Учебное пособие 700541
.docУЧЕНЫЕ
ВОРОНЕЖСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО
АРХИТЕКТУРНО-СТРОИТЕЛЬНОГО
УНИВЕРСИТЕТА
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ
БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
«ВОРОНЕЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
АРХИТЕКТУРНО-СТРОИТЕЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
НАУЧНАЯ БИБЛИОТЕКА
РУТИЦКИЙ
ЯКОВ БРОНИСЛАВОВИЧ
БИОБИБЛИОГРАФИЧЕСКОЕ ПОСОБИЕ
Воронеж
2014 г.
УДК 025.5:5
ББК 22.1я1
Р 902
Печатается по решению научно-методического совета
Научной библиотеки Воронежского государственного
архитектурно-строительного университета
Составитель :
Т.С. Хуторная
Р 902
Яков Брониславович Рутицкий : биобиблиографическое пособие / [сост. Т.С. Хуторная; автор вступительной статьи А.Б. Кущев]. – Воронеж : Воронежский государственный архитектурно-строительный университет, 2014. – 28 с. – (Ученые Воронежского государственного архитектурно-строительного университета).
Оглавление
От составителя С. 6
Памяти Якова Брониславовича Рутицкого С. 7
Хронологический указатель С. 18
Именной указатель С. 26
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
Основными источниками при работе над пособием послужили : база данных научной библиотеки ВГАСУ «Труды ученых ВГАСУ» и личный архив ученого.
В пособии содержатся основные даты жизни и деятельности Я. Б. Рутицкого.
Справочный аппарат представлен именным указателем, куда включены лица, упоминаемые в библиографических описаниях. Расположение библиографического материала – хронологическое, в пределах года – алфавитное.
Описание составлено по ГОСТ 7.1-2003 «Библиографическая запись. Библиографическое описание: общие требования и правила составления»; ГОСТ 7.80-2000 «Библиографическая запись. Заголовок»; ГОСТ Р 7.0.12-2011 «Библиографическая запись. Сокращение слов и словосочетаний на русском языке. Общие требования и правила»; ГОСТ 7.11-2004 «Библиографическая запись. Сокращение слов и словосочетаний на иностранных европейских языках».
Издания, не проверенные de visu, в области физической характеристики содержат обозначения (*).
Отбор библиографического материала закончен в январе 2014 года.
Памяти Якова Брониславовича Рутицкого
Почти сорок лет, с сентября 1956 года по февраль 1995 года, в стенах Воронежского государственного архитектурно-строительного университета (ранее ВИСИ, ВГАСА) трудился ветеран Великой Отечественной войны, доктор физико-математических наук, профессор Яков Брониславович Рутицкий.
Он родился 3 июня 1922 г. в г. Киеве в семье служащего. В 1940 году окончил среднюю школу и поступил в Киевский государственный университет (КГУ). Но война трагически прервала мирную жизнь семьи первокурсника Якова: отец был убит фашистами в Киеве, мать умерла в эвакуации, а он сам с июля 1941 года стал рядовым Красной Армии.
Я. Б. Рутицкий воевал в составе Юго-западного, Центрального, Воронежского, I-го и IV-го Украинских фронтов, а в 1944-1945 годы участвовал в освобождении Польши, Чехословакии, Германии. Его ратный подвиг был отмечен медалями «За отвагу», «За оборону Киева», «За Победу над Германией» и другими.
|
Вернувшись в марте 1946 г. в свою «Альма-матер», он за три с небольшим года успешно закончил механико-математический факультет КГУ, в июне 1949 г. поступил в аспирантуру по кафедре дифференциальных уравнений КГУ и уже в апреле 1952 г. досрочно защитил кандидатскую диссертацию по пространствам Орлича. Интересно, что его научным руководителем стал один из крупнейших математиков мира М. А. Красносельский, который был всего на два года старше своего аспиранта и сам только что защитил диссертацию. В дальнейшем их дружба и совместная научная работа способствовали переезду Якова Брониславовича вслед за Красносельским в Воронеж. 19 мая 1952 г. Я.Б. Рутицкому была присуждена степень кандидата физико-математических наук, а через полгода он получил в Мариупольском металлургическом институте аттестат доцента.
|
Основной период трудовой и научной деятельности Я.Б. Рутицкого, связанный с нашим вузом, начался с сентября 1956 года.
