Зарубежные поездки

Из воспоминаний В.И. Щербакова:

«Мои друзья по аспирантуре в Москве все неплохо владели иностранными языками. Почему-то это был французский. Из них после института была создана группа, и в течение одного года шла их подготовка для работы за рубежом. Их знание языка, свободное общение на французском с заведующим кафедрой МИСИ Николаем Николаевичем Абрамовым возбудили и у меня желание изучать французский язык. Н о, вернувшись после защиты диссертации в Воронеж, это желание потихоньку стало глохнуть, пока из Минобразования на наш вуз не пришло распоряжение о направлении за рубеж молодых преподавателей. Так как я к тому времени уже защитил диссертацию и читал предметы по основной специальности, после тщательного отбора партийных и министерских комиссий я получаю одобрение на изучение французского языка на специальных курсах в Киеве. Это было перед самой московской спортивной Олимпиадой и поэтому вместо столичного института иностранных языком меня направляют в Киев. Я было хотел отказаться: в Москве друзья и коллеги, а в Киеве все в новинку, но в министерстве сказали: «Какая разница! Главное выучить язык. А потом даже если сейчас не поедете за границу, знание языка пригодиться всегда».

Так в Киевском государственном университете на десятимесячных курсах появился по знанию французского «нулевый» студент, но с большим желанием его изучения и не менее главное — старанием.

Такие курсы были в Москве да еще в Ленинграде. Попасть на них мечтали многие. А, попав в спецгруппу, старались оправдать оказанное доверие. Набранная группа, куда попал В.И. Щербаков, изучала язык традиционным способом: радиословарь утром и вечером, после обеда просмотр фильмов и их комментарии настоящими носителями языка, французскими преподавателями. Каждый день шестичасовые занятия приносили слушателям определенный прогресс. Им были предусмотрены два часа грамматики, два часа политики, два часа специальности.

Из воспоминаний В.И. Щербакова:

«После восьми месяцев обучения мы уже прилично говорили на французском языке, но в это время направлялись группы для продолжения совершенствования языка во Францию в университет Поля Валери в Монтелье. Попасть в такую группу было достаточно сложно, потому что из семидесяти человек отобранных для конкурса из 350 слушателей в трех вузах, где имелись такие курсы, пятьдесят пять были из Москвы, десяток из Киева, три из Ленинграда, и тягаться с ними по связям было практически невозможно. Н опять фортуна улыбнулась мне, воронежцу, и что сыграло свою роль — остается только гадать.

Попал я на юг Франции в один из замечательных студенческих городов, который считался по числу студентов вторым после Парижа. Красивый университет, великолепные преподаватели. Появилась возможность изучить Францию, побывать в гостях у местного населения, посмотреть на их быт. Полтора месяца пролетели практически незаметно. А так как я знал, что меня готовили для работы в сентябре в республике Гвинея, то пришла пора возвращаться. Вернувшись, я узнаю, что мне предлагают работу не в Гвинее, а в Алжире в Аннабинском университете на кафедре гидравлики и теплотехники. А читать мне надо было немного другие курсы по гидравлике, гидроприводу и теплотехнике. Виктор Филиппович Бабкин, который уже отработал в Алжире пять лет, сказал мне так: «Даже если предложат читать охрану труда — все равно соглашайся», и тогда я дал согласие на Алжир».

Город Аннаба располагается на берегу Средиземного моря. Это был исторически известный город, упоминаемый и в Римской истории и в книге Стивенсона «Остров сокровищ» как город Бонна. В нем сохранились интересные памятники архитектуры. Занимаясь уже в Алжире историей старых городов северной части страны, В.И. Щербаков достаточно много поездил по этой местности, побывал на археологических раскопках, в музеях.

Из воспоминаний В.И. Щербакова:

«Мне запомнилось пребывание в городе Теньгаде, городе военных легионеров недалеко от Аннабы. Там много сохраняется с древности. Особенно большое впечатление оставила поездка в Сахару. Только в один день пришлось пережить четыре времени года. Мы выезжали туда несколькими семьями в январе, когда в Аннабе была осенняя погода. Проехав сотню километров, приблизились к горному перевалу, но нас останавливает полиция с предупреждением, что перевал занесен снегом. Но мы не захотели возвращаться. Действительно вокруг лежал снег. Дети, соскучившиеся по снег, поиграли в снежки. Все же мы решили не менять цели маршрута и проехать в знаменитую пустыню другой дорогой. Спускаясь с горы, в направление к воротам Сахары, мы стали уже в пути снимать свои пуховики и куртки, взятые в дорогу, так как становилось все жарче. А потом на дороге появилась весна: молоденькая зелень пробивалась вдоль дороги, деревья зеленели, а от жаркого солнца стало невозможно находиться даже в свитерах. А через несколько часов пришлось раздеться до маек, потому что это была уже пустыня Сахара и температура подошла к 30 градусам. Но это не изменило впечатление от самой пустыни, ее оазисов и спрятанных в песках затерянных городков. Немного рассмотрели жизнь берберов, туарегов. Впечатление осталось действительно неизгладимое.

