Скачет Нюйин на самке мула, узкими тропинками вперед спешит, а сестра Эхуан медленно на колеснице едет. Да вот незадача, проехала Нюйин полпути, мули­ ца вдруг жеребиться надумала.

— Чтоб ты сдохла,— рассердилась Нюйин,— не вовремя жеребишься, такое важное дело из-за тебя расстраивается, не будет больше у тебя детенышей!

Поэтому с тех пор у мулов и не бьшает детенышей. А место то называется Лоцзюйцунь — Деревня, где родился муленок. Но это уже после его так назвали.

А в это время Эхуан на своей колеснице подоспела. Эхуан увидела, что с млад­ шей сестрой такое дело приключилось, тотчас же сошла с колесницы, взяла Нюйин за руку и к себе посадила, так они вместе к Шуню и поехали.

А Шунь их обеих в жены взял, но не стал одну старшей женой звать, другую — младшей, одну — женой, другую — наложницей. Сестры дружно всеми силами ему помогали Поднебесной управлять и много добра людям сделали.

(Журнал «Минъцзянъ вэньсюэ», 1981, № 4 )

БЕССМЕРТНЫЙ ВЕЛИКИЙ ШУНЬ

Великий Шунь в древние времена был добрым государем. Прежде чем он сел на престол, его несколько раз пытались извести, но каждый раз не могли сжить со свету.

Почему Великий Шунь столько терпел? А дело было вот в чем. Когда его мать умерла, его слепой отец взял в дом новую жену. Новая жена родила сына, которого назвали Сян, то есть Слон. Сян был очень гордым, люди так и звали его — Сянъао, Сян Гордый. Вырос он с черным сердцем: только и думал, как бы ему над людьми стать, чужое добро захватить. Частенько он с матерью советовался, как бы Шуня извести. Пословица гласит: «Раз есть мачеха, есть и пасынок». А слепой его отец полный дурак был — вскоре он по той же дорожке пошел, что и его новая жена и ее сын.

Вот однажды мачеха и говорит Шуню:

— Шунь, а Шунь! Слишком много нас в доме, а поле совсем крошечное. Огля­ нуться не успеешь, как еда вся вышла. И решили мы с твоим отцом: иди-ка ты на гору Лишань целину подымать. Справишься за три года — возвращайся. А не сумеешь...

Не успела мачеха договорить, как слепой отец Шуня стукнул палкой оземь и сердито сказал:

— Не подымешь целину — помирай на чужбине!

Услышал Шунь эти слова и понял, что семья хочет извести его: гора Лишань огромная, разве за три года ее вспашешь? Однако Шунь все-таки согласился. А в душе подумал: «На земле люди умирают с голоду, но не случалось, чтобы умирали от усталости». Придется подымать целину. Надо напрячь все силы, и только. Когда Шунь собрался уходить, Сянъао вывел из хлева больного вола и дал брату сломан­ ный плуг — ясно, что хотел навредить Шуню. Но Шунь не сказал ни слова, поднял сломанный плуг, потянул за собой больного вола и ушел.

Пришел Шунь к горе Лишань, а там и клочка хорошей земли нет. Вся гора за­ росла кустарником и буйными травами. Смастерил он себе у подножия горы навес из тростника, взял нож и стал срезать кустарник да траву. Починил плуг, подлечил больного вола. Много месяцев так трудился, пока наконец принялся землю пахать.

Больше полугода прошло. Сидит Сянъао дома, ничего не делает. Решил как-то к горе Лишань сходить, поглядеть, как Шунь целину подымает. Идет по дороге и думает: «Такая огромная гора, наверняка он и травинки не выдернул!» Кто бы мог подумать, что Шунь уже полгоры распахал! На распаханной земле семена посеял. Злаки выросли зеленые-презеленые. Шунь как раз землю пахал, когда брат при­ шел. Радостно стал его в дом звать, угощать. Увидел Сянъао, что стол вином да за­ кусками уставлен, неприятно стало у него на душе. Раз-раз, съел все угощение, даже спасибо не сказал, ушел.

