Dukhovnaya_kultura_Kitaya_Tom_3_-_Literatura_Yazyk_i_pismennost

сти», цз. 23) и «Юй тай синь юн» («Новые напевы Нефритовой башни», цз. 2), хотя составители этих памятников придерживались разл. взглядов на сущность, функции и эстетич. критерии поэтич. тв ва. Отметим, что этот цикл откры вает отд. тематич. группу в рамках кит. любовной лирики — эпитафии женам, к рые создавались многими последующими поэтами, в т.ч. Юань Чжэнем (779–831), автором цикла «Три стихотворения на смерть жены», и Су Ши.

Одич. произведения Пань Юэ получили еще большее, чем его лирика, при знание и у современников поэта, и у последующих теоретиков лит ры: в анто логию «Вэнь сюань» включено шесть его од. Эти произв. Пань Юэ можно разделить на три осн. тематич. группы. Во первых, это «классические» оды панегирики, посвященные воспеванию правящего режима через описание офиц. ритуальных и придворных церемоний и победоносных военных кампа ний: «Цзи тянь фу» («Ода [о] пахоте императорского поля», цз. 6), созданная

вчесть обряда, совершенного имп. У ди; «Шэ чжи фу» («Ода [об] охоте на фа занов», цз. 9), «Си чжэн фу» («Ода [о] походе на запад», цз. 10). Вторую группу составляют оды на любовные темы, в к рых разворачивается тот же, что и в цикле «Дао ван ши», сюжет о внутр. состоянии скорбящего человека, но на этот раз — и вдовца, и вдовы: «Дао ван фу» («Ода [о] скорби по умершей же не») и «Гуа фу фу» («Ода [о] вдове»). Третья тематич. группа объединяет про изведения личностного характера: «Цю син фу» («Ода [об] осеннем настрое нии», «Осенний подъем вдохновенья», цз. 13) и «Хуай цзю фу» («Ода [о] думах про прежние времена», «Жизнь на приволье», цз. 16), к рым свойственны те же, что и для Поэзии в стиле тайкан, мотивы разочарования в служебной карьере и ощущения собств. неприкаянности, дополненные сентенциями

вадрес верхов, неспособных наладить дела правления, сетованиями на лич ные житейские и служебные неурядицы, воспеваниями радостей бытия вне суетного мира («Хуай цзю фу»): «Ныне сын Неба у нас в угрюмом раздумье и тьме, и я исполняю обязанности верховного в первых чинах контролера. На чальник мой казни подвергся, и я, разжалованный и вычеркнутый, был выпи сан просто в народ. Затем я вдруг снова в чинах состою<…> Повышен затем я

вученые первого ранга. Еще не успел я войти с благодарностью за назначенье, как отец у меня захворал, и я тотчас службу оставил, ушел» («Жизнь на при волье» / пер. В.М. Алексеева). И еще («Цю син фу»): «Эх, возьму да подберу я фалды и уйду к себе, уйду домой! Сразу брошу кисть на шапке, чтоб высоко приободриться! <...> Родник своею бьет волной среди камней, да, бьет, а хри зантема свой цветок вздымает там на берегу. Я купаюсь в текучей, текучей воде, да, в ней, любуюсь вертляво плывущею в ней бродячей мелкотою рыб. Все брожу я и блуждаю по холмам и рекам: на свободе, на просторе, от людей и мира прочь. Замечательно богато я гуляю! Так хотел бы и закончить свои годы в общем я!» («Осенний подъем вдохновенья» / пер. В.М. Алексеева).

Как и в одах Чжан Хэна, бегство от мира рисуется Пань Юэ — примечатель ный нюанс — не как собственно отшельничество, а как жизнь в сельской местности, включая занятия хлебопашеством. Т.е. его тв во продолжает тема тич. линию «поэзии/стихов полей и садов» (тянь юань ши) и предвосхищает лирику Тао Юань мина.

Отшельнич. мотивы подхватываются и развиваются, но уже в стандартном их варианте (уединение на лоне природы), в одах аллегориях, и прежде всего

в«Шэн фу» («Ода [о] шэне», цз. 18). Шэн [6] — специфич. кит. духовой инструмент: губной органчик, состоящий из набора бамбуковых трубочек и тыквы горлянки (воздушный резервуар). Аллегория строится на игре слов омонимов: шэн [6] — назв. инструмента и шэн [2] — «жизнь, жить».

