Выпуск 12

Зазор между тем, что запрещено демонстрировать, и тем, что возбранялось делать, предусмотренный в любой норме, сформировал парадоксальную ситуацию. Хотя общество относилось к сумасбродному образу действий женщины неодобрительно, история быта «людей двора» насчитывает немало таких примеров. События 1010 г. в резиденции Камоин оказались в фокусе нашего рассмотрения по ряду значимых причин. Надобно отдавать себе отчет, кто был вовлечен в это пренеприятное происшествие.

Кура мёбу, устроительница инцидента, — одна из самых противоречивых и в то же время одиозных фигур. Ее имя сохранилось не только на страницах дневников Фудзивара Митинага и Фудзивара Юкинари, но и фиксируется в дневнике Мурасаки Сикибу, а также в «Повести о славе». Полная картина жизненного пути этой дамы, тем не менее, не складывается. При государе Итидзё она была вхожа в покои императрицы, ей благоволили Фудзивара Митинага и ФудзивараНоримити. ВтринадцатилетнемвозрастеонасталасупругойОнакатоми Сукэтика23, незадолго до описываемых событий брак был расторгнут, а шестнадцатилетняя Кура мёбу оказалась среди ближних слуг Фудзивара Норимити. Кура мёбу не только стала фавориткой Норимити, но, будучи опытной акушеркой, не опасалась принимать роды даже во время осложнений, неоднократнооказываяпомощьвовремярожденияотпрысковимператорскойфамилии. ХотясосвоиммужемСукэтикаонаинеиспыталарадостьматеринства, но являлась кормилицей для чад Фудзивара Норимити24.

Онакатоми Сукэтика (954–1038) — опытный государственный служащий, прошедшийпутьотученикашколычиновников, гдеусердноштудировалклассическиеканоническиепроизведения, доглавыПалатыземныхинебесныхбожеств (яп. Дзингикан). Когда случился инцидент с его бывшей супругой, был настоятелем главного святилища Исэ дзингу. За выдающиеся таланты в области стихосложения (Сукэтика был признанным мастером поэтического слога) удостоился включения в состав «тридцати шести бессмертных поэтов» [Кома-

тия, 1998].

Фудзивара Норимити (996–1075) — сын всесильного царедворца Фудзивара Митинага. При протекции отца и старшего брата, канцлера Фудзивара Ёримити (992–1074), сделал блестящую придворную карьеру, дослужившись до самых высоких постов (1064 г. — глава дома Фудзивара; 1068 г. — канцлер-кам- паку). Своим «беспорядочным поведением» не раз оказывал вредное влияние на государей Итидзё и Сандзё и становился предметом беспокойства отца и матери(известенслучай, когдазапроизведенные«шалости» еговприсутствии других придворных отчитал Митинага, обвинив в беспредельной глупости). Снискалсебеславу«героя-любовника», алюбовныепохожденияНоримитипородили серию анекдотов при дворе. Во время нападения на Павильон диких уток служил в личной охране государя. При дворе проявлял беспримерное не-

литьсявкругувельможныхособбылопагубнодляпрестижа[Нисимура, 2002, с. 271–275; Сэкигути, 1993, с. 148, 297–300, 390, 448].

23Сообразно норме закона [Рицурё, 1994, с. 233].

24(Гонки. Канко, 7-2-18, 1010 г.; Мидо кампакуки. Тёгэн, 1-2-25, 1012 г.; Мурасаки сикибу ник-

ки. Канко, 5-9-11, 1008 г.); [McCullough, McCullough, 1980, р. 292, 347, 614, 671, 679].

дружелюбие по отношению к другим придворным, не сдерживая себя; подробнее см.: [Сакамото, 1991].

Фудзивара Юкинари (972–1027) — внук регента-сэссё Фудзивара Корэтада (924–972) и сын Фудзивара Ёситака (954–974), который по причине ранней смерти от оспы высоких должностей не снискал, но за незаурядные отличия на поприще высокой словесности был включен в список «тридцати шести бессмертных поэтов». За сорок лет службы прошел путь от дзидзю (императорского пажа) до старшего советника двора, порой демонстрируя недюжинные таланты. Был вхож в круг доверенных лиц государя Итидзё и вто же самое время отличался фанатичной преданностью Фудзивара Митинага25 (ряд специалистов отмечает его склонность рабствовать пред Митинага)26.

