Rossiyskaya_imperia_Aravia_i_Pers_zaliv_2018

основании же собственных наблюдений во время путешествия по Йемену с уверенностью могу говорить о наличии в этой стране полудрагоценных камней: агата, корпалина (сердолика), ляпис-лазуря (лазурита). Встречаются также нефрит, малахит и черный гранит. Вероятно наличие меди, свинца, серебра и железа, а также: в юго-вос- точной части — нефти, а в горах — мела. В небольшом местечке к востоку от Сана’а «добывают так называемые йеменские камни, с отложениями в них животных организмов». В восьми часах к югу от Сана’а находится источник минеральных вод Рада, куда «стекаются ревматики со всего Йемена».

Горный Йемен «покрыт богатой растительностью». Там много плодовых деревьев и кофейных кустов. Произрастают миндаль, лимоны и виноград. Но вот огурцов, в огородах, что интересно, — мало; местным арабам, живущим не в Горном Йемене, они, можно сказать, «совершенно не известны».

Лучшие кофейные плантации Йемена — в окрестностях городов Мокка (Моха) и Та’из. Там «кофейные уступы-террасы покрывают склоны всех окрестных гор, …придавая им вид гигантской лестницы в несколько сот ступеней» (7).

Фауна Йемена богата и разнообразна. В этих землях водятся обезьяны, горные козы и бараны, гиены и дикие кабаны, цесарки

икуропатки. По словам местных жителей, в окрестностях Та’иза «встречаются даже львы». Очень много бабочек и змей, скорпионов

итарантулов, горных пауков и ящериц.

Йемен, отмечает А. Березовский, «не знает времен года, в особенности осени и зимы с их увяданием зелени, опаданием листьев, непогодами и холодами. В Йемене — вечная весна. … Благодаря этому, даже в зимние месяцы во многих местах Йемена можно встретить цветущие миндальные и другие фруктовые деревья».

В Йемене нет «строго определенного времени для посева и жатвы. Когда кто хочет, тогда и сеет. Земледелец собирает урожай дватри раза в год».

Резкие климатические и природные различия между Тихамой и Горным Йеменом «сказались на их обитателях. Тип, характер, обычаи и нравы … арабов Тихамы и арабов Горного Йемена … контрастно разнятся друг от друга». Арабы Горного Йемена — «прямые потомки древнейших обитателей этой земли. Сохранили свой тип почти в неприкосновенной чистоте». Черты лиц у них — «правильные и красивые». Люди они «смелые, дерзкие и полные достоинства». Арабы Ти-

хамы походят на абиссинцев и суданцев, с которыми они «смешались в глубоко исторические времена».

Арабы Горного Йемена «наделены многими способностями». Питают «пристрастие к торговле и деньгам». Им присуща «коммерческая сметливость семитов». Выделяются «непомерно развитым самолюбием и тщеславием». У араба Тихамы нет тех врожденных способностей и «природного ума», как у жителя Горного Йемена. «Интеллектуально он чрезвычайно туп, животно жаден и животно злобен» (8).

Костюм йеменских арабов-горцев — это отличительный знак, если так можно сказать, их социального статуса в местной общине, их принадлежности к касте «благородных», либо же к «простому люду».

Представителей богатых «благородных семейств» из «арабов чистокровных» выделяет широкий кожаный пояс, расшитый серебряными нитями, — «место хранения и кошелька, и табакерки». А также помещенный за поясом «очень широкий», изогнутый кинжал в форме полумесяца, в «серебряной оправе».

Жилище араба-тихамца представляет собой шалаш, «внутри обмазанный глиной. Ни окон, ни очага в нем нет. Пищу готовят во дворе». Окружено такое жилище высоким плетнем, а «небольшой дворик, создаваемый им, служит загоном для скота».

Дома горных арабов — живописны. «Строят их на высоких и труднодоступных вершинах… Стоящие на обрывистых утесах, на высоте орлиных гнезд, они издали напоминают собой генуэзские башни или замки древних городов Италии. Нижний этаж в них служит помещением для скота».