Плодотворная научная деятельность Я.Б. Рутицкого была тесно связана с построением функционального анализа, в котором существенную роль сыграла Воронежская математическая школа (великий русский математик А. Н. Колмогоров считал ее второй после Московской) во главе с М.А. Красносельским и С. Г. Крейном. Зародившийся в середине XX века функциональный анализ – наиболее абстрактный раздел математики, в котором сведены и обобщены основные идеи математического анализа, аналитической геометрии и линейной алгебры, топологии и других разделов математики. В частности, происходит геометризация математического анализа, когда можно ввести понятия расстояния между функциями, угла между ними, разложения по базису и т.д. В зависимости от того, какая вводится метрика, получаются различные пространства. Их построение позволяет решать задачи, ранее не поддававшиеся решению. Одним из таких новых классов пространств являются пространства Орлича, большой вклад в изучение которых внес Я.Б. Рутицкий. В монографии [1] М.А. Красносельского и Я.Б. Рутицкого «Выпуклые функции и пространства Орлича», изданной в 1958 году содержится идея, которая в дальнейшем стала ведущей в работах многих математиков по функциональному анализу. Она заключается в том, что для изучения некоторого оператора нужно подобрать подходящие функциональные пространства, в которых он действует, а если среди изученных пространств таких не находится, то создать новые. Например, оператор Немыцкого (оператор суперпозиции) действует в известных пространствах Lp лишь при условии, что функция, порождающая этот оператор, растет на бесконечности не быстрее степенной. Но в приложениях часто встречаются уравнения с более сильными нелинейностями. В 30-ые годы XX века польский математик В.Орлич обобщил пространства Lp, в котором роль функции up играет выпуклая функция M(u), растущая не быстрее степенной. Авторам удалось снять последнее ограничение и открыть новое пространство Em , а Я.Б. Рутицкий перенес теоремы М.А. Красносельского об операторе суперпозиции на пространства Орлича и применил этот результат к исследованию оператора Гаммерштейна. В дальнейшем их монография была издана во многих странах мира (Японии, Голландии и др.), а построенная авторами теория пространств Орлича развивалась и обобщалась многими авторами (количество публикаций насчитывает многие сотни!). Итогом многолетней плодотворной научной работы Я.Б. Рутицкого стала защита им 11 мая 1963 года докторской диссертации «Исследования по теории пространств Орлича», а 27 марта 1965 года ему было присвоено ученое звание профессора.
В 60-е годы научные интересы Я. Б. Рутицкого были направлены на приближенные решения нелинейных операторных уравнений. В 1969 году вышла монография «Приближенное решение операторных уравнений»[4], одним из авторов которой стал Я.Б. Рутицкий. Эта монография тоже издавалась за рубежом, в частности в 1973 году в Берлине [11]. Наконец, Я. Б. Рутицкий был активным участником многогранной работы Воронежской математической школы, в том числе являлся одним из авторов в двух изданиях обзорной книги «Функциональный анализ» из ставшей классической серии «Справочная математическая библиотека» (2-ое переработанное и дополненное издание [7] вышло в 1972 году). В общей сложности Я.Б. Рутицкий был соавтором в четырех монографиях [1],[4],[6],[7], которые впоследствии были переизданы в США, ФРГ, Японии, Китае, Индии и многих других странах[8-11]. Он и его ученики продолжали заниматься теорией функциональных пространств и ее применением в исследовании операторных уравнений. Среди его учеников хочется отметить Б.А. Годунова, и М.З. Берколайко, который более 30 лет проработал на кафедре высшей математики Воронежского ГАСУ и защитил докторскую диссертацию в 1989 году.
