§ 3. Международно-правовая основа для предупреждения действий, направленных на возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства

Выявление проблем формирования и применения законодательства об ответственности за возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства и другие преступления экстремистской направленности, а также выработка предложений по совершенствованию данных видов деятельности невозможно представить без изучения международных правовых актов, создающих основу для развития национальных систем права в части противодействия таким деяниям.

Согласимся с А.И. Рарогом, считающим, что "взаимодействие российского законодательства с международным уголовным правом осуществляется, во-первых, путем расширения в Уголовном кодексе Российской Федерации перечня составов преступлений за счет норм, имеющих международно-правовое происхождение, а во-вторых, путем уточнения норм российского уголовного законодательства и приведения их в соответствие с нормами международного уголовного права"*(129).

В настоящем параграфе монографии нами выделяются основные положения наиболее важных международных нормативных документов, определяющие общие рамки правового воздействия на проявления ненависти или вражды между различными социальными группами и их представителями.

В первую очередь это Всеобщая декларация прав человека, принятая на третьей сессии Генеральной Ассамблеи ООН резолюцией 217 А (III) 10 декабря 1948 г.*(130)

Уже в Преамбуле Всеобщей декларации прав человека, в частности, указываются следующие основополагающие положения:

1) признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира;

2) создание такого мира, в котором люди будут иметь свободу слова и убеждений и будут свободны от страха и нужды, провозглашено как высокое стремление людей;

3) признание необходимости содействия развитию дружественных отношений между народами;

4) провозглашение Всеобщей декларации прав человека в качестве задачи, к выполнению которой должны стремиться все народы и все государства с тем, чтобы каждый человек и каждый орган общества, постоянно имея в виду настоящую Декларацию, стремились путем просвещения и образования содействовать уважению этих прав и свобод и обеспечению путем национальных и международных прогрессивных мероприятий всеобщего и эффективного признания и осуществления их как среди народов государств - членов ООН, так и среди народов территорий, находящихся под их юрисдикцией.

В основной части Всеобщей декларации прав человека приводятся следующие положения, подлежащие учету при формировании и применении национального законодательства, связанного с противодействием преступлениям экстремистской направленности.

1. "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства" (ст. 1).

2. "Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия, как то в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения" (абз. 1 ст. 2).

3. "Все люди равны перед законом и имеют право, без всякого различия, на равную защиту закона. Все люди имеют право на равную защиту от какой бы то ни было дискриминации, нарушающей настоящую Декларацию, и от какого бы то ни было подстрекательства к такой дискриминации" (ст. 7).

4. "Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных порядков" (ст. 18).

5. "Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ" (ст. 19).

6. "Каждый человек имеет право на социальный и международный порядок, при котором права и свободы, изложенные в настоящей Декларации, могут быть полностью осуществлены" (ст. 28).

Приведенные положения Всеобщей декларации прав человека получили свою конкретизацию в Международном пакте о гражданских и политических правах (Нью-Йорк, 19 декабря 1966 г.)*(131), среди норм которого для противодействия преступлениям экстремистской направленности наибольшее значение имеет ч. 2 ст. 20, изложенная в следующей редакции: "Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом". Причем призыв к запрещению указанных видов деятельности в данной статье приравнен к запрету всякой пропаганды войны.

Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.*(132) была принята в развитие Всеобщей декларации прав человека с целью "обеспечить всеобщее и эффективное признание и осуществление провозглашенных в ней прав".

Анализ данной Конвенции позволяет выделить следующие положения, относящиеся к сфере противодействия проявлениям ненависти и вражды в обществе.

Во-первых, в ст. 9 Конвенции провозглашено право на свободу мысли, совести и религии. При этом "свобода исповедовать свою религию или убеждения подлежит лишь ограничениям, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц".

Во-вторых, ст. 10 Конвенции провозглашает право каждого свободно выражать свое мнение, в том числе свободно придерживаться своего мнения, свободно получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей. Вместе с тем осуществление данных свобод "может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 25 ноября 1981 г. N 36/55 "Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений"*(133) содержит следующие общие положения, относящиеся к сфере противодействия преступлениям экстремистской направленности.

1. "Никто не должен подвергаться принуждению, умаляющему его свободу иметь религию или убеждения по своему выбору" (ч. 2 ст. 1).

2. "Никто не должен подвергаться дискриминации на основе религии или убеждений со стороны любого государства, учреждения, группы лиц или отдельных лиц" (ч. 1 ст. 2). При этом "нетерпимость и дискриминация на основе религии или убеждений" раскрывается как "любое различие, исключение, ограничение или предпочтение, основанное на религии или убеждениях и имеющее целью или следствием уничтожение или умаление признания, пользования или осуществления на основе равенства прав человека и основных свобод" (ч. 2 ст. 2).

3. "Дискриминация людей на основе религии или убеждений является оскорблением достоинства человеческой личности и отрицанием принципов Устава Организации Объединенных Наций и осуждается как нарушение прав человека и основных свобод, провозглашенных во Всеобщей декларации прав человека и подробно изложенных в Международных пактах о правах человека, и как препятствие для дружественных и мирных отношений между государствами" (ст. 3).

4. "Все государства должны принимать эффективные меры для предупреждения и ликвидации дискриминации на основе религии или убеждений в признании, осуществлении и реализации прав человека и основных свобод во всех областях гражданской, экономической, политической, социальной и культурной жизни" (ч. 1 ст. 4).

5. "Все государства прилагают все усилия по принятию или отмене законодательства, когда это необходимо, для запрещения любой подобной дискриминации, а также для принятия всех соответствующих мер по борьбе против нетерпимости на основе религии или иных убеждений в данной области" (ч. 2 ст. 4).

Сходные положения содержит Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации (Нью-Йорк, 7 марта 1966 г.)*(134):

1) "всякая теория превосходства, основанного на расовом различии, в научном отношении ложна, в моральном - предосудительна и в социальном - несправедлива и опасна и что не может быть оправдания для расовой дискриминации, где бы то ни было, ни в теории, ни на практике" (абз. 7 Преамбулы);

2) "дискриминация людей по признаку расы, цвета кожи или этнического происхождения является препятствием к дружественным и мирным отношениям между нациями и может привести к нарушению мира и безопасности среди народов, а также гармоничного существования лиц даже внутри одного и того же государства" (абз. 8 Преамбулы);

3) "расовая дискриминация" означает любое различие, исключение, ограничение или предпочтение, основанное на признаках расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения, имеющие целью или следствием уничтожение или умаление признания, использования или осуществления на равных началах прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной или любых других областях общественной жизни" (ч. 1 ст. 1);

4) "каждое государство-участник обязуется не поощрять, не защищать и не поддерживать расовую дискриминацию, осуществляемую какими бы то ни было лицами или организациями" (п. "b" ч. 1 ст. 2);

5) "каждое государство-участник должно, используя все надлежащие средства, в том числе и законодательные меры, в зависимости от обстоятельств, запретить расовую дискриминацию, проводимую любыми лицами, группами или организациями, и положить ей конец" (п. "с" ч. 1 ст. 2).

6) "объявляет караемым по закону преступлением всякое распространение идей, основанных на расовом превосходстве или ненависти, всякое подстрекательство к расовой дискриминации, а также все акты насилия или подстрекательства к таким актам, направленным против любой расы или группы лиц другого цвета кожи или этнического происхождения, а также предоставление любой помощи для проведения расистской деятельности, включая ее финансирование" (п. "а" ст. 4);

7) признает "противозаконным и запрещает организации, а также организованную и всякую другую пропагандистскую деятельность, которые поощряют расовую дискриминацию и подстрекают к ней, и признают участие в таких организациях или в такой деятельности преступлением, караемым законом" (п. "b" ст. 4).

Полагаем, что выделенные в п. 6 и 7 положения Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации обосновывают наше предложение об установлении уголовной ответственности за пропаганду экстремистской деятельности наряду с публичными призывами к осуществлению таковой. При этом в качестве одного из квалифицирующих признаков соответствующего состава преступления целесообразно предусмотреть совершение деяния группой лиц по предварительному сговору или организованной группой.

Правильному пониманию объекта преступлений экстремистской направленности служит международно-правовое определение терпимости, приводимое в ст. 4 Декларации принципов терпимости*(135), изложенной в следующей редакции:

"1.1. Терпимость означает уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности. Ей способствуют знания, открытость, общение и свобода мысли, совести и убеждений. Терпимость - это гармония в многообразии. Это не только моральный долг, но и политическая, и правовая потребность. Терпимость - это добродетель, которая делает возможным достижение мира и способствует замене культуры войны культурой мира.

1.2. Терпимость - это не уступка, снисхождение или потворство. Терпимость - это, прежде всего, активное отношение, формируемое на основе признания универсальных прав и основных свобод человека. Ни при каких обстоятельствах терпимость не может служить оправданием посягательств на эти основные ценности, терпимость должны проявлять отдельные люди, группы и государства.

1.3. Терпимость - это обязанность способствовать утверждению прав человека, плюрализма (в том числе культурного плюрализма), демократии и правопорядка. Терпимость - это понятие, означающее отказ от догматизма, от абсолютизации истины и утверждающее нормы, установленные в международных правовых актах в области прав человека.

1.4. Проявление терпимости, которое созвучно уважению прав человека, не означает терпимого отношения к социальной несправедливости, отказа от своих или уступки чужим убеждениям. Это означает, что каждый свободен придерживаться своих убеждений и признает такое же право за другими. Это означает признание того, что люди по своей природе различаются по внешнему виду, положению, речи, поведению и ценностям и обладают правом жить в мире и сохранять свою индивидуальность. Это также означает, что взгляды одного человека не могут быть навязаны другим".

Применение уголовного законодательства об ответственности за преступления экстремистской направленности также должно учитывать следующие положения Декларации о свободе политической дискуссии в средствах массовой информации*(136).

1. "Плюралистическая демократия и свобода политической дискуссии требуют, чтобы общество получало информацию по всем вопросам жизни общества, что предполагает право средств массовой информации распространять негативную информацию и критические мнения о политических деятелях и государственных должностных лицах, а также право общества знакомиться с ними".

2. "Государство, правительство и любые другие институты исполнительной, законодательной и судебной власти могут подвергаться критике в средствах массовой информации. В связи с их господствующим положением эти институты не должны быть защищены посредством уголовного законодательства от клеветнических и оскорбительных утверждений. Причем в тех случаях, когда данные институты пользуются такой защитой, она должна применяться в ограниченной степени, чтобы никоим образом не ущемлять свободу критики. Лица, представляющие эти институты, сохраняют право на индивидуальную защиту".

3. "Политические деятели решили заручиться общественным доверием и соглашаются стать объектом общественной политической дискуссии, а значит, общество может осуществлять за ними строгий контроль и энергично, жестко критиковать в средствах массовой информации то, как они выполняли или выполняют свои обязанности".

4. "Государственные должностные лица должны согласиться стать объектом общественного контроля и критики, в частности посредством средств массовой информации, в отношении того, как они исполняют или исполняли свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий".

5. "Юмор и сатира... допускают высокую степень преувеличения, даже провокации, при условии что общество не вводится в заблуждение относительно фактической стороны дела".

Положения данной Декларации нашли свое отражение в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О практике применения судами Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации" *(137) и "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности" *(138).

В последние годы на развитие уголовного законодательства Российской Федерации стали оказывать нормы Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) - России, Китая, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана, относящиеся к региональному международному праву*(139).

Так, международно-правовое определение экстремизма дается в п. 3 ч. 1 ст. 1 Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, где указано следующее: "экстремизм" - какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон"*(140).

Анализ этого определения позволяет сделать вывод о том, что понятие экстремизма в национальном законодательстве должно включать либо существенные и уникальные признаки, позволяющие выделить соответствующие им уголовно наказуемые деяния, либо (и) содержать указание на конкретные наименования преступлений и (или) статей Особенной части УК РФ.

При этом в ч. 2 ст. 1 Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом подчеркивается, что "настоящая статья не наносит ущерба какому-либо международному договору или какому-либо национальному законодательству Сторон, которые содержат или могут содержать положение о более широком применении терминов, используемых в настоящей статье". То есть в российском законодательстве понятие экстремизма (экстремистской деятельности) может быть более широким по содержанию и объему.

В связи с последним положением позволим себе не согласиться с точкой зрения ученых, считающих, что понятие экстремизма, приводимое в Шанхайской конвенции, указывает на насилие как на основной кримообразующий признак данного явления, без которого состав преступного экстремизма отсутствует*(141). Как было указано ранее, Шанхайская конвенция не ограничивает участвующие в ней страны, в том числе и Россию, в возможности рассматривать экстремизм как более широкое явление, а значит, насилие может и не являться его неотъемлемым кримообразующим признаком.

На тридцать втором пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ (постановление N 32-9 от 14 мая 2009 г.) был принят Модельный закон о противодействии экстремизму*(142), устанавливающий "основные принципы противодействия экстремизму, правовые и организационные основы противодействия экстремистской деятельности, а также ответственность за ее осуществление".

Отметим, что в ст. 1 Модельного закона о противодействии экстремизму (далее - Модельный закон) понятия экстремистской деятельности и экстремизма не только не используются как синонимы, но еще и разделены между собой.

Так, под экстремизмом в Модельном законе понимается "посягательство на основы конституционного строя и безопасность государства, а также нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, осуществляемые вследствие отрицания правовых и (или) иных общепринятых норм и правил социального поведения". Экстремистская же деятельность рассматривается в основном за счет определения объема этого понятия, а именно как "деятельность общественного или религиозного объединения, средства массовой информации либо иной организации, физического лица по планированию, организации, подготовке или совершению действий", направленных на совершение деяний, перечисленных в ст. 1 Модельного закона.

Полагаем, что решение о разделении понятий экстремизма и экстремистской деятельности было принято с учетом сходной позиции относительно терроризма и террористической деятельности. Вместе с тем, на наш взгляд, не следует забывать о том, что экстремизм, как, впрочем, и терроризм, представляет собой социально-правовое явление, в котором первооснову составляет именно деятельность, проявляемая в социуме в определенных общественных отношениях. Поэтому экстремизм и экстремистскую деятельность целесообразно рассматривать в качестве синонимичных понятий, что позволит избежать еще большей путаницы в теории и практике противодействия соответствующему явлению. При этом в определении экстремистской деятельности (экстремизма) следует указать как содержание, так и объем данного понятия, а не прибегать к искусственному разделению последнего на две составляющие*(143).