Пришел домой, лицо вытянулось. Мать его спрашивает:

— Ты что такой невеселый?

Сянъао сердито матери рассказал во всех подробностях, что он там, на горе Лишань, видел. Мать спрашивает:

— Что теперь делать думаешь?

361

Санъяо почесал голову, подумал и говорит:

— Есть выход! Все зерно, что он на горе соберет, мы отберем. А ему оставим совсем немного, чтобы в два дня один раз поесть. Будет полудохлый от голода, тогда поглядим, как он дальше пахать станет.

Услышали это слепой отец и мачеха и велели Сянъао так и сделать. Осенью Сянъао все зерно, что Шунь собрал, мешок за мешком, домой перевез, а Шуню чутьчуть зерна оставил. А Шунь по-прежнему изо всех сил трудится. Великий Шунь трудиться хорошо умел, с людьми приветлив был, увидит, что человек хлопочет, всегда поможет. Потому и взрослые, и дети — все любили его. Из дальних краев лю­ ди сюда перебираться стали, с Шунем вместе жить. Не так много времени прошло, глядь — заброшенная гора Лишань в оживленный город превратилась. Шуню зерна не хватает — кто ему мешок принесет, кто корзину. Шуню и не съесть всего.

В это время и привалило Шуню счастье. Царь Яо состарился, видит — девять сыновей у него, а все недостойные, с великими делами не справятся. Взял он двух своих дочерей, Эхуан и Нюйин, и отправился вместе с ними в путь, жениха им искать. Хотел найти добродетельного и способного зятя, чтоб управление страной ему передать.

И вот добрался Яо до горы Лишань. Разузнал все про Шуня, а потом позвал его самого и стал о великих делах Поднебесной расспрашивать. Много говорил Шунь, хорошо на все вопросы отвечал. Очень он государю Яо понравился. Решил Яо, что Шунь — самый подходящий для него человек, и отдал ему в жены обеих своих дочерей. Тут же и свадьбу справили. Сам Яо домой отправился, чтобы с граждан­ скими и военными сановниками о передаче своего трона посовещаться, а дочерей с Шунем вместе поселил.

Сянъао услыхал эту новость и даже зубами заскрипел. Думал так, думал эдак, придумал-таки хитрый план. Позвал свою мать и стал ей на ухо что-то нашепты­ вать. А мать, не дождавшись, пока Сянъао договорит, головой закивала, торопить сына стала, чтобы скорей шел.

Сянъао со всех ног помчался к горе Лишань. Подошел к Шуню и участливо так говорит:

— Братец, устал ты тут целину подымать. Нам всем без тебя плохо. Жизнь сейчас лучше стала. Мать с отцом послали меня, чтобы я тебя домой привел. Целину теперь можно и не распахивать.

Сянъао не стал дожидаться, пока Шунь ему ответит, бросился в дом брата, стал его вещи собирать. А Шунь, узнав, что мачеха и отец велели брату его домой приве­ сти, решил, что те и впрямь подобрели. Радостно собрал все вещи и со своими жена­ ми Эхуан и Нюйин в обратный путь отправился. Народ, что на горе Лишань посе­ лился, никак с Великим Шунем расстаться не мог, толпой далеко-далеко прово­ жать его отправился.

Когда Шунь вошел в дом, слепой отец и мачеха притворились, что очень ему обрадовались, достали хорошего вина, вкусных закусок, чтобы угостить его. Кроме того, еще ему с женами отдельный домик выделили. На другой день рано утром, только-только позавтракать успели, мачеха и говорит Шуню:

— Не знаю, с чего бы это, вода в колодце невкусной стала. Знаешь пословицу: «Прочистишь колодец три раза, и вода вкусной станет». Надо бы почистить колодец.

