Сванидзе А.А. (ред.) - Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. - 2000

ной, а не безнравственой цели. Многие из братств предлагали, в той или иной форме, временное пособие члену, который утратил свои средства к жизни “без всякой своей вины”. Говорилось о необходи­ мости спасти братьев и сестер сообщества от публичного позора бедности и нищенства. Так, по правилам гильдии Рождества Девы Марии (1415-1416) больной ее член должен был получать 7 пенни в неделю, если в распоряжении братства было не менее 40 шиллингов, и 3,5 пенни, если менее - для того, “чтобы они не покидали свой при­ ход и не становились бродягами”. Обеспечивалась и иного рода по­ мощь: здоровые члены гильдии обыкновенно навещали больного; многие гильдии содержали богадельни или оказывали им поддержку. Благотворительная деятельность всех гильдий прежде всего охваты­ вала их собственных членов, помощь которым была важна для ре­ путации ассоциации. Так, в статутах гильдии Св. Иоанна Крестителя в Линне (1369) говорится о благотворительной помощи как членам братства, так и всем прочим нуждающимся, но подчеркивается, что первым должно быть оказано предпочтение, поскольку, как гово­ рится в статутах, нищенство несет с собой позорное клеймо, от кото­ рого братство должно защищать себя и своих членов прежде, чем всех прочих: “Нам всегда следует лишать помощи скорее людей при­ шлых, чем наших братьев и сестер, когда они доведены до грани пуб­ личного нищенства”. Болынинсто братств, таким образом, предлага­ ло помощь не тем, кто всегда был бедным и попрошайничал, но тем, кто “стыдится своей бедности”, то есть растущему классу работаю­ щих (по найму) горожан, которым всегда угрожали внезапные уда­ ры судьбы - болезни, безработица или долги, - но для которых пуб­ личное нищенство означало гибельную потерю достоинства и угрозу окончательного исключения из мира уважаемого труда4.

Кроме того, некоторые братства предлагали своим членам воз­ можность занимать, под весьма умеренный процент, товары или деньги из гильдейской лавки. В начале XVI в. некоторые братства Во­ сточной Англии предоставляли своим членам различных размеров ссуды, обычно на условиях 10% годовых. Очевидно, что в таких слу­ чаях братство помогало независимому экономическому предприни­ мательству своих членов.

Были и другие способы, которыми гильдии поддерживали горожан. Особенно важно это было для недавно осевших в городе, которым пре­ доставлялся столь важный для них доступ к сети клиентелы и патрона­ та. В этой связи примечательно, что для некоторых городских гильдий вовлечение в свой состав престижных и политически влиятельных чле­ нов было, похоже, предметом особого беспокойства. Весьма вероятно, что эти могущественные члены городских гильдий, будь то местные купцы или же аристократы из более отдаленной округи, и сами были рады расширить свое влияние среди городского населения. Осознавае-

4 Ср.: все более широкое распространение представлений о “позорных нищих” (poveri vergognosi) в итальянских городах XIV-XV вв. и, соответственно» все более широ­

кая материальная помощь членам братств, чтобы спасти их от попрошайничества.

210

ным для представителей всех социальных уровней, а не только среди элиты. Обычным катализатором для образования в маленьком го­ роде такой гильдии были какие-либо общественные работы или пра­ ктическая необходимость, которые выходили за рамки если не амби­ ций, то ресурсов и возможностей манориальной администрации. Так, в Лауте (Линкольншир) главная местная гильдия Св. Марии в конце XV в. участвовала в ремонте морских дамб и сточных труб города, участвовала в управлении богадельней (poor-house), а также внесла существенный вклад в текущий ремонт шпиля приходской церкви.

Таким образом, городские братства позднего средневековья раз­ личными путями обеспечивали структуры солидарности для отдель­ ных горожан. При основании многих братств преследовались прагма­ тические цели - обеспечение взаимного доверия и поддержки для от­ носительно узкого круга лиц. Большинство членов городских братств составляли ремесленные мастера и лавочники, поденщики, слуги и их семьи. Эти группы, естественно, понимали ненадежность своего су­ ществования без опоры друг на друга. Основывая братство, они одно­ временно создавали и привлекательный и сильнодействующий миф о братстве и обеспечивали ряд практических выгод. В то же время мно­ гие другие городские братства были в социальном отношении более разнородными. Главная заслуга братств в социальном плане - обеспе­ чение структуры для облегчения контактов между различными груп­ пами городского общества. Эти контакты сделали воможным созда­ ние посредством внутренней иерархии братств механизмов политиче­ ского и экономического патроната и взаимной поддержки. В тех слу­ чаях, когда гильдия фактически управляла маленьким городом, она сама являлась воплощением общегородской солидарности. Конечно, не следует романтизировать братства. Но не стоит и недооценивать их очевидную привлекательность для участников. Считать братства не более чем благотворительными организациями или же орудиями олигархического контроля —значит игнорировать их очевидное зна­ чение и для богатых и для бедных, и для элиты и для простых горо­ жан. И как средство обеспечения практической помощи растущему и уязвимому классу средних горожан, и как способ их достойной само­ идентификации, и как структура для упорядочения отношений между различными социальными группами позднесредневекового города братства играли важную и динамичную роль.