Сохранилось немало восторж. отзывов о тв ве Пань Юэ, принадлежащих литераторам и критикам V–VI вв. По мнению, напр., поэта Се Хуня (ум. 412), «стихи Пань Юэ сверкают, словно развернутая парча, и нет такого кусочка, который не был бы прекрасен». Общим местом в лит. теоретич. сочинениях того времени является сравнение тв ва Пань Юэ и Лу Цзи. В эссе «Ши лунь» («Рассуждения историка») Шэнь Юэ (см. также в т. 1) оба они названы круп нейшими поэтами 2 й пол. III в. В трактате «Ши пинь» («Категории стихов»)

381

Чжун Жуна, где Пань Юэ отнесен к литераторам высшей (первой) категории, читаем: «Если талант Лу подобен морю, то талант Паня — словно река». Экс прессивность и красоту худ. стиля произведений Пань Юэ отмечают и многие филологи последующих ист. эпох, напр. Шэнь Дэ цянь в антологии «Гу ши юань» («Источник древних стихов», цз. 7).

Тем не менее науч. изучение тв ва Пань Юэ началось только в 1970–1980 х. К наст. времени имеется коммент. издание как его жизнеописания, так и со брания соч. Он признается одним из ведущих литераторов 2 й пол. IV в., продолжившим традицию «философской» поэзии.

* Цзинь шу, цз. 55 / Т. 5, с. 1500–1506; Пань Юэ пинчжуань; Вэнь сюань, цз. 6, 9, 10, 13, 16, 18 и 23 / Т. 1; Пань Ань жэнь цзи; Пань хуанмэнь цзи; Пань Юэ цзи цзяо чжу; Юй тай синь юн, цз. 2 / Т. 1; лирич. поэзия Пань Юэ включена в сводные изд., к рые даны в Библиогр. II на имена их составителей: Лу Цинь ли (т. 1, с. 627–638) и Дин Фу бао 1964 (т. 1,

с.371–377); его одич. произв. см.: Янь Кэ цзюнь, т. 2, с. 1980–1994; Резной дракон..., с. 172–178; Шедевры китайской классической прозы в переводах акад. В.М. Алексеева. Т. 1, с. 222–231; An Anthology of Chinese Verse, р. 86– 88; Die Chinesische Anthologie... Vol. 1 (см. Содерж.); New Songs from a Jade Terrace..., p. 88–94; Watson B. Chinese Rhyme prose..., p. 64–71. ** Бежин Л.Е. Под знаком «ветра и потока»..., с. 176–179; Ван Чжун лин. Чжунго чжунгу шигэ ши, с. 397–418; Вэй Цзинь вэньсюэ ши,

с.333–346; Вэй Цзинь Нань бэй чао вэньсюэ ши цанькао цзыляо. Т. 1,

с.286 287; Чжан Го син. Пань Юэ ци жэнь юй ци вэнь; Чжунго лидай шигэ цзаошан цыдянь, с. 205; Чжун Жун Ши пинь и чжу, с. 70; Шэнь Дэ цянь. Гу ши юань, цз. 7, с. 162; Шэнь Юэ. Ши лунь, с. 1100.

М.Е. Кравцова

«Предание о сыне Неба Му» см. «Му тянь цзы чжуань»

ПУ СУН ЛИН Пу Сун лин, прозв. Люйцюань цзюйши (Отшельник, [обитающий у] родника

сивами), лит. псевд. Ляо Чжай. 1640, г. Цзычуань — 1715. Прозаик. Автор собр. «Ляо чжай чжи и» («Описание удивительного из кабинета Ляо»), вклю чающего ок. 500 новелл. Пу Сун лин род. в обедневшей чиновничьей семье,

сдетства готовился к сдаче экзаменов, надеясь получить чиновничий пост. Но только в 71 год удостоился степени гуншэна (студент, представляемый ко двору), дающей ему право поступать в Гос. училище Гоцзы цзянь. Пу Сун лин был вынужден всю жизнь зарабатывать службой у чиновников и частными уроками. Свободное время отдавал тв ву. По преданию, он ставил у дороги столик с чашкой чая и трубкой, останавливал прохожих и просил рассказать что нибудь интересное и удивительное. В одном из предисловий к сборнику своих новелл он написал: «Люди одних со мной вкусов со всех сторон при сылают мне с почтовой оказией свои записки». Пу Сун лин возродил в лит ре традицию рассказов о нежити, создал традицию эзопова языка, чтобы резкая критика чужеземцев маньчжуров не так бросалась в глаза. Используя форму «рассказа о необычайном», он стал основоположником традиции сатирич. изображения и обличения в этом жанре прозы. Его сборник распространялся в списках и был опубликован спустя полвека после смерти автора. Переведен на мн. языки, в т.ч. на рус. язык. Пу Сун лин создал также много стихов, ска зов и произведений др. жанров.