«Прошлое, вылепленноеисториком, — нето, чтопереживалидействующие лица»; оно — «изложение», которое «позволяет устранить некоторое ложные проблемы» [Вен, 2003, с. 8]. «Нарративный дискурс», между тем, «внутренне неполон, поскольку всякое повествовательное предложение должно быть пересмотрено последующим историком» [Рикёр, 1998, с. 167]. Посему, говоря о взаимообусловленности между умозаключениями хэйанских авторов и грандиозной сетью ассоциативно-коррелятивных связей27, следует попробовать понять, как прочитывались события 1010 г. Фудзивара Юкинари и его современниками, принадлежавшими к придворному обществу.

В свете «системы координат», присущей «людям двора», Фудзивара Юкинари сигнализирует о вопиющем нарушении существующих приличий (рангё; по нашим подсчетам в дневнике Фудзивара Санэсукэ термин рангё, когда речь идет о знатных особах или же их доверенных лицах, фиксируется более пятидесяти раз), допущенном свитской челядью титулованных людей. В мире ассоциаций, царящих в придворной среде, одним термином или же именем могло быть многое сказано, единственное упоминание было способно пробудить надлежащие ассоциации. Подчеркнутая лаконичность изложения событийной канвы (сто знаков, не считая даты) не означает, что это происшествие не врезалось в память Фудзивара Юкинари, оставив неизгладимо неприятные впечатления. Он, как и другие знатные особы, хорошо представлял, кто такие Фудзивара Норимити и Кура мёбу, каков их статус и репутация, а главное, ка-

25В дневнике Фудзивара Санэсукэ акцентируется внимание на «странности» обстоятельств смерти Юкинари: он навеки упокоился через несколько часов после смерти Митинага по причине сильнейшего душевного перенапряжения, сохранив Митинага поистине «собачью» преданность (Сёюки. Мандзю, 4-12-4, 1027 г). Вряд ли это покажется удивительным, учитывая сложную психоэмоциональную обстановку последнего часа Фудзивара Митинага, когда всесильного вельможу перед лицом смерти сопровождали неконтролируемые вспышки злости и негодования [Яманака, 2008, с. 214–221].

26Подробнее о Юкинари см.: [Куроита, 1994].

27«Системакоординат» царедворцевфункционировалатакимобразом, что, казалосьбы, различные и совершенно не связанные между собой вещи, причисленные к одной видовой принадлежности, оказывались родственными друг другу (яп. доруй). Созданная при деятельном участии конфуцианства, с характерной для него рациональностью и прагматичностью мысли, развитая система ментальных штампов и шаблонов была призвана сориентировать человека в окружающем мире, нацелить его на согласование человеческой деятельности с природными явлениями и научить тому, как взирать на мир и уразуметь свое место в обществе.

ковы могут быть последствия от размолвки с этими «задушевными» персонами. Этобылпоистиненевероятныйслучай, охарактеризованныйЮкинарикак в высшей мере недопустимый курьез, угрожающий существующему порядку вещей (яп. гокухидзё). На то были основания. Мирный ритм жизни располагавшейся в непосредственной близости от императорского дворца усадьбы Камоин, где частыми гостями бывали нетолько сановники, но и члены правящей династии, был нарушен учинившими переполох слугами четырнадцатилетнего Фудзивара Норимити, сына главы Большого государственного совета. Зачинщицей беспорядка стала Кура мёбу — известная эксцентричным поведением фрейлина государыни, дочери Митинага28. Именно она спровоцировала Норимити отправить своих людей в Камоин. Среди пострадавших оказалась вдова Минамото Канэнари, приходившаяся теткой государеву любимцу Фудзивара Юкинари.

Необходимо учитывать еще одно обстоятельство. Фудзивара Юкинари в то время входил в состав Большого государственного совета, исправляя должность придворного советника санги и ожидая назначения на более высокий пост. Стало быть, находился в уязвимом положении, учитывая особенности механики придворного продвижения по службе, ибо у него были два влиятельных конкурента — Фудзивара Ёримити (992–1074)29 и Минамото Тосиката (960–1027)30 [Кугё бунин..., 1971, с. 256]. Было от чего прийти в недоумение и уныние31.