Я.Б. Рутицкий был членом трех специализированных научных советов (в ВИСИ, Совете математического факультета ВГУ, Большом Совете ВГУ), неоднократно был председателем Госкомиссии на математическом факультете ВГУ и председателем предметной комиссии по математике на вступительных экзаменах в ВИСИ. Кроме собственных научных интересов, Я.Б. Рутицкий вел огромную, с большой пользой для всего математического сообщества, работу. Об этом говорят только две строчки из его отчета за 1983-87 гг.: оппонирование в защитах 10 диссертаций и более 200 рефератов в реферативном журнале «Математика».
Кафедра высшей математики в конце 50-х – начале 60-х годов в составе : Черемнова Л.Ф., Тельнова М.В., Дольский В.Е., Кусакин И.А., Викулина З.Г., Мамедов Я.Д., Рутицкий Я.Б., Синицина Л.А., Салехов Д.В.
Талант математика проявлялся у Я.Б. Рутицкого не только в научной, но в методической деятельности, что бывает далеко не всегда. Следует отметить, что все ученики М.А. Красносельского, пройдя его требовательную школу, стремились излагать материал ясно, выделяя идеи. Впервые я столкнулся с этой гранью таланта Якова Брониславовича, прослушав вместе с заочниками изумительный по доходчивости и глубине курс лекций по математическому программированию. Курс этот, как живое существо, рос и совершенствовался на протяжении многих лет. Достаточно сравнить его первое [3] (совместное с Б.А. Годуновым) издание с последним «Пять лекций по математическому программированию» [5]. Мне посчастливилось быть многократным свидетелем того, как Яков Брониславович показывал, как проще изложить одну из тем. При этом он читал лекции стремительно, что дало мне контрдовод на его основное замечание после посещения моих лекций, что очень быстро их читаю – «Беру пример с Вас!». Я почти все время работал в качестве его ассистента, и кроме регулярных обсуждений, как методически правильно излагать сложные разделы математики, очень много приобретал во время совместного приема экзаменов у студентов. Часто он «подбрасывал» олимпиадные задачки, живой интерес к которым он сохранил на всю жизнь, к сожалению, красивые решения мы обсуждали в последние годы не в живом общении, а в письмах. И каждый преподаватель кафедры получал бесценные советы и указания после посещения заведующего кафедрой Я.Б. Рутицкого лекций и практических занятий. Особенно интересен был методический семинар кафедры высшей математики, причем он был очень широким (например, я делал доклад по гениальной книге Д. Пойа «Математика и правдоподобные рассуждения»). А все соавторы Якова Брониславовича по методическим изданиям проходили незабываемую школу: сначала в процессе обсуждения отбирались темы и очерчивался круг задач, а также планировалось, кто какую часть пишет, а на выходе было тщательное редактирование им рукописи. Отметим, что размах учебно-методической работы Я.Б. Рутицкого намного превосходил рамки нашего вуза: он читал курсы лекций на математическом факультете ВГУ, в 58-ой школе (ныне гимназии им. Н. Г. Басова), на ФПК в Ленинграде, а также в педагогическом институте им. А. И. Герцена.
Из воспоминаний А.А. Седаева : «Я пришел на кафедру, возглавляемую Яковом Брониславовичом Рутицким, из НИИ математики ВГУ в 1979 году, но наши пути пересекались и раньше. Так уже в 1968-69 годах Яков Брониславович читал нам на математическом факультете ВГУ курс теории функций вещественной переменной. Хорошо известно, что многие важнейшие результаты этого базового раздела математики были получены именно российскими учеными: Егоровым, Лузиным, Чебышевым, Бернштейном, Колмогоровым и многими, многими другими. С тех пор метрическая теория функций и функциональных пространств являются предметом пристального исследования в Москве, Ленинграде, Киеве, а затем, после приезда в Воронеж В.И. Соболева, С.Г. Крейна и М.А. Красносельского, активно развиваются и у нас в Воронеже.