* Пу Сун лин. Лисьи чары: Из сборника странных рассказов Пу Сун лина. Пг., 1922; он же. Монахи волшебники. Рассказы о людях необы чайных. М., 1923; то же. М., 2007; Новеллы Пу Сун лина. М., 1961; он же. Рассказы Ляо Чжая о необычайном / Пер. с кит., предисл. и ком мент. В.М. Алексеева; сост., вступ. ст. Л.З. Эйдлина. М., 1983; он же. Странные истории из Кабинета Неудачника (Ляо Чжай чжи и) / Пер. с кит., предисл., ст., коммент. акад. В.М. Алексеева; сост., подгот. текс та, послесл. М.В. Баньковской. СПб., 2000; он же. Искусство лисьих наваждений: Китайские предания о чудесах / Пер. В.М. Алексеева. М., 2003. ** Алексеев В.М. К истории демократизации китайской старин ной литературы: (О новеллах Ляо Чжая); Трагедия конфуцианской

382

и «Цзиньлин хуай гу» («В Цзиньлине вспоминаю древность»). Сохранились два выполненных им живописных полотна (хранятся в бывшем имп. дворце Гугун в Пекине).

* Са Ду ла. Яньмэнь цзи (Сборник из Яньмэня). Шанхай, 1982; Са Ду цы. Утром отправился в путь по реке Хуанхэ и написал об увиденном / Пер. С. Бычкова // Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьет нама, Японии. М., 1977, с. 371–372. ** Чжунго да байкэ цюаньшу. Чжунго вэньсюэ (Большая китайская энциклопедия. Китайская лите ратура). Ч. 2. Пекин–Шанхай, 1986, с. 673–674.

В.Ф. Сорокин

«САНЬГО ЯНЬИ» «Саньго яньи» («Троецарствие»). Самая ранняя кит. книжная эпопея ист. ха рактера, созданная в XIV в. Автором является Ло Гуань чжун (1330–1400; по др. версии: ок. 1300 — ок. 1370). По нек рым источникам, он родился/жил в Цяньтане (недалеко от г. Ханчжоу, совр. пров. Чжэцзян). Произведение по священо одному из наиболее бурных периодов в истории Китая — периоду борьбы трех царств (Вэй, Шу и У), известному как эпоха Троецарствия (Сань го, 220–280).

Лит. развитие в Китае шло от крупномасштабной эпопеи к романам, описы вающим судьбы отд. героев прошлого. В эпоху Ло Гуань чжуна в кит. лит ре только начиналось движение от реального ист. героя к вымышленному, к рое сдерживалось, хотя во многом и чисто внешним, историзмом традиц. кит. мышления, опиравшегося на богатую историограф. традицию. Для «Трое царствия» характерны широкий масштаб изображения событий на основе ист. хроник, выдвижение на первый план исторических, а не личных судеб, эле менты хроникальности в развитии сюжета, отсутствие психологизма в изобра жении героев, к рые являются не индивид. характерами, а обобщенными ти пами. Т.о., это еще не ист. роман, а предшествующая роману книжная эпопея. У китайцев не было героич. эпоса, его заменили поздние ист. повествования, к рые рассказывали профессиональные сказители. Сказы складывались в эпич. циклы. Краткие их изложения были изданы в нач. XIV в., в т.ч. ставший про образом эпопеи Ло Гуань чжуна «Сказ по „Истории Трех царств“» («Саньго чжи пинхуа»). Кроме того, осн. источниками «Троецарствия» стали офиц. династийная «История Трех царств» («Сань го чжи» — «Анналы Трех царств», «Трактат о Троецарствии»), составленная по имп. повелению после завер шения эпохи Троецарствия и появления единой империи Цзинь (280–420) сановником Чэнь Шоу (233–297), многочисл. дополнения к этой «Истории» Пэй Сун чжи (V в.), сводные летописи XI–XII вв., последовательно описы вавшие историю Китая с древнейших времен до X в.

В кон. II — нач. III в. н.э. Китай переживал много трудностей самого различ ного характера. В об ве распространялись всевозможные тайные вероучения, среди к рых наибольшее число сторонников приобрела секта тайпин дао («Путь великого спокойствия» / «Учение Великого равновесия»; см. «Тай пин цзин» в т. 1) во главе с Чжан Цзяо/Цзюэ (ум. 184) и его братьями. В религ. ми стич. форме проповеди Чжан Цзяо звучал фактически призыв к установлению всеобщего равенства. В 181 Чжан Цзяо поднял восстание Желтых повязок (Хуан цзинь, его участники повязывали головы кусками желтой материи). Описываемые Ло Гуань чжуном события происходят в течение 76 лет — с нач. восстания до нового объединения страны. Против повстанцев бросили регу лярные войска и вооруж. отряды крупных землевладельцев, через 10 мес. вос ставшие были разбиты наголову. Разгром Желтых повязок связывают с имена ми военачальников: Юань Шао — выходца из знатного служилого рода, Цао Цао — первонач. сподвижника и друга Юань Шу, приемного сына влиятель ного евнуха, Сунь Цзяня — правителя земель У в среднем и нижнем течении р. Янцзы. Под началом Цао Цао сначала воевал Лю Бэй (161–223) — дальний потомок основателя дин. Восточная Хань (25–220). Но когда восстание было подавлено, военачальники стали бороться друг с другом за власть в Поднебес

