Формирование мусульманской догматики и обрядности

Мухаммад прибыл в Йасриб с набором бессистемных монотеистических представлений, чисто арабских и трансформировавшихся в арабской языческой среде элементов христианской и иудаистской догматики. Общая идея покорности Аллаху и неизбежности наказания противящихся, проповедуемая с большой эмоциональностью и убежденностью среди враждебно настроенных к Мухаммаду курайшитов, не мешала ему совершать традиционный обряд поклонения Ка'бе и существовать в рамках привычного жизненного уклада. В Йасрибе же, где значительная часть жителей признала его пророческую миссию, требовались не общие призывы, а конкретные действия по организации новой религиозной общины, разработка догматики и права. Даже неспециалист, читая Коран в переводе, сразу замечает изменения в характере проповеди, которая становится менее эмоциональной и более конкретной.

Первым новшеством, как мы видели, было создание специального места для коллективного моления, которое не имело бы ничего общего ни с Ка'бой, ни с синагогой, ни с церковью, оно должно было вмещать всех мусульман и быть по возможности простым для сооружения, это вызвало необходимость ряда новых решений: как ориентировать мечеть, как созывать верующих со всего оазиса. Первая мечеть в Куба была, видимо, ориентирована на восток, как христианские храмы [+33], главная мечеть Йасриба, построенная к концу первого года хиджры, была ориентирована на север, на Иерусалим. Призыв к молитве был организован очень просто — вольноотпущенник Мухаммада и один из первых мусульман, Билал, отличавшийся сильным голосом, стал с крыши соседнего с мечетью дома, а затем с крыши дома Мухаммада громко возглашать призыв, состоявший из величания Аллаха и формул исповедания веры: "Свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммад — посланник Аллаха!" Этот призыв стал называться азаном, а человек, возглашающий его, — муаззином.

Вторым новшеством было предписание еще одной, четвертой молитвы в середине дня. Кроме того, было удвоено число рак'атов, а молитва в два рак'ата разрешалась только в дороге. Эти мелочи, не имевшие принципиального значения, играли большую роль в самоопределении религии, осознании ее самостоятельности и непохожести на другие, поскольку внешняя, обрядовая сторона религии всегда воспринимается особенно остро ее адептами и противниками, порой даже оказывается важнее для основной массы верующих, чем догматические тонкости.

Накопление новых черт обрядности и вероучения происходило в условиях постоянной прямой или косвенной дискуссии с иудеями. В начале своей проповеди Мухаммад был уверен, что его ханифство — та же вера, что заключена в Писании иудеев — в Торе. Некоторая полемика с ними, возможно, содержится уже в мекканской части Корана, но скорее всего это результат последующей редакции. При первых же контактах выяснилось, что, признав Мухаммеда верховным арбитром, пришедшим со стороны, иудеи совершенно не желали принять его как вероучителя. Более того, путаные представления Мухаммада о библейских сюжетах могли только вызвать насмешки людей, знакомых с ними с раннего детства.

Первоначальное почтение к "людям Писания" и неразработанность обрядности новой религии побуждали Мухаммада перенимать некоторые культовые установления. Так, он одновременно с иудеями держал пост "дня очищения" 10 тишры ('ашура')+34. С этим же, вероятно, связано и предписание обращаться при молитве к Иерусалиму [+35]. Нe исключено, что тогда же появились предписания относительно пищи, которые по краткой формулировке самой поздней суры Корана сводятся к тому, что "пища тех, кому даровано Писание, разрешается вам и ваша пища разрешается им" (V, 5/7) [+36]. Действительно, в последних мекканских и первых мединских сурах запрещается есть мертвечину (под этим подразумевается и скот, убитый без выпускания крови), кровь и мясо свиньи (VI, 145/146; II, 172–173/167-168).

Но постепенно происходит отрезвление: оказалось, что иудеи не отождествляют его проповеди с учением, заключенным в их Писании, и он им бросает раздраженно: "Те, кому дано было нести Тору, а они ее не понесли, подобны ослу, нагруженному священными книгами… Скажи: "О вы, которые исповедуют иудаизм! Если вы утверждаете, что вы ближе к Аллаху, чем прочие люди, то пожелайте смерти, если говорите правду"" [+37] (LXII, 5–6).

