Выпуск 1
.pdfО. Витязева. Женский идеал эпохи Хэйан... |
411 |
Представляется, что именно это имеет в виду автор «Новых записей о саругаку», говоря о том, что Двенадцатая госпожа прилежна в учении и старательно прописывает знаки письмом, известным под названием «следы птичьих лапок» (речь идет о хирагане и катакане).
Обучение каллиграфии было призвано развить творческое начало и выработать свой собственный неповторимый стиль. Простое копирование считалось признаком бесталанности. Ритм, скорость нанесения черт, тональность туши, пространственная композиция — в каждом случае это был экспромт. Сложившийся стиль письма — это комбинация мастерства и воображения, умения меняться в зависимости от настроения и способности выразить в нем часть собственного мироощущения.
С раннего детства девочек также обучали игре на различных музыкальных инструментах: бива60, кото61 и флейте. Музыка была не только развлечением, она создавала настроение. Изящество и мелодичность привлекали так же, как каллиграфический почерк или удачное стихотворение, а запоминающаяся манера игры могла стать мерилом симпатии или антипатии в отношении дамы. Многими исследователями отмечается, что музыка для аристократии периода Хэйан была большим, чем просто приятное время препровождение. Игра на музыкальных инструментах — это особое состояние духа, когда звуки идут от сердца, когда граница реального и нереального постепенно исчезает, оставляя ощущение эфемерности и зыбкости существования. Так, один из персонажей «Повести о дупле» говорит о том, что значит для него игра на кото: «Весной проникать мыслью в пение соловья, в горы, окутанные легкой дымкой, в ароматы цветов. В начале лета думать о крике кукушки в ночи, о блеске утренней зари, о роще звезд, сияющей на небе. Осенью
думать о дожде, о яркой луне в небесах, о цикадах, |
стрекочу- |
||||
щих на разные голоса, о шуме ветра, о небе, виднеющемся |
|||||
сквозь покрытые багряными листьями ветви |
клена. Зимой — |
||||
6 0 Бива — четырехструнный музыкальный инструмент, похожий н а |
|||||
лютню. |
|
|
|
|
|
61 |
Кото— |
щипковый струнный инструмент. |
Различают несколько |
||
видов |
кото: |
кото «со», кото «кин» (или китайское |
кото) |
и японское ко- |
|
то — все |
они схожи внешне за исключением количества |
струн и напо- |
|||
минают |
гусли. |
|
|
О. Витязева. Женский идеал эпохи Хэйан... |
413 |
«Кокинсю». Прочитав вслух начало танки, она спрашивала, какой у нее конец. Некоторые песни мы денно и нощно твердили наизусть, так почему же теперь путались и все забывали?»66. Нелестно высказывание Сэй Сёнагон об одной из дам: «Госпожа Сайсё помнила от силы с десяток стихотворений...Скажешь ли, что она знаток поэзии?»67 Но есть и примеры, когда дама с достоинством выдерживала испытание на быстроту ума: «Государь снова начал испытание. Но не успеет он дочитать танку до конца, как госпожа Сэнъёдэн уже дает точный ответ, не ошибившись ни в одном слове»68. Идеал, к которому должны были стремиться все дамы: не только помнить наизусть все двадцать свитков «Кокинсю», но и уметь использовать сложившиеся в ней поэтические образы в своих собственных стихах.
Китайской литературе аристократок периода Хэйан, как правило, не обучали. «Женщина, постигшая все тонкости Трех историй и Пяти книг, в моих глазах скорее проигрывает в привлекательности. Правда, я не могу сказать, что предпочел бы иметь дело с особой, не получившей вовсе никакого образования. Женщин не принято обучать наукам»69.
Тем не менее, обладая сообразительностью, некоторые дамы тайно осваивали и «истинные знаки» (иероглифы), но недопустимым считалось перегружать ими свои письма, особенно обращенные к женщине же.
Возможность хоть краешком глаза увидеть даму, столь строго воспитывавшуюся в «дальних покоях», представлялась придворным аристократам, например, во время синтоистских и буддистских празднеств, когда придворные отправлялись взглянуть на торжественную процессию из экипажа70; в усадьбе через двери галереи, по неосторожности оказавшиеся незакрытыми; через неплотно задвинутые скользящие двери-сёдзи; или даже в просветах решетки. Хотя во внутренних покоях ставились занавесы и ширмы, дама прятала лицо за веером, а в помещениях павильонов всегда царил полумрак, все же иногда молодым людям улыбалась удача, и удавалось увидеть очерта-
6 6 |
Там же,с.2 1 . |
|
|
|
|
6 7 |
Сэй Сёнагон. |
Указ. соч., |
с.23 . |
||
68 Там же, с. 23. |
|
|
|
||
6 9 |
Мурасаки |
Сикибу. |
Повесть о Гэндзи. Указ. соч., т. 1, с.37 . |
||
7 0 |
Сэй Сёнагон. |
Указ. |
соч., |
с. 4 1 . |
О. Витязева. Женский идеал эпохи Хэйан... |
415 |
тическим языком, доказательства от противного: довольно просто изменить суть описания с «минуса» на «плюс», чтобы получить эталон хэйанской дамы.
Само понятие аристократки периода Хэйан тождественно наличию художественного вкуса и тонкости чувств, умению создать собственный облик, проникнутый подлинным очарованием. Соответственно, дама должна была обладать определенными навыками. Например, одной из обязанностей замужней дамы являлась забота об одеянии мужа и сына73, она должна была заниматься воспитанием детей, обучением их каллиграфии, стихосложению, рисованию, музицированию и т. д.