384

ной. Император, по сути дела, превратился в игрушку в руках соперничающих клик. После смерти государя Лин ди (прав. 168–189) на престоле воцаряется его сын Шао ди, но через неск. месяцев его свергает полководец Дун Чжо (?–192), к рый сажает на престол др. сына покойного государя. Через семь лет безвольный император Сянь ди (прав. 189–220) попадает в руки Цао Цао — человека решительного, к рый не разбирался в средствах для достижения цели

иблагодаря этому добился высшего положения. Под властью Цао Цао нахо дился не весь тогдашний Китай, а в основном центр. часть. Земли по Янцзы прочно удерживали представители рода Сунь — сперва Сунь Цзянь, а потом его сын Сунь Цюань (182–252), к рый основал царство У (222–280), в 221 при нял высший княжеский титул вана [1], а через 8 лет провозгласил себя импе ратором. Юго зап. земли Китая оказались во власти Лю Бэя, основавшего на них царство Шу (221–263) и принявшего в 221 титул императора. Сам Цао Цао объявил себя ваном еще в 216, а после его смерти в 220 его сын Цао Пи низ ложил ханьского императора Сянь ди и объявил себя первым императором новой дин. Вэй. Борьба за власть шла между тремя царствами ровно 60 лет, пока страна не была объединена вновь в 280 под эгидой дин. Цзинь (265–420). Идеалы автора «Троецарствия» формировались в осн. под влиянием конф. учения об управлении гос вом и поведении человека в об ве. Из конфуциан ства (см. т. 1) Ло Гуань чжун воспринял и гл. принцип кит. историографии: проповедовать конф. добродетели, восхвалять законных правителей и пори цать узурпаторов. Показывая распад империи Хань и борьбу трех царств, Ло Гуань чжун исходит из традиц. представления об истории как о непрерывном движении от объединения к раздробленности и затем снова к объединению

ипорядку. Все события в мире — падение и возвышение династий, войны, победы и поражения, смерть и рождение великого человека — есть лишь про явление воли Неба (тянь [1]; см. т. 1 и т. 2), к рое в «Троецарствии» присут ствует непрестанно, его веления играют судьбоносную роль в жизни героев: это не только дурные предзнаменования, но и чудесные избавления героев от опасностей. Герой также должен сообразовывать свои поступки не только с небесными знамениями, но и с реальной ситуацией и со своими собств. устремлениями.

В эпопее действует более 400 персонажей — почти все они ист. герои, гл. обр. знатные люди, придворные, полководцы, военачальники и сановники. Осн. черты положительных героев определены этич. комплексом конфуциан ства — верность долгу (и [1]; см. т. 1), сыновняя почтительность (сяо [1]; см. Сяо ти в т. 1). В число конф. добродетелей входила и «сообразительность» (минь), к рая трактовалась как умение понять веление времени, придумать хитрый план для победы над противником. Эти планы, как правило, в эпопее придумывают советники, первые министры. Самый прославленный из них — знаменитый мудрец и стратег Чжугэ Лян (181–234). Собственно, все «Трое царствие» задумано как нескончаемая цепь хитроумных планов, к рые один лагерь, одно царство применяет против другого, одна придворная группиров ка — против другой.

Отталкиваясь от двух различных традиций — нар. лит ры и ист. прозы, Ло Гуань чжун создал абсолютно новое по своим качествам произведение. Его новаторство заключается в первую очередь в том, что из отдельных и часто не связанных между собой фактов он создал сюжетную ткань эпопеи. В ист. сочи нении запись под одним годом объединяет самые разл. события, важно толь ко, что они случились в одном году; «Троецарствие» ставит все факты в единую цепь причинно следств. связей, случаи из жизни героев становятся мотивиро ванными ходами единого сюжета. Напр., в ист. лит ре говорится и о строитель стве крепости Мэйу, к рую воздвиг Дун Чжо, и о казнях сановников, к рые он производил во время пиров, и о заговоре министра Ван Юня против Дун Чжо, но там между этими фактами нет никакой логич. связи. У Ло Гуань чжуна все эти факты связаны воедино. Ван Юнь, увидевший на пиру, как по приказу Дун Чжо скинули с башни одного из сановников, а потом его голову принесли к столу на красном блюде, не находит себе покоя, и тогда он замышляет убить тирана. Разрозненные факты соединились в единую цепочку событий.

