43.Просвещенный абсолютизм в России

44. Уложенная комиссия Екатерины II

В эпоху Просвещения высшие классы не могли не сознавать, что свод законов, принятый земским собором в середине XVII века, задолго до петровских преобразований, безнадёжно устарел. На повестке дня стоял вопрос принятия нового уложения. Манифестом Екатерины II от 14 декабря 1766 года представители разных сословий призывались «не только для того, чтобы от них выслушать нужды и недостатки каждого места, но допущены они быть имеют в комиссию, которой мы дадим наказ, для заготовления проекта нового уложения к поднесению нам для конфирмации».

Мысль о созыве подобной комиссии принадлежала всецело самой императрице и навеяна была чтением западноевропейских писателей, в особенности сочинения Монтескье «О духе законов». В руководство комиссии был написан императрицей Большой Наказ, в самых общих, подчас даже туманных чертах намечавший те вопросы, которые, по мнению императрицы, должны быть разрешены созываемой комиссией. Многие из намечаемых вопросов прямо были заимствованы из Монтескье и Беккариа.

Императрицу много занимал вопрос о составе комиссии, и план, составленный князем Вяземским, обер-прокурором Всеволожским, генерал-рекетмейстером Козловым и Кузьминым, был значительно видоизменен Екатериной II. По процедуре выборов, депутатов должны были прислать отдельные сословия: дворяне, горожане, казаки и свободные сельские обыватели. Духовенство не имело в комиссии депутатов, и митрополит Димитрий (Сеченов) был представителем синода, а не духовенства, как были представители и других государственных учреждений: сената, коллегий и пр.

Это резко отличает состав комиссии от состава земских соборов, где духовенство занимало первенствующее значение. Практика, впрочем, представляет и обходы процедуры выборов: в Угличе, например, духовенство принимало участие в выборах и составлении наказов. В Санкт-Петербурге и Москве выборы были всесословными, и последние — не без ведома императрицы. Представителями столиц явились, таким образом, высокопоставленные лица вместо горожан. Такие выборы были исключениями; обыкновенно депутат от города избирался городскими обывателями — купцами, цеховыми ямщиками, канцелярскими чиновниками и пр. Иные города присылали больше депутатов, чем полагалось по процедуре; зато бывали, правда — сравнительно редкие, случаи, когда обыватели старались как-нибудь отделаться от посылки депутатов (Борисоглебская слобода Ярославской губернии), или совсем их не посылали (уезды Масальский, Кологривский, Цивильский, Звенигородский и др.).

По счету профессора Латкина, вся вообще комиссия состояла из 564 депутатов, из которых 28 были от правительства, 161 от дворян, 208 от горожан, 54 от казаков, 79 от крестьян и 34 иноверца. Представителями дворян были, по преимуществу, военные (109 человек), горожан — купцы (173 человека), а затем мещане, секретари магистратов, духовных правлений и пр.; малорусские города присылали даже казаков, сотников, полковых писарей и пр. Сельское население и казаки присылали депутатов из своей среды; депутаты иноверцы (самоеды, башкиры, черемисы и пр.), большей частью, не знали русского языка, и им было разрешено выбрать в помощь особых «опекунов», знающих русский язык.

Избиратели должны были заявить через депутатов о своих «нуждах и недостатках»; поэтому депутат снабжался особым наказом, на составление которого, по обряду выборов, полагался довольно короткий срок — три дня. Составление наказа велось под руководством выборного представителя сословия. Издаваемые в «Сборнике Императорского Исторического Общества» наказы показывают, что население, большей частью, отнеслось очень серьезно к своим задачам, и наказы, поэтому, являются важным материалом не только для изображения «нужд, желаний и стремлений в эпоху Екатерининской комиссии», но также и для истории русского государственного строя в XVIII веке.