Модельный закон относит к экстремистской деятельности деяния, имеющие следующую направленность:

- на насильственное изменение основ конституционного строя, нарушение территориальной целостности и суверенитета государства;

- публичное оправдание терроризма или публичные призывы к осуществлению террористической деятельности;

- разжигание социальной, расовой, национальной или религиозной розни;

- пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности человека (социальной группы) по признаку его социальной, расовой, национальной, этнической, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

- нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, этнической, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

- воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения;

- воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, должностных лиц указанных органов, комиссий, объединений или организаций, совершенное с применением насилия либо угрозой его применения, а равно применение насилия либо угроза его применения в отношении близких указанных должностных лиц в целях воспрепятствования законной деятельности этих должностных лиц или принуждения к изменению характера такой деятельности либо из мести за ее осуществление;

- совершение преступлений по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, а также из мести за правомерные действия других лиц, с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение;

- пропаганду и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;

- публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;

- финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления финансовых средств, недвижимости, учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной, факсимильной и других видов связи, а также оказания информационных услуг.

Отметим, что изучение данного Модельного закона в целом привело нас к выводу о том, что своеобразным прообразом, основой для него послужил Федеральный закон Российской Федерации от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности". При этом, на наш взгляд, при разработке Модельного закона не были учтены многие проблемы национального законодательства и правоприменения, существовавшие на тот момент в России и других странах - участницах СНГ в области противодействия экстремизму. К таким проблемам, в частности, до настоящего времени относится: 1) отсутствие разделения или иного определения соотношения правовых понятий экстремистской деятельности (экстремизма) и терроризма; 2) отсутствие нормативно определенных критериев для отнесения того или иного деяния к экстремистской деятельности (экстремизму), кроме соответствующего перечня действий; 3) включение в данный перечень как уголовно, так и административно наказуемых деяний.

Применительно к уголовной ответственности за преступления экстремистской направленности и иные деяния, относящиеся к экстремизму, на уровне Содружества Независимых Государств действует рекомендательный законодательный акт - Модельный уголовный кодекс *(144), анализ которого приводится в следующем параграфе монографии.

§ 4. Сравнительный анализ уголовного законодательства Российской Федерации и других стран об ответственности за возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства и иные преступления экстремистской направленности

Предупреждение преступности, а также борьба с ней в современных условиях требуют осуществления международного сотрудничества в данных сферах правоохранительной деятельности. Наиболее тесно и с большей необходимостью такое сотрудничество должно осуществляться между близлежащими государствами, в данном случае - между бывшими республиками СССР, имеющими сходные исторические и правовые предпосылки для создания единой системы взаимодействия в борьбе с преступностью. Необходимость такого взаимодействия диктуется и современными криминологическими реалиями: рост организованности преступности, приобретение последней транснационального характера, проникновение криминалитета практически во все властные государственные и муниципальные структуры, увеличение числа насильственных и иных противоправных проявлений ксенофобии.

Отметим, что существенным шагом в унификации законодательства государств - участников СНГ стал рассмотренный ранее Модельный закон о противодействии экстремизму от 14 мая 2009 г., однако не все страны, входящие в состав СНГ, равным образом учли положения данного Модельного закона применительно к своему национальному законодательству.

Выделенные обстоятельства подчеркивают актуальность и важность сравнительно-правового анализа действующего на территории стран - участниц Содружества Независимых Государств уголовного законодательства об ответственности за различные виды преступлений. В настоящем параграфе такой анализ проводится через призму уголовной ответственности за преступления экстремистской направленности. Сразу же оговоримся, что словосочетание "преступления экстремистской направленности", впервые появившееся в российской системе права, встречается в законодательстве далеко не всех государств, участвующих (участвовавших) в СНГ. Вместе с тем ни в одной из таких стран не оставлена без внимания необходимость законодательной регламентации противодействия общественно опасным деяниям, совершаемым на почве ненависти либо вражды, а равно в целях возбуждения последних. Поэтому в ходе сравнительно-правового анализа уголовного законодательства государств - участников СНГ за отправные точки сопоставления были выбраны нормы, предусматривающие, во-первых, отягчающие обстоятельства в виде мотивов ненависти либо вражды; во-вторых, ответственность за конкретные деяния, совершаемые по таким мотивам; и, наконец, в-третьих, преступления, связанные с реализацией направленности на возбуждение ненависти либо вражды в других людях, а равно унижение человеческого достоинства по признакам, вызывающим данные ненависть либо вражду*(145).

Считаем, что сравнительно-правовой анализ целесообразно начать с рассмотрения положений Модельного уголовного кодекса, т.е. рекомендательного законодательного акта для Содружества Независимых Государств*(146).

В п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного уголовного кодекса (далее - Модельный кодекс) в качестве одного из отягчающих обстоятельств (сочетания отягчающих обстоятельств) указывается: "совершение преступления по мотиву национальной, расовой или религиозной вражды, религиозного фанатизма, мести за правомерные действия других лиц, а также с целью облегчить или скрыть другое преступление".

Отметим, что п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ изначально имел следующую редакцию: "совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды, из мести за правомерные действия других лиц, а также с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение".

Если сопоставить положения п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса и п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ, можно заметить, что вплоть до изменений, внесенных в российское уголовное законодательство Федеральным законом от 24 июля 2007 г. N 211-ФЗ*(147), они во многом совпадали кроме словосочетания "религиозный фанатизм", отсутствующего в УК РФ, и некоторого расширения мотива за счет указания в последнем нормативном правовом акте не только вражды, но и ненависти.

Отметим, что в статьях Особенной части Модельного кодекса при описании квалифицирующих признаков словосочетание "религиозный фанатизм" используется лишь один раз (п. "д" ч. 2 ст. 252). Однако данный признак содержится в общем перечне отягчающих обстоятельств и подлежит учету при назначении наказания за различные преступления. Например, если убийство совершено лицом, одновременно проявляющим религиозные вражду и фанатизм, то при назначении ему наказания учитывается не только соответствующий квалифицирующий признак, но и отягчающее обстоятельство. Кроме того, с рассматриваемым отягчающим обстоятельством в статьях Особенной части Модельного кодекса происходят еще две метаморфозы: во-первых, в самостоятельные квалифицирующие признаки выделяются мотив мести за правомерные действия других лиц и намерение облегчить или скрыть другое преступление; во-вторых, при описании мотива наряду с враждой указывается еще и ненависть. Именно такая формулировка воспроизводилась и в статьях Особенной части УК РФ до изменений и дополнений, внесенных в него Федеральным законом от 24 июля 2007 г. N 211-ФЗ.

В Модельном кодексе мотив национальной, расовой либо религиозной ненависти или вражды указывается в качестве квалифицирующего признака таких преступлений, как убийство (п. "м" ч. 2 ст. 111); причинение тяжкого вреда здоровью (п. "м" ч. 2 ст. 119); причинение вреда здоровью средней тяжести (п. "е" ч. 2 ст. 120); истязание (п. "ж" ч. 2 ст. 126); надругательство над телами умерших и местами их захоронения (ч. 2 ст. 239). В п. "д" ч. 2 ст. 252 Модельного кодекса указывается на совершение умышленного уничтожения или повреждения чужого имущества по мотивам национальной или расовой вражды либо религиозного фанатизма. По нашему мнению, последнее положение являет собой нарушение принципа системности права, так как выбивается из общей формулировки данного квалифицирующего признака: в нем указывается не на сочетание ненависти и вражды, а только на последний из этих мотивов, выступающий, кроме того, альтернативой религиозному фанатизму, не учитываемому в других статьях Особенной части Модельного кодекса.

Как и в Модельном кодексе, первоначальное содержание п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ относительно мотивов ненависти либо вражды воспроизводилось при изложении квалифицирующих признаков составов определенных преступлений: убийство (п. "л" ч. 2 ст. 105); умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. "е" ч. 2 ст. 111); умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п. "е" ч. 2 ст. 112); истязание (п. "з" ч. 2 ст. 117); надругательство над телами умерших и местами их захоронения (п. "б" ч. 2 ст. 244).

По нашему мнению, российский законодатель справедливо отказался от введения в УК РФ такого оценочного признака, как "религиозный фанатизм". Вместе с тем нами не поддерживается позиция, когда в каком-либо из пунктов в перечне отягчающих обстоятельств искусственно объединяют (а значит и уравнивают) абсолютно не сходные и не равнозначные, по сути самостоятельные и никак не взаимосвязанные между собой, обстоятельства, примером чему служили п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса, оставшийся неизменным, и п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ, изменивший свою редакцию.

Рассмотренные ранее законодательные изменения существенно затронули редакцию п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ: помимо расширения содержания "экстремистских" мотивов, в самостоятельное отягчающее обстоятельство было выделено совершение преступления из мести за правомерные действия других лиц, а также с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение (п. "е.1" указанной уголовно-правовой нормы). Кроме того, мотивы ненависти либо вражды дополнительно были введены в ряд статей Особенной части УК РФ: п. "б" ч. 2 ст. 115, п. "б" ч. 2 ст. 116, ч. 2 ст. 119, п. "б" ч. 1 ст. 213 и ч. 2 ст. 214.

Модельный кодекс содержит раздел XIII "Преступления против государственной власти", включающий главу 31 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства", однако ст. 187 "Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды" размещена в главе 23 "Преступления против общественной безопасности" раздела VIII "Преступления против общественной безопасности и здоровья населения" данного рекомендательного акта. Учитывая место данной нормы в структуре Модельного кодекса, можно заключить, что типовым объектом предусмотренного в ней преступления выступают общественная безопасность и здоровье населения, а родовым объектом - общественная безопасность.

В УК РФ ст. 282 о возбуждении ненависти либо вражды изначально расположена в главе 29 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства" раздела X "Преступления против государственной власти", т.е. типовым объектом данного преступления выступают общественные отношения, обеспечивающие интересы государственной власти, а родовым объектом - основы конституционного строя и безопасность государства.

Статья 187 Модельного кодекса изложена в следующей редакции:

"Статья 187. Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды

(1) Действия, направленные к возбуждению национальной, расовой или религиозной вражды, унижению национального достоинства, а равно пропаганда исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности, если эти действия совершены публично или с использованием средств массовой информации, - преступление средней тяжести.

(2) Действия, предусмотренные частью первой настоящей статьи, совершенные:

а) с применением насилия или угрозы его применения;

б) с использованием служебного положения;

в) организованной группой, - тяжкое преступление".

Сравнительный анализ ст. 282 УК РФ и ст. 187 Модельного кодекса позволяет выделить следующие их основные отличия:

1) название ст. 282 УК РФ говорит о возбуждении ненависти либо вражды, а также об унижении человеческого достоинства, тогда как название ст. 187 Модельного кодекса - только о возбуждении вражды, причем имеющей национальную, расовую либо религиозную окраску;

2) сопоставление диспозиций ч. 1 ст. 282 УК РФ и ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса приводит к следующим результатам:

- в обоих случаях речь идет об общественно опасных действиях, имеющих определенную направленность, при этом согласно ч. 1 ст. 282 УК РФ такие действия направлены "на" что-либо, а в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса - "к" чему-либо;

- в ч. 1 ст. 282 УК РФ направленность действий связана с возбуждением ненависти либо вражды, а также с унижением достоинства человека либо группы лиц, тогда как в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса - с возбуждением вражды, унижением достоинства, а равно пропагандой исключительности граждан;

- согласно ч. 1 ст. 282 УК РФ соответствующие действия осуществляются на основе таких признаков, как пол, раса, национальность, язык, происхождение, отношение к религии, а равно принадлежность к какой-либо социальной группе, а в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса говорится о возбуждении трех разновидностей вражды: национальной, расовой или религиозной; унижении одного вида достоинства - национального и пропаганде исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности;

- как в ч. 1 ст. 282 УК РФ, так и в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса в качестве обязательного признака деяния предусмотрено его совершение публично либо с использованием средств массовой информации, однако диспозиция ч. 1 ст. 282 УК РФ в последующем была дополнена указанием еще и на возможное использование информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет";

3) с учетом санкции ч. 1 ст. 282 УК РФ предусмотренное в ней преступление изначально относилось к категории небольшой тяжести (максимальное наказание - лишение свободы на срок до двух лет), а в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса рекомендуется относить подобное деяние к категории преступлений средней тяжести, т.е. российский законодатель несколько отступил от провозглашаемого в последнее время усиления противодействия всем проявлениям экстремизма, однако в дальнейшем усилил наказание по ч. 1 ст. 282 УК РФ, доведя максимальный срок лишения свободы до четырех лет;

4) квалифицирующие признаки описаны в ч. 2 ст. 282 УК РФ и ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса практически полностью идентично, различаются лишь оттенки такого описания, например в п. "а" ч. 2 ст. 282 УК РФ указывается на совершение деяния с применением насилия или с угрозой его применения, а в п. "а" ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса - на осуществление действий с применением насилия или угрозы его применения; кроме того, ч. 2 ст. 282 УК РФ начинается с фразы "Те же деяния, совершенные:..", а ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса - со словосочетания "Действия, предусмотренные частью первой настоящей статьи, совершенные:..";

5) санкция ч. 2 ст. 282 УК РФ, предусматривающая в качестве максимального наказания лишение свободы на срок до пяти лет, не соответствует рекомендации, содержащейся в ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса, относящей соответствующие действия к категории тяжких преступлений.

Полагаем, что положения ст. 282 УК РФ с течением времени все больше отходят от рекомендаций, содержащихся в ст. 187 Модельного кодекса, причем данную эволюцию нельзя назвать прогрессивной, подтверждением чему служат следующие три обстоятельства.

Во-первых, в ст. 282 УК РФ искусственно объединены два самостоятельных деяния (возбуждение ненависти либо вражды и унижение достоинства), причем последнее из них не может иметь своим основным непосредственным объектом заявленные в названии главы 29 УК РФ основы конституционного строя и безопасность государства.

Во-вторых, в названии ст. 282 УК РФ и в тексте диспозиции ее части первой безосновательно расширен перечень признаков, в связи с которыми возбуждается ненависть либо вражда, ставя под сомнение характер и степень общественной опасности предусмотренных в данной уголовно-правовой норме действий. На наш взгляд, пол, происхождение, язык человека и особенно его принадлежность к какой-либо социальной группе без указания конкретных отличительных признаков последней не могут служить предпосылками для возбуждения в отношении соответствующих индивидов и групп людей ненависти и, прежде всего, вражды, приводящих к нарушению основ конституционного строя и (или) безопасности государства.

В-третьих, при разработке российского уголовного законодательства необоснованно занизили степень общественной опасности преступлений, предусмотренных ст. 282 УК РФ, что существенно не изменилось и в ходе последующей модернизации данной статьи.

Теперь остановимся на особенностях законодательной регламентации уголовной ответственности за преступления, совершаемые на почве ненависти и (или) вражды, в странах - участницах СНГ.

