возраста правоспособность отсутствует. Конечно, бывает, что некоторые люди имеют необходимые качества для признания их правоспособными еще до насту­ пления совершеннолетия. Однако закон не может учитывать все частные случаи, поскольку установлен в качестве общих правил для всех.

Пророка и его молчаливое одобрение (икрар) определенных правовых вопросов легли в основу Сунны, обязательной для всех последующих поколений, правоведы должны добиться того, чтобы их собственные поступки совпадали с тем, к чему они призывают других. Когда правовед объявляет о введении в действие некого правового обязательства и сам следует ему, это убедительнее всего подтверждает правоту и надежность найденного им решения. Когда же, напротив, он комментиру­ ет правовой вопрос определенным образом, а сам поступает по-другому, для верующих это будет служить серьезным сиг­ налом о том, что найденное правоведом решение недостаточ­ но надежно. Таким образом, любой правовед должен показы­ вать пример для окружающих, подобно тому как Пророк был примером для всех мусульман.

Далее аш-Шатибй внезапно переключает внимание на то, что он называет связью между ясными формулировками и правовыми предписаниями. Он снова обращается к тезису, сформулированному ранее, — рекомендуемое действие не стоит путать с обязательным, однако добавляет, что это не должно проявляться ни в словесных суждениях, ни в реаль­ ных поступках. То же самое относится и к категориям пред­ писанного/дозволенного и порицаемого/запрещенного. Говорить о предписанном как об обязательном — значит при­ знать, что предписывающие наказы и вовсе не нужны, а это означает забвение или даже отрицание одного из универ­ сальных принципов закона. Религиозные ученые, в том чис­ ле правоведы, должны иногда выполнять предписываемые действия, чтобы остальные люди следовали их примеру. Но если представители духовной элиты, являющие собой модель должного поведения, будут регулярно совершать предписы­ ваемые действия, остальные члены мусульманской общи­ ны сочтут их обязательными. Аналогично и с порицаемыми действиями: наблюдая за тем, что представители духовной элиты постоянно воздерживаются от этих действий, община может подумать, что они вообще запрещены. Таким образом, духовные авторитеты должны время от времени исполнять