Арабы-йеменцы — многоженцы. Чем богаче йеменец, «чем больше у него земли и скота», тем больше у него и жен. Горец-йеме- нец смотрит на свою женщину «либо как на любовницу, если она молода и способна удовлетворить его страсть; либо как на рабыню-ра- ботницу», если она «состарилась и угасла».

В обычае у йеменцев — жевание листьев ката. «Кат и наргиле — неотъемлемая принадлежность каждого йеменского дома». Пришел кат в Йемен из Абиссинии.

Среди других интересных обычаев йеменских арабов можно назвать покраску ими в праздник разговения «всех домашних животных белой масти — баранов, коров, мулов, лошадей и верблюдов — в ярко красный цвет».

«Йеменские арабы довольно музыкальны, но вот музыкальных инструментов у них мало».

Широко распространены среди йеменцев амулеты-обереги, представляющие собой «небольшие, запаянные с обоих концов, серебряные цилиндры». В детском возрасте их носят на шее, и девочки, и мальчики. Мужчина же прикрепляет свой оберег к поясу, к которому подвешивает саблю (9).

Йеменские арабы-горцы, в большинстве своем, рассказывает А. Березовский, «умеют читать» и знают цифирь.

Христианин «не является для йеменца существом нечистым; он готов разделить с ним хлеб и кров, принимать пищу и пить из одной посуды. Единственно к кому арабы Йемена питают брезгливость, доходящую до гадливости и презрения, — так это к … евреям».

Йеменцы-сунниты, притом всех, без исключения, толков (шафииты, ханафиты, ханбалиты и маликиты), «испытывают острую неприязнь к йеменским шиитам-зайдитам», принявшим шиизм во времена владычества в Йемене персов.

Считая, что имам должен быть из рода ‘Али, четвертого «праведного» халифа, зайдиты рассматривают турецких султанов не как халифов, а как «узурпаторов, которым должно оказывать неповиновение… Они скорее будут готовы умереть, чем признать духовную власть турецкого султана». Поэтому Горный Йемен, где сосредоточена большая часть зайдитов-йеменцев, «не успокоится» до тех пор, пока Йемен будет оставаться вилайетом Османской империи. Чтобы «разрешить йеменский вопрос», пишет А. Березовский, туркам, как верно сказал в беседе с ним итальянский консул в Ходейде, «надо или … раздавить всех зайдитов, или же согласиться на свое номинальное господство в этой стране». В глазах йеменских горцев светская власть имама есть отражение его власти духовной, и здесь они «не пойдут ни на какие уступки».

Среди арабов Йемена, особенно среди зайдитов, достаточно много фамилий, считающих себя потомками Пророка Мухаммада по линии Его внука Хусейна ибн ‘Али. «Люди эти, саййиды [сейиды], как их называют сами арабы, пользуются большим уважением среди народа. … От своих персидских и других сородичей саййиды Йемена отличаются тем, что носят не зеленую чалму, а обыкновенную» (10).

Информируя о местных промыслах, А. Березовский акцентирует внимание на работе дубильных и кожевенных мастерских в окрестностях Ходейды.

Повествуя о Мокке (Мохе), где «около 30 тысяч душ населения, располагающего 30 тыс. голов крупного рогатого скота и 125 тысячами овец», А. Березовский отмечает, что портовый городок этот —

древний центр кофейной торговли Йемена. Кофейными плантациями в горных окрестностях, «дающих весьма крупный доход», владеют шейхи. Местные жители, покуривая наргиле, пьют «горячую настойку из кофейной шелухи».

Упоминает в своем «Описании Йемена» А. Березовский и о местных евреях, численность которых, по полученным им сведениям, составляла в то время «до 50 тыс. человек». Большинство из них проживало «в северной и восточной частях Йемена», то есть в землях зайдитов, а также в окрестностях города Та’из. «Небольшой процент еврейского населения» приходился, по словам, А. Березовского, на города Сана’а (3 000 чел.) и ‘Амран.

«Йеменские евреи, — сообщает А. Березовский, — прямые потомки древних иудеев… Их материнский язык, древнееврейский, с течением времени… был вытеснен арабским. Но этим и окончилась ассимиляция евреев с арабами Йемена. … Коренные йеменцы относятся к ним с гадливостью и презрением».