В ст. 61.1.6 УК Азербайджанской Республики*(148) предусмотрено следующее сочетание отягчающих обстоятельств: "совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или фанатизма, из мести за правомерные действия других лиц, с корыстной целью или другими низменными побуждениями, а также скрыть другое преступление или облегчить его совершение". При сравнении данной формулировки со сходным сочетанием отягчающих обстоятельств в Модельном кодексе и УК РФ можно выделить некоторые особенности, имеющиеся в УК Азербайджанской Республики:

1) в п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса упоминается только религиозный фанатизм, тогда как согласно ст. 61.1.6 УК Азербайджанской Республики фанатизм может иметь не только религиозный, но и национальный либо расовый характер;

2) ст. 61.1.6 УК Азербайджанской Республики дополняет рекомендуемое Модельным кодексом сочетание отягчающих обстоятельств, допустимых в одном пункте статьи, еще и корыстной целью и иными низменными побуждениями, причем, как видно из текста данной уголовно-правовой нормы, азербайджанский законодатель считает термины "цель и "мотив" синонимами;

3) в отличие от п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ, соответствующие положения азербайджанского УК более близки рекомендациям Модельного кодекса, однако, как показано ранее, интерпретация последних носит здесь несколько противоречивый характер.

Рассмотренное отягчающее обстоятельство в УК Азербайджанской Республики используется в качестве квалифицирующего признака только применительно к составу убийства (ст. 120.2.12). Как и в Модельном кодексе, редакция данного квалифицирующего признака сводится к совершению деяния "по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды".

Ответственность за возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды предусмотрена в ст. 283 УК Азербайджанской Республики. Данная статья расположена в главе 31 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства" раздела XI "Преступления против государственной власти" и имеет две части, при этом диспозиция первой из них изложена в следующей редакции: "Действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального достоинства, а равно действия, направленные на ограничение прав граждан, либо установление превосходства граждан по признаку их национальной или расовой принадлежности, отношения к религии, если эти деяния совершены публично или с использованием средств массовой информации".

По сравнению со ст. 187 Модельного кодекса и ст. 282 УК РФ, положения ст. 283 УК Азербайджанской Республики предусматривают более обширное число признаков основного состава рассматриваемого преступления. Вместе с тем азербайджанский законодатель отказался от введения в текст данной нормы указания на пропаганду исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности, как это сделано в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса. Судя по всему, в диспозиции ч. 1 ст. 283 УК Азербайджанской Республики в качестве альтернативы пропаганды предусмотрены действия, направленные на установление превосходства граждан по тем же признакам.

Кроме того, в диспозиции ч. 1 ст. 283 УК Азербайджанской Республики содержится указание на действия, направленные на ограничение прав граждан по признаку их национальной или расовой принадлежности, отношения к религии, что отсутствует в ст. 187 Модельного кодекса и в ст. 282 УК РФ. По своей сути данная формулировка более всего совпадает с определением дискриминации граждан, предусмотренным в ч. 1 ст. 136 УК РФ, устанавливающей ответственность за "нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям или каким-либо социальным группам". Вместе с тем в УК Азербайджанской Республики содержится ст. 154, диспозиция части первой которой практически полностью совпадает с отмеченной ранее формулировкой ч. 1 ст. 136 УК РФ, за исключением материальной конструкции соответствующего состава преступления (последствия в виде причинения вреда правам и законным интересам граждан) и отсутствия термина "дискриминация". Полагаем, что отмеченные положения ст. 154 и ст. 283 УК Азербайджанской Республики предполагают ответственность за сходные преступные деяния, причем такая конкуренция вызвана исключительно недочетом законодательной техники.

Применительно к ст. 283 УК Азербайджанской Республики отметим также, что санкция ее части первой соответствует рекомендации Модельного кодекса, предусматривая лишение свободы на срок от двух до четырех лет, чего не скажешь о ее второй части, где максимальный срок лишения свободы увеличивается всего на один год, что, на наш взгляд, не учитывает повышение степени общественной опасности соответствующих действий.

В п. 6 ст. 63 УК Республики Армения*(149) содержится следующее отягчающее обстоятельство (сочетание отягчающих обстоятельств): "совершение преступления по мотивам национальной, расовой или религиозной ненависти, религиозного фанатизма, из мести за правомерные действия других лиц". В свой основе данная формулировка во многом совпадает с текстом п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса, за исключением того, что в п. 6 ст. 63 УК Республики Армения слово "мотив" используется во множественном числе, причем одним из таких мотивов здесь является не вражда, а ненависть и не отмечается цель облегчения либо сокрытия другого преступления.

В статьях Особенной части УК Республики Армения данное обстоятельство преображается в сходный с ним квалифицирующий признак, указывающий на совершение преступления "по мотиву национальной, расовой или религиозной ненависти либо религиозного фанатизма". В анализируемом уголовном кодексе такой признак содержится в п. 13 ч. 2 ст. 104 об убийстве; п. 12 ч. 2 ст. 112 об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью; п. 7 ч. 2 ст. 113 об умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью; п. 7 ч. 2 ст. 109 о пытке; п. 4 ч. 2 ст. 185 об умышленных уничтожении или повреждении имущества; п. 2 ч. 2 ст. 265 о надругательстве над телами умерших или местами захоронения.

В ст. 226 УК Республики Армения предусмотрена ответственность за возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды. Эта статья расположена в главе 23 "Преступления против общественной безопасности" раздела 9 "Преступления против общественной безопасности, безопасности компьютерной информации, общественного порядка, общественной нравственности и здоровья населения" данного нормативного правового акта. Следовательно, в качестве родового объекта рассматриваемого преступления здесь обозначаются общественные отношения, обеспечивающие общественную безопасность.

Диспозиция ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения изложена в следующей редакции: "Действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, пропаганда расового превосходства или унижение национального достоинства". Сравнение приведенной формулировки с диспозицией ч. 1 ст. 282 УК РФ позволяет выделить некоторые их различия.

Во-первых, в ч. 1 ст. 282 УК РФ указывается на возбуждение не только вражды, как в ч. 1 ст. 226 Республики Армения, но и ненависти.

Во-вторых, согласно ч. 1 ст. 282 УК РФ ненависть либо вражда возбуждаются с учетом определенных признаков одного человека либо группы людей, а в ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения говорится о том, что сама по себе вражда носит национальный, расовый либо религиозный характер. Кроме того, в ч. 1 ст. 282 УК РФ перечисляется большее число признаков, в связи с которыми возбуждаются ненависть либо вражда, чем это вытекает из толкования диспозиции ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения.

В-третьих, в ч. 1 ст. 282 УК РФ достоинство унижается с учетом тех же признаков, что и при возбуждении ненависти либо вражды, причем отмечается, что такое унижение может относиться как к одному человеку, так и к группе лиц, тогда как в ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения указывается на унижение только национального достоинства без выделения количественного признака возможных потерпевших.

В-четвертых, в отличие от ч. 1 ст. 282 УК РФ, для объективной стороны основного состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения, не является обязательным признак совершения деяния публично либо с использованием средств массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет".

В качестве квалифицирующих признаков в ч. 2 ст. 226 УК Республики Армения предусмотрены следующие обстоятельства совершения деяния: 1) гласно или с использованием средств информации; 2) с применением насилия или с угрозой его применения; 3) с использованием должностного положения; 4) организованной группой. Отметим, что первое из указанных обстоятельств по своей сути совпадает с признаком основного состава преступления, содержащимся в ч. 1 ст. 282 УК РФ, только вместо слова "публичное" здесь используется указание на гласный способ совершения деяния. Остальные признаки практически полностью идентичны с обстоятельствами, перечисленными в ч. 2 ст. 282 УК РФ, за исключением п. 3 ч. 2 ст. 226 УК Республики Армения, где говорится о совершении деяния с использованием должностного положения. Буквальное толкование последнего признака приводит к выводу, что он касается поведения только должностных лиц, но при этом не выводится однозначный ответ на вопрос о возможности квалификации по п. 3 ч. 2 ст. 226 УК Республики Армения случаев совершения деяния человеком, не обладающим статусом должностного лица, но использующим последнего в целях осуществления задуманных преступных действий.

Санкции ч. 1 и ч. 2 ст. 226 УК Республики Армения следуют рекомендациям ст. 187 Модельного кодекса и несколько превышают высший предел наказания, предусмотренный соответственно ч. 1 и ч. 2 ст. 282 УК РФ. Так, в санкции ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения максимальный срок лишения свободы составляет четыре года, а в ч. 2 данной статьи - шести лет.

В п. 9 ч. 1 ст. 64 УК Республики Беларусь*(150) в качестве одного из отягчающих обстоятельств предусмотрено "совершение преступления по мотивам расовой, национальной, религиозной вражды или розни, политической или идеологической вражды, а равно по мотивам вражды или розни в отношении какой-либо социальной группы". Полагаем, что белорусский законодатель совершенно обоснованно отошел от рекомендованного Модельным кодексом сочетания отягчающих обстоятельств, изложив последние дифференцированно, не прибегая к искусственному их смешиванию. Кроме того, указанная формулировка, как и в УК РФ, оправданно не содержит термина "фанатизм", но использует указание на возбуждение вражды или розни, а не только вражды, как в Модельном кодексе, и не на сочетание ненависти либо вражды, как в УК РФ. Считаем, что рознь может включать в себя как ненависть, так и вражду, а равно их сочетание, т.е. данный термин ("рознь") не может быть использован в качестве самостоятельного наряду со словом "вражда". Данное утверждение согласуется и с позицией лингвистов, понимающих под рознью, во-первых, вражду либо ссору, например, религиозно-общинная рознь, и, во-вторых, противопоставление кого-либо или чего-либо, различение одного от другого в высказывании, например, работник работнику рознь*(151).

Как и в п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ, в белорусском уголовном законодательстве в рассматриваемом отягчающем обстоятельстве с течением времени расширилось число признаков, в связи с которыми виновные испытывают крайне негативное отношение к другим людям. Если первоначально в п. 9 ч. 1 ст. 64 УК Республики Беларусь указывалось только на расовую, национальную и религиозную вражду или рознь, то в дальнейшем данные мотивы дополнились еще и политической или идеологической враждой, а также враждой или рознью в отношении какой-либо социальной группы*(152). Как видим, негативное отношение по политическим или идеологическим соображениям здесь характеризуется только враждой без указания на возможность сочетания последней с рознью, что еще более затрудняет восприятие и разграничение этих двух мотивов.

Формулировка данного отягчающего обстоятельства полностью воспроизводится в качестве квалифицирующего признака ряда составов преступлений: убийства (п. 14 ч. 2 ст. 139 УК Республики Беларусь); умышленного причинения тяжкого телесного повреждения (п. 8 ч. 2 ст. 147 данного УК); нарушения уставных правил взаимоотношений между лицами, на которых распространяется статус военнослужащего, при отсутствии отношений подчиненности (ч. 2 ст. 443).

Статья 130 УК Республики Беларусь с названием "Разжигание расовой, национальной или религиозной вражды или розни" расположена в главе 17 "Преступления против мира и безопасности человечества" раздела VI "Преступления против мира, безопасности человечества и военные преступления" данного нормативного правового акта. Эти раздел и глава открывают собой Особенную часть УК Республики Беларусь, что символизирует повышенную значимость правовой охраны общественных отношений, обеспечивающих мир и безопасность человечества в целом. Считаем, что белорусский законодатель более правильно и реально расставил приоритеты уголовно-правовой охраны, вынеся на передний план защиту всего человеческого общества. При этом за разжиганием расовой, национальной или религиозной вражды или розни признаются характер и степень общественной опасности, присущие деянию, способному нарушить мир и безопасность человечества. Чтобы подчеркнуть значимость такой законодательной оценки отметим, что в этой же главе УК Республики Беларусь находятся статьи об ответственности за подготовку либо ведение агрессивной войны (ст. 122), пропаганду войны (ст. 123), международный терроризм (ст. 126), геноцид (ст. 127) и т.д.

В ст. 130 УК Республики Беларусь предусмотрены три части, при этом диспозиция первой из них изложена в следующей редакции: "Умышленные действия, направленные на возбуждение расовой, национальной, религиозной вражды или розни, на унижение национальной чести и достоинства". Данная формулировка в целом воспроизводит суть, основное содержание диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ, однако имеет и некоторые особенности.

Во-первых, если в названии ст. 282 УК РФ и в тексте ее ч. 1 используется один и тот же термин "возбуждение", то в наименовании ст. 130 УК Республики Беларусь говорится о разжигании ненависти или розни, а в ч. 1 данной уголовно-правовой нормы - о возбуждении таких мотивов. Несмотря на почти полную синонимичность слов "разжигание" и "возбуждение", полагаем, что белорусский законодатель здесь допустил неоправданное отступление от принципа системности права.

Во-вторых, в ч. 1 ст. 130 УК Республики Беларусь приводится излишнее указание на умышленный характер соответствующих действий, что и так вытекает из формальной конструкции данного состава преступления.

В-третьих, диспозиция ч. 1 ст. 130 УК Республики Беларусь по сравнению с ч. 1 ст. 282 УК РФ содержит меньше признаков, в связи с которыми возбуждаются указанные побуждения: здесь отсутствует указание на пол, язык, происхождение, идеологию, политику или принадлежность к какой-либо социальной группе.

В-четвертых, если в ч. 1 ст. 282 УК РФ говорится о возбуждении ненависти либо вражды, то в ч. 1 ст. 130 УК Республики Беларусь - о возбуждении вражды или розни.

В-пятых, в ч. 1 ст. 282 УК РФ указывается на то, что действия могут быть направлены на унижение только достоинства одного человека или группы лиц с учетом самых различных признаков последних, а по смыслу ч. 1 ст. 130 УК Республики Беларусь унижение может затронуть не только достоинство, но и честь безотносительно к количеству потерпевших, и, кроме того, данное действие здесь имеет исключительно национальный подтекст.

Наконец, в-шестых, объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 130 УК Республики Беларусь, не предполагает таких обязательных для ст. 282 УК РФ признаков, как публичность соответствующих действий либо их совершение с использованием средств массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет".

При этом санкция ч. 1 ст. 130 УК Республики Беларусь следует рекомендации Модельного кодекса, относя соответствующее деяние к категории преступлений средней тяжести (максимальное наказание - до пяти лет лишения свободы).