385

В центре эпопеи три побратима — Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй. В устных легендах Чжан Фэй — типичный эпич. герой забияка, чья отвага и несдер жанность могут погубить то дело, за к рое борются герои. Исторический Чжан Фэй был человеком образованным, славился не только как воин, но и как искусный каллиграф, в эпопее он неграмотный мясник, умеющий лишь биться с врагом. Сохраняя мн. черты эпич. образа Чжан Фэя, Ло Гуань чжун

вто же время стремился сделать его более правдоподобным исторически. По иному описан в «Троецарствии» Гуань Юй, главное в его образе — верность клятве, данной при братании, он до конца верен Лю Бэю, но не как вассал своему патрону, а как младший брат старшему. Долг для него превыше всего. Гуань Юй великодушен, он не дерется с уставшим противником или врагом, попавшим в тяжелое положение, в его правилах бой только на равных.

Особенностям каждого героя соответствует и внешний облик. У неистового Чжан Фэя голова барса и тигриные усы, отличит. знаком Гуань Юя является цвет лица — кирпично красный, как у перезрелого финика жужуба. Если описание внешности Чжан Фэя и Гуань Юя автор эпопеи позаимствовал из нар. книги, то облик Лю Бэя он целиком перенес из «Истории Трех царств» Чэнь Шоу. У него свисающие до плеч уши, длинные, ниже колен, руки. Это «знаки» Будды, к рые нередко использовали историографы III–VI вв. при описании внеш. облика государей — основателей династий. Из героев трех царств только Лю Бэй, законный, с т. зр. конфуцианцев, государь — продол жатель имп. рода, отмечен такой необычной внешностью. В описание внеш. облика героев эпопеи входят одежда и оружие. Эти описания не соответству ют ист. реалиям, взяты из устных вариантов сказаний. Каждый герой воин

в«Троецарствии» воюет со своим характерным оружием.

Лю Бэй изображен в «Троецарствии» весьма пассивным. Сам он решений не принимает, объявить себя императором не решается. Его образ создан в соот ветствии с конф. представлением о том, что идеальный правитель «управляет, не действуя», за него дела вершат мудрые сановники, к рые заботятся о наро де. Таким мудрым сановником и предстает в эпопее Чжугэ Лян, ист. персонаж, один из лучших стратегов раннеср. век. Китая. В образе Чжугэ Ляна как бы соединены воедино черты конф. мудреца и даоса мага. Он и изображен

вэпопее как даос. Его отличит. знаком является накидка из журавлиных перьев, а журавль (хэ [4]; см. т. 2) ассоциировался у китайцев с бессмертными святыми даос. верований, к рые поднимались в небеса верхом на журавлях. И веер из перьев, одним взмахом к рого Чжугэ Лян отправляет в бой целые армии, — тоже примета не военачальника, а отшельника даоса. Чжугэ Лян

вэпопее всегда выезжает на поле боя в коляске, подражая знаменитому стра тегу полководцу IV в. до н.э. Сунь Биню (см. т. 2), у к рого были отрублены ноги. Он не только читает знамения Неба и придумывает хитроумные планы разгрома противника, но и может творить заклинания и вызывать, напр., ветер и дождь. Создавая худ. образ Чжугэ Ляна, автор книжной эпопеи не редко приписывал ему и чужие деяния.

Иначе обрисованы в «Троецарствии» противники Лю Бэя — коварный Цао Цао и правители царства У. Цао Цао человек хотя и талантливый, но, как и все тираны, подозрительный и коварный. В эпопее он — антипод Лю Бэя. Лю Бэй правит с помощью гуманности, в его образе воплощен нар. идеал мудрого правителя, Цао Цао поддерживает свою власть насилием. Лю Бэй почтителен к матери, Цао Цао еще в детстве прославился тем, что обманывал своего дядю, у к рого воспитывался. Лю Бэй во всем слушается Чжугэ Ляна, Цао Цао по лагается только на свой ум и карает тех, кто осмеливается критиковать его проступки. Цао Цао подозрителен. Он казнит знаменитого лекаря Хуа То, к рый предлагает сделать ему под наркозом трепанацию черепа. Этот и мно гие др. эпизоды, связанные с Цао Цао, были заимствованы Ло Гуань чжуном из неофиц. сочинений III–VI вв. Вместе с тем у Ло Гуань чжуна образ Цао Цао неоднозначен. Цао Цао бывает смел, иногда даже выказывает великоду шие к побежденным, запрещая своим воинам грабить жителей покоренных зе мель. В отличие от фольклора, где герои четко делятся на абсолютно поло

386

жительных и абсолютно отрицательных, Цао Цао изображен автором эпопеи как герой более сложный и противоречивый.