До прихода к власти в Османской империи младотурок, продолжает он, «все евреи в Йемене обязаны были носить красный кушак [широкий матерчатый пояс], по которому их и отличали». Теперь этот обычай упразднен, «но остались другие, не менее оскорбительные». Еврей не может, к примеру, передвигаться в экипаже, а также верхом на лошади и на верблюде, только на осле. Нарушив запрет, «рискует быть забросанным камнями».

Жить евреи обязаны в особых резервациях, «за городской чертой». Ни один еврей «не может остаться в городе после захода солнца. В судах показания евреев-свидетелей не принимаются. …Нет их представителей и в городских советах». Словом, евреи Йемена, заключает А. Березовский, — «люди совершенно бесправные». Турецкие власти в Йемене «евреями не гнушаются ». Многие турецкие «офицеры… имеют еврейскую прислугу. Дворец генерал-гу- бернатора в городе Сана’а построен в еврейском квартале». Однако «по политическим соображениям турки потакают арабам в их преследовании евреев» (11). Ни благотворительных обществ, «ни общественных касс, которых всегда так много среди евреев в других странах, в Йемене нет».

Арабы и не желающие перечить им в этом местные турецкие власти не позволяют евреям, даже в г. Сана’а, «иметь общую для всех евреев города синагогу»; у каждого еврейского квартала — своя небольшая синагога, свой молитвенный дом. У проживающей в г. Сана’а трехтысячной еврейской коммуны насчитывается 22 синагоги.

При 10 из них младотурки разрешили евреям открыть школы; до этого такова права у них не было.

В 1905 г., когда восставшие арабы захватили г. Сана’а и, со слов евреев, предали смерти тысячи иудеев, йеменские евреи «направили депутацию в Париж, с обращением к Великому еврейскому совету с мольбой о помощи и защите, и с просьбой о присылке им учителей. … После этого выезд евреям из Йемена был запрещен».

Занимаются йеменские евреи «исключительно торговлей и ремеслами (преимущественно часовым и ювелирным делом в городах)», а также контрабандой, притом «в крупных размерах», виноделием и изготовлением водки. Продают хмельные напитки, тайком, расквартированным в Йемене турецким солдатам и офицерам, и «наживают на этом большие деньги». Встречаются среди евреев Йемена, что интересно, и «владельцы крупных земельных участков, которые они сами не обрабатывают, а сдают в аренду».

Чисто внешне евреи «резко разнятся от арабов-йеменцев. Все они — высокого роста, очень плотного телосложения, широкоплечие, с красивыми чертами лица… Особенно хороши их женщины; многие из них — прямо-таки поразительной красоты».

Постоянные гонения со стороны арабов «превратили евреев Йемена в фанатиков их веры и в затворников в их домашней жизни». Жилища йеменских евреев, «окруженные … рядом высоких стен, напоминают собой форты». Проникнуть в них можно только «преодолев цепь препятствий и преград». Внутри жилища их — «весьма неопрятны, … и вполне соответствуют внешнему виду своих хозяев» (12).

Йеменский еврей, делится своими впечатлениями А. Березовский, ходит «в синей, надетой поверх коротких штанов длинной рубахе, которую снимает, похоже, только тогда, когда она совершенно износится». В неприглядной одежде, в «засаленной черной ермолке, надетой на самое темя, с длинными локонами-колокольчиками от висков до плеч, он представляет собой — и для глаза, и в особенности для обоняния — весьма неприятного собеседника».

Существует у йеменских евреев, пишет А. Березовский, и «весьма оригинальный обычай», смысл которого ему узнать не удалось. Состоит он в том, что когда еврейские дети «уже могут ходить, вокруг шей их заковывают тонкие стальные обручи» (13).

Рассказывая об истории Древнего Йемена, А. Березовский говорит, что «праотцом йеменских племен» был Кахтан, потомок Сима, сына Ноя. Кахтан сделался родоначальником кочевых племен, а его брат Химйар — оседлых. Химйар, замечает А. Березовский, — это

не имя, а прозвище, что значит Красный. И прозвали его арабы так, дескать, потому, что носил он одежду пурпурного цвета. Внук Йараба, сына Кахтана, прозванный Сабой, «установил власть свою» над всеми землями Южной Аравии.