К середине шестидесятых годов вокруг этих патриархов, основателей Воронежской математической школы, уже сформировалось первое поколение их учеников – молодых докторов физ.-мат. наук, (так называемых «детей»), в числе которых был и Я.Б. Рутицкий. Что касается меня, то я вошел уже в следующее, более многочисленное поколение учеников их учеников (то есть «внуков»).
Яков Брониславович читал нам свой курс ТФДП, а также курс теории интегральных уравнений ясно, четко, доходчиво, но, по сравнению с незабываемыми лекциями С.Г. Крейна и М.А. Красносельского, немного суховато.
Затем мы неоднократно встречались на семинарах. Я прочел его книгу «Выпуклые функции и пространства Орлича» (написанную совместно с М.А. Красносельским) и на ее основе получил несколько новых результатов. Наконец, в 1973 году Яков Брониславович любезно согласился быть оппонентом на защите моей кандидатской диссертации. Помню, как сидя в его домашнем кабинете со стеллажами обширной профессорской библиотеки и сочиняя письмо, с просьбой быть моим оппонентом, я написал вместо «Глубокоуважаемый», «Глубоко уважаемый Яков Брониславович…», что, в общем, тоже правильно.
Таким образом, в плане науки, я могу считать Якова Брониславовича Рутицкого своим крестным отцом. Именно Яков Брониславович и наш декан П.И. Калугин, на примере написания пары методичек и пары деловых характеристик, научили меня верному стилю составления любых текстов. Не цветистому и восторженному, часто скрывающему за блестками скудность содержания, а лаконичному и сдержанному. Такой стиль смотрится более убедительно и невольно вызывает у читателя уважение и доверие
В конце восьмидесятых из-за низкой зарплаты в НИИМ ВГУ третьей категории я начал искать преподавательскую работу (чтобы сеять разумное, доброе, вечное). Перейти в ВГУ было невозможно. Там и своим преподавателям не хватало нагрузки. Зато в связи с модернизацией высшего технического образования (в Научно-методический Совет Министерства Образования СССР по математике входил и Яков Брониславович ) нагрузка и число ставок в ВИСИ увеличились, и после беседы с ним я был принят на кафедру высшей математики.
Первым впечатлением от нового места работы был график приема студентов по годам. Он рос вверх по экспоненте. Это меня очень огорчило, ибо не могло не сказаться на среднем уровне выпускаемых специалистов (что вскоре и подтвердилось).
Мне, как вновь прибывшему, дали самый слабый поток по специальности «Строительные и дорожные машины», на котором я веду занятия до сих пор.
На первой же лекции я доказал неверную теорему, и что «самое страшное» за 5 минут до звонка отпустил студентов на перерыв. Так что мне было чему поучиться у членов кафедры в первые два года. К счастью дальше дела пошли лучше.
Я даже возомнил себя лучшим лектором кафедры и грустил, что Яков Брониславович этого не замечает. Необходимо сказать, что Я. Б. Рутицкий был заведующим кафедрой и профессионалом с большой буквы, легко справляясь с обязанностями лидера. Не было вопроса программы, которым бы он не владел в совершенстве и не знал, как изложить его наилучшим образом. Что касается научной работы, то по каким-то причинам (ментальным, семейным или по причине нездоровья) эта область человеческой деятельности, связанная с полной самоотдачей и огромной затратой сил, не была для него приоритетом. И хотя Я.Б. Рутицкий не создал свою научную школу, как учитель и наставник заслужил уважение и любовь студентов и преподавателей.
Яков Брониславович олицетворял собой образец интеллигента в самом высоком смысле этого слова. Он коллекционировал марки, любил посещать симфонические концерты и обожал читать книги. Когда он слег в больницу с угрозой инфаркта мы все не успевали носить ему детективы, которые он глотал, чтобы от скуки убить время. Думаю, что он мог бы, как Анатолий Вассерман или члены клуба «Что, где, когда» зарабатывать деньги своей головой и эрудицией.