И С Т О Ч Н И К И И Л И ТЕ РА Т У РА

Coventry (W arwickshire), C ity Record O ffice, M S. A . 6.

K in g’s Lynn, M s. Gd. 81.

Lincoln, Lincolnshire A rchives O ffice, M S. M onson 7/1.

London, W estm inster A bbey, M uniment Room . (С чета гильдии У спения Д евы

C 4 7 /4 2 /2 2 7 , C 4 7 /4 4 /3 4 8 , C 4 7 /4 3 /2 7 4 , C 4 7 /4 3 /2 5 5 , C 4 7 /3 8 /4 3 .

212

Stratford -on -A von (W arw ickshire), Shakespeare B irthplace Trust, M S.

B R T /1/3/25.

W ym ondham parish church, M uniment R oom - устав гильдии Р ож дества Д евы

М арии (1 4 1 5 -1 4 1 6 ); счета братств св. И оанн а (1 5 0 1 -1 5 4 6 ), В сех Святых

(1 5 0 1 -1 5 3 6 ) и Св. Троицы (1 5 1 7 -1 5 4 4 ).

Balestracci D. I lavoratori poveri е i “disciplinati” senesi: Una forma di assistenza alia fine del Quattrocento // Artigiani e Salariati: II m ondo del lavoro n ell’Italia dei sec-

fran^aise de R om e, XLVII).

Coornaert E. Les ghildes tt^di£vales //R e v u e hictorique. 1948. CXCIX . P. 2 2 -5 5 ,

2 0 8 -2 4 3 .

Coote H.C. (ed.). Ordinances o f som e secular guilds o f London from 1354 to 1496

//T ransactions o f the London and M iddlesex A rchaeological Society. 1871. [Faisc.] IV.

Dyer C. Standards o f Living in the Later M iddle A ges. Cam bridge, 1989.

Society. 1898. [V ol.] XII.

Le Bras G. Les confr^ries chr£tiennes //L e Bras G. fetudes de Sociologie religieuse.

Paris, 1956, V . 2.

Meersseman G.G. Ordo Fratemitatis // Italia Sacra. R om a, 1977. [T.] X X IV -X X V I. Moeller B. R eligious life in Germany on the eve o f the Reform ation // Pre-

Reform ation Germany / Ed. G. Strauss. London, 1972.

Morris R.J. Class, Sect and Party: The M aking o f the British M iddle Class, Leeds

1820 -1850 . M anchester, 1990.

Orioli L. Le Confratem ite m edievali e il problema della poverty Lo statuto della

Com pagnia di Santa Maria Vergine e di San Zenobio di Firenze nel secolo XIV . Rom a, 1984. (B iblioteca di Storia Sociale. XVI).

Reynolds S. K ingdom s and Com m unities in M edieval Europe: 9 0 0 -1 3 0 0 . Oxford,

Smith T., Smith L.T. (eds.). English G uilds // Early English Text Society. Original

series. 1870. [T.] XL, fasc. 6: 14th century.

Spicciani A. The “poveri vergognosi” in fifteenth-century Florence: The first 30 years’ activity o f the Buonom ini di S. Martino // A spects o f Poverty in Early M odem Europe / Ed. T. Riis. Florence, 1981.

Taylor M. Com m unity, Anarchy and Liberty. Cam bridge, 1982. Vauchez A. Les Laics au M oyen A ge. P., 1987.

Westlake H.F. The Parish G uilds o f M edieval England. L., 1919.