Упоминает А. Березовский в своем «Описании Йемена» и об Ираме, ушедшем в предания и легенды арабов Южной Аравии го- роде-саде, заложенном Шаддадом, потомком ‘Ада, сына ‘Уза, отцом которого был ‘Арим, внук Ноя. Не забывает сказать несколько слов о царице Билкис, владычице Савской, о ее поездке в Иерусалим и о браке с царем Соломоном. Не обходит вниманием и г. Ма’риб с его знаменитой плотиной, и «пролегавшим между гор акведуком в 30 километров длиной». Рассказывает о великих походах йеменского владыки Шамира в Персию и Афганистан, Индию, Китай и Туркестан, где он заложил город Шамирканд (Самарканд). Повествует о гонениях на христиан йеменского царя Зу Нуваса, принявшего иудаизм; о вторжении в Йемен абиссинцев; о возведении Абрахой, наместником негуса Абиссинии в Йемене, великолепного христианского храма, его осквернении идолопоклонником и о походе Абрахи со слонами на Мекку. Приводит некоторые сведения из истории освобождения Йемена от абиссинцев. Сообщает, что сделал это принц Сайф ибн Зу Йазан, один из потомков царей славной династии химйаритов, при содействии персов. Рисует портрет персидского военачальника Вахриза, помогавшего принцу Сайфу в изгнании абиссинцев. Отмечает, что годы их правления в Йемене также закончились бесславно,

ичто Базан, один из сыновей Вахриза, принял ислам (14).

О«турецкой страничке» в истории Йемена, А. Березовский пишет, что «косвенной причиной» вторжения турок в Йемен, властвовавших в этой стране в течение двух столетий, стало занятие португальцами Маската (1508) и их появление (1516) у берегов Мохи, центра мировой торговли кофе. Дело было так. Узнав о действиях португальцев в Красном море, турецкий султан Сулейман Великолепный направил туда эскадру кораблей, несколько из которых буря занесла в прибрежные воды Мохи. Вот тогда-то командир эскадры, нахуда Мамет-бей, и принял решение «войти в Йемен», и положить его к стопам султана.

В 1872 г. вспыхнуло антитурецкое восстание в Асире. Подавив его, турки двинулись к Сана’а, захватили город и удерживали его в своих руках в течение 30 лет.

В 1904 г. имам зайдитов Яхья [Йахйа] Шараф ад-Дин Аль Мутаваккиль, «человек недюжинного ума», как о нем отзывается

А.Березовский, осадил г. Сана’а и принудил расквартированный в нем двухтысячный военный гарнизон турок сдаться. Чтобы подавить мятеж йеменцев и восстановить свою власть в г. Сана’а турки направили туда 20 батальонов регулярных войск. Арабы пропустили их в город и взяли его в плотное кольцо, «отрезав все пути сообщения». После двух месяцев осады измученный голодом гарнизон вынужден был сдаться. Сана’а опять перешла к имаму (апрель 1905 г.). Среди военных трофеев, захваченных им у турок, «значились 64 пушки, ружья и огромное количество огнестрельных припасов». Сдавшимся османам имам позволил покинуть город и проследовать в Ходейду.

Этот разгром, учиненный туркам йеменскими повстанцами, «сильно встревожил Порту и лично султана Абдул-Хамида II», пишет

А.Березовский. Был отдан приказ направить в Йемен экспедиционный корпус, численностью в 100 батальонов, во главе с маршалом Ахмедом Файзи-пашой. В начале 1906 г. турки подошли к г. Сана’а. Никакого сопротивления им имам не оказал. Причина — внутренние раздоры и племенные междоусобицы. Успех опьянил турецкого маршала; и он решил «преследовать имама Яхью [Йахйу]», непременно добраться до «горного гнезда имама в деревушке Шахара и разорить его». Выступил в поход с 20 батальонами, «не позаботившись обеспечить тыловые сообщения». Задумка не удалась. Через шесть месяцев в Сана’а вернулась «лишь треть отправившегося в поход войска, не достигнув никакого результата. Остальные были перебиты арабами или умерли от истощения. Орудия и снаряды к ним, брошенные турками, очутились в руках имама» (15).