Шунь согласился, тотчас взял мотыгу, прихватил корзину и стал спускаться в колодец. А Сянъао, как увидел, что старший брат в колодец полез, тут же стал приго­ товленные заранее камни и черепицу в колодец бросать, весь колодец и завалил. Да еще взял две корзины глины, сверху все замазал и ногами утрамбовал. Потом весело к дому брата побежал. Бежит и думает: «Вот повезло, теперь обе невестки-краса­ вицы мои, да еще того гляди и государем стану». Чем больше он о том думал, тем слаще у него на сердце становилось. Подошел к дверям Шуня, а тут дверь — пэк! — как стукнет его по голове! От неожиданности Сянъао навзничь упал, глазами в небо уставился. Мог ли он думать, что из дверей Шунь выйдет! Увидел Шунь, что Сянъао на земле лежит, и спрашивает:

—Братец, давно ли ты пришел? Что не заходишь, почему на земле лежишь?

АСянъао при виде Шуня подпрыгнул с испуга, вскочил с земли и, даже глину

ссебя не стряхнув, бросился наутек.

Как же это произошло? Оказывается, бог местности Ту-ди узнал, что Сянъао за­ думал погубить Шуня, и когда Шунь спустился в колодец, он его под землей вывел и домой проводил. А Сянъао решил, что он средь бела дня привидение встретил.

362

Не удался этот план Сянъао, он придумал другой. Выпучил свои злодейские глазки и говорит отцу с матерью:

— Не падайте духом! Утопить его не удалось, так огнем его сожжем! Иди, мать, позови его, пусть отец ему скажет, что у амбара крыша прохудилась, надо, мол, перекрыть ее. Только он на крышу залезет, мы лестницу уберем, внизу огонь ра­ зожжем, хворост вокруг сарая раскидаем, поглядим, куда он убежит!

Услышал слепой отец, что Шуню смерть в огне уготована, сперва не мог такое вынести, долго рта не раскрывал. Но Сянъао и жена так на него насели, что он в кон­ це концов согласился.

На другой день, как только Шунь на крышу поднялся, внизу пламя занялось. Заметался Шунь, а возле него рыжебородый старец оказался, велел ему глаза зажму­ рить. Зажмурился Шунь, а старец поднял его за шиворот и легко перенес обратно к нему в комнату. Этот рыжебородый старец, оказывается, был дух огня Хо-шэнь. Узнал он, что Шуню грозит жестокая гибель, и поспешил спасать его.

А Сянъао, мачеха и слепой отец втроем у амбара стоят, глядят, как огонь все сильнее разгорается, вмиг весь амбар спалило дотла. Решили они, что уж на этот раз Шуню не удалось спастись, и были очень довольны. Сянъао побежал в комнату бра­ та, думал с невестками породниться, не ожидал, что дверь у Шуня будет плотно при­ крыта. Подбежал к ней Сянъао, изо всех сил как толкнет — бин-бан! — поскольз­ нулся и упал, на собачьем дерьме растянулся, на лбу шишку с гусиный зоб набил. А Шунь услыхал шум у дверей, выглянул, видит — Сянъао лежит, жалобно стонет. Бросился Шунь его подымать. Подымает и говорит:

— Братец пришел, вот и хорошо, зачем же только сразу земные поклоны бить? Позвал Шунь своих жен Эхуан и Нюйин, велел вина и закусок принести, брата угощать. А Сянъао увидал Шуня, изумился, перепугался, стыд его мучит, злоба

снедает. Поднялся с земли, даже не отряхнулся, поскорей наутек бросился. Вбежал он в дом, а мать и спрашивает:

—Сынок, ты что так быстро вернулся? Все ли в порядке?

АСянъао заплакал:

—Какое там в порядке!

Ирассказал матери все, что случилось. А мать со злобой и говорит:

—Чтоб ему башку отрубили, нельзя его живым оставлять! Скорей еще чтонибудь придумай!