Почти все кит. книжные эпопеи на протяжении веков подвергались передел кам и изменениям. То же произошло и с «Троецарствием». В XVII в. Мао Цзун ган видоизменил текст эпопеи Ло Гуань чжуна, сделал из 240 небольших час тей (дуань) 120 глав (хуй [2]), придумал для них новые названия на манер дву стиший (по сложившейся после Ло Гуань чжуна традиции), уменьшил кол во вставных стихов и цитируемых офиц. документов, усилил отриц. начало в обра зе Цао Цао, снял нек рые мелкие эпизоды и отд. детали, составил интересные комментарии к большинству эпизодов и к каждой главе. С этого времени «Троецарствие» стало издаваться только в его обработке. Именно эта версия переведена на мн. языки. По ней создавались пьесы (их известно ок. 150) для пекинской муз. драмы и всех местных разновидностей кит. театра (более 400). «Троецарствие» Ло Гуань чжуна в версии Мао Цзун гана стало основой и для поздних сказительских вариантов. В XVI–XVII вв. появились и первые ил люстрации гравюры к эпопее Ло Гуань чжуна, впоследствии тема борьбы трех царств заняла свое место и на красочных нар. лубочных картинах (нянь хуа).

Популярность «Троецарствия» в Китае и в др. странах Дальнего Востока не обычайно велика. Интерес к эпопее возрос во 2 й пол. XX в., причем начался он не в Китае, а в Японии, где ею заинтересовались бизнесмены, считая, что она как ни одна другая книга помогает понять китайцев и их стратегию. В Японии же была опубликована библиография работ по «Троецарствию», вышедших на зап. и вост. яз. В Китае же появились многочисл. монографии, вроде «„Троецарствие“ и бизнес», «„Троецарствие“ и военная стратегия» и т.п., а также спец. словарь по «Троецарствию» (1991).

Роман переведен на рус. яз. В.А. Панасюком по версии Мао Цзун гана (1 е изд.

в1954, сокр. изд. с исправлениями и коммент. в 1984).

* Ло Гуань чжун. Саньго чжи тунсу яньи (Популярное повествование по «Истории трех царств»). Т. 1–2. Шанхай, 1980; Саньго яньи цзыляо хуйбянь (Свод материалов по «Троецарствию») / Сост. Чжу И сянь, Лю Юй чэнь. Тяньцзинь, 1983; Саньго яньи хуй пин бэнь («Троецарствие» с собр. коммент.). Т. 1–2 / Сост. Чэнь Си чжун и др. Пекин, 1986; Троецарствие. Т. 1–2 / Пер. с кит. и коммент. В. Панасюка; Под ред. В.С. Колоколова. М., 1954; Троецарствие / Пер. с кит. В. Панасюка; Предисл. и коммент. Б. Рифтина. М., 1984; то же / Предисл. Л. Мень шикова. Рига, 1997; Lo Kuan chung. Three Kingdoms / Tr. by M. Roberts. N.Y., 1976. ** Рифтин Б.Л. Историческая эпопея и фольклорная тра диция в Китае (устные и письменные версии «Троецарствия»). М., 1970; он же. Проблемы стиля китайского книжного эпоса // Памятни ки книжного эпоса. М., 1978, с. 162–189; он же. Принцип аналогии в образной структуре средневековой китайской книжной эпопеи // Во сточная поэтика. Специфика художественного образа. М., 1983, с. 121– 138; он же. Теория китайского романа: «Правила чтения „Троецарст вия“» Мао Цзун гана // Памятники литературной мысли Востока. М., 2004, с. 335–382; он же. Эпопея «Троецарствие» в иллюстрациях ХVI– XVII вв. // Слово и мудрость Востока. М., 2006, с. 365–388; Ким Бункё. Сам коку энги но сякай (Мир «Троецарствия»). Токио, 1993; Ли Фу цин (B. Riftin). Накагава Сатоси, Уэда Нодзому «Сам коку энги» кэнкю бун кэн мокуроку ко хои (Дополнения к «Библиографии исследований по „Троецарствию“ Накагава Сатоси и Уэда Нодзому) // Тюкоку кодэн сё сэцу кэнкю дотай. 1994, № 5 (посл. номер), с. 92–111; он же. Гуань гун чуаньшо юй «Саньго яньи» (Предания о Гуань гуне и «Троецарствие»). Тайбэй, 1999 (2 е изд.); он же. Саньго гуши юй миньцзянь сюйшиши (Предания [о героях] трех царств и народный эпос) // Ли Фу цин (B. Rif tin). Гудянь сяошо юй чуаньшо (Классическая повествовательная проза и народные предания). Пекин, 2003, с. 1–61; Накагава Сатоси. «Сам ко ку энги» хампон но кэнкю (Исследование изданий «Троецарствия»). То кио, 1998; Накагава Сатоси, Уэда Нодзому. «Сам коку энги» кэнкю бун кэн мокуроку ко (Библиография исследований по «Троецарствию») // Тюкоку кодэн сёсэцу кэнкю дотай. 1990, № 4, с. 71–98; Саньго яньи цыдянь (Словарь «Троецарствия») / Сост. Шэнь Бо цзюнь, Тань Лян

387

сяо. Чэнду, 1991; Шэнь Бо цзюнь. Саньго мань тань (Беседы о «Трое царствии»). Чэнду, 1995; Чжэн Те шэн. Саньго яньи сюйши ишу (Ис кусство повествования в «Троецарствии»). Пекин, 2000.