Можно было бы усомниться, что благородной даме, которая блистала при дворе, было свойственно подобное коварство, но свидетельства, обнаруживаемые в дневнике Фудзивара Митинага, способны рассеять эти сомнения32. Можно предположить, что Кура мёбу демонстративно учинила скандал, приревно-

28Когда Норимити был еще ребенком, Митинага, как отмечается в «Эйга моногатари», приставил Кура мёбу, дабы она заботилась о его юном сыне. По причине небольшой разницы в возрасте (Кура мёбу была всего на три года старше Норимити) по мере взросления Норимити у него сформировалась привязанность к Кура мёбу. Даже когда она стала замужней дамой, он поддерживал с ней теплые отношения. Юкинари не случайно величает ее мэното, «человеком, который ухаживает, опекунствует», аналогом кормилицы.

29Первый отпрыск мужеского пола в семье Фудзивара Митинага и его наследник. В 1017 г. еще при жизни Митинага становится регентом-сэссё при десятилетнем императоре Гоитидзё (прав. 1016–1036). Ёримити приходился Гоитидзё родным дядей по материнской линии.

30Тосиката слыл одним из образованнейших людей своего времени. Тосиката, Юкинари, Фу- дзивараКинто(966–1041) иФудзивараТаданобу(967–1035) былифаворитамиимператораИтидзё, известными как «четыре советника». Они малоуспешно усердствовали на ниве сохранения хороших отношений с Фудзивара Митинага, поддерживая его политические проекты. Митинага, однако, старался держаться на почтительной дистанции, усматривая в них политических конкурентов. См., например: (Сёюки. Канко, 2-5-14, 1005 г.).

31Кстати, когда решался вопрос замужества Сёси и Итидзё, не кто иной как Юкинари доставлял тайные послания между императором, его матерью и Фудзивара Митинага. Юкинари, дабы выслужиться перед Митинага и его сестрой Сэнси, решительно доказывал, что наличие двух главных жен у одного императора — не только приемлемый факт, но и необходимейшее предприятие

[Томита, 1958].

32О бесчинстве, произведенном в доме несчастного Сукэтика из-за предрасположенности Кура мёбу к ревности и вспыльчивости, сообщает ее свойственник Фудзивара Иэнари (Мидо кам-

пакуки. Тёгэн, 1-2-25, 1012 г.).

вавсвоегобывшегосупругаОонакатомиСукэтикаквдовеМинамотоКарэнари, ибо Сукэтика «изо дня в день останавливался на ночлег» втом флигеле, где ночевала и вдова Карэнари. Общественная мораль, призывающая дам вести себя благочинно и не затевать ссор, не всегда гарантировала доскональное следование этим установкам в повседневной жизни, ибо ревность выступала одним из сильнейшихмотивов, способныхвывестидамуизсостояниядушевногоравновесия33. Теоретически обязательная для женщины покорность и умеренность сменялись болезненным неповиновением, сопровождавшимся взволнованной и оживленной жестикуляцией, гневными инвективами и всплесками агрессии.

Эпатирующие деяния Кура мёбу — не единственный образчик типичной для высокородной женщины своеобычливой манеры держаться. Еще одна представительница именитого семейства (из северной ветви дома Фудзивара), проведавожеланиимужаввестивдомновуюсупругу, бросилавсвоегодосточтимого супруга жаровню, едва не лишив жизни преданного государева слугу, верой и правдой служившего четырем правителям. Ходзё Масако (1156–1225), спутница жизни Минамото Ёритомо (1147–1199), узнав о замыслах мужа относительно повторной женитьбы, приказала своим слугам сжечь дотла дом новой избранницы Ёритомо [Катаяма, 2017].

В итоге, после тщательного рассмотрения событий 989, 1010 и 1016 гг., мы вынуждены констатировать, что они не могут быть названы немыслимыми. Жестокость, увы, была распространенным явлением в жизни великородных и титулованных персон, отпрысков именитых семей и их челядинцев. Список отнюдь не достославных, но глубоко отвратительных деяний обширен: убийство, посягательство на жизнь, изнасилование, избиение, запугивание, вымогательство, посягательство на земельные владения, присвоение чужого имущества, похищение людей и т.д.