В отличие от ст. 187 Модельного кодекса и ст. 282 УК РФ, в ст. 130 УК Республики Беларусь предусмотрено не две, а три части. При этом во второй части рассматриваемой уголовно-правовой статьи содержится всего два квалифицирующих признака: 1) сопряженность деяния с насилием и 2) совершение преступления должностным лицом с использованием своих служебных полномочий. Таким образом, белорусский законодатель не придал отягчающего значения угрозе насилием как способу возбуждения вражды либо розни, а также совершению данного деяния кем-либо, хотя и использующим служебные полномочия, но не относящимся к категории должностных лиц. Санкция ч. 2 ст. 130 УК Республики Беларусь также следует рекомендации Модельного кодекса, предусматривая в качестве максимального наказания лишение свободы на срок от трех до десяти лет (тяжкое преступление).

Особо квалифицирующими признаками возбуждения вражды либо розни, предусмотренными в ч. 3 ст. 130 УК Республики Беларусь, являются совершение данного преступления группой лиц либо с неосторожным причинением смерти либо иных тяжких последствий. Белорусский законодатель посчитал, что совершение деяния даже в простейшей форме соучастия по характеру и степени общественной опасности не уступает неосторожному причинению смерти или других тяжких последствий, что отразилось в санкции, максимальное наказание в которой достигает двенадцати лет лишения свободы.

В рамках настоящего параграфа остановимся и на сравнительно-правовом анализе уголовного законодательства Грузии, прекратившей свое участие в СНГ 18 августа 2009 г. В отличие от УК РФ и уголовных кодексов других стран - участниц СНГ, УК Грузии*(153) не содержит самостоятельной нормы (норм), включающей (включающих) перечень отягчающих и смягчающих обстоятельств. В ст. 53 УК Грузии, посвященной общим началам назначения наказания, приводятся лишь некоторые виды таких обстоятельств, расширение числа и конкретизация которых производится, в частности, в ст. 109 этого УК об ответственности за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. В числе названных в ч. 3 ст. 53 УК Грузии обстоятельств не значится совершение преступления на почве ненависти либо вражды, а равно сходных с ними побуждений, в ней говорится лишь о необходимости учета судом мотивов и целей деяния, выявленной противоправной воли и т.д., т.е. законодатель ограничивается общими формулировками, одновременно относящимися к смягчающим и отягчающим обстоятельствам и способными вместить в себя и так называемые экстремистские побуждения виновных.

В п. "м" ст. 109 УК Грузии предусмотрено одно из отягчающих обстоятельств убийства: совершение деяния "вследствие расовой, религиозной, национальной или этнической нетерпимости". В данной норме, на наш взгляд, необоснованно использовано слово "нетерпимость", судя по всему, призванное заменить собой термины "ненависть" и (или) "вражда".

В лингвистике под словом "нетерпимость" принято понимать, во-первых, производное от прилагательного "нетерпимый" и, во-вторых, нежелание или невозможность терпеть кого-нибудь либо что-нибудь (например, нетерпимость к недостаткам)*(154). При этом прилагательное "нетерпимый" толкуется в двух значениях: 1) недопустимый, такой, с которым нельзя мириться; 2) лишенный терпимости, не считающийся с чужими взглядами*(155). В данном контексте следует учитывать и разъяснение слова "терпимый": 1) такой, что можно терпеть, с которым можно мириться (например, терпимые условия); 2) умеющий без вражды, терпеливо относиться к чужому мнению, взглядам, поведению (например, терпимый характер, терпимое отношение к людям).

Полагаем, что нетерпимость обычно предшествует возникновению ненависти либо вражды, но ни в коем случае не включает в себя хотя бы одно из последних видов крайне негативного отношения к социальным группам и (или) их представителям, т.е. являет собой более "безопасное" побуждение. Поэтому считаем, что в грузинском уголовном законодательстве сделано существенное отступление от рекомендаций Модельного кодекса, предлагающего использовать слово "вражда", обозначающее наиболее опасный мотив, побуждающий к насильственным и иным противоправным действиям в отношении других людей с учетом их отношения к религии, национальной либо расовой принадлежности.

В отличие от Модельного кодекса и УК РФ, в УК Грузии наряду с национальным признаком потенциальных потерпевших выделяется еще и их этническая принадлежность. По нашему мнению, эта отличительная черта лишь создает некоторую путаницу в терминах, так как слова "нация" и "этнос" большинством ученых и обычных граждан понимаются в качестве синонимов либо, по меньшей мере, сходных по своим объему и содержанию понятий. Более правильным, на наш взгляд, было бы указывать в законе оба термина вместе с подчеркиванием их почти полной синонимичности в виде взаимосвязанных существительных "национальность (этнос)" или прилагательных "национальный (этнический)".

Так, в используемом здесь толковом словаре русского языка слово "нация" раскрывается в двух значениях: 1) исторически сложившаяся устойчивая общность людей, образующаяся в процессе формирования общности их территории, экономических связей, литературного языка, особенностей культуры и духовного облика; 2) в некоторых сочетаниях: страна, государство (Организация Объединенных Наций). Прилагательное "национальный" является производным от слова "нация", может обозначать что-либо, характерное для той или иной нации, свойственное именно ей (национальная культура, национальный костюм и т.д.), а равно выступать синонимом прилагательного "государственный"*(156).

Прилагательное же "этнический", по мнению лингвистов, может характеризовать что-либо, относящееся к происхождению определенного народа (народности, племени), исторически сложившейся общности людей*(157). При этом слово "народ" понимается в четырех значениях: 1) население государства, жители страны; 2) нация, национальность, народность; 3) основная трудовая масса населения страны; 4) люди, группа людей*(158). На основе сопоставления приведенных в настоящем абзаце терминов можно утверждать, что слова "нация", "национальный" и "этнический" имеют одинаковое значение и не могут использоваться в законе в качестве различающихся между собой признаков составов преступлений.

Отметим, что в УК Грузии отсутствует норма, аналогичная ст. 282 УК РФ либо ст. 187 Модельного кодекса, т.е. грузинский законодатель, судя по всему, решил рассредоточить уголовную ответственность за возбуждение ненависти либо вражды в специальных нормах в качестве указанного квалифицирующего признака соответствующих составов преступлений. Отмеченный ранее квалифицирующий признак приводится не только в уголовно-правовой норме об убийстве, но еще и в п. "м" ч. 2 ст. 117 об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, в п. "ж" ч. 2 ст. 126 об истязании и п. "б" ч. 3 ст. 258 УК Грузии о "неуважительном отношении к умершему". Кроме того, в ч. 2 ст. 118 УК Грузии об ответственности за умышленное причинение менее тяжкого вреда здоровью указывается на "то же деяние, совершенное при наличии предусмотренных статьей 117 Настоящего кодекса отягчающих обстоятельств", т.е. в том числе и вследствие расовой, религиозной, национальной или этнической нетерпимости. В качестве критического замечания отметим, что в приведенной формулировке слово "обстоятельство" употреблено во множественном числе, т.е. при буквальном толковании ч. 2 ст. 118 УК Грузии можно прийти к выводу о необходимости совершения деяния при наличии как минимум двух таких обстоятельств.

В п. "е" ч. 1 ст. 54 УК Республики Казахстан*(159) в качестве отягчающего обстоятельства предусмотрено "совершение преступления по мотиву национальной, расовой и религиозной ненависти или вражды, из мести за правомерные действия других лиц, а также с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение". Данная формулировка практически полностью совпадает с п. "е" ч. 2 ст. 63 УК РФ в его первоначальной редакции, за исключением употребления отсутствующего в последней уголовно-правовой норме соединительного союза "и" между прилагательными "расовый" и "религиозный", что, по нашему мнению, является необоснованным, так как на практике может приводить к выводу, что такое отягчающее обстоятельство имеет место только при одновременном наличии в психике виновного расовой и религиозной ненависти либо вражды. Например, если виновный проявил в деянии только религиозную ненависть, то данное отягчающее обстоятельство отсутствует, чего не скажешь о национальном характере той же ненависти, судя по всему, признаваемой казахским законодателем более опасным мотивом.

В статьях Особенной части УК Республики Казахстан рассматриваемое отягчающее обстоятельство трансформируется в соответствующий квалифицирующий признак отдельных составов преступлений: убийства (п. "л" ч. 2 ст. 96); умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (п. "з" ч. 2 ст. 103); умышленного причинения средней тяжести вреда здоровью (п. "е" ч. 2 ст. 104); истязания (п. "е" ч. 2 ст. 107) и надругательства над телами умерших и местами их захоронения (п. "в" ч. 2 ст. 275). При этом в большинстве из указанных уголовно-правовых норм данный признак приводится в следующей редакции: "по мотиву социальной, национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды". Лишь в п. "л" ч. 2 ст. 96 УК Республики Казахстан дополнительно указывается еще и на кровную месть.

В главе 4 "Преступления против мира и безопасности человечества" Особенной части УК Республики Казахстан, не имеющего деления на разделы, содержится ст. 164 "Возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой или религиозной вражды". Данная статья состоит из трех частей, санкции которых являются более строгими, нежели рекомендованные Модельным кодексом: в ч. 1 срок лишения свободы составляет до семи лет, в ч. 2 - от трех до семи лет и в ч. 3 - от семи до двенадцати лет.

В диспозиции ч. 1 ст. 164 УК Республики Казахстан содержатся признаки трех деяний: 1) умышленные действия, направленные на возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой, религиозной вражды или розни; 2) умышленные действия, направленные на оскорбление национальной чести и достоинства либо религиозных чувств граждан; 3) пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, сословной, национальной, родовой или расовой принадлежности. Каждое из данных действий должно быть совершено публично или с использованием средств массовой информации, а равно путем распространения литературы и иных носителей информации, пропагандирующих социальную, национальную, расовую, религиозную вражду или рознь.

По сравнению со ст. 187 Модельного кодекса и ст. 282 УК РФ, в ст. 164 УК Республики Казахстан непосредственно указывается на умышленный характер соответствующих действий, хотя это и так следует из формальной конструкции данного состава преступления, а также несколько изменяется перечень признаков, в связи с которыми возбуждается негативное отношение к другим людям, и характер совершаемых при этом действий.

Сопоставление ст. 164 Республики Казахстан со ст. 282 УК РФ позволяет выявить следующие отличительные черты первой из них:

1) в названии ст. 164 УК Республики Казахстан указывается только одно деяние - возбуждение вражды, причем с исчерпывающим перечислением видов последней, а в наименовании ст. 282 УК РФ - два альтернативных деяния (возбуждение ненависти либо вражды и унижение человеческого достоинства без перечисления признаков и видов таковых);

2) в диспозиции ч. 1 ст. 164 Республики Казахстан указываются три отмеченных ранее деяния, а в ч. 1 ст. 282 УК РФ - только два, совпадающие с названием данной статьи и не включающие в себя пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, сословной, национальной, родовой или расовой принадлежности, предусмотренную в первой из сопоставляемых статей;

3) ст. 164 УК Республики Казахстан предусматривает ответственность за возбуждение вражды либо розни, тогда как ст. 282 УК РФ - за возбуждение ненависти либо вражды;

4) в ст. 164 УК Республики Казахстан вражда либо рознь подразделены на определенные виды (социальная, национальная, родовая, расовая, религиозная), а в ст. 282 УК РФ ненависть либо вражда возбуждаются по определенным признакам (пол, раса, национальность, язык, происхождение, отношение к религии, а равно принадлежность к какой-либо социальной группе);

5) ст. 164 УК Республики Казахстан в качестве одного из деяний предусматривает действия, направленные на оскорбление национальной чести и достоинства либо религиозных чувств граждан, а в ст. 282 УК РФ - действия, направленные на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе;

6) в ст. 164 УК Республики Казахстан, в отличие от ст. 282 УК РФ, не указывается на возможность совершения деяния с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет", однако предусмотрен такой отсутствующий в УК РФ вариант осуществления преступных действий, как распространение литературы и иных носителей информации, пропагандирующих социальную, национальную, расовую, религиозную вражду или рознь;

7) в ч. 2 и ч. 3 ст. 164 УК Республики Казахстан содержатся такие, отсутствующие в ч. 2 ст. 282 УК РФ, квалифицирующие признаки, как совершение деяния группой лиц, неоднократно, руководителем общественного объединения, наступление тяжких последствий;

8) судя месту расположения ст. 164 и строгости ее санкций, казахский законодатель признает за соответствующими деяниями большую общественную опасность по сравнению со ст. 282 УК РФ.

В ст. 55 Кыргызской Республики*(160) в перечне отягчающих обстоятельств отсутствует указание на осуществление деяния на основе ненависти либо вражды, однако в п. 3 ч. 1 данной уголовно-правовой нормы приводится общая формулировка, относящаяся ко всем мотивам, повышающим общественную опасность преступления, - "совершение преступления из корыстных или иных низменных побуждений". Безусловно, мотивы ненависти либо вражды следует относить к разновидности низменных побуждений, однако, на наш взгляд, прилагательное "низменный" в контексте с существительным "мотив" образует чрезмерно оценочный признак, предполагающий самые различные его трактовки.

Рассматриваемые нами мотивы упоминаются лишь в одной статье Особенной части УК Кыргызской Республики: в п. 9 ч. 2 ст. 97 данного нормативного правового акта предусмотрена ответственность за убийство, совершенное на почве межнациональной или расовой либо религиозной ненависти или вражды.

Самостоятельная статья (ст. 299) об ответственности за возбуждение ненависти либо вражды в УК Кыргызской Республики так же, как и в УК РФ, содержится в главе 29 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства" раздела X "Преступления против государственной власти".

Определение данного преступления, приводимое в ч. 1 ст. 299 УК Кыргызской Республики, приближено к формулировке, содержавшейся в ч. 1 ст. 282 УК РФ в ее первоначальной редакции. Объективная сторона состава преступления здесь включает три группы действий: 1) действия, направленные на возбуждение национальной, расовой, религиозной или межрегиональной вражды; 2) действия, направленные на унижение национального достоинства; 3) пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности. Как и в ч. 1 ст. 282 УК РФ в первоначальной редакции, эти действия должны быть совершены публично или с использованием средств массовой информации. Отличительной чертой в данном случае является указание на межрегиональный признак. Включение такого признака обусловлено объективными причинами, а именно тем, что географически Кыргызстан четко разделен на две части - юг и север. "Обособленные друг от друга, разделенные непреодолимыми горными хребтами эти регионы традиционно противостоят друг другу. Северные и южные регионы соединены лишь высокогорной автомагистралью Бишкек - Ош"*(161).