213

ГЕРАЛЬДИКА В СРЕДНЕВЕКОВОМ ГОРОДЕ

“Городская геральдика”. Что следует понимать под этим термином: только герб города, или же имеется в виду совокупность гербов средне­ вековых городов? Такой подход совпадал бы с традиционной интерпре­ тацией понятия “городской геральдики”. Однако представляется воз­ можным допустить, что в исследовательском отношении точнее и пер­ спективнее поставить проблему геральдики в городе и рассматривать не только герб города, но и близкие ему эмблемы, чтобы выявить усло­ вия существования геральдики в урбанизированном социальном про­ странстве.

Несмотря на давний интерес гербоведов, с этой точки зрения сред­ невековая городская геральдика, по сравнению с геральдикой личной, изучена далеко не достаточно. Это связано с известными Источниковы­ ми трудностями: средневековая городская геральдика кодифицирова­ лась неравномерно, и ряд традиционных источников, подобных турнир­ ным гербовникам, для города, как правило, отсутствует. В целом источниковая база городской геральдики весьма разнородна. Очевидно, именно из-за этого создается впечатление меньшего употребления го­ родом гербов и эмблем, несмотря на то, что они были достаточно рас­ пространены.

О распространенности и употребительности гербов в городе гово­ рит хотя бы то, что в конце XIV в. в Кёльне имелся цех вышивальщи­ ков гербов. Обилие бытовавших в городе гербов было таково, что число печатей города и всех его братств и цехов, приложенных к Кёльнскому союзному договору от 14 сентября 1396 г. достигало два­ дцати пяти.

Справедливости ради необходимо отметить, что городские гербы, точнее гербы городов, встречаются и в традиционных источниках, в гербовниках, но не на первых местах, а после личной геральдики, как например в гербовнике 1459 г. герцога Альбрехта VI. В геральдической литературе с XVII в. существует и нередко воспроизводится мнение, что город усваивает гербы как бы вслед за благородным сословием, подра­ жая первичному и полноправному традиционному обладателю гербов в средневековом обществе. Сложившаяся геральдическая традиция под­ талкивала к мысли о вторичности городского герба по сравнению с ге­ ральдикой благородного сословия. Но с этим утверждением можно со­ гласиться лишь настолько, насколько верно то, что город занимал дей­ ствительно отнюдь не первое место в иерархии средневекового общест­ ва. Подтверждается это и при сопоставлении времени появления лич­ ной и городской геральдики. Но если речь ведется о том, что стало ос­ новой изображения в городском гербе (а оно нередко восходит непо­ средственно к изображению на городской печати), то в этом городские гербы совершенно самостоятельны.

Что же касается статуса герба, то известное тождество городского и сеньориального гербов подтверждается их близкой правоспособно­ стью. В частности, городской герб, как и любой другой, за известные преступления обладателя мог быть подвергнут диффамации. Это нака­

214

зание постигало городские гербы за измену или нелояльность, то есть практически за то же, за что наказывались и личные гербы.

Несмотря на то, что подобные примеры представляют собой ис­ ключительную редкость, они все же существуют. Таков герб порту­ гальского конселью Фигейра де Каштелу Родригу: серебряный с пере­ вернутым щитком герба Португалии. Старый герб был дарован донной Беатриш Кастильской, и диффамирован по приказу короля Жоана I за то, что в династическом противостоянии во время кризиса конца XIV в. принял сторону донны Беатриш.

Однако этот пример, как уже было сказано, - редкость. К сожале­ нию, возможности проследить, каким образом изменяется городской герб в связи с переменой статуса города, невелики. Ведь зафиксирован­ ные в правовом отношении городские гербы известны только с XV в.

Первоначально герб города существовал преимущественно в двух видах: в виде печати и в виде знамени, не обязательно, кстати, совпадав­ ших по изображению1.

Печать появилась в городе очень рано. Допустимо предположить, что в тех случаях, когда может идти речь о преемственности городской жизни с римских времен, практика употребления печати восходит к римской традиции. Тем не менее, средневековая городская печать воз­ никает, как правило, на иной основе, чаще всего по своему содержанию христианской, а не языческой. В XII в. в германских землях уже извест­ ны печати Кёльна, Майнца, Ахена, Трира, Вормса; в бельгийско-нидер­ ландском регионе печатями обладали Льеж, Утрехт, Куртре, Гент, Ипр; в Южной Франции это - Арль, Перигё, Авиньон; для Италии примеры весьма многочисленны. В XIII в. в Германском регионе известны еще 27 городских печатей, в Бельгийско-Нидерландском - 34, в Южной Фран­ ции - 21, в Италии - более десяти.