Управление усадьбой и подготовка к всевозможным празднествам и церемониям утвари, одежды, угощения, подарков, настройка музыкальных инструментов для предстоящего вечера — также находились в ведении супруги74.
Дама должна была уметь вести хозяйство. Финансовое положение семьи играло немаловажную роль, поскольку от этого зависела судьба детей. Известен случай, когда один знатный чиновник переложил финансовое бремя по содержанию семьи на жену, и она оставила его: «Я вышла замуж за знатного человека, но всех здесь, начиная с себя самой, я одеваю на те деньги, которые зарабатываю торговлей. Подышу-ка я себе более подходящего мужа, — и Токумати покинула дом Такамото»75. Т. е. дама была финансово независима и не желала тратить деньги попусту. Или противоположный случай, когда вдова Левого министра всего, не зная меры, за несколько месяцев потратила все имеющиеся средства на возлюбленного. «Поступлений у дамы не было никаких. Она продавала и шкатулки для гребней, и поля, а деньги тратила без счета. И хоть было ее богатство огромным, но, в конце концов, вдова обеднела»76.
Неэтичным и неэстетичным считались в женщине непреклонность, недовольство, чрезмерная ученость, непокорность77,
мстительность |
и особенно — ревность7 8 . Даме должна быть |
|
7 3 |
Повесть о дупле. Указ. соч., т. 2, с.94 . |
|
74 Там же, т. 1, с. 253, 269, 89. |
||
7 5 |
Повесть о дупле. Указ. соч., т. 1, с. 149. |
|
7 6 |
Там же, т. 1, с. 103. |
|
7 7 |
Мурасаки |
Сикибу. Повесть о Гэндзи. Указ. соч., т. 2, с. 6. |
7 8 |
Сэй Сёнагон. Указ. соч., с. 181. |
О. Витязева. Женский идеал эпохи Хэйан... |
417 |
создать собственный облик. Немаловажное (но отнюдь не первостепенное) значение придавалось внешнему виду. Одним из важнейших элементов облика дамы был костюм. Подбор цвета, тканей и узоров сообразно случаю, шитье нарядов, наконец, сам процесс облачения в многослойные одежды занимали много времени и требовали определенных умений. Одежда служила определенным статусным и социальным показателем, «индикатором» благосостояния и вкуса, она была символична и многофункциональна.
Не менее символичными и «говорящими» были прическа и грим. Волосы придворной дамы являлись важным дополнением ее костюма, считалось привлекательным, если волосы были черные как смоль, длинные (длиннее собственного роста), прямые и блестящие. Можно выделить следующие «правильные черты лица» хэйанской дамы: лицо овальной формы; округлый подбородок; широкий, благородно очерченный лоб; тонкий профиль; приятный рот; белые ровные зубы; легкий румянец; брови вразлет; красивая шея; трогательное, задумчивое выражение лица; белоснежная кожа; маленькие пухлые ручки.
Кроме того, в представлениях хэйанских аристократов идеальная дама была в меру образованна, научена слагать стихи, обладала прекрасным почерком и умела вести переписку, играла на музыкальных инструментах, владела искусством составления ароматов.
Следует отметить еще несколько немаловажных особенностей, имеющих непосредственную связь с формированием канона в период Хэйан. Во-первых, абсолютно очевидно, что в процессе формирования эстетического канона представители придворного общества использовали многие идеи корейской и китайской культуры. Однако следует оговориться, что ни китайский, ни корейский каноны красоты в период раннего средневековья не были устойчивы. Если в Китае в III-VI вв. доминировал образ легкой, почти эфемерной красавицы небесной девы, то VII в. идеалом стал противоположный вариант. Поэтому при заимствовании китайских идей в Японию могли проникать разновременные представления о прекрасном и безобразном.
Эта особенность делает довольно сложным понимание хэйанского эстетического идеала. С одной стороны, он многослоен, в нем присутствуют элементы китайских и корейских культур
418 История и культура традиционной Японии
разных эпох. С другой стороны, хэйанский идеал красоты являет собой нечто сформировавшееся, имеющее свои законы и находящееся под воздействием жизненного уклада придворного общества.
Таким образом, Японская культура периода Хэйан представляет собой гетерогенную по происхождению и сложную по композиции многослойную систему, многочисленные элементы которой, находясь в органическом взаимодействии, сообразуют различные подсистемы.
Общеизвестно, что период Хэйан — время блестящей культуры. Её характерная особенность по сравнению с предыдущими (VII-VIH вв.) и последующими (XVI — начало XVII вв. и вторая половина XIX в.) эпохами состояла в самостоятельном развитии, свободном от постоянного влияния континентальной культуры. IX-XI вв. — это период, когда иноземные заимствования, которые стимулировали развитие японской культуры, были переработаны с учетом местных многовековых традиций. В результате была создана возвышенная культура хэйанского двора (япон.: отё бунка), являющаяся важнейшим компонентом самобытной национальной культуры (япон.: коку фу бунка).
Еще одной специфической чертой хэйанской культуры была ее динамичность. Во многом это объясняется ее синкретизмом, ведь ни у одной идеологической системы не было монопольной власти. Придворное общество в целом, и соответственно, каждый его представитель (за исключением разве что служителей культа), отдавая предпочтение буддизму, принимали и синто, и конфуцианство, и систему инь-ян и другие автохтонные или заимствованные из Китая системы. Все эти системы и образующие их подсистемы находились по отношению друг к другу в постоянном движении. Элементы, преобладавшие в IX в., в середине X в. уходили на второй план. При этом эта динамичная многоуровневая система не разваливалась и до определенного времени пребывала в гармонии — единстве многообразия.