В ч. 2 ст. 299 УК Кыргызской Республики указаны следующие квалифицирующие признаки, касающиеся совершения деяния: 1) с применением насилия или угрозой его применения; 2) лицом с использованием своего служебного положения; 3) в составе группы лиц или преступного сообщества (преступной организации); 4) лицом, ранее судимым за преступления экстремистского характера (экстремистскую деятельность). Сопоставление с уголовным законодательством России и других стран СНГ позволяет выделить такие отличительные признаки, содержащиеся ч. 2 ст. 299 УК Кыргызской Республики, как указания на совершение деяния в составе преступного сообщества (преступной организации) и лицом, ранее судимым за преступления экстремистского характера, причем последние приравнены к понятию экстремистской деятельности в целом. Это позволяет исключить из объема понятия экстремизма административные правонарушения и относить к нему только уголовно наказуемые деяния, в отличие от ч. 1 ст. 280 УК РФ, отсылающей к Федеральному закону РФ "О противодействии экстремистской деятельности", включающему в данный объем не только преступления, но и административные проступки.

Санкции ч. 1 и ч. 2 ст. 299 УК Кыргызской Республики следуют рекомендациям Модельного кодекса: в санкции ч. 1 срок лишения свободы достигает пяти лет, а в ч. 2 - восьми лет.

Наряду с рассмотренной общей нормой в УК Кыргызской Республики предусмотрена и статья об ответственности за организованную деятельность, направленную на возбуждение национальной, расовой, религиозной или межрегиональной вражды (ст. 299-1 этого УК), изучение которой показывает ее частичное сходство со ст. 282.1 и 282.2 УК РФ об ответственности за создание экстремистского сообщества и организацию деятельности экстремистской организации, а равно участие в таких преступных объединениях. Также обнаруживается сходство и со ст. 239 УК РФ, предусматривающей ответственность за создание религиозного или общественного объединения, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами или иным причинением вреда их здоровью, а равно руководство таким объединением либо участие в нем.

Так, в ч. 1 ст. 299-1 УК Кыргызской Республики предусмотрена ответственность за создание и осуществление руководства общественным объединением и религиозной организацией либо иной организацией, деятельность которых сопряжена с возбуждением национальной, расовой, религиозной или межрегиональной вражды, унижением национального достоинства, пропагандой исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии. В ч. 2 ст. 299-1 УК Кыргызской Республики говорится о таком преступлении, как организация деятельности общественного объединения и религиозной организации либо иной организации, в отношении которых судом принято решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности, а также вовлечение граждан в их деятельность, тогда как в ч. 3 этой статьи - об участии в таком объединении.

Кроме того, в ст. 299-2 УК Кыргызской Республики предусмотрена ответственность за приобретение, изготовление, хранение, распространение, перевозку и пересылку экстремистских материалов, а также умышленное использование символики или атрибутики экстремистских организаций. В Российской Федерации за сходные действия предусматривается административная ответственность (ст. 20.29 КоАП РФ). При этом научный интерес вызывает квалифицирующий признак, указанный в п. 3 ч. 2 ст. 299-2 УК Кыргызской Республики, заключающийся в совершении деяния с использованием финансовой или иной материальной помощи, полученной от иностранных, общественных объединений и религиозных организаций либо иных организаций, а также иностранных граждан.

В п. 3/1 ст. 38 ранее действовавшего УК Республики Молдова было предусмотрено отягчающее обстоятельство в виде совершения преступления "на почве национальной или расовой вражды или пренебрежения". Нетрудно заметить, что данный УК, пожалуй, в наибольшей степени отошел от рекомендаций Модельного кодекса, а точнее, не воспринял их. В приведенной формулировке отсутствует указание на религиозный характер вражды, но используется термин "пренебрежение", отсутствующий как в Модельном кодексе, так и в УК РФ. Вместе с тем полагаем, что совершение деяния на почве религиозной вражды можно отнести к отягчающему обстоятельству, указанному в п. 3 ст. 38 УК Республики Молдова, - низменным побуждениям преступления.

По нашему мнению, слово "пренебрежение" нельзя признать синонимом либо равнозначной альтернативой существительного "ненависть", так как пренебрежение может выражаться и в игнорировании какого-либо человека либо группы лиц, чего не скажешь о ненависти либо вражде.

В п. "d" ч. 1 ст. 77 УК Молдовы, принятого 18 апреля 2002 г.*(162), в качестве одного из отягчающих обстоятельств названо "совершение преступления на почве социальной, национальной, расовой либо религиозной ненависти". По сравнению с ранее действовавшим уголовным законодательством Молдовы, в данный УК привнесены некоторые изменения и дополнения, коснувшиеся и рассматриваемого отягчающего обстоятельства: слово "пренебрежение" было заменено на "ненависть", причем соответствующее ему побуждение, как, впрочем, и вражда, стали характеризоваться не только национальным и расовым, но еще и социальным и религиозным признаками.

Следует отметить, что в анализируемом положении молдавского уголовного закона подчеркнуто, что к отягчающему обстоятельству относится осуществление деяния, изначально основанного на вражде либо ненависти ("совершение преступления на почве...").

Отмеченное отягчающее обстоятельство используется в качестве квалифицирующего признака составов "умышленного убийства" (п. "j" ч. 2 ст. 145 УК Молдовы), умышленного причинения тяжкого телесного повреждения или иного тяжкого вреда здоровью (п. "i" ч. 2 ст. 151 этого УК), умышленного причинения телесного повреждения средней тяжести или иного средней тяжести вреда здоровью (п. "j" ч. 2 ст. 152) и надругательства над могилой (п. "b" ч. 2 ст. 222).

В разделе Х УК Молдовы "Преступления против публичной власти и безопасности государства" содержится ст. 346 об ответственности за "умышленные действия, направленные на разжигание национальной, этнической, расовой или религиозной вражды, дифференциации или розни". Диспозиция данной уголовно-правовой нормы изложена в следующей редакции: "Умышленные действия, публичные призывы, в том числе через печатные и электронные средства массовой информации, направленные на разжигание национальной, этнической, расовой или религиозной вражды, дифференциации или розни, на унижение национальной чести и достоинства, а равно прямое или косвенное ограничение прав либо установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от национальной, этнической, расовой или религиозной принадлежности".

В отличие от ст. 187 Модельного кодекса и ст. 282 УК РФ, в ст. 346 УК Молдовы подчеркивается умышленный характер данного преступления, и без этого очевидный в силу целенаправленного характера соответствующих действий и формальной конструкции состава. При этом в диспозиции ст. 346 УК Молдовы указываются следующие альтернативные действия: 1) умышленные действия, направленные на разжигание национальной, этнической, расовой или религиозной вражды, дифференциации или розни, на унижение национальной чести и достоинства, а равно прямое или косвенное ограничение прав либо установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от национальной, этнической, расовой или религиозной принадлежности; 2) публичные призывы, в том числе через печатные и электронные средства массовой информации, имеющие ту же направленность. Наиболее строгим наказанием является лишение свободы на срок до трех лет.

Можно назвать следующие отличительные черты ст. 346 УК Молдовы: 1) указание в ее названии и диспозиции не только на вражду и рознь, но еще и на дифференциацию, что, на наш взгляд, лишь затрудняет уяснение направленности соответствующих действий; 2) признаки, в связи с которыми совершаются действия, сведены к национальности, этносу, расе или религии, при этом национальная и этническая принадлежность потенциальных потерпевших рассматриваются как различающиеся понятия; 3) буквальное и логическое толкование содержания диспозиции позволяет утверждать, что публичность и использование печатных и электронных средств массовой информации является обязательным признаком только для призывов, но не для остальных умышленных действий; 4) наличие в диспозиции указания на унижение не только национального достоинства, как это сделано в ч. 1 ст. 282 УК РФ, но и национальной чести, а также частичное определение понятия "средства массовой информации" за счет отнесения к таковым печатных и электронных ресурсов; 5) дополнение целей деяний направленностью последних на прямое или косвенное ограничение прав либо установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от национальной, этнической, расовой или религиозной принадлежности.

Применительно к действиям, имеющим последние две цели, указанные в ст. 346 УК Молдовы, отметим, что они имеют наибольшее сходство с действиями, направленными на ограничение прав граждан, либо установление превосходства граждан, содержащимися в ч. 1 ст. 283 УК Азербайджанской Республики об ответственности за сходное преступление. При этом в УК Молдовы, так же как и в уголовных кодексах России и Азербайджана, содержится самостоятельная статья (ст. 176) о нарушении равноправия граждан. В ст. 176 УК Молдовы устанавливается ответственность за нарушение прав и свобод граждан, гарантированных Конституцией и другими законами, в зависимости от пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальному меньшинству, имущественного, сословного или иного положения, совершенное должностным лицом либо повлекшее тяжкие последствия. Как уже отмечалось ранее, установление уголовной ответственности за идентичные деяния в различных статьях УК лишь добавляет данному нормативному правовому акту неопределенности и противоречивости, свидетельствует о недочетах законодательной техники.

В п. "е" ч. 1 ст. 62 УК Республики Таджикистан 1998 г.*(163) в качестве одного из отягчающих обстоятельств (сочетания отягчающих обстоятельств) предусмотрено "совершение преступления по мотиву местной национальной расовой или религиозной вражды, религиозного фанатизма, мести за правомерные действия других лиц, а также с целью облегчить или скрыть другое преступление".

Отметим, что данное положение таджикского уголовного законодательства изначально практически полностью воспроизводило содержание п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса, за исключением замены слова "расовый" на отнюдь не синонимичное прилагательное "местный". Позже Законом Республики Таджикистан от 17 мая 2004 г. N 35 п. "е" ч. 1 ст. 62 рассматриваемого УК был дополнен словом "расовый", но при этом так и не было исключено прилагательное "местный" относительно характеристики вражды. По мнению авторов, толкование словосочетания "местная вражда" на практике сопряжено с трудностями, связанными, во-первых, с выяснением смыслового содержания прилагательного "местный", особенно в контексте с существительным "вражда" и, во-вторых, с разрешением вопросов об объеме данного понятия (например, можно ли относить к такой вражде явно негативное отношение к представителям какой-либо расы, должны ли данные лица проживать в определенной местности и т.д.). Кроме того, на наш взгляд, недостатком законодательной техники является и отсутствие в тексте п. "е" ч. 1 ст. 62 УК Республики Таджикистан запятых либо разделительных союзов между прилагательными "местный", "расовый" и "национальный", что создает предпосылку для признания наличия данного отягчающего обстоятельства лишь в случае одновременного наличия в психике виновного местной, расовой и национальной вражды.

Рассматриваемое отягчающее обстоятельство в дальнейшем изложении УК Республики Таджикистан трансформируется в квалифицирующий признак ряда составов преступлений, приводимый в следующей редакции: "на почве национальной, расовой, религиозной, местнической ненависти или вражды, либо мести". Данный признак содержится в статьях УК Республики Таджикистан об ответственности за следующие преступления: убийство (п. "м" ч. 2 ст. 104, где вместо слова "месть" указано словосочетание "кровная месть"); умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. "м" ч. 2 ст. 110); умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п. "е" ч. 2 ст. 111); истязание (п. "з" ч. 2 ст. 117); надругательство над телами умерших и местами их захоронения (п. "б" ч. 2 ст. 243, где слово "месть" отсутствует).

Статья 189 УК Республики Таджикистан, предусматривающая ответственность за возбуждение национальной расовой, местнической или религиозной вражды, расположена в главе 21 "Преступления против общественной безопасности" раздела VIII "Преступления против общественной безопасности и здоровья населения" данного нормативного правового акта. Следовательно, типовым объектом данного преступления в данном случае признаются общественные отношения, обеспечивающие общественную безопасность и здоровье населения, а родовым - общественная безопасность.

Диспозиция ч. 1 ст. 189 УК Республики Таджикистан изложена в следующей редакции: "Действия, направленные к возбуждению национальной, расовой, местнической или религиозной вражды или розни, унижению национального достоинства, а равно пропаганда исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной, расовой или местнической принадлежности, если эти действия совершены публично или с использованием средств массовой информации...".

В отличие от ч. 1 ст. 282 УК РФ, в рассматриваемой норме УК Республики Таджикистан вместо слова "ненависть" использован проанализированный ранее термин "рознь", а также указывается отсутствующее в первом нормативном правовом акте действие - "пропаганда исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной, расовой или местнической принадлежности...". Интерес вызывает прилагательное "местнический", характеризующее вражду и рознь, а также принадлежность граждан, которых касается пропаганда. Содержание и объем данного понятия, на наш взгляд, не обладают достаточной для законодательных положений четкостью и однозначностью понимания, что не лучшим образом может сказаться на толковании и дальнейшем применении анализируемой уголовно-правовой нормы.

В ч. 2 ст. 189 УК Республики Таджикистан приводятся следующие квалифицирующие признаки возбуждения вражды или розни: а) повторность; б) применение насилия или угроза его применением; в) использование служебного положения; г) совершение деяния группой лиц или группой лиц по предварительному сговору. В ч. 3 ст. 189 УК Республики Таджикистан содержится указание на совершение деяния организованной группой, при опасном или особо опасно рецидиве; причинение по неосторожности смерти человека или иных тяжких последствий; насильственное выдворение гражданина с постоянного места жительства как последствие деяния. Сравнение данных признаков с изложенными в ч. 2 ст. 282 УК РФ показывает, что в последней отсутствуют такие обстоятельства, как повторность; осуществление деяния группой лиц или группой лиц по предварительному сговору, при наличии опасного или особо опасного рецидива, а также с причинением указанных последствий.

В главе 29 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства" раздела XIII "Преступления против государственной власти" УК Республики Таджикистан предусмотрены три статьи (3071, 3072 и 3073), практически полностью повторяющие ст. 280, 282.1 и 282.2 УК РФ.

В ст. 307.1 УК Республики Таджикистан предусмотрена ответственность за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности, причем данная уголовно-правовая норма, так же как и ст. 280 УК РФ, состоит из двух частей и выступает в качестве общей нормы по отношению к статье об ответственности за публичные призывы к совершению преступлений террористического характера (ст. 179.3 УК Республики Таджикистан). При этом в ч. 2 ст. 307.1 УК Республики Таджикистан в качестве квалифицирующего признака состава преступления предусмотрено использование не только средств массовой информации, как в ч. 2 ст. 280 УК РФ, но и сети Интернет. В отличие от ч. 1 ст. 280 УК РФ, санкция ч. 1 ст. 307.1 УК Республики Таджикистан является менее строгой (лишение свободы до двух, а не до трех лет), тогда как в ч. 2 этой уголовно-правовой нормы предусмотрен более высокий низший предел срока лишения свободы - от двух до пяти лет, а не от двух месяцев до пяти лет, как в ч. 2 ст. 280 УК РФ.