Связь ранних городских печатей с ранними городскими гербами подмечена гербоведами давно, еще в XVII-XVIII вв. Наиболее ранние - печати с изображением святого покровителя города, перекочевавшим затем в городские гербы. Правомерно говорить о единстве этого типа гербов, повсеместно распространенного в Западной Европе, хотя боль­ шинство их впоследствии либо полностью, либо частично видоизмени­ лось.

Это первый из распространенных типов городских гербов и наибо­ лее ранний по времени возникновения.

Известны два других повсеместно употребительных типа. Во-пер­ вых, это гербы приморских торговых городов с изображением корабля. Городские печати с такой эмблемой известны очень широко. Можно назвать Ла-Рошель (ок. 1200 г.), Любек (1226), Уинчелси (ок. 1270)12,

Домм (1275), Киль (1283), Данциг (1294), Ипсвич (конец XIII в.),

1Во Флоренции для знамени употреблялся разделенный вертикально белый и алый знак коммуны и знак пополо - белое поле с алым крестом, а белое поле с алой лилией стало употребительным с 1251 г.

2 В изображении корабля на печати Уинчелси присутствует и гербовый щит, поме­ щенный на рее. На бушприте помещен щит с голштинским крапивным листом.

215

Штральзунд (1301, 1329), Фавершем (начало XIV в.), Эльбинг (1350) и многие другие. Герб Парижа, несмотря на удаленность города от моря, тем не менее принадлежит к тому же типу: там существовала влиятель­ ная корпорация “Братство купцов, ведущих торговлю по воде” с моно­ польным правом плавания по Сене. Эмблема этой компании, надо пола­ гать и повлияла на содержание основного поля парижского герба.

Второй часто встречающийся тип городского герба - изображение городских стен, городских ворот, воротных башен - также происходит от городских печатей. Геральдические стены и башни не имеет смысла принимать за буквальное отражение облика средневекового города. Это эмблематические стены, отражающие определенный правовой ста­ тус города, подтверждаемый фактом наличия подлинных стен. Это де­ монстративное конституирование города во внешнем мире; использова­ ние стен в печати и гербе - наглядное свидетельство статуса поселения. Стены, башни и ворота в качестве эмблем города появились уже на мо­ нетах Магдебурга, Мюнстера и Кёльна (1197). Эмблематическое выра­ жение города как такового посредством стен впоследствии настолько распространилось и укоренилось, что этим знаком в своих гербах поль­ зовались даже города, никогда таковых стен в действительности не имевшие, как, например, Наунхоф неподалеку от Лейпцига.

Все это достаточно бесспорно. Однако вопрос о причинах появле­ ния городской геральдики, вряд ли, на мой взгляд, разрешимый вне свя­ зи с определением содержания понятия, большинство авторов-гербове- дов старались обойти. Однозначно, что появление городской геральди­ ки вызвано некоей потребностью, но какого характера эта потребность и в чем именно? Если она выполняла репрезентативные функции на уровне внешних проблем города, то есть, образно говоря, лежала вне города, то искать ее имеет смысл в городских внешних сношениях, в его военных предприятиях, во взаимоотношениях с сеньорами и другими городами. И это будет не бесплодно, как свидетельствует пример дого­ вора Генуи с Венецией 1242 г., по которому в целях безопасности кораб­ ли того и другого города должны были нести щиты с гербами обоих го­ родов. Нетрудно заметить, что гербы корабельного и стенового типов общим смыслом их эмблематического содержания обращены во внеший мир.

Но ничто не говорит о том, что возможности геральдики ограничи­ вались сферой внешних сношений. Логично предположить, что систе­ ма, подобная геральдике, вполне пригодна и для разрешения внутриго­ родских проблем. И действительно, существовавшее в пределах города некое, условно говоря, знаковое пространство наполнялось и определя­ лось, возможно, в первую очередь гербами и знаками его обитателей.

Прежде всего речь может идти о ремесленниках. Известны много­ численные знаки средневековых каменщиков, например, строителей аббатства Сен-Дени во Франции. Часть этих простых эмблем напомина­ ет буквы, часть - геометрические и тяготеющие к ним знаки: круги, треугольники, квадраты, кресты; часть похожа на рунические письмена или представляет собой не вполне понятные графические изображения. Но для удостоверения качества изделия определенными знаками, по су­

216

ти дела марками (клеймами), пользовались не только каменщики, но и другие ремесленники. Как свидетельствует одна из самых ранних попы­ ток описания геральдических реалий, принадлежащая перу знаменито­ го итальянского юриста XIV в. Бартоло ди Сассоферрато, в середине XIV в. кузнецы ставили на мечах и других изделиях знаки, “по которым узнаются изделия этого мастера и потому эти товары лучше продаются и охотнее покупаются”. Такова же, к примеру, одна из известнейших оружейных марок - золингенский волк. Аналогично поступали и изго­ товители бумаги, помечая каждый лист знаком мастерской, в которой он сделан.