Как человек, много повидавший на своем веку, в общении с нами он давал образец внимательного и дружественного руководителя. Если ты был не прав, он просто прекращал разговор. И это молчание было красноречивее любых слов.
«Не дразните гусей», «не мечите бисер», говорил он мне иногда. И хотя в то время я испытывал внутренний протест, я понимал, что по большому счету Яков Брониславович был прав.
Завершая, хочу сказать, что этот удивительный, скромный и (как мне кажется) не очень счастливый человек сделал для меня и нашей кафедры так много хорошего, так глубоко внедрил в нас интеллигентность и порядочность, что не будет преувеличением сказать: все следующие наши руководители, вольно или невольно, сохранили дух и традиции кафедры высшей математики ВИСИ, ВГАСА, ВГАСУ – кафедры Я.Б. Рутицкого».
Я.Б. Рутицкий на протяжении многих лет был заместителем председателя экспертной комиссии по математике регионального Совета ЦЧРа, и, наконец, был членом комиссии по физико-математическому образованию Минвуза РСФСР. Об уровне последнего можно судить по тому факту, что под его руководством мне довелось проверять работу кафедры УРЧП и теории вероятностей в ВГУ, и таких проверок было много. В отличие от нынешнего подхода нашего министерства по введению общих стандартов математического образования для широкого класса специальностей (когда в одном потоке по одной рабочей программе читается курс математики для студентов трех факультетов) Я. Б. Рутицкий предпочитал конкретный индивидуальный анализ при построении курса математики для каждой специальности в отдельности. Например, когда я еще был ассистентом, он поручил мне выяснить на выпускающих кафедрах, какие именно разделы математики используются для данной специальности. В результате курсы математики на разных факультетах, и даже на одном факультете для разных специальностей, значительно различались. Например, только для студентов специальностей ТВ и ВВ ФИСиСа читались такие нужные для них разделы, как элементы теории поля (в частности теоремы Стокса и Остроградского-Гаусса для потока жидкости) или гидромеханическое применение аналитических функций и конформных отображений в ТФКП.
Кафедра высшей математики в конце 70-х – 80 годов в составе : сидят – Годунов Б.А., Кунина М.Б., Тельнова М.В., Рутицкий Я.Б., Кусакин И.А., Викулина З.Г.; стоят – Кущев А.Б., Блощицына Л.В., Гроссман А. Ф., Адащик Е.В., Каменская М.В., Лазарев К.П., Алейников С.М., Уксусов С.Н., Дементьева А.М., Элевич Т.Я., Потапов А.М., Краснер Е.Я., Черемнова Л.Ф., Чернышова Р.В., Берколайко М.З.
Я. Б. Рутицкий был одним из «последних могикан» – настоящих российских интеллигентов. Каждая новая выставка поступлений в библиотеку, заседания клуба «Зеркало», концерты в Филармонии вызывали у него живой интерес, и эта высокая культура репродуцировалась в удивительную атмосферу на кафедре высшей математики. Мало того, что на протяжении десятилетий на кафедре не было даже намека на противостояние, а тем более, склоки, все члены кафедры чувствовали себя одной большой семьей. Яков Брониславович был для меня вторым отцом, думаю, что и многие на нашей кафедре высшей математики, выпестованной им, относились к нему с сыновней любовью в ответ на его отеческую заботу. Неспроста за глаза некоторые женщины называли его «папа», а большинство ласковым именем «Яня» (как его звали в кругу семьи и близких друзей), что отражало любовь к нему. В семидесятые годы в летнюю жару на выходные многие члены кафедры вместе с Яковым Брониславовичем выезжали в Чертовицы искупаться и отдохнуть.