Ответственность за организацию экстремистского сообщества, а равно участие в таковом предусмотрена ст. 307.2 УК Республики Таджикистан, сравнение которой со ст. 282.1 УК РФ позволяет выделить некоторые различия.

Во-первых, в отличие от ст. 282.1 УК РФ, понятие преступлений экстремистской направленности содержится не в примечании, а выводится из текста диспозиции ч. 1 ст. 307.2 УК Республики Таджикистан. Данное понятие определяется как преступления, совершаемые по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной, местнической или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные ст. 157, 158, 160, 185, 188, 189, 237, 237 (1), 242, 243 этого УК.

Содержание приведенного понятия преступлений экстремистской направленности включает те же признаки, характеризующие мотивы данных уголовно наказуемых деяний, что и в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ, за исключением дополнительной разновидности ненависти либо вражды - местнической. Объем же данного понятия имеет перечневый, причем исчерпывающий характер, как это было сделано в ч. 1 ст. 282.1 УК РФ в первоначальной редакции.

Таджикский законодатель отнес к преступлениям экстремистской направленности следующие уголовно наказуемые деяния: 1)воспрепятствование деятельности религиозной организации (ст. 157); 2) воспрепятствование деятельности политических партий и общественных объединений (ст. 158); 3) нарушение порядка организации и проведения собраний, митингов, демонстраций, уличных шествий и пикетирования (ст. 160); 4) организация незаконного вооруженного формирования (ст. 185); 5) массовые беспорядки (ст. 188); 6) возбуждение национальной, расовой, местнической или религиозной вражды (ст. 189); 7) хулиганство (ст. 237); 8) вандализм (ст. 237 (1)); 9) уничтожение или повреждение памятников истории и культуры (ст. 242); 10) надругательство над телами умерших и местами их захоронения (ст. 243).

По нашему мнению, приведенный перечень преступлений экстремистской направленности не является достаточно обоснованным и непротиворечивым, так как в нем искусственно выделяются деяния, не обладающие каким-либо системообразующим признаком, при этом не предусматривается большинство посягательств, для которых мотивы ненависти либо вражды являются обязательными в силу их непосредственного указания в тексте соответствующих уголовно-правовых норм, за исключением ст. 189 и ст. 243 УК Республики Таджикистан.

Во-вторых, в ч. 3 ст. 307.2 УК Республики Таджикистан к числу квалифицирующих признаков организации экстремистского сообщества и участия в нем относится не только использование служебного положения, как в ч. 3 ст. 282.1 УК РФ, но и повторность деяния.

В-третьих, санкции всех трех частей ст. 307.2 УК Республики Таджикистан являются более строгими, нежели в ст. 282.1 УК РФ: санкция в ч. 1 ст. 307.2 УК Республики Таджикистан предусматривает наказание вплоть до лишения свободы на срок от пяти до восьми лет (в ч. 1 ст. 282.1 УК РФ - от двух до восьми лет); в ч. 2 ст. 307.2 УК Республики Таджикистан - от двух до пяти лет лишения свободы (в ч. 2 ст. 282.1 УК РФ - от двух месяцев до четырех лет); в ч. 3 ст. 307.2 УК Республики Таджикистан - от восьми до двенадцати лет лишения свободы (в ч. 3 ст. 282.1 УК РФ - от четырех до десяти лет). Полагаем, что таджикский законодатель более правильно оценил характер и степень общественной опасности создания организованной группы для совершения преступлений экстремистской направленности и участия в ней.

В ст. 307.3 УК Республики Таджикистан предусмотрена ответственность за организацию деятельности экстремистской организации и участие в деятельности последней. В отличие от ст. 282.2 УК РФ, таджикский законодатель применительно к возможным экстремистским организациям выделил не только общественные и религиозные объединения, но еще и политические партии, хотя последние можно было бы и без этого отнести к общественным либо иным организациям. Кроме того, санкции ст. 307.3 УК Республики Таджикистан являются более строгими по сравнению с санкциями ст. 282.2 УК РФ: санкция в ч. 1 ст. 307.3 УК Республики Таджикистан в качестве наиболее строгого наказания предусматривает лишение свободы на срок от пяти до восьми лет (в ч. 1 ст. 282.2 УК РФ - от двух до восьми лет); в ч. 2 ст. 307.3 УК Республики Таджикистан - от трех до пяти лет (в ч. 2 ст. 282.2 УК РФ - от двух месяцев до четырех лет). Следовательно, таджикский законодатель посчитал организацию деятельности экстремистской организации не менее опасной, чем организацию экстремистского сообщества, а участие в такой организации - даже более опасным, нежели участие в экстремистском сообществе.

В ст. 307.4 УК Республики Таджикистан предусмотрена ответственность за организацию учебы или учебной группы религиозно-экстремистского характера, а также руководство или участие в таком обучении независимо от места обучения. При этом санкция ч. 1 ст. 307.4 УК Республики Таджикистан предполагает весьма строгое наказание - лишение свободы на срок от пяти до восьми лет. Квалифицирующими признаками данного преступления являются использование служебного положения и взаимосвязь деяния с финансированием указанных групп, причем наказание в виде лишения свободы установлено на срок от восьми до двенадцати лет. В российском уголовном законодательстве применительно к преступлениям экстремисткой направленности подобный запрет не содержится. Вместе с тем сходные деяния могут образовывать состав содействия террористической деятельности (ст. 205.1 УК РФ) или прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности (ст. 205.2 УК РФ).

Приводимое в п. "е" ч. 1 ст. 58 УК Туркменистана*(164) отягчающее обстоятельство предусматривает "совершение преступления по мотиву национальной или религиозной вражды, мести за правомерные действия других лиц, а также с целью облегчить или скрыть другое преступление". Данная формулировка наиболее сходна с описанием отягчающего обстоятельства, содержащимся в п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ в первоначальной редакции. Вместе с тем, как показывает сравнительный анализ данных уголовно-правовых норм, в п. "е" ч. 1 ст. 58 УК Туркменистана, как и в таджикском уголовном законодательстве, отсутствует указание на расовый характер вражды, причем последнее не подменяется каким-либо альтернативным признаком. Вместе с тем применительно к отдельным преступлениям в УК Туркменистана предусмотрен следующий квалифицирующий признак: совершение преступления "на почве социальной, национальной, расовой или религиозной ненависти или вражды". Данный признак содержится в уголовно-правовых нормах об ответственности за "умышленное убийство" (п. "м" ч. 2 ст. 101 УК Туркменистана), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. "ж" ч. 2 ст. 107), умышленное причинение вреда здоровью средней тяжести (п. "ж" ч. 2 ст. 108) и истязание (п. "е" ч. 2 ст. 113).

Статья 177 УК Туркменистана предусматривает ответственность за возбуждение социальной, национальной или религиозной вражды, причем расположена эта статья в главе 22 "Преступления против государства" одноименного раздела IX. То есть под типовым и родовым объектами преступлений, предусмотренных в ст. 177 УК Туркменистана, здесь подразумеваются общественные отношения, обеспечивающие интересы государства. Диспозиция части первой данной статьи изложена в следующей редакции: "Умышленные действия, направленные на возбуждение социальной, национальной, этнической, расовой или религиозной вражды или розни, унижение национального достоинства, а равно пропаганда исключительности либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, национальной, этнической или расовой принадлежности". При сравнении приведенной формулировки с диспозицией ч. 1 ст. 282 УК РФ можно выделить их различия.

Первое. В ч. 1 ст. 177 УК Туркменистана говорится о возбуждении вражды или розни, при этом перечисляются прилагательные, характеризующие последние, тогда как в ч. 1 ст. 282 УК РФ речь идет о возбуждении ненависти либо вражды, которые связаны с определенными признаками потенциальных потерпевших.

Второе. В ч. 1 ст. 177 УК Туркменистана, как и в ч. 1 ст. 282 УК РФ, указывается на унижение национального достоинства, однако в первой из данных статей не отмечается количество возможных потерпевших, тогда как российский законодатель подчеркнул, что пострадать от такого унижения может один человек либо группа лиц.

Третье. В отличие от ч. 1 ст. 282 УК РФ, в ч. 1 ст. 177 УК Туркменистана применительно к возбуждению вражды и унижению достоинства не выделяется такой признак объективной стороны, как совершение деяния публично либо с использованием средств массовой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет".

Четвертое. В ст. 282 УК РФ отсутствует указание на пропаганду исключительности либо неполноценности граждан, а в ч. 1 ст. 177 Туркменистана данное деяние выступает в качестве одного из альтернативных действий.

Статья 177 Туркменистана состоит из трех частей: во второй из них указывается на совершение деяний с использованием средств массовой информации, в третьей - с применением физического насилия либо угрозой его применения, а равно организованной группой. При этом максимальный срок лишения свободы в части первой достигает трех лет, в части второй - четырех лет, а в части третьей - восьми лет.

В п. "л" ст. 56 УК Республики Узбекистан*(165) предусмотрено одно из отягчающих обстоятельств в виде совершения преступления "по мотивам расовой или национальной вражды или розни". Данная формулировка наиболее сходна с содержанием рассмотренного ранее п. 9 ч. 1 ст. 64 УК Республики Беларусь, за исключением отсутствия в узбекском уголовном законе указания на возможный религиозный характер вражды либо розни. Вместе с тем отмеченный "пробел" восполняет п. "к" ст. 56 УК Республики Узбекистан, относящий к числу отягчающих обстоятельств все низменные побуждения преступления.

Отмеченное отягчающее обстоятельство в Особенной части УК Республики Узбекистан трансформируется в сходный квалифицирующий признак ряда составов преступлений: умышленного убийства (п. "к" ч. 2 ст. 97); умышленного тяжкого телесного повреждения (п. "ж" ч. 2 ст. 104); умышленного средней тяжести телесного повреждения (п. "ж" ч. 2 ст. 105) и умышленного уничтожения или повреждения имущества (п. "а" ч. 2 ст. 173). В первых трех уголовно-правовых нормах рассматриваемый признак приводится в следующей редакции: "по мотивам межнациональной или расовой вражды". При этом наряду с данным признаком в отмеченных статьях УК Республики Узбекистан в качестве самостоятельного квалифицирующего обстоятельства указывается еще и совершение деяния по религиозным предрассудкам. В последней же уголовно-правовой норме данные отягчающие обстоятельства объединяются в один квалифицирующий признак - совершение деяния "по мотивам межнациональной или расовой вражды либо религиозных предрассудков".

Статья 156 УК Республики Узбекистан об ответственности за возбуждение национальной, расовой, этнической или религиозной вражды расположена в главе VIII "Преступления против мира и безопасности человечества" раздела II "Преступления против мира и безопасности" данного нормативного правового акта. Следовательно, типовым объектом данного преступления в узбекском уголовном законодательстве признаются общественные отношения, обеспечивающие мир и безопасность, а родовым объектом - общественные отношения, обеспечивающие мир и безопасность человечества. Исходя из содержания отмеченных главы и раздела, возбуждение национальной, расовой, этнической или религиозной вражды по характеру общественной опасности признается сходным с такими преступлениями, как пропаганда войны, геноцид, терроризм и другие деяния, посягающие на мир и безопасность человечества.

В ст. 156 УК Республики Узбекистан приведено два основных состава рассматриваемого преступления. Так, в ч. 1 данной статьи предусматривается ответственность за "изготовление, хранение с целью распространения или распространение материалов, пропагандирующих национальную, расовую, этническую или религиозную вражду, совершенные после применения административного взыскания за такие же деяния". В данном случае имеет место указание на административную преюдицию, предполагающую возможность уголовной ответственности за деяние, основу которого составляет состав аналогичного административного правонарушения, совершенного после применения административного взыскания за осуществление последнего. При этом строгость санкции (наиболее строгое наказание - лишение свободы на срок до трех лет) относит соответствующее деяние к категории преступлений средней тяжести.

Признаки второго основного состава данного преступления приводятся в диспозиции ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан, изложенной в следующей редакции: "Умышленные действия, унижающие национальную честь и достоинство, оскорбляющие чувства граждан в связи с их религиозным или атеистическим убеждением, совершенные с целью возбуждения вражды, нетерпимости или розни к группам населения по национальным, расовым, этническим или религиозным признакам, а равно прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ в зависимости от их национальной, расовой, этнической принадлежности или отношения к религии".

Если в ч. 1 ст. 282 УК РФ возбуждение ненависти либо вражды и унижение достоинства человека либо группы лиц указываются в качестве самостоятельных альтернативных целей свершаемых действий, то в ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан целью выступает только возбуждение вражды, нетерпимости или розни, а средством достижения данной цели - умышленные действия, унижающие национальную честь и достоинство, оскорбляющие чувства граждан в связи с их религиозным или атеистическим убеждением. Отметим, что буквальное и логическое толкование диспозиции ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан приводит к выводу о некотором несоответствии указанных цели и средства ее достижения, так как совершаемые действия унижают исключительно национальную честь и достоинство, а оскорбляют чувства граждан только в связи с их религиозным или атеистическим убеждением, тогда как направлены они (действия) на возбуждение вражды, нетерпимости или розни к группам населения по национальным, расовым, этническим или религиозным признакам. То есть по мысли узбекского законодателя за счет воздействия на человека с учетом его национальности либо религиозных убеждений можно возбудить не только национальную или религиозную, но еще и расовую и этническую вражду, нетерпимость или рознь.

Представляется, что использование в диспозиции ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан в качестве альтернативы термину "вражда" слов "нетерпимость" и "рознь" лишь усложняет толкование и последующее применение данной уголовно-правовой нормы. Как уже отмечалось ранее, слова "нетерпимость" и "рознь" в рассматриваемом контексте нисколько не конкретизируют слово "вражда" и не могут толковаться по аналогии со словом "ненависть", так как не содержат дополнительной характеристики степени негативного отношения к кому-либо, возбуждаемого виновными в других людях.

В отличие от сопоставляемой нормы российского уголовного законодательства, в ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан не указывается на обязательную сопряженность деяния с использованием средств массовой информации либо иного публичного способа возбуждения вражды, нетерпимости либо розни.

В диспозиции ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан содержится и второе альтернативное деяние - прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ в зависимости от их национальной, расовой, этнической принадлежности или отношения к религии, т.е. используется формулировка, присущая понятию дискриминации с учетом определенных признаков (свойств) личности потерпевшего.

В ч. 3 ст. 156 УК Республики Узбекистан установлена ответственность за действия, предусмотренные частью первой или второй данной статьи, совершенные: а) способом, опасным для жизни других лиц; б) с причинением тяжких телесных повреждений; в) с насильственным выселением граждан с мест их постоянного проживания; г) ответственным должностным лицом; д) по предварительному сговору группой лиц.