Первым европейцем, посетившим Йемен, сообщает А. Березовский, был итальянец Лодовико ди Вартема (1510). Следуя из Джидды, вдоль побережья Красного моря, он побывал на Камаране, в Мокке (Мохе), Та’изе, где видел христианский храм, обращенный в мечеть, и в Забиде. Аден, куда затем проследовал путешественник, «представлял собой в его время 5 небольших деревушек», плотно прижавшихся друг к другу, «с 500 жителями».

Рассказывает А. Березовский и о других исследователях-откры- вателях Йемена. Упоминает имена:

—К. Нибура (1762–1763), описавшего города Бейт-эль-Факих, Моху, Дамар, Та’из и Сана’а;

—английского миссионера Стерна (1856), оставившего воспоминания о городе Сана’а, «с населением около 40 тыс. жителей, из которых 20 тысяч —мусульмане и 18 тысяч — евреи»;

—итальянца Маццони, прошедшего путем из Адена до Сана’а;

—француза Ж. Гелеви, австрийца Э. Глазера, американского миссионера С. Цвемера и француза де Флера;

—Германа Бурхардта, посещавшего Йемен в 1902, 1907 и 1909 гг. и снявшего серию фотографий о жизни и быте еврейских общин. В период с декабря 1903 г. по март 1904 г. он побывал в Кувейте, на Бахрейне, в Катаре, Абу-Даби, Дубае и Маскате. В декабре 1909 г. во время путешествия в Маскат был убит;

—господина Кокали, инспектора Дирекции маяков в Красном море, автора увлекательных заметок о Мохе и ее окрестностях (16).

Отдельный раздел «Описания Йемена» посвящен проживавшим в стране иностранцам. В настоящее время, извещает А. Березовский, когда «вся экспортная и импортная торговля Йемена идет через порт Ходейда, практически все европейцы-коммерсанты (около 12–15 тыс. чел., большей частью греки, итальянцы и французы) живут в этом городе»; там же находятся английский и итальянский консульские представители.

Английский вице-консул в Ходейде, врач Ричардсон, «часто предпринимает поездки внутрь страны. Весьма образованный человек; прекрасно владеет арабским языком. Имеет влияние среди местного населения. Денежные средства ему доставляют заходящие в Ходейду английские военные суда».

Итальянцы «имеют в Ходейде генеральное консульство и сеть нештатных консульских агентов внутри страны, из итальянцев же. Генеральный консул, г-н Sola, здесь уже шесть лет; человек работящий, хорошо знающий страну».

«У России, к сожалению, — отмечает А. Березовский, — нет

вЙемене никого. Говорю, к сожалению, потому что и нам было бы весьма полезно иметь здесь наблюдение», чтобы располагать точными сведениями обо всем происходящем в этом крае. «Нашим консульским агентом в Ходейде, — подчеркивает А. Березовский, — должен быть отнюдь не англичанин и не итальянец (эти нации наиболее заинтересованы в делах в Йемене). В качестве кандидата на пост консульского агента можно было бы рассматривать или резидента торгового дома “Леверато”, греческой компании, выполняющей в Ходейде функции вице-консульства Франции; или агента торгового дома “Morice Ries”, бельгийской фирмы, представляющей консульские интересы России в Адене».

«Санитарный врач на Камаране — русский». Служащие Управления маяков (4-6 человек) «жительствуют в Мокке [Мохе]».

В г. Сана’а проживает, вот уже в течение 20 лет, итальянский еврей Капротти. «Главное его занятие — контрабанда оружия и серебряных талеров Марии Терезии». Поддерживает отношения с имамом Яхьей [Йахйей]; часто видится с ним. «Ведет, в широких размерах, скупку и перепродажу в Европу разных древностей; и успел составить приличное состояние. Занимается ростовщичеством, ссужая арабам деньги под залог драгоценностей или старинных вещей».

«Не менее загадочной личностью, — по словам А. Березовского, — был и проживавший в г. Мокка [Моха], недавно убитый (одновременно с Германом Бурхардтом) итальянец Бензони, не то нештатный консульский агент или вице-консул Италии, не то авантюрист, занимавшийся контрабандой оружия и серебра, не то провокатор волнений среди арабов против турок».