Заседания кафедры проходили четко, укладываясь в положенное время, но при этом всегда было демократическое и в то же время принципиальное обсуждение всех вопросов и кандидатур на переизбрание; последние готовились к этому очень тщательно. Торжественные же заседания кафедры напоминали семейные праздники. Всегда было много шуток, но как говорится, бог любит троицу: и по очереди искрились юмором Марик Берколайко – КВНовского типа (недаром он был капитаном легендарной команды КВН ВИСИ, дошедшей до финала), Боря Годунов – марктвеновским и Женя Ханкин – анекдотно-каламбурным; а также всегда были оригинальны спичи Саши Седаева. Сам Яков Брониславович обладал тонким чувством юмора. Помню, как при попытке повернуть ключ в заедавшем кафедральном замке, он заметил, что надо обращаться с ним нежно, как с женщиной. А его любимый анекдот про филателиста соответствовал высочайшему уровню его коллекции марок. Вообще душевная атмосфера кафедры способствовала тому, что большинство ее членов продолжали работать много лет, в том числе и после достижения пенсионного возраста (И.А. Кусакин, М.Б. Кунина, З.Ф. Викулина, Е.И. Ханкин, В.С. Муштенко, М.Д. Гончаров, А.Н. Дементьева, А.С. Седаев), сохраняя молодость души (да и тела, как поется в известной песне). В подтверждение последнему утверждению отметим, что многие преподаватели нашей кафедры активно занимались спортом: регулярно играли в волейбол Е.И.Ханкин, В.С. Муштенко, М.Д. Гончаров , А.А. Седаев, В.Н. Колпачев (в том числе и за сборную ВИСИ); С.Н. Уксусов был тренером теннисистов, а А.Б. Кущев – шахматистов, последний, а также А.М. Дементьева и В.А. Попова играли в шахматы за наш вуз. С.В. Артыщенко и Е.И. Ханкин радовали всех нас прекрасными стихами, а Э.В. Покорный, В.С. Муштенко и С.М. Алейников профессионально сделанными фотографиями.
Эта удивительная атмосфера способствовала редкому постоянству состава кафедры на протяжении многих лет. Лично мне несколько раз предлагали перейти на математический факультет ВГУ, и хотя, как математику там было бы намного интереснее работать – научные семинары, новые курсы, лекции для математиков, дипломники – я так и не смог уйти с такой любимой кафедры. Думаю, что и у других были выгодные предложения, но если кто и покидал кафедру, то в силу непреодолимых причин: Тамара Элевич уехала с мужем за границу к дочери, Татьяна Святская ушла с работы из-за больной ноги, так как ей стало невозможно скакать по этажам (кстати, зря были ликвидированы лифты, иначе могли бы учиться студенты с ограниченными возможностями, да и если бы не сила воли Якова Брониславовича, который после инфаркта с передыхами поднимался на 4 этаж, мы могли намного раньше расстаться с ним). Надо сказать, что стабилизация наступила после бурного роста кафедры (более чем в три раза).
К сожалению, очень рано трагически ушли наши товарищи и друзья Л.А. Синицина, Э. А. Казиев, Е.Я. Краснер, М.В. Каменская, Б.Д. Сморгонский, В.М. Макеев, Ю.В. Баженов, Л.В. Блощицина, С.М. Алейников, А.В. Гнездилов, что воспринималось всеми нами, как потеря кого-нибудь из близких. Но приходившие им на смену, быстро становились своими новыми членами кафедры (тут, конечно, большую роль играло умение Я.Б. Рутицкого выбрать соответствующую духу кафедры людей).