Систематическое толкование квалифицирующих признаков, изложенных в ч. 3 ст. 156 УК Республики Узбекистан, приводит к следующим критическим выводам.

Во-первых, по нашему мнению, изготовление, хранение с целью распространения или распространение материалов, пропагандирующих национальную, расовую, этническую или религиозную вражду, не могут быть совершены ни способом, опасным для жизни других лиц, ни с причинением тяжких телесных повреждений или с насильственным выселением граждан с мест их постоянного проживания.

Во-вторых, узбекский законодатель искусственно создал проблему толкования данных признаков в части определения количества людей, для которых способ совершения деяния представляет опасность, либо которые насильственно выселяются с мест их постоянного проживания.

В-третьих, формулировка "совершение действий ответственным должностным лицом" не отвечает на вопрос о необходимости в данном случае использования таким лицом своих должностных полномочий, т.е. формально для применения п. "г" ч. 3 ст. 156 УК Республики Узбекистан достаточно установить, что деяние осуществлено кем-либо, имеющим статус ответственного должностного лица.

Также отметим, что в ч. 3 ст. 156 УК Республики Узбекистан отсутствуют некоторые квалифицирующие признаки, предусмотренные в ч. 2 ст. 282 УК РФ, - указание на совершение деяния с применением насилия либо с угрозой его применения, с использованием служебного положения либо организованной группой.

Санкции ст. 156 УК Республики Узбекистан в целом следуют рекомендациям Модельного кодекса, предусматривая в качестве наиболее строгого вида наказания лишение свободы: в ч. 1 - на срок до трех лет; в ч. 2 - до пяти лет; в ч. 3 - от пяти до десяти лет.

К указанному ранее положению белорусского уголовного законодательства более всего близка редакция п. 3 ч. 1 ст. 67 УК Украины*(166), определяющего одно из отягчающих обстоятельств, - "совершение преступления на почве расовой, национальной либо религиозной вражды или раздора". Судя по контексту, слово "раздор" в данном случае призвано заменить слово "рознь" либо "ненависть", однако, по нашему мнению, не заменяет последние и лишь усложняет процесс квалификации на практике. Как и в молдавском уголовном законодательстве, здесь подчеркивается, что вражда и раздор составляют почву, мотивационную основу совершения преступления.

В нарушение принципа системности данные побуждения в статьях Особенной части УК Украины трансформируются в "мотивы расовой, национальной или религиозной нетерпимости" и выступают в качестве квалифицирующего признака следующих преступлений: 1) умышленное убийство (п. 14 ч. 2 ст. 115); 2) умышленное тяжкое телесное повреждение (ч. 2 ст. 121); 3) умышленное средней тяжести телесное повреждение (ч. 2 ст. 122); 4) побои и истязание (ч. 2 ст. 126); 4) истязание (ч. 2 ст. 127) и 5) угроза убийством (ч. 2 ст. 129).

В ч. 2 ст. 110 УК Украины предусмотрена ответственность за умышленные действия, совершенные с целью изменения границ территории или государственной границы Украины в нарушение порядка, установленного Конституцией Украины, а также публичные призывы или распространение материалов с призывами к совершению таких действий, сопряженные с разжиганием национальной либо религиозной вражды. Как видим, в данном случае не упоминается расовый признак, а также не указывается такая альтернатива вражде, как раздор. Кроме того, в ч. 2 ст. 110 УК Украины говорится о сопряженности основных действий с разжиганием вражды, т.е. о сочетании двух преступлений. В Российской Федерации самостоятельная статья (ст. 280.1) об ответственности за публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности государства, была включена в Особенную часть Уголовного кодекса Федеральным законом от 28 декабря 2013 г. N 433-ФЗ*(167). Однако в данной статье не упоминается сопряженность деяния с разжиганием какой-либо вражды.

Статья 300 УК Украины устанавливает ответственность за ввоз, изготовление или распространение произведений, пропагандирующих культ насилия и жестокости, расовую, национальную или религиозную нетерпимость и дискриминацию. В Российской Федерации подобные произведения могут быть отнесены к материалам экстремистской направленности, производство и распространение которых влечет административную ответственность по ст. 20.29 КоАП РФ.

В статье 161, расположенной в разделе 5 УК Украины "Преступления против избирательных, трудовых и других личных прав и свобод человека и гражданина", предусмотрена ответственность за нарушение равноправия граждан в зависимости от их расовой, национальной принадлежности, религиозных убеждений, инвалидности и по другим признакам. Следовательно, по мнению украинского законодателя, типовым объектом данного преступления выступают общественные отношения, обеспечивающие избирательные, трудовые и другие личные права и свободы человека и гражданина. По своему названию и месту в системе уголовного законодательства ст. 161 УК Украины наиболее близка ст. 136 УК РФ об ответственности за нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина, а по своему содержанию сочетает в себе как признаки последней, так и сопоставляемой с ней ст. 282 УК РФ.

Диспозиция ч. 1 ст. 161 УК Украины изложена в следующей редакции: "Преднамеренные действия, направленные на разжигание национальной, расовой или религиозной вражды и ненависти, на унижение национальной чести и достоинства, или оскорбление чувств граждан в связи с их религиозными убеждениями, а также прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных привилегий граждан по признакам расы, цвета кожи, политических, религиозных и других убеждений, пола, инвалидности, этнического и социального происхождения, имущественного состояния, места проживания, по языковым или другим признакам". Сопоставление диспозиций ч. 1 ст. 161 УК Украины и ч. 1 ст. 282 УК РФ позволяет выделить следующие их различия.

Во-первых, в ч. 1 ст. 161 УК Украины подчеркивается преднамеренный характер соответствующих действий, тогда как в ч. 1 ст. 282 УК РФ такой характер деяния, а равно форма вины не указываются, но определяются за счет направленности запрещаемых ею действий.

Во-вторых, если в ч. 1 ст. 161 Украины указывается на разжигание вражды и ненависти, то в ч. 1 ст. 282 УК РФ - на возбуждение таких чувств и отношений, причем в первой из данных уголовно-правовых норм названные побуждения изложены в обратном порядке: сначала отмечается вражда, а затем ненависть.

В-третьих, по сравнению с ч. 1 ст. 282 УК РФ в ч. 1 ст. 161 УК Украины приводится меньшее число признаков, в связи с которыми разжигаются вражда и ненависть: национальность, раса и религия.

В-четвертых, в ч. 1 ст. 161 УК Украины отмечается унижение национальной чести и достоинства или оскорбление чувств граждан в связи с их религиозными убеждениями, а в ч. 1 ст. 282 УК РФ - только унижение достоинства человека или группы лиц, причем все перечисленные в последней уголовно-правовой норме действия должны быть совершены публично либо с использованием средств массовой информации, что не входит в число обязательных признаков состава преступления, предусмотренного в ст. 161 УК Украины.

Наконец, в-пятых, как уже отмечалось ранее, в ч. 1 ст. 161 УК Украины предусмотрено не только разжигание вражды или ненависти, унижение чести и достоинства или оскорбление чувств граждан, но еще и "прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных привилегий граждан по признакам расы, цвета кожи, политических, религиозных и других убеждений, пола, инвалидности, этнического и социального происхождения, имущественного состояния, места проживания, по языковым или другим признакам".

Применительно к последней отличительной черте отметим, что наибольшую трудность в однозначном толковании представляют словосочетания "косвенные привилегии граждан", "другие убеждения" и "другие признаки". На наш взгляд, такие признаки формируют предпосылки для произвольного их понимания и, как следствие, для использования аналогии в ходе применения уголовного закона.

В ч. 2 и ч. 3 ст. 161 УК Украины перечислены следующие квалифицирующие признаки: 1) соединенность деяния с насилием, обманом либо угрозами; 2) совершение преступления "служебным лицом"; 3) его осуществление организованной группой лиц; 4) наступление особо тяжких последствий. Сопоставление данных признаков с квалифицирующими обстоятельствами, содержащимися в ч. 2 ст. 282 УК РФ, приводит к выводу об отсутствии в последней указания на обман и возможные последствия деяния.

Кроме того, к числу недостатков ст. 161 УК Украины следует, по нашему мнению, отнести то, что в ней не указывается характер применяемых угроз, а также использование "служебным лицом" своего положения (полномочий) по службе, т.е. угрозы могут быть самыми различными (от шантажа до устрашения применением насилия), а "служебное лицо", даже действовавшее в частном порядке, может быть привлечено к ответственности с учетом отмеченного квалифицирующего обстоятельства. Также нельзя не заметить некорректное описание возможных последствий деяния, а именно указание на их особую тяжесть, тогда как санкция ч. 3 ст. 161 УК Украины предусматривает лишение свободы на срок от пяти до восьми лет. Кстати, санкции ст. 161 УК Украины не отличаются сбалансированностью и несколько отступают от рекомендаций Модельного кодекса. Так, в санкции ч. 1 ст. 161 УК Украины вовсе не предусматривается наказание в виде лишения свободы, тогда как в санкции ч. 2 этой статьи лишение свободы не только предусматривается, но и достигает срока в пять лет.

На основе изложенного сравнительного анализа уголовного законодательства России и других стран, входящих в состав СНГ, можно утверждать, что ответственность за преступления экстремистской направленности может быть усилена не только путем ужесточения санкций соответствующих статей уголовного законодательства, но и путем систематизации последнего в части противодействия экстремизму, а также совершенствования формулировок признаков составов соответствующих уголовно наказуемых деяний, исключающих двусмысленность и казуистичность их описания. Считаем, что данное утверждение относится к уголовному законодательству не только России, но и других стран - участниц СНГ. Причем правовое пространство на территории СНГ, в частности в области предупреждения преступлений экстремистской направленности и борьбы с ними, по нашему мнению, должно быть по возможности более унифицированным и согласованным.

В настоящем параграфе также остановимся на особенностях уголовно-правовых средств противодействия проявлениям ненависти либо вражды в иных зарубежных странах. Полагаем, что такое рассмотрение целесообразно провести с учетом отнесения правовых систем различных стран к той или иной правовой семье. Учитывая приближенность российской правовой системы к романо-германской правовой семье, считаем целесообразным уделить основное внимание уголовному законодательству государств, относящихся к последней.

Отметим, что в правовой системе практически любой страны можно встретить нормы об ответственности за преступления, совершенные на основе либо в целях возбуждения ненависти по национальному, расовому, религиозному и иным признакам. Остановимся на рассмотрении соответствующих норм ряда зарубежных стран, представляющих интерес для решения задач настоящей монографии.

Осознание высокой общественной опасности и увеличение числа случаев пропаганды национальной, расовой и религиозной ненависти обусловили постепенное введение в национальное уголовное законодательство различных стран норм об ответственности за деяния, обозначаемые в англоязычной литературе обобщенными словосочетаниями "hate speech" ("речи ненависти") или "hatred crime" ("преступления ненависти"). При этом речь идет, прежде всего, о деяниях, направленных на возбуждение национальной, расовой и религиозной вражды и розни, об оскорблениях, угрозах и насилии в отношении лиц по причине их принадлежности к какой-либо общности, о распространении литературы и идеологий расистского, нацистского и других подобных толков*(168).

В странах, относящихся к англосаксонской правовой семье, даже в современных условиях достаточно велика роль судебного прецедента. При этом суды и иные правоохранительные органы далеко не всех стран данной группы придают противодействию проявлениям ненависти или вражды большое значение. Так, в США, в отличие от большинства стран Европы, отсутствуют законы, предусматривающие ответственность за разжигание национальной, расовой или религиозной розни или за указанные ранее разновидности "враждебной речи" (hate speech). Данное обстоятельство можно объяснить принципиальной позицией американского законодателя, а именно в его приверженностью доктрине минимального ограничения свободы слова, основывающейся на Первой поправке к Конституции США, в которой говорится: "Конгресс не должен издавать ни одного закона ... ограничивающего свободу слова или печати..."*(169). В юридической науке США считается, что чисто словесное выражение идей, взглядов и мнений, при котором отсутствуют прямой призыв к насилию, прямая угроза или оскорбление конкретных лиц, должно минимально ограничиваться государством. "Яркий пример тому - решение Верховного Суда США 1978 г. по делу Скокки (Skokie - название местности близ Чикаго). Суд решил, что распоряжение местной администрации, запрещающее проведение митинга неонацистов в еврейском квартале, противоречит Конституции, так как запланированный митинг не представляет собой непосредственной угрозы применения насилия"*(170).

Вместе с тем на федеральном уровне и в каждом из штатов США большое внимание уделяется преступлениям, совершенным на почве ненависти, в первую очередь связанным с убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением чужого имущества. Например, Закон об усилении наказания за преступления ненависти 1994 г. относит к таким преступлениям те из них, в которых выбор потерпевшего либо его собственности как объекта посягательства определен предвзятостью в отношении расы, цвета кожи, религии, национального и этнического происхождения, пола, инвалидности либо сексуальной ориентации*(171). Совершение преступления на почве ненависти рассматривается американским законодателем в качестве отягчающего обстоятельства.

Отметим, что в отдельных странах специальные нормы, касающиеся рассматриваемого вида деяний, отсутствуют, что можно объяснить неактуальностью для них проблем расовых, национальных и религиозных конфликтов (например, в Австралии, Республике Корея, Республике Сан-Марино, Японии).

Применительно к странам, относящимся к романо-германской правовой семье, наиболее типичным представляется описание преступления в виде разжигания ненависти, содержащееся в уголовном законодательстве ФРГ.

В УК ФРГ*(172) предусмотрен седьмой раздел "Преступления против общественного порядка", в котором содержится § 130 об ответственности за натравливание одной части народа на другую (Volksverhetzung), состоящее в действиях, способных нарушить общественный мир (согласие):

1) разжигание ненависти или призывы к насилию либо мерам произвола в отношении частей населения;

2) посягательство на человеческое достоинство других людей посредством поношения, злонамеренного выражения пренебрежения либо оклеветания в отношении частей населения;

3) распространение письменных материалов, которые разжигают ненависть в отношении частей населения или национальной, расовой, религиозной или принадлежащей к какой-либо народности группе, призывают к насилию либо мерам произвола в отношении частей населения или указанной группы, либо посягают на человеческое достоинство других людей посредством поношения, злонамеренного выражения пренебрежения либо оклеветания в отношении частей населения или указанной группы;

4) публичное выставление, вывешивание, демонстрация или иное обеспечение доступа к таким материалам;

5) предложение таких материалов несовершеннолетнему лицу, а равно их передача или иное обеспечение доступа к ним;

6) изготовление, получение, поставка, хранение, предложение, сообщение, восхваление, ввоз или вывоз таких материалов в целях их использования либо выделенных из них частей либо обеспечения такого использования другими лицами;

7) распространение содержания данных материалов посредством радио, средств массовой информации или телевизионной службы;

8) публичные (или на собрании) одобрение, отрицание или принижение опасности деяния, совершенного во время господства национал-социализма, предусмотренного § 6 абз. 1 Международного уголовного кодекса;

9) публичные (или на собрании) одобрение, прославление или оправдание власти и произвола национал-социалистов способом, унижающим достоинство потерпевшего.