Таких наказов, как наказ муромских дворян, заявивших, что они нужд и отягощений не знают, очень немного. Они являются, во всяком случае, исключениями. Депутаты привозили иногда по несколько наказов. Так, депутат Архангелогородской провинции Чупров привёз 195 наказов, а два депутата от 2-х других провинций Архангелогородской губернии привезли 841 наказ. Вообще число наказов значительно превышает численность депутатов. На 161 дворянского депутата имеется 165 наказов, на 208 городских — 210, на 167 крестьянских, считая казаков и иноверцев — 1066 наказов. Выборы и составление наказов, по большей части, происходили свободно, без видимого давления администрации. Только в Малороссии генерал-губернатор Румянцев оказал давление на избирателей, когда те захотели внести в наказ просьбу об избрании гетмана. Екатерина, впрочем, не разделяла опасений Румянцева.

Екатерина Великая с текстом «Наказа» в руках

31 июня 1767 года состоялось открытие комиссии, под председательством генерал-прокурора. В этом же заседании был избран маршал (председатель) комиссии. Из трех представленных кандидатов Екатерина утвердила А. И. Бибикова. Маршалу принадлежала руководящая роль в собрании: он назначал заседания, вносил предложения, ставил их на голосование. Кроме маршала никто из членов не имел права вносить предложения. В случае равного разделения голосов маршалу принадлежало их два. Столько же голосов принадлежало и генерал-прокурору, который присутствовал в комиссии и с которым маршал должен был совещаться о делах. Дела вообще решались по большинству голосов.

Для разработки отдельных вопросов общая комиссия избрала 15 частных, из 5 человек каждая. Кроме них действовали ещё 4 комиссии. Главнейшей из них, предписанной даже наказом, была дирекционная, которой принадлежало руководящее начало в деятельности всех комиссий. Членами её были утверждены императрицей все лица из высшей знати, хотя в числе представленных комиссии кандидатов были и четыре горожанина.

Затем следует комиссия сводов, задача которой состояла в собирании законов по разным предметам; комиссия наказов занималась извлечением инструкций из депутатских наказов и, наконец, экспедиционная комиссия заведовала исправлением слога во всех законодательных проектах. Члены всех этих комиссий могли принимать участие в прениях и комиссии общей; в деятельности своей они должны были руководствоваться большим наказом, наказами депутатскими и действующими законами.

Работы частных комиссий не были приведены в тесную связь с работами общей комиссии, а потому случилось, например, что когда был внесен в общую комиссию проект прав благородных, оказалось, что она ещё не приступала к обсуждению дворянских наказов. Работы общей комиссии отличались вообще случайностью и отсутствием системы. В. И. Сергеевич приписывает это полной неподготовленности к делу руководителей комиссий и, в частности, Бибикова.

Например, 8 первых заседаний комиссии были посвящены чтению большого наказа, обряда управления и определению о поднесении Екатерине II титула «великой, мудрой матери отечества»; затем с 8 по 15 заседание прочли 12 крестьянских наказов, 10 заседаний было посвящено чтению законов о правах благородных, потом перешли в продолжение 36 заседаний к чтению законов о купечестве и т. д. Никакого голосования не происходило, и заседания комиссии отличались, вследствие этого, полной бесплодностью.

Это не укрылось от императрицы. Её разочарованию в комиссии следует приписать то обстоятельство, что с 10 июня 1768 года комиссия собирается вместо пяти четыре раза в неделю, в августе и сентябре было только по 7 заседаний, а 6 октября маршал объявил, что впредь комиссия будет собираться только два раза в неделю. Наконец, 18 декабря 1768 года маршал объявил, что ввиду того, что многие депутаты должны отправиться к войску на службу, по случаю объявления войны Турции, комиссия распускается впредь до созыва вновь; члены же частных комиссий должны продолжать свои работы.

Военные действия против Турции не были только предлогом для роспуска комиссии. Многие депутаты принадлежали к военному сословию и ещё раньше маршальского объявления просились в армию. Во время турецкой войны комиссия все ещё считалась существующей. Заседания её отсрочивались сначала до 1 мая, затем до 1 августа и 1 ноября 1772 года, наконец, до 1 февраля 1773 года «Уложенная комиссия» упоминается ещё в 1775 году в числе учреждений, прибывших вместе с императрицей из Санкт-Петербурге в Москву. Таким образом комиссия, с такой помпой созванная, так и не была распущена, а просто была забыта. Следы её работы носит изданное в 1775 году Учреждение о губерниях.