Обратим внимание на свойственную знати многоаспектность моделей поведения. «Хорошие люди», согласно классификации Айвана Морриса, были способны совмещать порой несочетаемое: уничижительно отзываясь о провинциалах между собой — стремиться поддерживать с региональной элитой тесные, партнерские и взаимовыгодные отношения34; проявляя диковинную впечатлительность и чрезмерную слезливость — выказывать категоричность, твердость характера и поразительное хладнокровие во время принятия важнейших политических решений. Высокая эстетическая культура, безукоризненный внешний вид, склонность к высокопарным рассуждениям и изысканной вычурности не останавливала именитых особ от совершения гнусных злодеяний и выплесков мерзости из потаенных глубин их души.

33Гневливость могла быть вызвана и другими причинами. Пример — дочь (принцесса крови Масако, супруга Дзюнна, прав. 823–833), которая «тряслась от злости и, разразившись яростными тирадами, негодовала на свою мать» (Татибана Катико, супруга Сага, прав. 809–823), см.: [Нихон сандай дзицуроку..., 2009] (Гангё, 3-3-23, 879 г.).

34По нашим подсчетам на основании «Сёюки», Фудзивара Санэсукэ способствовал сохранению регулярных связей с 42 провинциями, а Кудзё Канэдзанэ (1149–1207), как явствует из дневника«Гёкуё», дажевпериодполитическойнестабильности1170–1180-хгг. продолжалполучатьдоход от обоюдовыгодных контактов с 28 отдаленными территориями.

Вада Хидэмацу. Кансёку ёкай [Важнейшие сведения о должностях]. Токио: Ко-

данся, 1983.

Вен П. Как пишут историю? Опыт эпистемологии. М.: Научный мир, 2003.

Духовная культура Китая / под ред. М.Л. Титаренко. Т. 1. Философия. М.: Восточная литература, 2006.

КатаямаТакэси. Уханари, конами-носёсо[Различныеэтапыобыкновенийуха- нари и конами] // Сэнри Кинран дайгаку киё. 2017. № 14. С. 127–138.

Кикути Кацуми. Нихон кодай кэйбацу дзитэн [Словарь наказаний в древней Японии]. Токио: Син дзимбуцу орайся, 1998.

Коматия Тэрухико. Ута-но иэ-но коси Оонакатоми Сукэтика [Досточтимый муж дома песни Оонакатоми Сукэтика] // Кёто гобун. 1998. № 3. С. 16–31.

Кроль Ю.Л. «Коррелятивное мышление» и древнекитайское представление о «внешней причине» // IV научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. М.: Наука; Главная редакция восточной литературы, 1973.

С. 22–34.

Куроита Нобуо. Фудзивара Юкинари. Токио: Ёсикава кобункан, 1994.

Мещеряков А.Н. История японского архипелага как социоестественный и информационный процесс // История и современность. 2005. № 1. С. 56–77.

Моррис А. Мир блистательного принца: придворная жизнь в древней Японии.

М.: Дело, 2019.

НисимураХироко. Кодай, тюсэй-нокадзокутодзёсэй[СемьяиженщинавДрев- ности и Средневековье]. Токио: Ёсикава кобункан, 2002.

ОборояХисаси. ФудзивараСёси: тэнкадайити-нохаха[ФудзивараСёси: первая мать Поднебесной]. Токио: Минэрува, 2018.

Рикёр П. Время и рассказ. Т. 1. Интрига и исторический рассказ. СПб.: Университетская книга, 1998.

Сакамото Сёдзо. Фудзивара Ёримити-но дзидай [Эпоха Фудзивара Ёримити). Токио: Хэйбонся, 1991.

Сибуя Юки. Моси-но сэйсэцу то гогё-ни цуйтэ [Учение Мэн-цзы о природе человекаитеорияпятипервоэлементов] // Тоё-носисотосокё. 2006. Вып. 23. С. 72–92.