Студентами являлись арабы и алжирцы процентов на девяносто. Университет был открыт с помощью СССР, и большинство преподавателей были русскими. Университет был классический и наряду с техническими дисциплинами, студентами слушались лекции на нескольких гуманитарных и медицинском факультетах. Студенты не все владели французским в совершенстве. Но уважали знания преподавателей. Экзамены были в письменном виде. Шифровалась фамилия, а ответ оценивался по двадцатибальной шкале. Студенты всегда оспаривали любую оценку, считая ее заниженной. Каждый балл они считали важным. Прямо в начале первой моей приемки экзаменов меня подучили старшие товарищи, как себя вести со спорщиками. Толпа из двух групп студентов меня уже ожидала возле аудитории после оглашения оценок. Заходит первый несогласный и говорит, что не согласен на тринадцать баллов, только на оценку 14! Я нахожу его ответы и говорю, что посмотрю еще раз при нем. Потом ему сообщаю, что нашел еще одну грубую ошибку в ответах и готов сейчас же изменит его 13 на 12. Тот говорит, что согласен на оценку 13, и быстро ретируется. Больше из спорщиков никто не появляется. Очень интересно было наблюдать за студентами, пишущими контрольную или решающими задачи. Списать никто никому не дает. Написанное скрывается от соседа любыми способами: закрывается другой тетрадкой, рукой, отодвигаются сколько можно друг от друга…

Лекции читались по переведенным на французский советским учебникам. Их не хватало. Конспекты студенты писали очень тщательно, вели в них запись цветными ручками и хранили их как самую дорогую вещь.

Вспоминаются товарищи по кафедре. Это Виктор Васильев из Ленинградского строительного университета, Николай из Новочеркасска, Георгий Коростылев из института стали и сплавов, Владимир Шипилов из Иваново.

Три года пролетели быстро, но по обращению университета продлили контракт еще на один год шестерым преподавателям, а это как раз были преподаватели с нашей кафедры. Четвертый год для меня был самый легкий. Лекции практически знали наизусть. Появился у меня хороший французский. Образовался серьезный опыт общения со студентами.

Проживали мы в квартирах для специалистов. Квартиры были хорошо благоустроены. Мы находились в мире и согласии с соседями, общались между собой на французском языке, а наши дети общались между собой на своих исконных языках и вполне понимали в играх друг друга. В отпуск мы выезжали на родину поправить здоровье и подлечиться.

По возвращению иногда писали письма своим преподавателям.

Впервые там пришлось столкнуться с началом фундаментализма. В один из летних дней произошла стычка студентов относящих себя к фундаменталистам и студентами, проповедующими обычный ислам. Компартия в Алжире была тогда запрещена, но тем не менее образовывались молодежные организации левого толка, и отношение к нам в Аннабе было великолепное. Мы свободно ходили по городу, и не было при этом никакого проявления недружелюбия со стороны населения.

Жили в согласии и все свободное время посвящали спорту. Особенно часто играли в футбол.

Перед возвращением раздавали ненужные вещи новичкам. Особенно дорогим были книги. Вес был ограничен, но несколько коробок с дефицитными тогда изданиями привез в Воронеж».

Прилетев в Москву и отчитавшись по инстанции, заспешили в Воронеж. Прилететь из Алжира в Москву оказалось проще, чем в летнее время добыть билеты на наши поезда. Обещали добыть их только через неделю. Но это было долго. Хотелось бы попасть на день рожденья к родне домой. И тогда у Щербакова возникла идея купить собственный автомобиль.

Рассказывает В.И. Щербаков:

«Оказалось, что на заработанные чеки стоило только выбрать машину и она твоя. В то время «Волг» в нашем институте было всего несколько. Выбрал одну из них, и в течение двух часов я ее оплатил и еще через час мне ее оформили в личное владение. Московские друзья, которые только через неделю обещали добыть билеты на Воронеж, были просто потрясены.

«Обмыли» мы машину с друзьями. Снял багажник с «Волги» у товарища и взгромоздил туда вещи, ранее мне «протянули» все болты-гайки у автомобиля, и на следующий день я был уже в Воронеже. Уезжал доцентом, а вернулся на работу старшим преподавателем, зато на новой «Волге».

Немного позднее недоразумение было исправлено, и доцент В.И. Щербаков приступил к исполнению своих обязанностей на кафедре.