Сверкнул Сянъао хитрыми глазками и говорит:

—Так сделаем: я его завтра позову к себе вина выпить, а стол позади комна­ ты поставлю, в пристройке, где колодец. Я колодец сверху циновкой прикрою, на циновку стул поставлю и скажу ему, чтобы он на тот стул сел. А под стулом-то дыра, как он сядет, так в колодец и провалится. Тут мы дыру и завалим. Поглядим, сможет ли он опять выбраться.

Мать обрадовалась, затараторила:

—Годится, годится! Так и сделаем!

На другой день Шунь собрался было идти работать, а к нему Сянъао вбегает:

— Братец, очень я перед тобой виноват. Пословица говорит: «Конь спотыкает­ ся, человек ошибается». Натворили мы дел, вот я и пришел перед тобой извиниться, прощения просить. Мать с отцом вина да закусок приготовили, зовут тебя, братец, посидеть с ними за угощением.

Проговорил он так, руки на груди сложил, поклон совершил. А Шунь от приро­ ды добрый был, услыхал он такие слова, не стал долго думать, радостно, весело с бра­ том отправился.

Увидали мачеха и отец, что Шунь идет, навстречу поспешили. Длинные речи говорят, короткие речи произносят, любовь к сыну выказывают. Потом усаживать Шуня повели. Одно место ему уступают, другое, все норовят, чтоб он на тот стул, что над колодцем стоит, сел. Шунь все стеснялся садиться, трижды отказывался, дваж­ ды другим место уступал. Тут Сянъао не выдержал, чуть не взорвался. Подмигнул он матери, и взяли они Шуня за руки да силой на тот стул усадили. Сказать и то странно: усадить усадили, а стул стоит себе крепко на колодезной дыре и не про­ валивается.

Сянъао видит, что Шунь спокойно, ровнехонько на стуле сидит, как ни в чем не бывало, и сердце у него прямо волдырями пошло. Смотрит на Шуня, ничего понять не может. Вытянул он тогда ногу под столом, приподнял легонько циновку, а под циновкой-то драконья голова величиной с меру для зерна. От страха у Сянъао из

363

трех цуш-хунъ две сразу отлетели, из семи душ-ло пять душ улетели *. Бросился он на землю да так ползком из комнаты и уполз. Мать его не поняла, что случилось, и вслед за ним выбежала.

Л что на этот раз произошло? Оказывается, когда они колодец циновкой накры­ ли, царь драконов Лун-ван узнал, что они опять Шуня извести задумали, и свою голову под циновку подставил. Потому-то Великий Шунь в колодец и не провалился.

После этого случая Сянъао и его мать поняли, что Шуня им не загубить, и не осмеливались больше вредить ему. А потом, когда Шунь стал государем, он ничуть обиды не таил, а послал людей, чтоб его слепого отца, мачеху и Сянъао к нему при­ вели, да еще дал Сянъао чиновничью должность.

(Журнал «Минъцзянъ вэньсюэ», 1964, М 3 )

КАК ВЕЛИКИЙ ЮЙ «КНИГУ ВОД» ПОЛУЧИЛ

Город Сучжоу своими каналами славится, маленькие мостики над текущей во­ дой переброшены, такой городок прелестный. А если захотите узнать, почему там так много каналов, так придется рассказ начать с истории о том, как Великий Юй потоп усмирял.

В прежние времена в местах подле озера Тайху каждый год наводнения случа­ лись. Как весенняя вода придет, так народу беда: дома порушит, людей загубит, а оставшимся в живых деваться некуда. Отправился тогда Великий Юй с двумя свои­ ми помощниками воды усмирять. Прошел год, а воды по-прежнему разливаются, второй год на исходе, а незаметно, чтобы вода отступила. Юй туда-сюда носится, к местности приглядывается, водные пути ищет, всякие способы придумывает, чтобы выход найти. Сам день ото дня все тощее становится. Полмесяца назад обоих его помощников потоком унесло, остался он один; как говорится, «перед забро­ шенным храмом одна палка от стяга торчит».