Хронологически геральдическая эпоха в Западной Европе является временем не анонимных, а скорее криптонимных мастеров. Однако сре­ дневековая криптонимность существует для нас, потомков, а для совре­ менников система, при которой вся ремесленная продукция так или ина­ че маркировалась, вполне естественна. Это - норма. Если изделие дела­ лось на заказ, то оно чаще всего снабжалось эмблемой, личным знаком или гербом заказчика-владельца. Если же изделие предназначалось для обезличенной продажи, то, как свидетельствует уже упоминавшийся Бартоло, оно метилось знаком, указывающим на происхождение вещи, т.е. эмблемой мастера, мастерской, цеха или же, наконец, города - в за­ висимости от характера изделия. Такое положение сохранялось практи­ чески до конца средневековья и даже пережило его.

Кроме того, существовала определенная категория предметов, представлявшая собой изделия особой точности. К ним относились ве­ сы, гири, меры и т.п. В зависимости от уровня применения они снабжа­ лись соответствующего же уровня (вплоть до городского герба) эмбле­ мами, как бы удостоверявшими их точность. Городской герб Нюрнбер­ га не случайно был помещен на здании весовой. К подобным же пред­ метам в известной степени можно отнести и монету, правом чеканки которой в качестве сеньориальной регалии город подчас обладал. Изо­ бражение герба на ней - не обязательно, кстати, только городского - призвано было гарантировать качество монеты. В этом случае, как и в ситуации с эталонными изделиями, гербы оказывались сертификатом качества и обеспечивали контроль за ним.

Определенными несложными знаками геометрического характера как простой и общепонятной системой маркировки пользовались и куп­ цы для обозначения принадлежности товаров. Иногда по виду эти эмб­ лемы напоминали рунические знаки, иногда по начертанию казались ближе к буквам латинского алфавита. Они могли основываться на ини­ циалах конкретных купцов, но могли и не совпадать с ними. Простота исполнения вызывалась практическими потребностями: ими маркиро­ вались тюки, бочки и другие товары, отправляемые морем. После мар­ кировки они могли быть распределены между несколькими судами, а могли быть загружены на одном судне с товарами других владельцев, как чаще всего и бывало. Эти купеческие марки были широко распро­ странены. Известно, что они регистрировались и тщательно сохраня­ лись. В ганзейских городах эти эмблемы рассматривались как доказа­ тельство законного владения. В их изображении или употреблении по­

217

ка не обнаружено логической системы; не найдено какой-либо связи между марками членов одной гильдии, знаками купцов одного города или какой-либо группы торговцев. Скорее всего это именно личные и семейные эмблемы. Однако ничто не мешало им со временем стано­ виться марками торговых домов и компаний.

На ранних этапах характер их использования был близок к тому, как пользовались своими гербами представители благородного сосло­ вия. И практика подчас была схожей: младшие члены семьи получали в фамильные эмблемы некоторые дополнения. В своих собственных коммерческих операциях они пользовались фамильными эмблемами с этими отличиями. В XV-XVI вв. эти эмблемы стали использовать в ре­ презентативных интерьерах, их помещали на окнах, на стенах, на над­ гробиях. Впоследствии, в тех случаях, когда представитель такого пат­ рицианского или бюргерского рода аноблировался, это клеймо или, ес­ ли угодно, купеческая марка могли попасть в качестве изображения в гербовый щит. Это было распространено в Швейцарии и Германии. Из­ вестны примеры, когда при браке купца с обладательницей герба его знак соединялся с ее гербом. Очевидно, что трудно говорить о принци­ пиальной несовместимости городской геральдики с личной сеньориаль­ ной, хотя, разумеется, региональная специфика должна учитываться.