Сэкигути Хироко. Нихон кодай конъинси-но кэнкю [Изучение истории брака в Древней Японии]. Т. 1. Токио: Ханава, 1993.

Томита Сэцуко. Хэйан дзидай тюки-ни окэру рикко дзидзё то гайсэки канкэй [Казусы супружества в связи с материнской системой родства в среднехэйанский период] // Ронсю Нихон рэкиси. 1958. Вып. 3. С. 55–73.

Химагути Тосихиро. Кадзан хоо хося дзикэн [Инцидент со стрельбой из лука по августейшему повелителю Дхармы Кадзану] // Тоё кэнкю. 1990. № 94. С. 105–142.

Яманака Ютака. Фудзивара Митинага. Токио: Ёсикава кобункан, 2008. Япония в эпоху Хэйан (794–1185) / сост. М.В. Грачев. М.: РГГУ, 2009.

McCullough W.H., McCullough H.C. A Tale of Flowering Fortunes. Annals of Japanese Aristocratic Life in the Heian Period. Stanford: Stanford University Press, 1980.

Отражение цветовой культуры Японии в исторических документах

О.А. Хованчук

В статье рассматриваются некоторые государственные документы, изданные центральным правительством с древнего периода до позднего Средневековья, в которых упоминаются цвета, правила их использования. На основании информации, зафиксированной в законах и трактатах, прослеживаются этапы формирования цветовой культуры Японии, а также проводится анализ роли цвета в общественной жизни японцев. Выявляются изменения в эстетическом мировоззрении японцев, которые происходили под влиянием государственныхуказов, религии и взаимодействия социальных сословий.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Япония, традиционная одежда, цвет, эстетическое мировоззрение.

Цвет в культуре Японии играл роль регулятора общественных отношений. Эта культура начала формироваться на заре истории на основе синтоистских верований, испытала сильное влияние китайских заимствований и благодаря дальнейшему вкладу аристократии, самурайства и горожан стала многогранной и наполненной глубоким смыслом. Большинство правил, которыми японцы руководствуются при выборе цвета в наши дни, остались неизменными.

До VII в. японцы руководствовались обычаем в использовании тех или иных цветов, поэтому документов, в которых бы систематизировалась цветовая система, не существовало. К тому же письменность как таковая появилась на островах лишь в середине VI в., и сама цветовая палитра, известная японцам, была не столь широка.

Важный вклад в формирование цветовой системы внес принц Сётоку Тайси, который заимствовал из Китая ранговую систему, где цвет был индикатором ранга. Ранговая система Канъидзюникай относилась только к чиновникам и не включала высшие аристократические семейства и семью императора. 12 рангов обозначались с помощью разноцветных головных уборов. По системе «Книги перемен» использовали основные цвета: синий (ранги 3–4), крас- ный(ранги5–6), желтый(ранги7–8), белый(ранги9–10), черный(ранги11–12). Цветом первого и второго рангов был лиловый (хотя этот цвет не был основнымцветом, онтакжебылвключенвсистемублагодарядорогостоящему, «статусному» красителю). Цвета, обозначавшие ранги выше по иерархии, являлись «запретными», а свой и ниже по иерархии— «разрешенными».

В«Конституции семнадцати статей», написанной принцем Сётоку Тайси

в604 г. на основе буддийского и конфуцианского учений, гармония объявлялась самым важным принципом существования государства. В этом документе цвета напрямую не упоминаются, но данные наставления заложили основы японского традиционного мировоззрения, которое влияло на формирование языка, эстетики и других аспектов общественной и духовной жизни. Первая глава гласила: «Цените согласие и положите в основу [дух] несопротивления». В третьей статье упоминались силы природы и сезоны: «Почтительно воспринимая государевы указы, обязательно соблюдайте [их]. Государь — [это] небо, вассалы — земля. Небо покрывает [землю], а земля поддерживает небо. [Когда это так, то] четыре времени года следуют своим чередом, и все в природе идет нормально» (цит. по: [Попов, 1984, с. 8]. Послушание императору ассоциировалось с гармонией чередования времен года, указы и ограничения воспринимались как естественные. Форма, в которой чиновники приходили во дворец для выполнения обязанностей, воспринималась как средство достижения гармонии в государстве, поэтому сопротивления ношению того или иного цвета не возникало. Наоборот, правильное использование предписанных цветов формировало чувство стабильности.