Б.Л. Рифтин

СЕ ЛИН ЮНЬ Се Лин юнь, офиц. титул Канлэ гун (Канлэский князь), прозв. Се кэ (Гость Се). 385–433. Один из крупнейших поэтов эпохи Шести династий (Лю чао, III–IV вв.), основоположник пейзажной лирики — шань шуй ши («поэзия/ стихи гор и вод») как самостоятельного тематич. направления кит. поэзии.

Биография Се Лин юня развертывается словно сюжет историч. драмы, пер сонажи которой образуют пеструю галерею слабовольных и немощных мо нархов, дворцовых палачей и убийц, выскочек и авантюристов, мужествен ных воинов, преданных отечеству патриотов и беспринципных политич. дель цов. Человек яркий, разносторонний и противоречивый, Се, как причудли вый кристалл, отразил эпоху в игре света и тени.

Личность Се Лин юня как бы пробивается сквозь средневековую этикетность. Она пестра и эксцентрична. Франт, вельможа и заговорщик уживались в нем с отшельником, постигающим суть буддизма и даосизма. Он узнал тяготы тюрьмы и был собеседником буд. проповедника Хуй юаня (см. т. 1). В столице он эпатировал знать платьем экстравагантных фасонов, а у себя в усадьбе носил простую крестьянскую шляпу. Он составлял проекты экспед. походов на север и шлифовал стиль буд. сутр, участвовал в императорских пирах и был посещаем нищими монахами, с к рыми практиковал искусство медитации.

Потомок одного из самых знатных и богатых родов Юга — рода Се (а по матери — рода Ван, из к рого вышел знаменитый каллиграф Ван Си чжи), Се Лин юнь родился и провел детские годы в Шининской усадьбе, фамильном гнезде своих предков. Его дед Се Сюань, прославленный полководец, одер жал победу над степняками, захватившими Север в битве при р. Фэйшуй. Отец Се Хуань, по выражению источников, «родился без каких либо за датков». Воспитанием Се Лин юня сначала занималась мать, затем он обучал ся в школе у даос. наставника Ду мина, а юношеские годы провел в тогдаш ней столице Цзянкане у своего дяди Се Хуня, наставника мн. молодых Се. Се Хунь первым по настоящему оценил его поэтич. опыты.

В возрасте 17 лет Се Лин юнь впервые поступил на службу: с этого началась драматичная история взаимоотношений поэта с властителями будущей дин. Сун, и прежде всего с ее основателем Лю Юем (356–422, император У ди: 420–422). Се Лин юнь был вовлечен в заговор против Лю Юя, но прощен им. Дважды он уходил в отставку и возвращался в родные места. В 433 был казнен на рыночной площади по обвинению в гос. измене.

Поэзия Се Лин юня (14 од фу и ок. 80 лирич. произв. в жанрах юэфу и ши) более богата политич. содерж., чем это кажется на первый взгляд. В «стихи о горах и водах» Се Лин юнь вложил свои чувства патриота и гражданина. В эпоху разобщенности и раздробленности он призывал к единству и консолидации.

Но при этом Се Лин юня с полным правом можно назвать подлинным певцом гор — это центр. мотив его тв ва. Восприятие природы у Се Лин юня сопряже но с традиц. эстетич. канонами. «Горы и воды» служат для него отблеском неких субстанциальных начал, пробуждают в нем чувство отрешенности от всего земного. Се Лин юнь — странник в горах, зачарованный их величием и покоем. Горы помогают ему забыть о разочарованиях, постигших его на жизненном пути. К «горам и водам» Се Лин юнь относится с трепетом благоговейного поклонения, со священным восторгом, они для него вместилище высшей красоты и высшего религиозного смысла. Поэзия Се Лин юня оказала значит. влияние на пейзажную лирику последедующих веков.

* Се Лин юнь. Ши сюань (Избранные стихи) / Сост. и коммент. Е Сяо сюэ. Шанхай, 1957; Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьет нама, Японии. М., 1957, с. 227–230. ** Бадылкин Л.Е. Се Лин юнь (385–433) и поэзия его времени // VII НК ОГК 1976, с. 78–86; Бе жин Л.Е. Се Лин юнь. М., 1980.