Самое широкое распространение в городе имела корпоративная эмблематика. Существовали лондонские компании, ремесленные кор­ порации XIV-XV вв., имевшие эмблематически определенную одежду для своих членов. Они известны под названием “ливрейных компаний”. Так, булочники имели ливрею оливково-зеленого и оливково-коричне­ вого цветов (грамота пожалования ливреи 1307 г.), ювелиры - белого и алого (1327), кожевники - желтого и алого (1327) и так далее. В ХП1 в. известна одна такая грамота, в XIV - 8, в XV в. - 18. Это, естественно, церемониальная, а не повседневная одежда, но тем не менее существо­ вание в средневековом Лондоне таких компаний активно воздействова­ ло на формирование эмблематики повседневной жизни города. В дан­ ном случае само название этих компаний связано именно с эмблемати­ ческим признаком, но надо отметить, что в средневековой Европе кор­ поративные эмблемы складывались повсеместно (об эмблемах разных корпораций и сообществ в итальянском городе XIV в. упоминает и Бартоло) и постепенно приобретали традиционный вид гербов. Сам город тяготел к тому, чтобы выразить себя посредством герба не только как сеньор (а это намерение присутствовало), но и как некая корпорация, некое городское единство.

Наряду с корпоративными гербами город постепенно наполнялся личными гербами горожан, особенно в Германии и Швейцарии, на­ сколько это известно по памятникам, начиная с XVI в. Конечно, этих гербов городского патрициата гораздо меньше в раннегеральдические времена, но то, что постепенно их число увеличивается - вне сомнений.

Таковые гербы возникали разными путями. Например, еще в 1371 г. король Франции Карл V своей хартией аноблировал горожан Парижа, позволив парижанам носить гербы, надо полагать, весьма им желанные. Вполне возможно, что их примеру пытались последовать

218

видные горожане и других городов. Во всяком случае практика подоб­ ных пожалований была устойчивой: за помощь, оказанную жителями города Экса марсельцам в отражении Альфонсо Кастильского, решив­ шего подвергнуть Марсель (владение Людовика III, герцога Анжу и су­ веренного графа Прованса), разграблению, Людовик III 10 марта 1431 г. даровал им право поместить в их эмблемы главу его собствен­ ных гербов.

Несмотря на то, что городскую эмблематическую среду формиру­ ют в первую очередь горожане, принимают в этом участие не только они. Кроме горожан, в городе постоянно живут и сеньоры, традицион­ ные обладатели гербов, помещавшие свои гербы на фасадах собствен­ ных, а иногда и общественных зданий. В 1434 г. коммуна Ареццо, при­ нимая во внимание обычай многих городов Тосканы, решила увекове­ чить на фасадах общественных зданий гербы всех подеста и капитанов, которые достойно справлялись со своей должностью. В результате фа­ сад Палаццо Претории в Ареццо насчитывает более 80 барельефов гер­ бовых изображений. И пример не относится к единичным.

Вгородской эмблематике присутствует также комплекс религиоз­ ных по содержанию эмблем. Можно было бы не говорить о собственно религиозной эмблематике, но большинство городских корпораций, в том числе и упоминавшиеся лондонские ливрейные компании вели про­ исхождение от ремесленно-приходских объединений или чисто религи­ озных братств с патронажем конкретного святого, и в их эмблемах изо­ бражения религиозного содержания или благочестивые девизы в ряде случаев сохранялись. В эмблеме лондонской компании ткачей имеется изображение Девы Марии; в эмблеме компании торговцев тканями (1439) присутствуют три короны Богородицы. Из 25 патентов лондон­ ских торговцев за 1439-1500 гг. 5 полностью состояли из религиозных эмблем, 5 сочетали их с торговыми (остальные относились только к со­ ответствующему ремеслу).

Одновременно с ними существовали личные эмблемы и гербы кли­ риков, орденская геральдика. Пространство городского собора оказыва­ лось геральдически значимым; топографические доминанты храма влия­ ли на геральдические правила. В помещении церкви присутствовали и гербы суверенов, и личные гербы донаторов, и гербы патронируемых братств; гербами были снабжены надгробия. И фасад здания нередко оказывался местом изображения гербов, как фасад коллегии Сан Герегорио в Вальядолиде. Известен пример, когда фасад храма “превращался”

водин гигантский герб, как в церкви Санта Мария делле Грацие (1602) в Гравина-ин-Пулья на юге Италии; в архитектуре дворца Сапиенциа и церкви Св. Ива в Риме элементы герба папы Александра VII - гора и звезда - увеличились до размеров архитектурных сооружений.

Кконфессиональной эмблематике отчасти примыкает и эмблема­ тика отдельных частей города, кварталов и приходов. Яркий пример та­ кой внутригородской визуальной топографии являет Палио в Сиене - реликт средневековой эмблематической повседневности.

В1264 г. Кёльн обладал городской печатью, но кёльнский капитул пользовался в то же время своей. Казалось бы, наблюдается некая про­

219