Синтоизм также основывался на гармонии всех частей природы, одной из которых являлся человек. Ни одна из этих частей не могла быть отвергнута, ни одна часть не противопоставлялось другой. Японцы считали, что если разделить добро и зло, гармония исчезнет [Там же, с. 292].

Конец VII в. был периодом дальнейших заимствований из Китая и в то же время временем осмысления значения цвета в мировоззрении японцев и его роли в придворной культуре. В Поднебесной в эпоху Тан в «Системе 9 рангов» распределение цветов было следующее: пурпурный (ранги 1–3), красный (ран-

ги 4–5), зеленый (ранги 6–7), синий (ранги 8–9) [How ancient Chinese Clothing..., web]. При императоре Тэмму (годы правления 673–686) количество и порядок цветовпоменялись, втожевремяколичестворангов возрослодо60. Виерархии цветов первым стоял киноварный, затем лиловый, зеленый, бордовый. При императрице Дзито (годы правления 686–697) шкала снова изменилась: киноварь, лиловый, алый, зеленый, синий [Сайсики то иромэ..., web]. Очевидно, что теория «чистых цветов», изложенная в «Книге перемен», не прижилась, равно как и китайская цветовая система эпохи Тан. Данные изменения показывают процесс оформления государственности и формирования самосознания японцев.

В701 г. был издан свод государственных законов «Тайхорё», в котором устанавливался новый порядок распределения цвета одежды чиновников, где черный и желтый цвета вернулись, но черный переместился на самый верх, а желтый стал цветом безранговых служащих [Свод законов «Тайхорё»..., 1985, с. 46]. Этацветоваяиерархиявпервыевключилаимператора, наследногопринца и высшие аристократические семейства и действует по сей день при императорском дворе.

В820 г. император Сага впервые использовал одежду золотисто-корич- невого цвета. До этого императоры носили белые одеяния — в синтоистской цветовой традиции, так как белый цвет считался цветом чистоты, свойствен-

ной божествам, потомками которых и являлись японские императоры. В Китае император носил повседневное платье цвета «золотистая охра». Данный цвет стал привилегией императора и в японской цветовой палитре, получив название коро — золотисто-коричневый (ко — желтый, ро — сумаховый). Он стал строго запретным: никто не мог использовать ни его название, ни похожий оттенок в своем гардеробе. До сих пор этот цвет является символом японского императора. Считается, что коро олицетворяет цвет солнца, находящегося в зените; также это цвет желтозема.

Изначально одежду золотисто-коричневого цвета император надевал на все важные дворцовые церемонии. Для церемонии коронации вплоть до середины XIX в. он облачался в одежду китайского образца ярко-красного цвета. Император Мэйдзи был первым, кто отказался от красного парадного наряда и использовал одежду золотисто-коричневого цвета для церемонии вступления на трон. Ныне для всех дворцовых церемоний используют эти одеяния, кроме церемонии поклонения предкам, которая проходит по синтоистским правилам, так что император облачается в белые одежды [Сэнгоку..., 2000, с. 204].

Вконце VIII в. возникла неожиданная проблема. Когда император Дайго восходил на престол, по правилам для него должны были изготовить новую парадную одежду золотисто-коричневого цвета. Однако красильщики никак не могли понять, какой оттенок будет правильным, так как образцы парадных императорских одеяний из сокровищницы Сёсоин все были разных оттенков. Поэтому в 905 г. Дайго приказал составить новые государственные хроники, получившие в истории название «Записи годов Энги» — «Энгисики» [Энгисики, web]. В связи с тем, что цветовая культура стала неотъемлемой частью придворной жизни и государственного устройства, 14-й свиток был посвящен одежде, цветам и технологиям их получения. Впервые были собраны и систематизированы оттенки, которыми пользовались при дворе, их названия, чтобы отныне не было разночтений и проблем с несоблюдением указов о запретных

иранговых цветах чиновников. Это уложение предусматривало 37 оттенков.