Л.Е. Бежин

388

389

туации оттенок полной безысходности (напр., «Ван сунь ю»): «Зеленые тра винки сплелись, как нити шелка, / Повсюду на деревьях бутоны заалели. / И нет уже сомнений, что милый не вернется, / А если и вернется — цветы опасть успеют» («[На тему] „Путешествие княжеского внука“»).

Такой же безысходностью проникнуты и стихотв. послания к друзьям, многие из к рых были созданы во время проводов. Поэт прощается с друзьями так, словно видит их в последний раз. Постоянно повторяется мысль, что отныне им удастся встретиться только во сне. Из «Юй Цзян шуйцао чжи Ганьбинь си»: «Над горами восходит, аромат источая, луна, / Друг мой давний себя утешает прозрачным вином. / <…> / Нам отныне придется жить в разных мес тах, / И свидания ждать, уповая лишь только на сон» («Развлекаюсь, достиг нув вместе с чиновником шуйцао Цзяном отмели Ганьбинь»; др. назв.: «Бе Цзян шуйцао» — «Прощаюсь с чиновником шуйцао Цзяном»).

Себя самого Се Тяо нередко, вопреки его реальному возрасту, изображает как человека преклонных лет, к рому если что и осталось в жизни, так это вкусить мимолетное очарование весеннего вечера. Из «Ло жи тун Хэ ицао сюй ши»: «Простерлись раскинулись тени громоздких строений, / Призывно щедро многоцветие шелковых тканей. / И ветер, прокравшийся к водам Небесной пучины, / Цветов островки то раздвинет, то снова сдвигает. / <…> / Наполним же чары и больше терзаться не станем, / Что пряди волос, как пожухлые стебли, свисают» («На закате солнца греемся вместе с чиновником ицао Хэ»). Гл. источником душевных страданий Се Тяо были его неудачи на служебном поприще, недооценка его способностей сильными мира сего, из за чего он не мог реализовать себя как конф. благородная личность. Из «Ши чжи Сюань чэнцзюнь ши»: «Вот, купаясь в потоках августейших щедрот, / Что сановные цапли, чины приближаются к трону. / Мудрецы государя, заветы и нравы блюдя, / Словно повар искусный, готовят правленья законы. / Но зачем вос певать, что творится за тысячу верст, / Раз тебе самому в тех делах ни малей шего проку?!» («Приступил к [служебным обязанностям] в области Сюань чэн»). Ощущение собств. ненужности постепенно перерастает в отвращение к офиц. карьере. И так возникает еще больше терзающий душу поэта конф ликт — между его желанием покинуть службу и чувством долга, повелеваю щим ему, представителю столь славного и именитого семейства, продолжить деяния предков. Из «Цзин лу е фа»: «В официальных реестрах не счесть моих предков деяний, / А меня лишь мечта об уходе от мира влечет. / Тот, кто нормы блюдет, на дрожащих ногах ковыляет, / Как предел вожделений монаршую милость он ждет. / Я распряг бы коней, только как оправдаться сумею? / Нy так в путь! По дороге постылой вперед!» («Ночью еду по дороге в столицу»).

Все эти мотивы сконцентрированы в пейзажных произв. Се Тяо, признавае мых венцом его лирики. Именно он традиционно считается дух. преемником Се Лин юня, продолжившим и упрочившим начатую последним стилистич. линию «поэзии гор и вод». Подобно Се Лин юню, Се Тяо воспроизводит величественную панораму горного ландшафта, делая его воплощением выс шей красоты и гармонии мироздания, наделяя его аурой таинственности и божественности. Из «Ю Цзинтиншань ши»: «Эти горы теряются где то

вбескрайней дали, / В облаках растворились, уступ за уступом вздымая. / Здесь бежавший от мира найдет вожделенный приют, / Божество и бессмерт ный, наверное, здесь обитают» («Странствую по горам Цзинтиншань»).

Первый отзыв о тв ве поэта содержится в трактате «Ши пинь» («Категории стихов») Чжун Жуна — не просто современника Се Тяо, но и его личного знакомого. И этот отзыв имеет откровенно критич. звучание: «Очень хорош

внаписании начала стиха, в конце же часто спотыкается, так как его мысли пылки, а талант слаб. Тем не менее [его произведения] вызывают повсе местное восхищение у интеллектуалов нового поколения. Тяо неоднократно вместе со мной предавался рассуждениям о стихах. По своей эмоциональ ности и умению вовремя изменить тон [его устная речь] превосходит его художественные произведения». Чжун Жун отнес Се Тяо к литераторам вто рой (средней) категории. Большинство последующих лит. критиков склоня

390