Через несколько месяцев после прибытия Мухаммад, видимо, отказался от попыток обратить иудеев в ислам или найти какую-то общую религиозную почву. Как свидетельствует одно из жизнеописаний, на пятом месяце пребывания в Йасрибе он "примирился с иудеями, заключил с ними договор и оставил им их веру и имущество и поставил им условием, чтобы они не помогали никому против него, а если на него нападет враг, то помогали бы ему" [+38]. Вероятно, с этим неясным свидетельством следует связывать третью, более позднюю часть договора с йасрибцами.

Вскоре после этого Мухаммад неожиданно для его сторонников меняет ориентировку при молитве: в качестве киблы предписывается направление на Ка'бу [+39]. "Мы видим, как ты поворачиваешь свое лицо [в разные стороны] неба, и мы обратим тебя к кибле, которой ты будешь доволен. Поверни же свое лицо в сторону запретной мечети. И где бы вы ни были, обращайте ваши лица в ее сторону. Ведь те, кому даровано Писание, знают, конечно, что это — истина от Господа их, — поистине, Аллах не небрежет тем, что они делают" (II, 144/139). Это неожиданное решение вызвало насмешки иудеев над незадачливым пророком, который даже не знает, куда поворачиваться во время молитвы. Ответом на эти упреки был стих Корана "Вот скажут глупцы из этих людей. "Что отвратило их от киблы, которой они держались?" Скажи "Аллаху принадлежит и восток и запад. Он ведет, кого хочет, к прямому пути"" (II, 142/136).

Одновременно с этим возникает историко-религиозное обоснование особой роли Ка'бы. Главной фигурой предшествующей истории взаимоотношений Аллаха и человека становится Ибрахим, библейский Авраам. Оказывается, что Аллах заключил союз [+40] с Ибрахимом именно в Мекке и приказал ему построить "дом" (ал-байт), т е Ка'бу, установить законы и призвать людей совершать паломничество к Ка'бе.

Ибрахим оказывается одновременно и предвестником ислама, и отцом Исма'ила, прародителем арабов. Правомочность ислама как религии, равной иудаизму и христианству, приобретает любезное сердцу арабов того времени генеалогическое обоснование. Учение Авраама-Ибрахима древнее Торы, а сам он, как прадед арабов и евреев, принадлежит не только последним, и вера его не иудаизм и не христианство. "Неужто вы скажете, что Ибрахим. и Исма'ил, и Исхак, и Йа'куб, и потомки были иудеями или христианами? Скажи "Вы больше знаете или Аллах? Кто же нечестивее того, кто скрыл у себя свидетельство Аллаха? Поистине, Аллах не небрежет тем, что вы делаете!"" (II, 140/134)

Таким образом, иудаизм, христианство и ислам — три проявления одного божественного завета, который открывается каждому народу через пророка, избранного из его среды. Мухаммад послан к арабам, которые до сих пор не имели завета. Коран не позволяет понять, как в представлении Мухаммада сочеталось его посланничество к арабам и призыв к иудеям принять ислам как единственно правую веру.

Следующим этапом ритуального обособления ислама было введение особого поста, который отличался от христианского воздержанием от пищи и питья весь день от темна до темна в течение месяца рамадан, без ограничения в выборе пищи после наступления темноты (естественно, кроме запретной для мусульманина).

Первоначально предписания относительно поста касались только еды и питья, другие проявления воздержания в течение рамадана не требовались: "Разрешается вам в ночь поста сближение с вашими женами: они — покров для вас, и вы — покров для них. Узнал Аллах, что вы обманываете сами себя, и снизошел к вам и простил вас. Так что совокупляйтесь с ними и домогайтесь того, что предписал вам Аллах… И не прикасайтесь к ним, когда вы благочестиво пребываете в местах поклонения" (II, 187/183).

Мусульманская традиция относит установление поста в рамадан к середине ша'бана 2 г. х., перед походом на Бадр, однако некоторые исследователи полагают, что он был введен в ознаменование победы при Бадре, но сразу же по возвращении в Медину или на следующий год — единого мнения нет [+41].

Во всяком случае, можно сказать, что за два года пребывания Мухаммада в Йасрибе его вероучение приобрело идеологическую самоосознанность и внешние формы отличия в проведении молитвы, поста и выборе центральной святыни. Победа Мухаммада при Бадре подкрепляла его правоту в глазах окружающих лучше любых логических аргументов. Йасриб из обычного селения стал для мусульман Столицей пророка, Мадинат ан-наби, или просто Мединой.