Когда А. Березовский находился в г. Сана’а, то арабы-старожи- лы поведали ему о том, что около 35–30 лет тому назад приехал в Сана’а один русский. Знали о нем только то, что «был он врачом и бежал из Сибири». Проживая в Сана’а, принял мусульманство и женился на арабке. «…Умер, бездетным, оставив у арабов добрую по себе память, и как хорошего врача, и как прекрасного человека» (17).

Что касается упомянутых выше Германа Бурхардта и г-на Бензони, погибших 8 декабря 1909 г., то А. Березовский рассказывает о них следующее. В течение десяти прошедших лет, пишет он, г. Бурхардт «трижды приезжал в Йемен. Последний раз оставался в Сана’а в течение двух с лишком лет; собирал древности и старинные рукописи». О Бензони, бывшем кавалерийском офицере ему говорили, что в Мохе итальянец этот «вел распутный образ жизни; … находился в одновременной связи с несколькими арабскими и турецкими женщинами».

Покидая Сана’а, г. Бурхардт уведомил генерал-губернатора Йемена, что хочет посетить Та’из и Моху. Благополучно добрался до Та’иза, и оттуда отправился в Моху, где к нему присоединился Бензони. «Не доезжая до г. Ибб, они свернули к одному небольшому местечку, чтобы осмотреть его древности, где и были убиты, в получасе езды от города».

На совести банды, напавшей на путешественников, «хорошо известной туркам», как давали понять А. Березовскому местные арабы, числилось уже не одно убийство. Причем именно тех лиц, которые были туркам «почему то вредны или чем то мешали». Йеменцы открыто обвиняли турок в убийстве путешественников, желавших, как они говорили, «избавиться от Бензони. Бурхардт же стал при этом случайной жертвой».

Согласно другой версии, пишет А. Березовский, среди йеменских арабов «имелись группы организованных националистов», которые, «независимо от имама», хотели освободиться от турецкого ига. На службе у одной из них «состояла банда под началом сына одного некогда знаменитого шейха …» Набрана она была «из головорезов» одного из самых воинственных йеменских племен. Смысл убийства двух известных европейцев состоял в том, чтобы «вызвать вмешательство» иностранных держав в дела Йеменского вилайета Османской империи (18).

Давая краткую справку о древних памятниках Йемена, А. Березовский отмечает, что больше всего их было в тех местах, где стояли столицы царств Саба’, Ма’ин, Катабан, Химйар и Хадрамаут. Там сохранились остатки величественных некогда храмов и дворцов, и плиты с древними текстами (оттиски с них сняли Гелеви, Глазер и Капротти). Местные евреи, по словам А. Березовского, в беседах с ним утверждали, что на некоторых из них имеются «письмена древнееврейского начертания». Встречаются в тех местах, замечает он, и «каменные статуи с химйаритскими надписями. Представляют они собой человека, в сидячем положении, с руками положенными на колено, или с обращенными к верху ладонями». Один такой, вставленный в кольцо, миниатюрный резной камень, привезенный оттуда, «с выгравированной на нем женской головкой в царском уборе», А. Березовский, как следует из его заметок, видел лично, на одном из йеменских рынков. В ювелирных лавках на этих рынках, добавляет он, — много древних монет — медных, серебряных и золотых; каменной и медной посуды; старинного оружия и манускриптов.

ВТа’изе и Сана’а, сообщает А. Березовский, местные жители, указывая на развалины строений в разных частях городов, сказывали, что это — места поклонения древних христиан, где стояли их церкви. Упоминая в разговорах с путешественниками о древних обитателях Йемена, утверждали, что в древних захоронениях в Ма’рибе

иСаба’ «погребены огромного роста люди», «арабы первородные», «черепа которых вдвое больше, чем у современных людей» (19).

В1910 г., говорится в заметках А. Березовского, вилайет Йемен во владениях Османской империи в Аравии состоял из трех санджаков, то есть административных округов (Сана’а, Ходейда, Та’из). Они в свою очередь были представлены 21 казой (уездами), разделенными на 63 нахие (волости). Санджак Сана’а, к примеру, заключал в себе 8 каз.