Анализ содержания данной уголовно-правовой нормы позволяет сделать вывод, что ее текст отличается казуистичностью и некоторой бессистемностью, однако в целом не противоречит рассмотренным ранее международным нормативным правовым актам. Полагаем, что каждая из стран, ратифицировавших последние, должна учитывать и внутренние, национальные особенности как правовой системы соответствующего государства, так и состояние общественных отношений и правоприменительной практики, не нарушая при этом декларативные положения международных нормативных правовых актов.

Также отметим, что в УК ФРГ к преступлениям экстремистской направленности по своей сущности близки и такие деяния, как распространение пропагандистских материалов запрещенных организаций (§ 86 УК ФРГ); использование символов запрещенных властями партий, объединений иных антиконституционных организаций (§ 86-а УК ФРГ); нарушение запрета на деятельность антиконституционных объединений (§ 85 УК ФРГ)*(173).

В УК Австрии*(174) в абз. 5 § 33 в качестве одного из "особых отягчающих обстоятельств" указывается на совершение деяния лицом, которое руководствовалось расистскими, националистическими или другими предосудительными мотивами. При этом в статьях Особенной части УК Австрии данные мотивы в числе квалифицирующих признаков не указывается, но делается отсылка к особо отягчающим обстоятельствам в целом. Данный подход австрийского законодателя, во-первых, создает предпосылки для отнесения к числу особо отягчающих обстоятельств любого мотива, которому правоприменитель придает значение предосудительного; и, во-вторых, опять же на уровне правоприменения дает возможность включать "расистские, националистические или иные предосудительные мотивы" в число квалифицирующих признаков широкого круга самых различных преступлений.

В разделе 20 "Преступные деяния против общественного спокойствия УК Австрии предусмотрен § 283 об ответственности за "стравливание групп населения", имеющий частичное сходство с рассмотренным ранее § 130 УК ФРГ. Диспозиция в абзаце (1) § 283 УК Австрии изложена в следующей редакции: "Всякий, кто публично призывает таким способом, который может угрожать общественному порядку, к совершению враждебного действия против церкви или против религиозного общества, находящихся на территории Австрии, или против принадлежности определенных групп населения к такой церкви или религиозному обществу, к расе, народу, народности или государству, либо подстрекает к подобному действию...". В абзаце (2) § 283 УК Австрии предусмотрена равная ответственность для того, кто публично натравливает на указанные группы населения или оскорбляет их способом, ранящим человеческое достоинство, или пытается дискредитировать их. Анализ данной нормы австрийского уголовного законодательства позволяет выделить три момента, на наш взгляд, препятствующие заимствованию ее положений для использования при совершенствовании УК РФ: 1) обязательная привязка способа деяния к созданию угрозы для общественного порядка; 2) указание на то, что враждебные действия направлены не против группы людей, а против принадлежности такой группы; 3) отнесение подстрекательства к самостоятельному способу преступления, а не только к виду соучастия в нем.

УК Аргентины*(175) в главе 1 "Преступления против жизни" раздела I "Преступления против личности" содержит ст. 80 об ответственности за убийство при отягчающих обстоятельствах, в том числе и "ради удовольствия, вследствие жадности либо расовой или религиозной ненависти" (п. 4). Это же отягчающее обстоятельство относится и к преступлению в виде телесных повреждений (ст. 92). По нашему мнению, расовую или религиозную ненависть не следует уравнивать и совмещать в одном квалифицирующем признаке с указанием на совершение деяния "ради удовольствия" или "вследствие жадности". Вместе с тем заслуживает внимания исчерпывающее число признаков, на которых основана ненависть, за счет указания на расовый или религиозный характер последней.

Общегражданский уголовный кодекс Норвегии*(176) в главе 13 "Преступления против общественного порядка и спокойствия" в § 135 предусматривает ответственность для лица, которое ставит под угрозу спокойствие в обществе, публично оскорбляя или разжигая ненависть к конституционному устройству или официальной власти, или публично настраивает одну часть населения против другой, или способствует этому.

Особенностями данной нормы норвежского уголовного законодательства являются содержащиеся в ней указания на оскорбление или разжигание ненависти к конституционному устройству или официальной власти, а также на способствование перечисленным в ней действиям. Полагаем, что конституционное устройство само по себе не может быть объектом ненависти либо оскорбления. То же самое замечание можно распространить и на упоминание официальной власти, поскольку оскорбить либо ненавидеть могут ее представителей, которых люди знают и связывают с ней, но не власть в целом.

В § 135а Общегражданского уголовного кодекса Норвегии установлена ответственность для того, кто путем высказывания или другого способа выражения, включая использование символов, публично или иным способом распространяет среди общественности, угрожает или разжигает ненависть, преследование или презрение к человеку или группе людей по признаку их вероисповедания, расы, цвета кожи, национального или этнического происхождения, гомосексуальных наклонностей, образа жизни или ориентации. В этом же параграфе норвежского уголовного закона предусмотрена ответственность за подстрекательство или иное содействие указанным выше деяниям.

Содержание § 135а Общегражданского уголовного кодекса Норвегии, равно как и § 130 УК ФРГ, отличает казуистичность изложения. Кроме того, по нашему мнению, в данной норме происходит необоснованное совмещение ряда терминов, во-первых, обозначающих действия (распространение, угроза, разжигание); во-вторых, указывающих на ожидаемые результаты таких действий (ненависть, преследование, презрение); в-третьих, перечисляющих признаки, с которыми связываются ненависть, преследование или презрение (вероисповедание, раса, цвет кожи, национальное или этническое происхождение, гомосексуальные наклонности, образ жизни или ориентация); в-четвертых, смешивающих два различных вида соучастия за счет отнесения подстрекательства к разновидности содействия, т.е. пособничества.

В УК Швейцарии*(177) содержится ст. 261 bis об ответственности за следующие действия:

- публичные призывы к ненависти или дискриминации в отношении лица или группы лиц из-за их расы, этнической принадлежности или религии;

- публичное распространение идеологии, которая направлена на систематическую дискриминацию или опорочивание представителей расы, этнической группы или религии;

- организация с той же целью пропагандистских акций, содействие им или участие в них;

- публичные, с использованием слова, надписи, изображения, жестикуляции, оскорбления действием или другого способа, попирающего человеческие ценности, опорочивание или дискриминация лица или группы лиц из-за их расы, этнической принадлежности или религии;

- грубое преуменьшение серьезности либо оправдание геноцида или других преступлений против человечности, а равно отрицание их преступного характера, совершенные по указанным выше основаниям;

- отказ в оказании предлагаемой услуги, предназначенной для общественности, лицу или группе лиц из-за их расы, этнической принадлежности или религии.

Наряду с положительно оцениваемой нами определенностью в числе и видах признаков, служащих основой для проявления ненависти к другим людям, ст. 261 bis УК Швейцарии обладает и существенным недостатком, отмеченным ранее применительно к § 130 УК ФРГ, - казуистичностью определения соответствующего преступления, создающей предпосылки для противоречивого и даже произвольного правоприменения.

Отметим, что статьи уголовного законодательства зарубежных стран, предусматривающие ответственность за преступления, совершенные на основе либо в целях возбуждения ненависти, имеют различные наименования: "Стравливание групп населения" (§ 283 УК Австрии, § 130 УК ФРГ), "Восхваление фашистских, нацистских и других тоталитарных государств и идеологий или возбуждение расизма и ксенофобии" (ст. 151а УК Хорватии), "Разжигание социальной вражды" (ст. 151 УК Эстонии) и т.д.*(178)

Научный интерес вызывает и место таких норм в системе уголовного законодательства других стран:

- преступления против общественного порядка, спокойствия, безопасности (Австрия, Германия, Нидерланды, Норвегия, Польша, Словения, Швейцария);

- преступления против прав граждан (Болгария, Эстония);

- международные преступления (Латвия, Словакия, Хорватия)*(179).

Как правило, объективная сторона составов таких преступлений в зарубежном уголовном законодательстве включает не менее двух альтернативных действий: 1) возбуждение ненависти или вражды; 2) унижение человеческого достоинства по определенным признакам. Вместе с тем есть и исключения. Например, в УК Латвии и Эстонии запрещено только разжигание вражды.

Оскорбление личности или группы населения как одно из действий, составляющих объективную сторону рассматриваемого преступления, выделено в уголовном законодательстве Австрии, Германии, Дании*(180), Испании*(181), Литвы*(182), Нидерландов*(183), Норвегии, Польши*(184), Швейцарии.

Физическое насилие в отношении других лиц, совершенное по мотивам расовой, национальной, религиозной и иной ненависти выделяется в качестве самостоятельного деяния или одного из признаков объективной стороны "преступлений ненависти" достаточно редко (например, в уголовных кодексах Болгарии, Польши).

Так, в соответствии со ст. 257 УК Польши наказывается тот, кто нарушает телесную неприкосновенность другого лица по причине его национальной, этнической, расовой, конфессиональной принадлежности или по причине его непринадлежности к определенному вероисповеданию. Сходным образом изложена и ч. 2 ст. 162 УК Болгарии*(185), по которой наказуем тот, кто применит к другому лицу насилие или причинит ему имущественный вред по причине принадлежности этого лица к определенной национальности, расе, религии или вследствие его политических убеждений. При этом и в УК Болгарии, и в УК Польши санкция за такое опасное преступление является достаточно мягкой - не более трех лет лишения свободы, что не отражает характера и степени его общественной опасности.

Отметим, что чаще всего повышенная опасность мотивов ненависти, нетерпимости при совершении преступлений учитывается в уголовном законодательстве зарубежных стран иным путем: совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды отнесено к числу общих обстоятельств, отягчающих ответственность и наказание (Австрия, Испания).

Изготовление, распространение и хранение с целью распространения материалов, направленных на разжигание ненависти, представляет собой преступление по уголовному законодательству Германии и Нидерландов.

Вместе с тем отметим, что в криминализации данного деяния имеются и определенные различия. Например, согласно ч. 2 ст. 137 УК Нидерландов признается преступлением распространение предмета, который, как знает или должен обоснованно предполагать виновный, содержит такое дискриминационное заявление, или имеет таковое в наличии для публичного сообщения или для распространения.

Призывы к дискриминации (возбуждение дискриминации) предусмотрены в числе признаков объективной стороны рассматриваемых деяний лишь в отдельных странах (Болгария, Литва, Нидерланды, Швейцария).

Также отметим, что отрицание, умаление или одобрение Холокоста и других преступлений против человечества, совершенных нацистами, уголовно наказуемы в отдельных европейских странах (Австрия, Германия, Литва, Польша, Франция, Швейцария), в Канаде и Израиле*(186).

В некоторых странах установлена уголовная ответственность за такую форму разжигания национальной ненависти, как пропаганда (прославление) нацистских, фашистских и других тоталитарных идеологий, государств и организаций. Например, в УК Хорватии имеется специальная ст. 151a "Восхваление фашистских, нацистских и других тоталитарных государств и идеологий или распространение расизма и ксенофобии"*(187).

Почти во всех странах, за редким исключением, признаки, по которым проявляется либо возбуждается ненависть, названы непосредственно в тексте уголовного закона. При этом их число может быть различным: от двух (Латвия) до 10 и более (Испания, Эстония*(188)).

Согласно требованиям международных нормативных правовых актов практически во всех странах, где специально криминализированы соответствующие деяния, закон устанавливает ответственность за возбуждение национальной (этнической), расовой или религиозной ненависти (вражды). Однако наряду с перечислением указанных общепринятых признаков в большинстве стран посчитали необходимым расширить число признаков социальных групп и (или) их представителей, в связи с которыми проявляется либо возбуждается ненависть.

Так, в ряде государств применительно к возбуждению ненависти (вражды) и унижению человеческого достоинства предусмотрены следующие признаки: языковый (Литва, Эстония); имущественный (Эстония); социальный (Литва, Эстония); политический (Эстония); половой (Испания, Нидерланды, Эстония); цвет кожи (Дания, Норвегия); происхождение (Литва, Эстония); сексуальная ориентация (Дания, Испания, Литва, Нидерланды, Норвегия, Хорватия); убеждения (Испания, Литва, Нидерланды); болезни или инвалидность (Испания).

Отметим, что признак национальности во всем мире (за пределами СНГ) понимается как гражданство лица. Следовательно, российскому термину "национальность" аналогично используемое во всех основных европейских языках словосочетание "этническая принадлежность". При этом различие между национальной и этнической принадлежностью проводится, например, в уголовном законодательстве Дании, Испании, Норвегии, Польши.

В ряде стран в качестве неотъемлемого признака объективной стороны рассматриваемых деяний выступает публичность (УК Австрии, Дании, Литвы, Нидерландов, Норвегии, Польши, Швейцарии, Эстонии). При этом точное число лиц, среди которых виновный пропагандирует свои воззрения, свидетельствующее о наличии признака публичности, в уголовном законе не определяется и зависит от обстоятельств конкретного дела.

Почти во всех государствах за возбуждение ненависти в качестве альтернативы лишению свободы предусмотрены иные, более мягкие виды наказаний. При этом наиболее распространенным среди них является штраф (Дания, Латвия*(189), Литва, Нидерланды, Норвегия, Польша, Эстония). В некоторых странах применяются также ограничение свободы (Литва, Польша), общественное порицание (Болгария).

Лишь в отдельных государствах лишение свободы за рассматриваемое деяние является безальтернативным видом наказания (например, в Австрии и Германии).

Таким образом, уголовное законодательство большинства зарубежных стран учитывает общие положения международных нормативных правовых актов, что позволяет говорить об определенной основе для организации и осуществления международного сотрудничества в области противодействия преступлениям экстремистской направленности. Вместе с тем каждой национальной правовой системе присущи и определенные особенности, которые призваны учитывать уровень развития общественных отношений, степень обостренности межнациональных, межрасовых, межконфессиональных и иных социальных конфликтов, возможности правоохранительных органов в выявлении, предупреждении и борьбе с последними. При этом в Российской Федерации, на наш взгляд, следует придерживаться таких формулировок статей уголовного законодательства об ответственности за преступления экстремистской направленности, которые не позволяют прибегать к расширительному или ограничительному толкованию и произвольному правоприменению.