Следует также отметить высокий профессионализм членов кафедры: с одной стороны, Воронежская математическая школа давала мировой уровень образования (начиная со средней школы, особенно выпускники легендарных матклассов 58–ой школы), а среди преподавателей было три выпускника мехмата МГУ (кроме меня еще В.М. Макеев и А.В. Лобода); с другой стороны – умение зав. кафедрой Я.Б. Рутицкого за считанные минуты разговора с претендентом определить, соответствует ли он высокой планке сотрудников кафедры, или нет. Кроме того резко выросла и квалификация преподавателей кафедры высшей математики: защитили кандидатские диссертации И.А. Кусакин, Э.А. Казиев, Б. А. Годунов, Е.И.Ханкин, А.М. Потапов, А.М. Дементьева, С. М. Алейников, А. Б. Кущев, А. Ю. Борисович, В. Н. Колпачев, М.З. Берколайко, В.М. Макеев, Б. Д. Сморгунский, Е. В. Адащик, Ю. Г. Морозов, М. Ю. Глазкова, Е.В. Богачева, Л.В. Стенюхин, О.Ю. Данилова, С.В. Артыщенко, В.В. Горяйнов, А.С. Усачев,Л.В. Акчурина, Н.Н. Некрасова; защитили докторские диссертации Я.Б. Рутицкий, М.З. Берколайко, А.Е. Родкина, С.М. Алейников, А.В. Лобода, В.Н. Колпачев и А.А. Седаев (здесь присутствуют и те, кто защитился в «пострутицкий» период, но у многих из них работа над диссертацией началась до его ухода; следует отметить, что в год защиты Яков Бронислававич снижал претендентам нагрузку, а другие преподаватели безвозмездно замещали их по мере необходимости). Не удивительно, что целая плеяда высококвалифицированных математиков с нашей кафедры достойно представляет Россию за границей: Я. Д. Мамедов стал ректором Азербайджанского университета, В. Я. Стеценко – зав. кафедрой Таджикского госуниверситета, А. Е. Родкина много лет была зав. кафедрой университета на Гаити, А. Ю. Борисович (к сожалению очень рано ушедший из жизни) – в Гданьском университете, Е. А. Адащик в Новой Зеландии, а А. С. Усачев – в Австралии в Сиднейском университете.
Хотелось отметить умение сотрудников кафедры разрядиться между парами. Эти перерывы раньше были большими, и те шахматисты, кто не должен был переезжать в другой корпус, яростно сражались в блиц (здесь вспоминается энтузиаст Юра Дятченко, который в дальнейшем стал проректором Волгоградского госуниверситета) в окружении болельщиков. Вообще кафедра жила многообразной и духовной жизнью, и опять лидером был несменный заведующий кафедрой Я.Б. Рутицкий. Новые книги (особенно в период «перестройки», когда «толстые» журналы печатали запрещенные раннее произведения), фильмы, спектакли вызывали живой интерес и активно обсуждались на кафедре. Яков Брониславович мог очень точно оценивать настоящее искусство, в том числе и новое. Например, он с восторгом рассказывал о новом фильме про «Красную шапочку» и сейчас, пересматривая его с внуками, понимаю, как он был прав. В те уже давние времена на концертах в филармонии наш институт давал самую большую группу меломанов среди вузовской интеллигенции (в нее входили легендарные Н. В. Троицкий, С.М. Елизаров, Н.И. Иржавский и др.), которые в перерыве и после концертов собирались вместе или порознь и обменивались впечатлениями. И приятно отметить, что среди «висийцев» наша кафедра во главе с Яковым Брониславовичем и его женой Марией Абрамовной была наиболее представлена (жалко, что он уехал до серии моих концертов из произведений Моцарта). В советское время у преподавателя было много общественных обязанностей, и на кафедре высшей математики кипела воспитательная работа со студентами. Кураторы водили студентов в театры, кино, музеи и на экскурсии; в общежитиях проводили вечера на различные темы (очень интересны были вечера вопросов и ответов, совместно с М. Б. Куниной устраивали музыкальные вечера – тогда еще в общежитиях стояли настроенные пианино); работали кружки по решению нестандартных задач, а на математических олимпиадах самая большая 22- ая аудитория в третьем корпусе была набита битком. А весной, чаще всего на 9 мая, студенты во главе с кураторами кафедры высшей математики выезжали на Усманку. Конечно, были лидеры, тянувшие целый воз обязанностей. Яков Брониславович, сам будучи таковым, часто шутил по этому поводу: «Инициатива наказуема!».