В«Энгисики», конечно, зафиксировано описание золотисто-коричневого цвета коро и способ его получения; также дан комментарий о том, что ткани этого цвета и дымчатого желто-зеленого (кикудзин-иро) обладали особым качеством — их оттенок менялся при различном освещении (естественный свет или огонь светильника). Когда современные ученые приготовили красители в соответствии с древним рецептом, то убедились, что ткань действительно смо- треласьпо-разномуприразныхусловиях. Всоставкрасителявходилипигменты желтовато-коричневого и черновато-красного цветов, поэтому при разном освещении лучше проявлялась та составляющая, чья длина волны преобладала в источникесвета. Такжевыяснилось, чтополучитькрасительодинаковогооттенка чрезвычайно тяжело. Технология его изготовления оказалась очень сложна, невозможнобылокаждыйразприприготовлениикрасящегорастворасоблюсти одинаковую температуру кипячения или кислотность золы и т.д., поэтому цвет парадной одежды разных императоров различается [Ёсиока, 2008, с. 66].

Следующим важным документом, касавшимся цветовой системы, стал трактат, составленный Фудзивара Масасукэ, который являлся протеже Фудзи-

вара Ёринага, занимался дворцовыми церемониями и имел утонченный вкус, признанный всеми придворными. Фудзивара Масаруко (1140–1202), которая после смерти мужа, императора Коноэ, вышла замуж снова за императора Нидзё и стала единственной в истории Японии «дважды императрицей», находясь под пристальным взором всего двора, должна была демонстрировать безупречность во всем. Чтобы избежать слухов и наговоров со стороны соперниц и противников ее положения, Масасукэ составил для государыни список цветовых сочетаний придворных одеяний для каждого сезона, чтобы она всегда выглядела идеально. 500 одеяний императрицы, собранные в 75 комплектов, были распределены по 10 разделам. Этот список дополнили другими главами, касающимися аристократического костюма, и так сформировался «Трактат Масасукэ», ставший руководством по стилю для придворных на многие века [Dalby, 2001, р. 253]. К сожалению, оригинальныйтексттрактата не сохранился, но он активно цитировался в средневековой литературе и документах.

Общество развивалось, расширялась цветовая палитра, и люди, не принадлежавшие к аристократическому сословию, стали нарушать правила. Ограничительные указы по запрету роскоши впервые были изданы еще в раннем Средневековье, в 721 и 999 гг. Они были направлены на то, чтобы остановить нарушения цветового кодекса самураями, которые постепенно набирали политическую и экономическую силу. Тем не менее модные течения среди военных (басара) и простолюдинов (фурю:) были уже неконтролируемы. После объединения страны и установления мирного периода самурайство стало активно сливаться с аристократией и формировать свою культуру так, чтобы она во всем походила на придворную. Кодекс «Букэсёхатто», написанный в 1615 г., упорядочивалжизньвысшихслоеввоеннойзнатинаманераристократических трактатов раннего Средневековья. В нем есть статья о цвете и качестветканей, которые могут носить князья-даймё, причем ограничения касались белого и лилового цвета [Букэсёхатто, web]. Вместе с ним был издан и кодекс «Кугэсёхатто», заново регламентировавший жизнь двора; в нем также говорилось об ограничениях в использовании лиловых одеяний буддийским духовенством.

В период Эдо формировалась городская культура, возник театр Кабуки, росло благосостояние горожан, в результате чего последние все чаще носили одежду, котораянарушалаправила. Первыйуказпоограничениюроскошисредигорожаниконтролюзасоблюдениямиправилвношенииодеждыбылиздан

в1628 г. Всего за период Эдо было издано больше десятка подобных указов,

вних подробно описывалось качество тканей, которые должны были носить разные слои подданных в разных случаях. Хотя цвета напрямую не упоминались, тексты ограничительных указов призывали соблюдать правила касательно разрешенных и запретных цветов и устанавливали строгие наказания за их несоблюдение.

Анализ упоминаний цвета в государственных документах дает представление о формировании цветовой культуры Японии и ее роли в жизни государства. В первых документах зафиксировано официальное установление цветовой системы. В эпоху Хэйан шло переосмысление древних правил. В этот период формировалось национальное эстетическое мировоззрение японцев,