Вот однажды Великий Юй находился за день, голодный и усталый присел отдохнуть на камень. Вынул из сумы две засохшие лепешки. Только собрался пере­ кусить, вдруг с порывом ветра донесся до него тяжелый вздох. Поднял голову, а перед ним на камне седовласый старец ничком лежит, одежда на нем наполовину красная, наполовину черная, глаза закрыты, дышит тяжело. «Это все от того, что он никак воды не усмирит»,— подумал Юй, и раскаяние его взяло. Быстро поднес он лепешку к лицу старика и сказал:

— Утолите хоть сперва немного голод, уважаемый!

Старик поел лепешки, приободрился и просительно так проговорил:

— Есть у меня, старика, одно дело, не подскажешь ли, как быть? Увидел старик, как Юй головой кивнул, и продолжил:

—В овечье стадо волк забрался, что тут, по-твоему, надо делать? Юй подумал и ответил:

—Чтобы не потерять овец, надо поскорее выгнать его.

—Как ты мудр, как ты мудр,— рассмеялся старик, — ждет тебя удача. Потом проглотил еще кусок лепешки и сказал:

—Съел кусок твоей лепешки, помогу тебе книгой из трех свитков, отправляйся поскорей в лесную пещеру, добудешь книгу — все поймешь.

Подивился Юй таким странным словам, только хотел обо всем подробно расспро­ сить, а старца уже нет — ни следа, ни тени не осталось. Кусок лепешки, что старик на глазах у Юя проглотил, целехонький на камне лежит. Взял его Юй в руки, чтобы разглядеть, — вот диво! — кусок лепешки в сверкающий белый нефрит обратился. Еще больше подивился Юй, пригляделся, а на прекрасном камне с обеих сторон замысловатые знаки, похожие на земляных червей, вырезаны. Слева глядел Юй, справа рассматривал, с трудом все-таки на одной стороне прочитал: «Расчищай русло, веди воду, все сто рек потекут в море», а на другой: «Будешь усердно и чест­ но трудиться, раскроются пред тобой металлы и камни». Тут только Великий Юй понял, что это бессмертный шэньсянь ему путь указал! И отправился он к горе Лес­

*По традиционным китайским представлениям, у человека имеется десять душ. Три из них, называемые хунь и символизирующие духовное начало, находят­ ся в печени, а семь, символизирующих материальное начало,— в легких. Со смертью

человека сперва отлетают души хунь, а потом исчезают души по.

364

ной хижины, чтобы «Книгу вод» добыть, день и ночь туда стремился. Только где она, гора Лесной хижины? Где эта «Книга вод»? Сколько гор перевалил Великий Юй, сколько рек перешел, всюду расспрашивал, на девятью девять — во­ семьдесят один холм, восемьдесят одну вершину поднимался, семью семь — сорок девять дней и ночей повсюду искал. Все свои сухари съел, всю воду выпил, а так ничего и не нашел. Подошел он однажды к воротам своего собственного дома. В животе от голода бурчит, тут еще собака выбежала, на него залаяла, будто в дом зовет поесть, а из дома запах риса и овощей доносится. Но Великий Юй не во­ шел в ворота, все думал — как воды укротить.

Нашел он потом себе двух новых учеников, и втроем стали они советоваться, как быть. В конце концов добрались они до Западной дунтинской горы в Сучжоу. Эта гора как раз посреди озера Тайху возвышается, со всех сторон водой окружена, поэтому зовется еще Баошань — Охваченная водой гора. Пики у нее острые торчат, красота необыкновенная. Самый высокий пик называется Пяомяофэн — Туманный пик. Стал Юй со своими учениками эту гору обшаривать, одну пещеру нашли, по­ том другую, один хребет, потом другой, напоследок у Туманного пика еще одну пе­ щеру отыскали. Она-то и называлась Пещерой лесного дома. Уже потом назвали ее еще Девятый рай в Поднебесной. Отверстие ее чернотой зияет, глубину не изме­ ришь. Белые летучие мыши взад-вперед летают, странные какие-то букашки свистят. Внутри темно, не поймешь, что там на самом деле.

— Я в пещеру войду. Если не вернусь обратно, то все дела с усмирением вод на вас останутся.

Стали тут ученики наперебой первыми идти проситься. Спорили, спорили, а потом все вместе, втроем, ощупью вперед пошли. Шагов так через тысячу в темноте пещеры вдруг светлое пятнышко показалось. Пошли они на свет, чем дальше двига­ ются, тем светлее. А дорожка узкая, извилистая, зигзагами, двигались они по ней, ползком ползли, шагом шли, падали, опять ползли, подымались, опять падали. Наконец, до дна пещеры добрались. Кто мог знать, что тут свет вдруг исчезнет? Стали руками водить — перед ними высокая, отвесная каменная стена. Оба ученика досаду сдержать не могут, только вздыхают да стонут. А Великий Юй терпеливо все руками шарит да шарит. Нащупал-таки в каменной стене закрытую каменную дверцу, а на ней большой каменный замок. «Если не взломать этот замок,— подумал Юй, — то внутрь и комар не пролетит».

Пока он раздумывал, вдруг перед глазами свет блеснул: оказывается, это у Юя на груди прекрасный нефрит, в который лепешка превратилась, лучами засверкал. Взял его Юй в руки, потер, поглядел, а он по величине точно как замочная скважина. Не иначе как это и есть ключ к каменному замку. Вставил он его в скважину, «чжичжи, гэ-гэ», заскрипела тут каменная двустворчатая дверь и постепенно на обе стороны распахнулась. Хэ! А за ней огромная каменная комната, еще дальше — восьмиугольный павильон из белого нефрита, в павильоне круглый стол белого нефрита, подле — три каменные скамеечки, на столе маленький узелок. Быстро, большими шагами подошел Юй к столу, развязал узелок, а в нем книга из трех свитков. На книге древние письмена, два знака в глаза бросились: «Шуй чи» — «Водяной аршин». Раскрыл первый свиток, в начале его вдоль и по­ перек водные пути нарисованы. Раскрыл второй — картины высоких и низких гор­ ных хребтов, третий густо-густо иероглифами испещрен, знаки все такие витиева­ тые — не поймешь смысла. Стал Юй, затаив дыхание, книгу рассматривать, вдруг какое-то мычание раздалось, только звук затих — из водной пучины, что подле беседки была, рогатое чудище показалось, пасть разинуло, на Юя бросилось. Заме­ тался Юй, не знает, куда спрятаться. Схватил свой прекрасный нефрит и со всей силы швырнул в чудовище. И вот чудеса! Проглотила тварь нефрит и тотчас же заки­ вала головой, завиляла хвостом, распласталась на земле, садись, мол, мне на спину.

Расхрабрился Юй, вместе с учениками на чудище уселся. Только расселись, вскочило оно на ноги и помчалось прочь.

Так и вынесло Юя к горе Тяньтай. Встретил он там седовласого старца, кото­ рый, знак за знаком, стал ему «Книгу вод» объяснять, а Юй слушал внимательно. Разобрался он в сути дела, понял, что, если с водяной бедой борешься, непременно надо водам где-то проход давать, а где-то воды скапливать. Потому-то он после не только озеро Тайху соорудил, но и уговаривал людей русла рек прорыть, воду в море отвести. Сучжоу — место низкое, словно дно у котла. Чтобы это дно сохранить, Великий Юй специально для сучжоусцев такую вещь придумал: побольше каналов

365